Водохранилище

      С приближением праздника город всё больше оживлялся. Казалось бы, такой маленький городок и такой малозначимый праздник, как Кристиан думал, но люди находились в приподнятом настроении. Вечерние разговоры приобрели тёплый оттенок, чаще можно было слышать смех. Ощущалось, будто только дом омеги, пусть и украшенный, пусть такой же с виду весёлый, как все остальные домики с красными крышами, оставался тёмным и тусклым. Кристиан понимал, что так влияет его собственное одиночество, но исправить это было не в его силах. Нет, в его, но омега был не готов. До сих пор.       Он не хотел идти к людям, к Алексису и его родственникам, веселиться вместе с ними, пусть его и приглашали. Кристиан считал, что для них он чужой и они без раздумий отдадут его супругу, если вдруг его личность раскроется. Одна только эта мысль вызывала неприятные мурашки и дрожь в коленках. Потому в совершенно опущенном настроении омега сидел на крыльце своего дома в день праздника. Рядом стояла остывшая чашка кофе с бейлисом. Гулять к водохранилищу Кристиан сегодня не ходил, ведь с самого утра весь город копошился и готовился к вечернему торжеству. Нет, просто не было настроения. Не хотелось даже идти к воде. — Что бы ты сделал, Дасти? — тихо спросил омега.       Глядел Кристиан вновь на кольцо. Тёмное вечернее небо отражалось на белой эмали, отражались на ней разноцветные фонарики, недавно зажёгшиеся. Казалось, что и туманные серые глаза омеги тоже отражаются там. Не было ветра, и могучие кедры стояли тихо, изредка лишь перешёптываясь и соприкасаясь ветвями, если взлетала или садилась птица. Подняв к ним взгляд, Кристиан тихо вздохнул. С небольшой площади доносилась музыка. Похоже, единственное, что омега хотел, так это тоже пойти туда.       Несколько минут назад из двора напротив с весёлым смехом Алексис вытащил на плече младшего брата. Всё существо Кристиана рванулось к ним, но не справилось. Омега остался сидеть на крыльце, слушая, как смеётся ребёнок и альфа, как его дядя закрывает калитку. Они всем своим поведением напоминали Кристиану о его жизни с братом и опекуном-дядей, которых уже не было.       Так Кристиан долго сидел на крыльце. Тёплый вечер постепенно перестал его согревать, и начали замерзать ноги. Растирая босые ступни, омега тихо вздохнул. Ему пришлось подняться, побродить по садовым дорожкам. Обойдя их все, случайно остановившись перед калиткой, Кристиан чуть не расплакался и ударил по ней ладонью. Но больше оставаться тут он не мог.       Вернувшись в дом, натянув кроссовки на босу ногу, омега вышел со двора, запер калитку и побрел по улице. Людей не было, все они собрались на площади, потому расслабленно горели фонарики, покачивались разноцветные флажки. А от центра празднества тянуло музыкой и смехом, запахом вкусной еды. Скучая по веселью, по праздникам, ведь последние годы не удавалось даже отпраздновать день рождения, Кристиан всем сердцем хотел побывать там.       Однако стоило увидеть первых людей, как омега остановился. Все смотрели какое-то выступление, видимо, специально подготовленное к празднику. Кристиан даже приподнялся на носочки, словно бы с высоты своего маленького роста мог что-то издалека рассмотреть, кроме голов и спин людей. Стало даже как-то обидно, но близко омега всё равно не подошёл. Он присел на лавочке, просто вслушиваясь в шум. Не без труда, но Кристиан понял, что разыгрывали мистическую сценку основания городка. Начала омега не застал, потому слушал эпилог, повествующий о начале мирной жизни, продолжающейся до сих пор.       Найдя это схожим со своей судьбой, омега тихо усмехнулся. Выступление окончилось быстро, все хлопали, даже Кристиан, пусть и совсем негромко. Далее по программе ничего не было, просто музыка, но даже в ней было что-то особенное. Слушая скрипку, омега просто сидел, ни о чём почти не думая, и смотрел в небо. Желудок только изредка напоминал о своём существовании нервным урчанием и требовал узнать, чем же так вкусно пахнет, под каким соусом подают жаренное в углях мясо и где же шикарный вишнёвый пирог.       