***
Время перестаёт иметь вес. Путеводители меняются местами, и ведомый любовью, Рикс Остер снова попадает в капкан. Дарея говорит, что в мультфильмах это называют любовью с первого взгляда, пусть даже хронометраж и развитие сюжета того не демонстрируют. Сама Дарея называет это глупостью, и непоколебимая уверенность, что её старший брат равносилен очередному отрицающему свои чувства персонажу, больше улыбает, чем меняет что-то. Да, влюбился. Можно подумать, нельзя. Мама только вздыхает о своём и передаёт отцу невербальными знаками, как рада, что жизнь не стоит на месте. А жизнь в их семье никогда не стоит на месте — Остеры в закрытом помещении найдут выступ и занозятся. Лабель Флавий успел к этому привыкнуть, успел понять и принять. Сам не без вишенки — рос в окружении, предполагаемом определенные нюансы. Громкая фамилия, иерархия и круг общения. Кассий Флавий игнорирует инициативу сына обсудить его отношения, поскольку придерживается вольности в решениях своих детей; и не верит, что в старшей школе Лабеля стоит контролировать. С ухажёрами он знакомиться не горит желанием, и тратить время на них — тоже. Августе этот факт показался уместным, поэтому каждый её хахаль оставался для отца инкогнито. Гениальное использование полномочий; он бы даже пересмотрел свою позицию, чисто из вредности. Но, нет: — Лабель, семьи обычно знакомятся на свадьбах. Он его понял. Свадьба, так свадьба.***
— Когда-нибудь. Лабель прекращает терроризировать своим недовольством парня, останавливается для лёгкого удара по плечу и думает, что зря начал. Риксу понравилось его раскалять, значит, будет слышать о свадьбе ещё долгое время. Очень долгое. Пока они не расстанутся или, раз на то пошло, не обвенчаются. — Я же за рулём. — Вот и следи за дорогой. Орвон и Афий на задних сидениях дожидаются, когда молодожены (теперь они не отвертятся) прекратят семейные разборки, и подключаются к разговору. Об отце Кассии Флавии, о стратегическом наступлении Августы и её нового парня с дорогой машиной и крепкими нервами. Благо, Паулина пошла в мать. Они вместе доезжают до точки, паркуют машину недалеко от спуска и вытаскивают из багажника контейнеры, походные наборы и сумки. Днём обещали жаркое солнце, духота грозила продлиться ещё пару дней. Дождь тоже будет грандиозным — но он потом. Сейчас согретая вода и ящик пива. Вода мелко рябит и соблазняет. Дно плохо проглядывается из-за мутной воды, но остановить прыгнувшего в неё с головой Орвона не успевает никто. Афий показывает с телефона картинки паразитов, которые в этой воде могут легко убить, и его позиция всем понятна. Значит, ответственный за машину и шмотки есть. Этим легче. Рикс раскладывает на уже подготовленный Лабелем плед поздний завтрак, открывает ключами первую бутылку и делает пару глотков. Остальные делает его парень — негласное право на общее имущество. Орвон всплывает и напоминает, что бутылок хватит на всех, можно к одной не присасываться. — Ты ради этого вылез? — Лабель привычно морщится, в королевской манере давая знать, что недоволен. Рикс обещает себе стереть в его лица негативные эмоции и вслепую целует в бровь. — Лезь тогда обратно. Орвон смеётся, брызгает на берег небольшой волной и пропадает под поверхностью, оставляя смех другим. Идиллия. Хочется остаться после выпуска в такой же компании, вести себя, как дети на игровой площадке, и бросать взгляды на ящик пива, оставленный в тени.***
