Без свидетелей

      Если бы Лотта не уехала в Дову навестить дедушку Фальке II, Нино вряд ли бы переступил порог этой квартиры так поздно. Но сейчас, втаскивая на плече болтающегося тряпочкой традиционно перебравшего Джина, Нино мог войти, не чувствуя себя предателем. Да, и Джин, и Лотта простили его, но пока что ему было всё ещё неловко попадаться на глаза принцессе.       Джин что-то невнятно мяукнул и снова повис пустой шкуркой. Нино умилённо скосил глаз на белобрысую макушку. А ведь сегодня он и не пытался подпоить Джина, теперь-то незачем уже. Но Отас всё равно набрался. Рефлекс у него что ли? Или пытался ещё и таким способом донести, что между ними ничего не поменялось.       А поменять хотелось. Теперь, когда Нино мог быть по-настоящему искренним. Впрочем, жадность ещё никого до добра не доводила. Нино усадил Джина на стул и присел на одно колено. — Давайте, Ваше высочество, — пошутил он, стягивая ботинок с безвольного тела.       У Джина очень узкие и длинные ступни. Чёрные носки только подчёркивают пропорции. Нино аккуратно держит ступню в руке, осторожно натягивая на неё домашнюю тапочку. И зачем? Проще просто разуть и отнести в спальню. Но Нино расшнуровывает второй ботинок, осторожно освобождает из его плена вторую ступню, оглаживает длинными пальцами, чувствуя, что под ложечкой кисло сосёт выпитое в баре спиртное. Вторая тапочка с лёгкостью налезает на чёрный носок. Вот так.       Нино встаёт на ноги, слегка потягивается всем длинным телом, а затем снова склоняется над безвольно раскинувшимся на стуле Джином. Надо расстегнуть и снять пальто. С пуговицами не возникает проблем, а вот выпутать Отиса из рукавов — это целый квест. Впрочем, Нино выполнял задания и потяжелее.       Пальто занимает своё место на вешалке, а Джин — на Нино. Он икает и честно пытается переставлять ноги, но, кажется, просто отнести его было бы легче. Нино так и поступает, подхватив пьянь под спину и колени. Как принцессу. Жаль, оценить иронию некому. Впрочем, именно в этом и состоит профессия Нино — никто не должен видеть его выходки. Особенно с Джином.       Опустить на кровать безвольное тело легко. Раздеть — уже сложнее. Впрочем, ничего невозможного. К счастью, на их традиционную попойку на двоих Джин пришёл в свитере, а не в форменном кителе. Свитер снять просто. Со штанами пришлось повозиться чуть дольше. На Джине остались лишь бельё и носки. Бельё Нино и не думает трогать, а вот носки надо снять. Нино спускается к изножью кровати, склоняется над тощими ногами, покрытыми светлым пушком. Забавно, он столько лет следит за Джином, но ещё ни разу не видел его ступни. Что ж, самое время исправить это недоразумение. Нино кладёт руку на щиколотку и замирает. Почему-то снять с Джина носки кажется чем-то не совсем приемлемым. Совершенно нелепая мысль, но выбросить её из головы не получается. Нино оттягивает пальцем резинку, тянет вниз, сухо сглатывает, обнажая узкую пятку. Кажется, кое-кому следует воспользоваться пемзой или хотя бы кремом для ног. Свод стопы у Джина высокий, кожа бледная и тонкая, под ней просвечивается голубоватая сеть сосудов. Длинные пальцы с аккуратно подстриженными ногтями плотно прижаты друг к другу, а мизинец слегка подвёрнут внутрь. Нога человека, обошедшего все тринадцать округов. И не один раз. Отпустить её почему-то сложно. Но Нино справляется и берет в руки вторую ногу. Теперь скатывать чёрную ткань носка легче. Пальцы оглаживают кожу, проверяют, отзовётся ли Джин на щекотку. Джин неразборчиво бормочет, поджимает пальцы, а затем смешно растопыривает их в стороны. А Нино смотрит, глупо и нервно улыбается, оглаживая пальцами. — Знаешь, иногда мне кажется, что я весь целиком под этой ногой, — шепчет он нехотя отпуская ступню. — И почему-то тогда мне спокойнее всего.