Довольствоваться приходилось лишь запахом. Ненадолго закрыв глаза, омега улыбнулся сильнее. Даже так, придя на праздник, он всё равно полностью прочувствовал его атмосферу. Все эти фонарики, флажки, украшения, смех, программа выступления, история основания городка — всё ощущалось так приятно и тепло, что уходить не хотелось. Слушая музыку, Кристиан не различил в ней шагов, потому не успел увернуться от неожиданных объятий.       Мартин повис у него на шее, крепко-крепко обнимая тонкими сильными ручками. Сам Кристиан в этот момент чуть не умер от шока, потому сидел ни жив, ни мёртв. — Братик Дастин! Ты всё же пришёл! — воскликнул мальчик, вставая на скамейку на колени.       Кристиан молчал, с отчаяньем смотря на ребёнка. Тут вдалеке он заметил и Алексиса. Сердце у омеги бешено забилось, подскочило, готовое упасть и разбиться на сотни осколков. Напрягшись, Кристиан постарался отстраниться и уйти, но увы, никто его так просто отпускать не собирался, а обидеть ребёнка омега не мог. — Мартин, вернись. Не тревожь его.       Оказалось, альфа подходить и не собирался. Он просто стоял неподалёку, сложив руки в карманы штанов. С его сухих сильных плеч стекала неглаженая футболка из какой-то непонятной омеге ткани. Видеть его не в гидрокостюме или халате было ужасно непривычно, но вместе с тем это нравилось. Улыбнувшись, Кристиан слабо помахал ему рукой и Алексис ответил ему тем же. — Братик Дастин, а почему ты сидишь тут? — не унимался Мартин. — Пойдём ко всем. Там торт дают, его мой папа и дядя приготовили.       Улыбнувшись, омега покачал головой. Смирившись, что от общества ребёнка не избавиться так просто, Кристиан сдался и потрепал его по нежным, вьющимся волосам. Немного нечёсаные пряди приятно обвивали пальцы, а пахло от них каким-то хвойным шампунем, или же это прорезался естественный запах. Схожесть с запахом Алексиса не сильно удивляла, все же они были близкими родственниками. — А сколько тебе лет? — Двадцать четыре, — неохотно ответил Кристиан. — Ого, а моему папе двадцать восемь, а братику Алексису девя... девятна-дцать.       Мартин сел рядом и продолжил болтать, явно перечисляя всех жителей городка и рассказывая сколько кому из них лет, но омега его почти не слушал. Он смотрел на Алексиса, который присел на соседней скамейке метрах в десяти и смотрел в небо, изредка поглядывая на брата. Поняв, что альфа опекает Мартина, омега слабо улыбнулся. — О, а я могу принести тебе тортик! Хочешь? — спохватился мальчик. — И... и что-нибудь ещё!       Растерявшись, Кристиан кивнул. Тогда мальчик соскочил со скамейки и убежал к брату, утянув его обратно к людям на площадь. Облегчённо выдохнув, омега тихо засмеялся. Всё же он действительно не жалел, что вышел сегодня из дома. Будто желая поделиться этим с Дастином, омега прикоснулся к кольцу губами, тихо нашёптывая ему о происходящем. И вновь казалось, что само по себе колечко тёплое, пусть такого быть не могло. — Вот так, дорогой брат, — прошептал омега.       Тут вернулся и Мартин. Он тянул Алексиса за футболку, явно мешая ему нести тарелку. Кристиан толком даже не разглядел, что ему принесли. Омега весь сжался, невольно опустив глаза, чтобы вдруг не пересечься взглядом с альфой. Возможность уйти была, но всеми силами Кристиан пытался себя уверить, что ничего плохого сейчас не произойдёт. Возможно, что Алексис тоже пытался доказать ему это. Однако, принимая тарелку, омега не смог унять дрожь в руках и весь трясся, пока альфа не отошёл в сторону. — Если что, все расходиться скоро будут. Предупреждаю просто, — сказал Алексис. — Спасибо, — тихо поблагодарил омега, — я тогда пойду. — Ну вот, братик уже уходит. — Мартин обнял его, но задерживать не стал, вернулся к альфе.       Поднявшись, Кристиан помахал им рукой и побрёл обратно. Пусть он недолго пробыл на празднике, меньше часа, но сердце всё равно радовалось, будто детское. Уйдя достаточно далеко, омега обернулся: Алексис всё ещё провожал его взглядом. Осознав это, Кристиан смутился и слегка занервничал, прибавив шагу. Тщетно он пытался понять смысл этого взгляда, потому полученный кусок торта ел дома полностью задумчивый, почти не ощущая шикарного вкуса и не думая, как завтра будет возвращать тарелку.       