Львиная преданность

Изящные пальцы размеренно постукивали по столу. Мужчина с мрачным лицом повторял свои действия снова и снова. Это была привычка, которая проявлялась, когда он был чем-то сильно раздражен. Однако мрачная, напряженная атмосфера, окружающая его в этот момент, совершенно не походила на обычное раздражение, поэтому всякий раз, когда его ногти и деревянная поверхность стола соприкасались, мысленная агония его доверенного помощника Скуало только углублялась. «Я никогда не видел его таким злым. Что же случилось? До вчерашнего дня, он был таким же, как обычно.» Этим вопросом задавался не только он. Глаза, всех присутствующих в гостиной людей, были устремлены на этого мужчину. Все сидели, затаив дыхание и не двигаясь, как будто они были покойниками. Каждый из этих людей пользовался дурной славой, но перед своим боссом они были не более чем верными псами, виляющими своими хвостами, чтобы снискать его расположение. — Мусор, с каждым днём появляется всё больше зазнавшихся семей. Каждый хочет уничтожить как Вонголу, так и нас, – хмуро произнёс Занзас, который до этого восседал в кресле. — Чёртов старик приказал провести зачистку. Каждый уёбок должен быть уничтожен. Все варийцы собрались в гостиной, обсуждая новые цели, и варианты их устранения. В последнее время тут, по мнению красноглазого, слишком много гостей. — Врооой! Этот старик совсем охренел. Пусть его драгоценный тунец с этим разбирается. — перебил блондин, стреляя в босса взглядом. Он так и говорил «Прекрати!». Однако его быстро осадили алые глаза. Одного взгляда на Занзаса хватило, чтобы встать смирно. Суровый взгляд обводит ночной город за окном и снова останавливается на силуэте мечника: — Мусор, мы помогаем им устранять всякую шваль, потому что только мы можем без лишнего шума выяснить, где они находятся и без труда устранить. Взамен они на время оставляют нас в покое. Рубиновые глаза задумчиво вглядывались вдаль, кое-где тучи становились менее серыми, проходили еле заметные светлые лучи. Медленно плывущие, тяжёлые облака, предвещали новые осенние дожди. Ледяной ветер протяжно завывал, унося с собой мёртвые листья. — Ши-ши-ши, новое мясо. Принцу нравится. – вдохновился Бельфегор. Он сполз с дивана, резко поднялся и широко зевнул. Скайрини встал, его глаза остро и свирепо смотрели на каждого в этой комнате. — Свободны. – отдав короткий приказ, итальянец повернулся к варийцам спиной, и покинул гостиную, запираясь в своей комнате. Скуало в изумлении уставился на закрытую дверь: — ВРОЙ! Чёртов босс... Вариец так явно нервничает, что не обратить на это внимание попросту невозможно. Занзас в последнее время так отчаянно цепляется за свои мафиозные идеалы, будто чувствует, что они от него ускользают. И в своем желании держаться за единственное, что он знает в своей жизни, он совершенно забывает о том, насколько эти идеалы ядовиты и губительны, не видит, как они сдерживают его, как делают его неестественно напряженным. Словно он может исчезнуть. И это может произойти в любой момент, стоит ему лишь остаться наедине с самим собой, и всё — на этом все закончится... *** Усталость сжимает голову, словно стальной обруч. Занзас выдыхает, трёт переносицу и отодвигает от себя стопку документов. Чёртов патлатый мусор натащил кучу бесполезной мукулатуры, заверив, что Скайрини обязательно должен всё это проверить. Осмотр таблиц и диаграмм от него не требует полной отдачи, он делает это на автомате. Слишком приелось, настолько, что он может делать всё с закрытыми глазами. Счета, списки покупок и отчеты от управляющих нескольких небольших предприятий. Ровные столбцы цифр уже рябят в глазах, смешиваются, путаются. На часах пятнадцать минут второго. — Блядские бумажки. Сожгу нахер. – раздраженно фыркает итальянец и автоматически ставит на