До вечера они перебиваются фруктами и выпивают от силы бутылок пять, а потом греют мокрого Орвона, как пингвины. Рикс пробует окунуться, наслаждаясь температурой воды, разницей с палящим солнцем и ощущением невесомости. Его парень тоже находит в себе желание подключиться, и вместе они отплывают от берега на несколько метров. Они держатся друг за друга, и Остер разрешает себе положить ладонь на поясницу, разрешает трогать Лабеля под водой, пока никто не видит и не смотрит. Флавий отвечает тем же. Подплывает ближе, и осторожно, чтобы не перевернуться, опирается на его плечи. Целует его мелко и быстро, с добрыми намерениями и в мерах безопасности. Конечно, Рикс превращает их в глубокие и долгие, пленит тем самым взглядом и опускает руки на любимую жопку. Лабель улыбается в губы и прерывает целовашки, отвечая другим тем самым взглядом. Орвон с Афием в поле зрения, а Лабель такой. Такой: красивым и завораживающим. Самое тяжкое преступление — он провоцирует его. Когда пальцы залезают под нижнее бельё, временно заменяющее плавки, Рикс получает по носу. — Нашим салатам пару часов, у них будет детская травма от родительских брачных игр. Лабеля целуют в шею, пока он скалит зубки и пышет ядом. Медленно поворачивается, надеясь заткнуть береговую половину. Афий машет рукой и подзывает вернуться, чтобы нормально поесть и наконец-то выпить. Какой смысл было столько набирать, если они развлекаются в воде? У Орвона другие намерения: позлить парня друга получилось успешно. Салат решают не раскладывать из-за неимения посуды, поэтому раскидывают четыре одноразовые ложки и наслаждаются ещё сочными фруктами. Благо, поездку они пережили. Ближе к вечеру размокшая кожа начинает мёрзнуть от лёгкого ветра, поэтому оставшиеся пледы делят между собой. Лабель без вопросов ложится к Риксу на колени, накрывая сразу обоих, а Афий наблюдает за Орвоном, накрытым полотенцем. В тени от деревьев недалеко от машины становится прохладно, хоть на солнце никто выходить не собирается. Они включают музыку на фон. Лабель выбирает Гагу.I know that we are young, (Я знаю, что мы молоды) And I know that you may love me, (И знаю, что ты можешь любить меня) But I just can't be with you like this anymore. (Но я просто больше не могу так с тобой)
Риксу приходится изменить положение, чтобы ноги не затекли ещё больше. Флавий примерно ждёт, когда его ложа будет готова, и с удовольствием растягивается на нём, кладя голову на плечо. Целует в скулу, шепчет что-то милое и сахарное, от чего остальные только отмахиваются. Пахнет горячей землёй, влагой и дубом — наслаждение растекается по венам, согревая грудную клетку. Лабель пользуется туалетной водой, потому что у Рикса сносит от неё голову; и он не против. Ни запаха, ни внимания. Первым в руки телефон берёт Остер. Проверяет сообщения, классный чат, пишет матери, что будет поздно. Наверное. Как получится; лучше предупредить заранее. Пива ещё много, а возвращаться домой не хочется. Он же берёт телефон Лабеля и открывает камеру. — На память? Он улыбается, его улыбку зеркалят под боком. Да, конечно да. Всегда да. Памятью забита вся галерея, но Лабель никогда не против (тем более, у него самая лучшая камера, поэтому нет выбора — первое правило любой кампании). Афий пытался позировать в загадочном амплуа на фоне спокойной воды и мелких пятен света, но у Орвона были свои планы. Память стоящая. Особенно, смазанные фотографии, как они дерутся.***
Пока остальные не видят, занятые опрокидыванием друг друга в воду, Рикс чмокает развалившегося Флавия в скулу и вслепую тыкает в съёмку. Лабель наслаждается инициативой, с которой к нему тянутся. Брызги долетают до них вскоре, и недовольство Орвона кажется фоновым шумом.***
Начинает темнеть, как они, пьяные и довольные, грузятся в машину. Оставшееся пиво решают оставить дома у Рикса, вытряхивают с тканей грязь и по дороге выбрасывают пустые банки и одноразовую посуду. Рикс всегда за рулём — было бы странно, сядь в его машину кто-то другой. Лабель, по правилам связей (интимных), садится сбоку от водительского. Орвон и Афий занимают задние сидения, снимают сандалии и залезают с ногами — привычка от Лабеля. Тем более, что запрещать самовольность им не собирались: Рикс слишком мягкий и добрый, чтобы не быть всепрощающим. Он развозит их по домам, оставляя в машине только своего парня. Им желают хорошей ночи (неспокойной), и удаляются. Риксу остаётся только проследить, как их встречают родители, и только после — двигаться с места. — Как твой день? — Так же, как и твой, — Лабель нежно целует его в нос и кладёт руки на плечи. Свою опору уже который месяц, год. Действительно жаль, что отец не хочет с ним познакомиться, в Риксе он уверен полностью. — Хочешь переночевать у меня? — Горю желанием. — Я вижу, — от искрящихся глаз не спасает даже усталость. Остер заряжается от них настроем и забывает, что именно имел в виду. Плевать, разберутся на месте.***