Допивая кофе с бейлисом, омега уже сидел над пустой тарелкой, но всё равно обдумывал происходящее. Воспоминания о запахе кедровой хвои, о бархатном просаженном тембре голоса, о словах, об аккуратных действиях и о странной текучей футболке, оттеняющей сильные плечи, — мысли просто обо всём Алексисе тревожили. Кристиан не мог понять, так сильно он его боится или так сильно уже привязался. — Видимо, не нужно было его спасать, — заворчал омега, кладя голову на стол.       Он долго так сидел, пока не встал за новой чашкой кофе. Там уже, пытаясь открыть бутылку бейлиса, омега вспомнил, что сегодня не занимался ни йогой, ни языком, ни поиском места работы. Ворча на себя драгоценного, омега оставил бутылку в покое и сел на столешницу. Посуду мыть не хотелось, вообще ничего делать не хотелось. Ковыряя почти отросший, давно сломанный ноготь, Кристиан вздохнул. Это был последний ноготь, который напоминал о произошедшем. — Хм, искусственное дыхание... это считается за поцелуй? — вслух подумал омега и засмеялся: — Какой кошмар, я случайно с ним поцеловался.       Он ещё некоторое время смеялся и болтал сам с собой, но за дела принялся, после которых лёг спать. Вставать утром было тяжело, всё же вчерашний день оказался очень долгим и чересчур полным событий. Однако Кристиан не отказался от прогулки, хотя ужасно хотел спать. Кровать прямо не отпускала, обвив одеялом, таким мягким и тёплым, что лишь мысли о купании и рыжем парусе смогли мотивировать омегу вылезти из постели.       Гуляя по берегу водохранилища, под кедрами, с крышкой от термоса, наполненной кофе, Кристиан сонно любовался туманными видами. Серый, молочный туман, как глаза самого омеги, такой же живой, перекатывался по воде, подёрнутой лёгкой рябью, будто мурашками, вызванными прикосновениями ветерка. Казалось, что если бы не ветер, то всё водохранилище бы точно заснуло.       Кристиана же окончательно пробудило купание. После плаванья он уже с куда более осмысленным лицом сидел на корне, натягивая носок. Плечи и спину его от утренней прохлады прикрывала ветровка, на груди ещё поблёскивали капельки воды. Сам же омега ждал появления рыжего паруса, хотя ветра для него слишком мало и правильней будет ждать чёрный, ещё больший. Только парус всё не являлся, какого бы цвета и размера он ни был. Прождав даже больше обычного, Кристиан с обидой поплёлся домой.       Ворча, что альфа мог бы и прийти, раз уж сам омега пришёл после праздника, хотя и ужасно не выспался, он зашёл домой. У дома напротив парковочное место пустовало, хотя обычно там стоял серый пикап. Решив, что Алексис до сих пор отсыпается дома, Кристиан вовсе приуныл. Спасти его мог теперь лишь кофе с бейлисом, приготовлением которого омега и занялся. Всё же ничего лучше кофе с молочным ликёром быть не может, разве что кофе и вишнёвый пирог. Задумавшись о пироге, Кристиан обнаружил на столе тарелку, полученную вчера с тортом от Алексиса.       Чуть не заплакав, омега взял её в руки. Тарелка была из чёрного калёного стекла и слегка просвечивала на солнце. Найдя её красивой, Кристиан подумал, что она из какого-нибудь набора и вернуть её нужно. Измеряя шагами кухню и не выпуская тарелку, омега чуть не протоптал босыми пятками половицы. Идти к соседям не хотелось, но и тарелку нужно было вернуть. Прикинув, что никого кроме Лоуренса, омеги, и Мартина, ребёнка, там быть не должно, Кристиан решил, что самое время. Другого более удобного случая не будет.       Несчастная тарелка. Обув сланцы и накинув на плечи ветровку, омега выскользнул со двора на улицу, благо, пустую. Можно было просто оставить тарелку у порога и убежать, но Кристиан не успел. Буквально спустя мгновение после звонка калитка открылась. Прямо перед омегой предстал Алексис. Его безвкусный чёрный халат оказался невероятно пушистым, от него немного тянуло запахом пыли, но более всего толстая ткань пропиталась тонами кедра. Пялясь на халат, Кристиан невольно прижал тарелку к груди. Сил на единое слово приветствия, на побег или любое другое действие не было. — Здравствуй? — удивлённо поприветствовал Алексис.       Он слегка наклонился, чтобы заглянуть в глаза омеги, но Кристиан взгляд опустил. Длинные ресницы дрожали, да весь мальчик дрожал, будто его лихорадит. Неловко прокашлявшись, Алексис протянул было руку за несчастной тарелкой. Однако омега дернулся, испугался, прячась за посудой, а очки вовсе соскользнули с его носа на землю. — Так, прости, — растерянно забормотал Алексис, убирая руку, — давай ты просто отдашь мне тарелку. Всё хорошо. Просто отдай тарелку. И сейчас я подниму твои очки.       