очередном документе размашистую витиеватую роспись. Мужчина чуть морщит нос, делая большой глоток виски. Алкоголь обжигает изнутри, теплом проходится по рукам и едва ли чувствуется в затекших ногах. Последние дни перед отъездом в Японию, он почти не запомнил: они слились в череду бесконечных внеплановых советов, во время которых Старик изводил его напутствиями. Он признаёт, что место второго правителя Вонголы дало ему прилив силы и власти, но почему-то он чувствует себя таким одиноким, и больше не хочется быть одному. Занзас хочет... Семью... Нет, она нужна не потому, что она заменит прошлое... Ему хочется чувствовать себя целым. Знать, что ты всегда можешь поделиться чем-то личным, и тебе обязательно помогут, утешат. Это всего лишь мимолетно вспыхнувшие идеи без начала и конца, случайно запечатленные в памяти. Уже много дней брюнет не покидал свою комнату, долгими часами смотря в стену, словно в сплетениях оттенков на гладко обработанном камне были зашифрованы ответы на все его вопросы. Будто бы ждал появления символов, знаков, посланий, которые содержали бы в себе оправдание. Но ночь была молчалива, а дни наполнены полустертым шумом, скользящими шорохами, которые, как прежде, не имели к нему отношения. Замок жил своей жизнью, никому не было дела до его гнева. Всё равно мир так и остался полон лишь серых оттенков. Из приоткрытого окна доносились голоса и шум ветра. Подойдя ближе и выглянув, он мог бы увидеть сад, в котором находился каждый раз, когда было трудно. Когда хотелось на стену лезть, лишь бы прекратить это бесполезное чувство. Боль. Боль, при которой тут же уносит в воспоминания. Те самые, о которых Занзас предпочел бы забыть, выжечь из памяти навсегда, оставив взамен сладкую пустоту. Те самые, которые раз за разом всплывают в памяти, стоит лишь закрыть глаза. В голове мелькнул тот инцидент, когда посмотрев в зеркало, алоглазый увидел тот страшный силуэт. Белая кожа, отсутствие глаз и эта безумная улыбка: — Я. Тебя. Нашёл. Руки начали трястись от злости и в ушах начало звенеть, однако он быстро успокоился, взяв себя в руки. Занзас чувствовал: здесь кто-то есть. Кто-то живой притаился рядом, не решаясь показываться на глаза человеку, а может просто выжидая момент для нападения. Скайрини застыл посреди спальни, прислушиваясь к чему-то далекому, безымянному и безликому: — Выходи мусор. Я чувствую твоё присутствие. Он тяжело дышит, его грудь вздымается и опускается при каждом вздохе, лицо пылает от ярости, а рубиновые глаза темнеют от гнева. Там ничего нет, кроме темноты и бесконечного холода. Там кровь застывает тонкими алыми льдинками, прорезая высохшую кожу. Сила вспыхивает вокруг него и бросается вперед, через весь зал, яростным, неистовым потоком огня, сбивая чужака с ног и отбрасывая его спиной к ближайшей стене. Тот падает на пол грудой конечностей, хрипя и хватаясь за горло. Его тело дергается и корчится в предсмертной агонии. Он пересекает комнату в яростном вихре тёмных одежд и нависает над несчастным ублюдком, скорчившимся на полу. — Какого хера? – Скайрини ошарашенно уставился на пустой пол и, отпрыгнув на приличное расстояние, оскалил белоснежные клыки. — Давай поиграем мусор. Возле самой тёмной части комнаты раздался приглушенный голос: — Пора возвращаться. Занзас встал как вкопанный, расширившимися глазами смотря в стенку дома. Неясный смазанный тенью силуэт разгибается, два плоских жёлтых огонька смотрят на него из темноты. Он не медлил ни секунды. Выхватив пистолеты, алоглазый резко выстрелил в предполагаемого врага. Он видит как прыгают по стенам тени. Итальянец настороженно посмотрел в темноту, ожидая, если не криков, то явных насмешек. Лишь предчувствие заставило мужчину оглядеться вокруг и увидеть одну единственную фигуру, которая стояла поодаль. К счастью, ему