Решиться забыть пиво в багажнике не получается, поэтому оно остаётся на ночь в холодильке. Отец не обращает на такое внимание, а сестры относятся понимающе ко всему, что делают сами и окружающие — пацифистские принципы. Без них жизнь была бы сложнее. Желание принять ванну после грязной воды делится пополам — Флавий набирает ванну и опускает синюю бомбочку, запах киви от которой становится всеобъемлющим. Атмосфера располагает к продолжению вечера, и они принимают вместе ванну, наслаждаются цветом воды (и совсем немного друг другом). Хорошо, что в ванной щеколда. В комнату они поднимаются тихо, чтобы никого не разбудить. Или не привлечь внимание — сейчас это лишнее. Рикс не против чужой кампании, тем более, что сестры Лабеля прекрасно справляются с этой ролью. Просто сейчас хочется только его. Они ставят телефоны на зарядку и вместе падают на кровать. Рикс пишет маме, что ночует у парня, и она отвечает улыбающимся смайликом. Тишина — свидетель их обнимашек под одеялом. Рикс прижимает Лабеля к себе лицом, зацеловывает и слушает тихий смех. Руки перебираются на спину, тянут к себе за шею, затылок, и становится легко. Оба пытаются уснуть. Не получается. — Что ты там говорил про желание? — шепчет Флавий, ловя взгляд напротив. Улыбка становится неконтролируемой, и Остер пускает ситуацию по течению. Почему бы и нет? Лабель нежный, сладкий и пахнет пенкой с киви. Его хочется взять, хочется переплести пальцы, хочется его всего. Рикс ловит его губы и утопает в красоте момента, в мягкости чужой кожи и прикосновениях. Лабель накрывает их одеялом с головой — показывает, что сегодня он ведущий. Мелочь, которая улыбает каждый раз — их невербальное общение, прямо как у родителей.She's got both hands in her pocket, (Она прячет руки в карманах) And she won't look at you, won't look at you. (Она не будет на тебя смотреть, нет)
Туалетная вода с древесными нотами, парные толстовки и носки одного размера, один аккаунт в социальных сетях, сохранённые Touch ID в биометрических данных — им говорят, что это уже слишком. Реально перебор. Пора остановиться. Но они не останавливаются. Смазка, предусмотрительно спрятанная в комоде, идёт в ход. Он нежный и медленный, поддерживает тепло и толкается в бедро стояком. Флавий упивается горячими выдохами под собой, смазанно целует в плечо и двигается. Хочется сорваться, но грубый секс не нравится никому: их конфетно-букетный период несколько затянулся. И ладно.She hides true love en su bolsillo, (Она прячет чувства в карманах) She's got a halo around her finger, around you. (Вокруг её пальца сияние, вокруг тебя)
Утро они встречают вместе. Рикс подвозит его до зала, сам возвращается в родной дом и сдерживает обещание — посмотреть с сестрой мультфильмы на телефоне. Он кормит её материнским супом и кашей, делает два стакана травяного чая и залезает на диван.***
Рикс научился жить одним днём, но не смог переучиться обратно. Орвон берёт от жизни всё, что она пыталась отнять, а Афий ошивается недалеко и направляет их, как апостолов, как утят, как именинников с завязанными глазами. Они, сцепленные руками и сломанные, сосуществовали в мутуалистическом симбиозе. Периодически получалось не так плохо и губительно. Периодически. Рикс мог и умел ввязываться, куда не следовало, но выходить сухим из воды получалось редко. Притом голова на плечах, должная защищать, помогала мало. Хотя иногда получалось феерично. Они познакомились спонтанно, в начале учебного года, когда директор загорелся