Альфа действительно наклонился и поднял очки, протирая их полой своего халата, благо они не разбились. Кристиан бы этого не пережил. Он вновь рефлекторно прижал тарелку к себе, смотря в пол. — Вот очки, теперь тарелка, — с лёгким смешком сказал альфа.       Он протянул несчастные очки на ладони. Кристиан всё же приподнял слегка взгляд и их взял, пусть руку скорее убрал. Так и Алексис получил тарелку себе, всё улыбаясь и разглядывая омегу. Никогда альфа не видел его так близко и не мог разглядеть его так хорошо. Сложно было назвать Кристиана некрасивым. И любому бы понравились нежные черты его лица, большие серые глаза, из-за очков особенно выразительные, а прямые смольные волосы вовсе требовали прикосновения к себе. Будь альфа и омега более близки, Алексис обязательно бы попытался к ним прикоснуться. — Спасибо, что вчера пришёл, — заговорил альфа, видя, что Кристиан не уходит.       Омега просто не мог уйти, сдвинуться с места. Голова так ужасно болела, а всё тело казалось чужим и бесстрастным. Кристиан всё стоял и стоял, пока ноги не подкосились. Он неожиданно упал на колени и отчаянно заплакал, прижимая руки к себе. Всего трясло, каждую клеточку тела. Неожиданно растерявшийся Алексис несколько секунд просто смотрел на него, только после поставил тарелку у порога.       Он бережно взял Кристиана за плечи, помогая ему встать и поднимая на руки. Омега не сопротивлялся, просто плакал. Лоуренс, выглянувший на всхлипывания, увидел далеко неоднозначную картину, но мешать племяннику не стал, только забрал эту несчастную тарелку. Он проводил альфу взглядом до калитки Кристиана и ушёл обратно к себе, тихо поминая Алексиса и его умение доводить окружающих до белого каления.       Альфа же принёс Кристиана в дом, на кухню, где усадил на диван и долго отпаивал свежеприготовленным кофе. Успокаивать омежек в истерике он, конечно, не умел, но каким-то чудом сумел привести Кристиана в чувство. Протерев глаза и отставляя недопитый кофе, омега неожиданно увидел перед собой Алексиса, сидящего на полу. Тот слегка хмуро глядел на омегу в ответ, пытаясь понять всё ли хорошо. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он.       Кристиан вновь опустил глаза, не зная, что ему ответить. — Ты так неожиданно расплакался, я напугал тебя чем-то?       Тогда омега хоть как-то отреагировал, отрицательно покачав головой. Он бы и сам не смог сказать, что его напугало, но сердце так болело. — Ну, надеюсь, что ты в порядке, — сказал Алексис и задумчиво добавил: — Прости, что вошёл в твой дом без разрешения, но я не мог оставить тебя плакать. А раз ты успокоился, то мне стоит уйти. А то нарушаю тут твоё личное пространство. А соседям скажу... скажу им, что ты просто плохо себя чувствовал. Вот, хорошая легенда, как по мне, а то подумают ещё чего странного.       Альфа засмеялся, пока не поднимаясь с пола, словно бы ждал от Кристиана какого-то слова. И дождался — Спасибо Вам, — прошептал омега. — Наконец-то заговорил. Не буду спрашивать, почему всё время избегаешь нас и молчишь, но приятно услышать твой голос.       Кристиан слегка нахмурился и отвернулся, сжимая большой палец в руке. Видя, как омега нервничает, Алексис решил его больше не тревожить. Только спросил перед тем, как уйти: — Не будешь больше плакать? — Не буду, — тихо ответил Кристиан. — Тогда я пойду. До завтра.       Омега приподнял брови, провожая Алексиса взглядом, словно бы не понял, о чём говорит альфа. Но идти за ним не стал, только через несколько минут закрыл калитку на задвижку. Присаживаясь возле неё на камни садовой дорожки, Кристиан обнял себя руками. Как бы он хотел понять, почему расплакался, почему так и не может заговорить с людьми нормально. Однако, как бы омега напуган ни был, он всё равно ощущал некоторое спокойствие, словно бы со слезами выплакал острые иглы. — Дасти, милый братец, что происходит? — прошептал Кристиан.       Он прижал кольцо к губам, словно бы оно могло что-то сказать, но стояла привычная тишина, сложившаяся из разговоров соседей, перешёптывания кедров и бурлящего водохранилища, чьи волны с силой бились о берег. — Что мне делать, Дасти? — вновь спросил омега. — Я, кажется, слабею и сдаюсь.