не привыкать быстро реагировать, поэтому он просто направил один из пистолетов в голову гостю и выстрелил пару раз. Огненные пули, которые должны былы прилететь прямо меж глаз незнакомцу, воткнулась рядом с ним в стену. Незнакомец выглядел спокойным, словно только что ничего не произошло. Он медленно двинулся в сторону Занзаса, в гробовой тишине его шаги звучали будто предсмертная музыка для итальянца. Темнота, что стояла перед глазами словно завибрировала. Крохотная тень стала огромной, маленький мир сузился втрое. То, что не вписывалось в комнату, поглотило её, заполнив собою пространство. И в этот момент алоглазый почувствовал, как будто что-то проникает в его голову. Дрожь накатывала волнами, озноб сменялся пылающим жаром. Мысли сплелись в жалящий клубок, и лишь одна звучала с кристальной ясностью: Нужно убил его, пока ещё не поздно. — Бесполезно сопротивляться. Это твоя задача, быть с нами… Скоро мы будем вместе, – незнакомец прервал свою речь и подошёл к боссу Варии. Мозг Скайрини будто кто-то начинал сжимать, а сердце словно пронзали тысячи клинков. Фон за чёрной фигурой горит и начинает разбиваться, как зеркало, когда тьма разъедает пейзаж. Резко пол под ними пропадает, и те проваливаются в бесконечную бездну с тёмными образами. Он даже сказать ничего не успел. Боль проходится по нервам раскаленным жгутом. Тело куда-то падает, летит в бушующее пламя так долго, так стремительно, что воздух застревает в легких. Всё было словно затянувшийся сон: голос разума твердит, что происходящее не более чем наскучившая игра, в которой раз за разом повторяются одни и те же ходы, но вырваться из плена иллюзии в настоящую жизнь спящему не под силу. Застоялая вода, мутная, тусклая, оставляющая привкус тины и гниющих трупов на языке. Заражённый воздух, отравленный густым туманом — с каждым вдохом всё больше яда растекается в крови, и этого никак не избежать. Ничем не защититься. Занзас ещё раз попытался вытянуть себя из густой темноты, но сам поскользнулся и оказался в чём-то липком и холодном. С каждой секундой липкая жидкость тянула в собственную глубину, заставляя погрузится в себя. Скайрини судорожно соображал, оставив попытки перехватить контроль над собственной головой. В одно мгновение пол под ногами вновь становится материальным. Он на пробу шагнул вперед, чувствуя, как мелкие камешки врезаются в подошвы. Медленно, с каждым шагом тьма исчезала, как кошмарный сон. Занзас зашагал прочь по усыпанной гравием дорожке. Полы его плаща вздымались при каждом порыве ветра, как пара чёрных крыльев. Воздух на улице был свежим и приятно прохладным, освежавшем чуть разгорячённое лицо. Он идет, пока не оказывается в самом эпицентре бури — в старинном городе. Над тем как такое возможно некогда было ломать голову. Единственное, что он точно знал: Это не иллюзия. Это реальность. Мужчина буквально прилип к одному месту, рассматривая безрадостный пейзаж вокруг. Послышался характерный гулкий звук выстрела, громом раздавшийся в тишине. Чей-то жалобный, дико раздражающий крик. Звуки пальбы, запахи крови, пожара, смерти. В такой катастрофе, как эта, не могло быть выживших. Итальянец вздыхает и смотрит вверх, на покрытое густыми тучами небо, и прикрывает глаза. Приятный ветерок принялся ласкать кроны деревьев, и вскоре природное безмолвие было нарушено. Город снова наполнили разнообразные звуки. Крики, взрывы, и выстрелы слились воедино. Лунный свет, скользящий по серому камню, вылизывал стены подобно языкам пламени, обнажая трещины, сквозь которые были хорошо слышно свист ветра. Яркий свет луны, пробивающийся через тёмные облака, заметен даже сквозь закрытые веки, и потому Скайрини чутко замечает, когда над ним нависает чужеродная тень. Незамедлительно Занзас на пробу стреляет, огненная пуля послушно достигает