желанием представить своего сына чуть достойнее, нежели другого. Попросил принять к себе под крыло, и Рикс понял его слишком буквально. Видите: четвертый друг, будем его лелеять и защищать. Флавии становятся чуть ближе, когда ближе становится Лабель; Рикс называет директора зятем уже больше года, и привычка въелась под кожу. В шутку, конечно. Наверное. Августа и Паулина реагируют двояко: у каждой повод доебаться, и если старшая сестра имеет право осаждать брата за излишний фанатизм, то младшая находит в его парне отличный выбор. Он добрый, умеет быть ласковым и терпеливым. Забирает парня на машине и — никому не стоит знать, что в ней происходит. Августа проводит с Риксом разговор о пестиках и тычинках, предупреждает в стиле родителя о своём поставленном ударе в случае, если Остер окажется мудилой. У Лабеля тоже тяжёлая рука — он говорит это при всех с поразительной лёгкостью — и если понадобится, он прибьет его к стенке сам. И прибивает. Толкает и нетерпеливо кусает губы, впивается и не оставляет выбора. Метит свою территорию неглубокими следами зубов и пятнами засосов, соглашается провести ночь вдвоём — где угодно, в любых условиях, вообще плевать. В тот день они вместе сбежали с занятий, попали в пробку на главной улице, учились гадать на картах и смеялись каждый раз, стоило им угадать. Кто знал, что в таком милом мальчике столько страсти? Кто знал, что у такого милого мальчика каменный пресс и знания боевых искусств? Кто знал, что у Рикса так быстро снесёт крышу?***
Учебный год пролетает перед глазами. Они планируют отпраздновать его всей кампанией, и примерно тогда всё становится правильным. Семья Флавиев (её часть), друзья и парень. Родители Рикса приглашают на ужин, принимая нового члена семьи. Дарея говорит, что Лаб хороший, он играет с ней в любую игру и не будит, когда она засыпает на его руках. В семье Остеров Лабель любимый гость. Лабель немного созвучно с любить — будучи пьяным, Рикс позволил себе улыбнуться. Опять о своём парне думает, — шепчет Орвон вбок, и чёрт, да. Когда он пьяный, не может не. Бабочки в животе улетают в голову, и Рикс ни о чём не может думать, кроме него. Это просто невозможно.***
Лабель посещает зал и тащится от компании сестёр, научился от них скульптурированию и выбору помады, разбирается в тональных кремах и держит на рабочем столе приложение для бразильской попы. Рикс тащится от него, и плоды трудов своей любви воспринимает, как данное. Красивое данное. Жопка у него несравненная. Проверял много раз. Каждое утро, которое они встречают вместе, Остер наблюдает, как его парень разглядывает в зеркале свою мордашку, как хвастается крепкими руками и невинно роняет полотенце с поясницы. Смотрины по утрам — любимое его хобби. Иногда Паулина пересекается с ними в коридоре и машет рукой, Августа ограничивается едкими комментариями. Тыкает длинными ногтями в темнеющие засосы на плечах, надутые форточкой. — Как тебя терпят парни? — Я их терплю, — отмахивается она и улыбается. Желает хорошего дня и стреляет в Рикса взглядом. Нечитаемым. Лабель пихает в плечо и напоминает, что это не её дело — долго доходило смущение. Форточка понимающе берёт его за талию и скрывается внизу.***
Рикс остаётся на занятиях до вечера, потому что всю ночь провёл с бутылкой, и спящий до ночи Орвон поздно ответил ему, что никуда идти не намерен. Никакие уроки не справятся с головной болью. От Лабеля приходит оповещение, и Рикс не может не обратить внимание. Он, потный и возбуждённый в зале, топлес и с выраженным стояком, обтянутым спортивными штанами. Произведение искусства.Не хочу, чтобы тебя таким видели 17:28
Тогда укради меня отсюда 17:28 В догонку он отправляет подмигивающий смайлик, и из головы вылетает тема занятия. Украдёт. Осталось меньше получаса до конца, и он стартанет до сохраненного в быстрых маршрутах адреса. Закроет у себя дома и никуда не отпустит. Фантазии рисуют тело Лабеля по памяти, и фотография только усугубляет ситуацию. Надо было послушать Орвона и никуда не ехать, всё равно у Афия уже были конспекты и примерные задания. Строить из себя примерного студента бессмысленно. Звонок раскаляет нервы, и Рикс исполняет задуманное.***