цели — ввинчивается в промёрзлую рыхлую плоть чудища, вырывая болезненный крик. Выстрел, ещё и ещё — пока крики не прекращаются, а тело чудовища не осыпается пеплом. Алоглазый прикрыл глаза и принял сосредоточенный вид, пытаясь по звуку вычислить приближение нового врага. Он снова огляделся вокруг с ощущением безнадежности, тяжко вздыхая. Всё это было очень странно, и у Скайрини возникало ощущение, что он оказался в центре какого-то страшного капкана, который скоро захлопнется, и пленит его. Занзас хмыкнул и развернулся, возобновляя своё блуждание, прислушиваясь к каждому выстрелу. Ему необходимо было срочно возвращаться домой. Не задерживаясь ни на секунду. Звук его шагов отдаётся эхом в опустевшем городе. Очередное уродливое чудовище и очередное сражение. Скайрини с ловкостью уворачивается от летящего в его сторону потока странной энергии, и молниеносно стреляет в ответ. Пистолет бьёт огненными ударами прямо в лобовую, и ещё один монстр падает на землю. Сделав глубокий вдох, он наклонил голову, прислушиваясь к характерным звукам. Где-то далеко за стенами кирпичных зданий редко раздавались приглушённые взрывы. Странный противный звук повторяется — в неровном свете масляной лампы он замечает отблески... Мяча? Его это уже не удивляет. Итальянец не удивляется даже внезапному землетрясению, от этой ауры разрушения всякого ожидать надо и происходящее сейчас — лишь цветочки. — Ого, неужели мне удалось найти что-то стоящее? – Занзас мгновенно оборачивается на голос, готовясь к следующей драке — но там стоит обычный человек. Да, он был быстрее многих первоклассных мафиози, но его внезапный визитер явно во много раз преуспевал в навыках скрытности, что означает необходимость повышенного уровня внимания. Он растерянно пробегался взглядом по чёрной фигуре, которая смотрела на него в ожидании. Мужчина был одет в элегантный костюм, старых времён, с цилиндром на голове. Его губы растянуты в обольстительную улыбку, однако в этой улыбке не было любезности и света — она была пропитана непроглядным мраком. Ложная маска на лице не могла скрыть истинную хищную натуру. Карие глаза прошлись по дрожащему телу Занзаса, оценивая каждый дюйм. Тики с явным удовольствием рассматривал мужчину, подмечая интересные детали: Смуглая, покрытая шрамами, кожа, угольно чёрные волосы и кроваво-красные глаза. Белая рубашка, чёрный плащ на плечах, делающие бордовые глаза ярче и словно опаснее. Взгляд зацепился за расстёгнутые пуговицы рубашки, открывавшей крепкую грудь. Все открытые участки кожи были осыпаны вереницами шрамов. Наиболее заметный шрам - на левой щеке. Мужчина, лет где-то до двадцати пяти, внимательно и как-то напряженно наблюдал за Ноем, стоя на безопасных тридцати шагах от него. Он яростно, гротескно красив. Впрочем куда более сильно взгляд Ноя зацепил не столько внешний вид незнакомца, сколько необычная сила, которая чувствуется даже на большом расстоянии. — Ты ещё блять, кто? – внезапно жар в груди усилился, а из лёгких словно выбили весь воздух. Опёршись рукой о стену, алоглазый пытался придти в себя. Внимательный и острый взгляд чётко подмечал, как неуверенно дрожат напряжённые пальцы, изо всех сил сейчас пытающиеся ровно удержать пистолеты. — Возможно, вам нужна помощь? – Тики ухмыльнулся широкой зубастой ухмылкой, довольно хищно прищурившись и сверкнув янтарными глазами. Мирный жест с его стороны был тут же пресечен огненным выстрелом в его сторону. — Мусор, тебе поверить — себе дороже. — слова алоглазого были словно плюнуты в сторону Тики, являясь то ли оскорблением, то ли яростной правдой. На самом деле, Занзас не знал, как расценивать данный жест неизвестного мужика, отчего просто молчал, надеясь на скорый уход своего «приятеля по несчастью». — Эй, я вообще-то помочь пытаюсь. – капризно сказал Микк, и