Его спальня, занавешенные окна и включенная для фона Стефани Джоанн. Орвон просил не задерживаться, отоспанный и ещё готовый исколесить тёплым вечером улицы, поэтому Лабель целует его жадно, раздвигает ноги и массирует ствол, пачкаясь в смазке. Рикс вставляет, входит на половину и останавливается на мгновение. Растянутая дырка заглатывает всю длину, от толчков тело ощутимо трясётся. Лабель старается удержаться на руках и коленях, но слабеет и расслабляется, оседает грудью на простынь. Он пахнет, как свежий учебник, как лес в зной, как деревенское поле. Он горячий, раскаленный, податливый и хочется сыпаться комплиментами и милыми прозвищами. Хочется насадить до конца и чувствовать каждый импульс тела. Хочется его. Играющая музыка на фоне начинает надоедать. Она заглушает и так тихие гортанные вскрики под ним, поэтому он тянется к чужому телефону и останавливает трек. Потом. Сейчас он хочет слышать Лабеля. Он бесконтрольно дышит и хаотично стонет, говорит грязные фразы из порно и бросает пошлые взгляды со спины. Рикс входит до основания, буквально въезжая по смазке, и глушит громкий вскрик в поцелуе. Сладкий, милый и вкусный. Чёртов Орвон со своей неугомонностью. Благо, время назначает тот, кто за рулём, и сейчас он занят. Пусть весь мир ждёт. Рикс переворачивает Лабеля, как безвольную куклу, разводит острые колени и вставляет. Приходится закинуть ногу на плечо, отчего Флавий стонет чуть громче, глубже. Подтянутый живот, украшенный белыми каплями, привлекает внимание. Пресс не способна испортить даже такая пошлость. Лабеля ничего не способно испортить. Даже сейчас с разведёнными ногами, красный и мокрый, с вытекающей из дырки смазкой он идеален. Рикс кончает скоро от мысли, что его мальчик чувствует себя достаточно хорошо. В машине они ещё долго сосутся, из-за привычки, возможно: каждый раз, стоило Лабелю сесть на соседнее от водительского сидения место, они целовались. До Орвона они доезжают быстро, забирают по пути Афия и просто объезжают город. Вечер пахнет чем-то знакомым. Жар пекарен, нагретый асфальт и лимонная вонялка в салоне. Противная, в следующий раз стоило бы выбрать другую. Когда темнеет окончательно, кто-то напоминает о красоте скалистой местности, эту идею поддерживают единогласно, и вот: Рикс надеется, что ничего не произойдёт. Но происходит. Они останавливаются в рандомном месте, выходят из машины и раскладываются на камнях. Трава уже остыла и щекотала ноги. На небе заметен блеск звёзд, и город виднеется, как на ладони. — Здесь действительно красиво. — Я же говорил, — бросает пол нос Афий, откидываясь на спину и наслаждаясь ранней ночью. Рикс зеркалит его действие и тоже ложится, наблюдая, как темные облака перетекают по небу. Лабель падает рядом, кладя голову на плечо. Остер обнимает его, оглаживает предплечье. Холодное. Возможно, стоит садиться обратно и ехать по домам. Но его осаждают и просят никуда не торопиться. Лабель всё ещё уставший и сонный после тренировки и приятно проведённого вечера. Рикс верит ему на слово и позволяет себе расслабиться.***
Обратно они едут довольные. Маленькая попытка провести время вместе, без алкоголя и общественных мест. Но тёплая, как многие другие. Никто не жалеет, прощаясь и выбегая к родному дому. — Хочешь поспать у меня? Лабель недолго думает и разблокировывает телефон. Завтра никуда не нужно, можно отоспаться, тем более, что до дома Остеров ехать меньше, чем до Флавиев. Ему ведь ещё возвращаться, а это долго. — Давай. Как раз посижу с Дареей, давно её не видел. — Она скучала, — мягко улыбается Рикс, заворачивая. Правда скучала, все мозги проела: почему Лаб не приходит, почему ты его не зовёшь к нам, мама уже намекает тебе на семейный ужин, а ты