Скайрини захотелось его ударить. Итальянец тяжело вздыхает, заставляет себя шевелиться. Так и не восстановившееся тело едва двигается, оно кажется таким тяжёлым, словно пропитано металлом. Стоило ему схватиться за пистолеты, и поднять взгляд рубиновых глаз на незнакомца, как вдруг он увидел в чужих, что-то неуловимо знакомое. Их взгляды встретились. И мир остановился. Перестал существовать. В этих глазах Занзас увидил отрывки чьих-то воспоминаний. Внутри лёд сжимается вокруг сердца, давит на него, пытаясь раздавить. На дне его глаз клубятся тени — только дай повод, и они затопят медовый оттенок, сливаясь на грани зрачков. На мгновение его глаза кольнуло. В темноте Джойд мог видеть алые горящие глаза, которые чем-то отличались от глаз вампиров, о которых он читал. Они были выразительными, ярче человеческих, в них плескалось что-то необычное. Ной видит внутри рубиновых огней беспросветную тьму. Тики разрывает от противоречия, но он решает не давать волю эмоциям. Не сговариваясь, они замерли посередине пустынной улицы, и устремили свои взгляды друг на друга, слушая тишину. Гипнотическая атмосфера поглотила их, только очередной взрыв поблизости, и помог вернулся к реальности. Про себя каждый отметил, как поразительно чётко виден их яркий цвет глаз в этой полутьме. Затянувшаяся тишина в тёмном переходе напрягала, наличие незнакомца напрягало, конечно, сильнее, но и абсолютное молчание обеих сторон давило ненамного меньше. Секунды затишья казались предвестником вечной бури, но Тики, на удивление, не стал продолжать игру в молчанку. — Какой интересный человек мне попался, – наклон головы на бок. — Чувствуешь себя неуютно? В голове тысячи мыслей? Может хватит делать вид скрытной девицы? В голове Ноя что-то щёлкнуло, позволяя азарту затмить рациональное мышление. Избивать парнишку насмерть он, конечно же, не собирался, пришлось бы испортить имидж, а вот припугнуть и слегка поразвлекаться хотелось. Занзас же находился в тотальном замешательстве и растерянности. «Да что же со мной происходит?!» — с отчаянной яростью пронеслось у него в голове, стоило боли утихнуть. — Долго ты ещё будешь разводить этот цирк, мусор? – не дрогнув, он выгнул бровь, ожидая ответа, держа пистолеты наготове. — Предлагаю каждому забыть об этой встрече и пойти по своим делам. Как тебе такое предложение, мусор? Он отводит взгляд — ему нужно перевести дух после всего... этого. Внутри появлялось странное, не похожее ни на какие другие, ощущение. Оно было слизким, холодным и сильно сдавливало что-то внутри, не позволяя причинить вред или же боль человеку рядом. Если ему не хочется убивать виновника странного чувства, то от этого ощущения стоило избавляться как можно скорей.    Тряхнув головой, он окончательно сбросил с себя остатки наваждения. Силуэт, освещённый тусклым светом луны, скалится в хищной улыбке: — И ты думаешь, что я так просто тебя отпущу? – рассмеялся он, но тут же затих и сощурил карие глаза, с интересом рассматривая стоящего напротив. — Ну уж нет, ты сам себя выдал. Прости красавчик, тебя я не отпущу. Его лицо начало меняться. Смуглая кожа медленно меняла цвет на серый, на лбу появились кресты, идущие вдоль лба, а глаза стали жидким золотом. Аура, что его окружала, сильно изменилась — теперь несло опасностью. Витавший в атмосфере воздух изменился, и воцарилась еще большая напряженность. И вот тогда до Занзаса доходит, что он угодил в ловушку, правда, непонятно как, но уже поздно что-либо менять. Осмотрев его, Скайрини понял, что перед ним стоит далеко не человек. Это означало лишь одно — схватка с ним была бы долгой и бессмысленной. Ощущения его не обманули, и буквально через пару секунд в его сторону был произведён мощный выпад из ниоткуда, от которого Занзас в последнюю секунду увернуться. Он мгновенно среагировал, отпрыгнув на безопасное расстояние. Волна адреналина окатила его с головы до пят. — Вот так сюрприз. Ты смог уклониться, а ты и правда интересный. Что у тебя за сила? – Ной заинтересовался, и это отразилось на его сером лице охотничьим блеском в золотых глазах. Он медленно отступил на несколько шагов от стены, и остался стоять с другой стороны в том же положении, что и Скайрини. Он хотел ещё больше: больше непонимания в глазах брюнета, больше нахмуренных бровей, больше веселья. Как хотелось схватить эту смуглую плоть, разорвать её вместе с кожей! Как хотелось взглянуть в эти глаза, которые не способны были излучать ничего, кроме рубинового пламени. Всё бурлило и кипело внутри у Тики. Вот он, момент, когда надо действовать в лоб, иначе следующий шанс может предоставиться нескоро. Секунду подумав, улавливая смутные сомнения, Занзас откинул их прочь и выстрелил точно по цели. Удивление на лице противника говорит алоглазому, насколько неожиданна его внезапная свирепость. Звенит выстрел и огонь рикошетом отскакивает от тротуара рядом с незнакомцем, который рывком двинулся вперед, с лёгкостью уворачиваясь. Лунный свет освещает изрытый, потрескавшийся участок выцветшего чёрного асфальта. Ной Удовольствия впал в некий ступор от такого. Ему никогда раньше не попадался противник, настолько мастерски владеющий своей силой. Может показаться, что это обычный выстрел с примесью огня, но этот выстрел мог легко убить экзорциста. Это совсем не похоже на Чистую Силу. Непонятно, смог бы этот человек нанести ему парочку пулевых ранений, но лучше было уклониться. Кажется, задание Графа будет куда интереснее, чем он думал. По телу пробежала волна азарта. Тики появился совсем рядом со своей жертвой, и одним лёгким движением руки откинул брюнета к дальней стене: — Что ж, давай поиграем. Влетев в стену, Занзас сильно ударился и разбил её собой, почувствовав вполне физическую боль. Преодолев недомогание, Скайрини поднялся и снова атаковал шквалом выстрелов в незнакомца, с ещё большей скоростью и силой. Огненные пули лишь рассекли воздух в том месте, где только что стоял враг. — Ты меня выбесил, мусор. – наконец придя в себя, рычит брюнет, сжимая пистолеты. Скайрини понимал, что его припирают к стене. Бессилие заливало зрение красным маревом. В висках стучал ритм взбесившегося сердца. Ярость выжигала изнутри, стекала вниз к кончикам пальцев, и руки едва не сводило от жгучего желания сжать кулаки — и ударить с размаху. Тики и его жертва стояли в разных углах улицы, далеко друг от друга и не двигались. — Давай, удиви меня ещё чем-нибудь. – резко незнакомец оказался совсем рядом, плечом к плечу с Занзасом. Итальянец отступил в сторону, не давая врагу приблизиться вплотную. Это существо — это зверь с ясными глазами, в которых плескались злорадство и кровожадный интерес голодного хищника, был, несомненно, очень красивым. Гладкая серая кожа, тонко выписанные черты, аккуратные и изящные, и при этом пугающая сила в каждом шаге, движениях рук, в неподвижности развернутых плеч, в напряжённости приподнятого подбородка. Зверь наблюдал, внимательно, пристально, едва не принюхиваясь, и ему явно нравилось то, что он перед собой видел. Серые губы изогнула ухмылка. Слишком знакомая, чтобы оставлять хоть какие-то сомнения относительно того, что должно было произойти дальше: — Скажи, а как тебя зовут, красавчик? – Джойд останавливается, когда до человека остаётся пару шагов, и прижимает кисть руки к подбородку. — Ты экзорцист? Или может быть, ты генерал? Резкая смена тона их разговора весьма удивила Занзаса. Как он мог так просто меняться в настроении? Алоглазый почувствовал, как бессильная ярость снежной бурей закипает в груди и норовит изнутри порвать горло. — Хватит нести всякую хуйню. В душе не ебу, что за экзорцисты, но