не приглашаешь его. — Я тоже по ней скучал. Дома отец выходит с мокрыми волосами и в домашней одежде, приветствует гостя и просит их сбегать на кухню. Дарея выскакивает первая и с разбега запрыгивает на руки Лабеля. Он успевает её поймать и целует в висок, и как мёртвый балласт несёт вслед за старшим братом. На кухне оказывается мама, и она радостно обнимает обоих, просит Дарею вести себя воспитанно и сервирует стол. Вскоре появляется отец и садится рядом с ними. Рикс помогает разложить ужин и занимает забронированное Лабелем место. Рядом с ним. — Вы сегодня поздно вернулись, — начинает мама, принимаясь за ужин. — Чем занимались? Трахались, — думает Лабель, — бездуховно и долго трахались перед тем, как поехать на свидание. Но вслух не произносит. С родителями парня — никогда. — Ездили к скалам. Вы тоже поздно сели есть, где-то были? — На работе, да. Дарея сидела тут одна весь день почти, раньше уехать не получилось, как мы думали. Сестра Рикса, сидящая у Лабеля на коленях, поднимает на родителей глаза и не показывает обиды. Храбрая, — он в этом уверен, — поразительно храбрая, вся в брата. Точная его копия. И улыбается своим мыслям. На стол запрыгивает кот, принюхиваясь к человеческой еде. Его очень быстро сгоняют, на что он громко мяукает и требует ужина тоже. — Спал весь день, пока не пришли гости, и сейчас начал устраивать представление, — ворчит женщина, скидывая ему остатки мяса. Здесь Лабель чувствует себя дома больше, чем дома. Мама Рикса уже давно разрешила обращаться к себе, как к родной матери, стоило ей узнать, что свою он никогда не знал. Отец оставался нейтральным, хотя видел в нём светлые стороны. Принимал в семью спокойно и свободно, ни о чём не беспокоясь. Дарея считала его вторым старшим братом, а кот любил всех, кто любит его. Лабель обожает приходить к Остерам.You know that I love you, boy, (Знаешь, я люблю тебя) Hot like Mexico, rejoice. (Как мексиканский зной) At this point I've gotta choose, (Здесь я должна выбрать) Nothing to lose. (Нечего терять)
Ложатся спать они в одну кровать, в комнате Рикса, укрываясь одним одеялом. Делят большую подушку на двоих и обнимаются, будто в первый раз. Лабель успел уложить Дарею спать, а кот, наевшись, побежал в спальню. Он устроился в ногах, занимая итак не бесконечное пространство. У Остеров пахло по-своему: техническим и уютным, домашним. Кухня пропиталась иностранными специями и сладостью, в мастерской отца Рикса — работой и маслом. У Дареи стоял запах сладкого домашнего печенья с кремом. Лабель полностью солидарен с её выбором — оно стоит того. У мамы Рикса золотые руки. — Лаб? — он отзывается быстро. Рикс смотрит прямо и решительно, и уже успевший согреться и начать засыпать гость разлепляет глаза. — Если мы после выпуска не расстанемся, давай поженимся? Ничего себе. — Ты только что сделал мне предложение? Они мелко смеются. Рикс проводит пальцами по чёрным кудрявым волосам — благо, Лабель избавился от привычки их терроризировать, и теперь они естественно вьются и не выпадают. Так ему только лучше. Он становится красивее с каждым годом. — Можно и так сказать. Флавий устраивается удобнее на чужой руке. Он очень хочет познакомить семью Рикса со своей, очень хочет, чтобы Кассий Флавий признал в Риксе его партнёра. Было бы волшебно, будь у него весомый повод отвлечь отца от работы и представить перед ним своего парня. Жениха. …Мужа. — Я подумаю, Рикс, — выдыхает он спустя долгое время. Пробует на вкус новое слово и улыбается под нос. Ему нравится. — Но сразу скажу, что ничего против не имею. Если не расстанемся, то… можно. — Ты только что сказал «да»? Конечно, они не расстанутся. Так много вместе прошли, такое дерьмо переступили — вместе. И проблемы решают так же. Надежда, что три бесконечных года не прошли даром, запускает сердцебиение, гоняет кровь по телу и заставляет почувствовать что-то неописуемое. Он сказал «да». Ему сделали предложение. — Можно и так сказать.