своё имя, я кому попало не говорю, мусор. – руки стали покрываться пламенем, внутри груди всё сдавило и стало труднее дышать. Он чувствует слабость, головокружение. Тики впервые попалась столь неадекватная жертва, поведение которой трудно назвать логичным. Любой на его месте давно бы сбежал, или молил о спасении. Но брюнет смотрит с ещё большим огнём в глазах, продолжает сражаться, хоть и понимает, что проигрывает. Поначалу Ной думал, что брюнет себя переоценивает, набросится на него в попытке успокоить свою уязвленную гордость, а под конец, как и все будет умолять о помиловании. Но то, как он смотрит в золотые глаза, говорит о чём-то большем, более глубоком, испытующем и неопределенном. В его глазах пылает огонь – неистово, яростно, уничтожающе. Этот взгляд заставляет Тики остановиться, когда его охватывает призрачное ощущение, ползучее и медленное, но становящееся сильнее, чем дольше он фокусируется на нём. В один миг Занзаса придавило к каменной стене, что пошевелить пальцем было невозможно. Вся его былая уверенность и силы улетучились, как сигаретный дым на большом ветру. Тело медленно соскальзывало по стене. Выронив оружие, Скайрини завалился на холодный асфальт, не в силах больше подняться. Его энергию как будто что-то выкачивало и очень быстро. — Неужели всё? Я только начал получать удовольствие. – обвиняющим тоном проговорил Джойд, вновь надвигаясь на своего врага. Он смотрит на него, прижатого к земле и неподвижно сидящего. Сейчас он мог бы делать с глупым мальчишкой всё, что только пожелает. Мог бы сломать его — вырвать сердце, раздавить словно букашку. Если бы Микк действительно хотел убить алоглазого, он уже бы сделал это и не один раз. Скайрини медленно повернул голову и посмотрел в сторону незнакомца. Он пару раз моргнул, из-за затуманенного зрения. Мгновенная тяжесть и усталость сковали его крепкими цепями. Он глубоко дышал, из последних сил держась за остатки разума. Но думать не хотелось, как и шевелиться. Тики медленно опускается на корточки, и приподниет подбородок брюнета. — Как бы мне хотелось подольше поиграть с тобой. К сожалению, у меня есть незаконченные дела. Придётся вырубить тебя, но не волнуйся, я вернусь, — прошептал ему Ной, заправляя прядь непослушных волос за ухо. — Закрой глаза, или смотри на меня. Через мгновение, ты окажешься без сознания. — Отвали, мусор. – выдыхает Занзас, из последних сил пытаясь удержаться в сознании, а Микк смеется. Тихо и хрипло. — Не смей... Он не успевает договорить, чувствуя, как его подхватывают чужие руки, отрывая от земли. Скайрини пытается закричать, но голова будто налилась свинцом. Не получается пошевелить даже пальцем. Веки тяжелеют, отдаляются голоса и шум стрельбы. Брюнет, что буквально недавно сражался с ним на смерть, теперь в его руках. Трепещущая плоть, но непоколебимый дух! Вот оно всё, его сокровище, которое он так возжелал. Это всё его, в его власти. Как можно это разрушить? Как быть теперь? Изначально, он считал это не своей проблемой, но Джойд, сидящий внутри, придерживался совсем иного мнения, постоянно приказывая вернуть его домой. Тики до сих пор не разобрался, кем ему вообще является этот парень, но одно стало очевидно: не чужим человеком. Он почти что всегда действовал интуитивно, прежде чем думать о последствиях, а озвученным словам зачастую предпочитал взгляды или прикосновения. Так и сейчас он мягко обернул свою руку вокруг плеч парня, заставляя его удобно расположить свою голову на себе. Брюнет тут же уткнулся носом в изгиб шеи Ноя. — Надеюсь, я не получу от Графа за такой сюрприз. – он вздохнул, притянув алоглазого поближе к себе, обхватив руками плечи и бедра. Время близилось к рассвету, и ему уже пора было возвращаться домой. Кинув быстрый взгляд на небо, он мгновенно исчезает из тёмного переулка.