Слишком

Слэш
NC-17
Завершён
209
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
7 страниц, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
209 Нравится 18 Отзывы 39 В сборник Скачать

1.

Настройки текста
— Ты проиграл, – с нотками желчи в голосе произносит Арсений. Хищный взгляд из-под очков сжигает в пепел всю былую уверенность Антона. В голове он пытается прокрутить все возможные пути отступления, но понимает — он встрял. Выхода нет. Он попал в лапы к хищнику. Арсений ничего больше не говорит. Он допивает залпом виски, не отрывая взгляда голубых глаз от своей жертвы. Отставляет бокал на поднос и делает охране жест рукой. Антона сразу же хватают под руки и заставляют насильно встать. Не к добру. Его заводят в какую-то комнату и бросают на кровать. Дверь, конечно же, запирают и оставляют в западне. Ну вот и попал. Захотел, называется поиграть в казино в свои двадцать два. Кто же знал, что он окажется за одним столом с владельцем и проиграет ему всё, что было можно. Но ведь он до конца верил в свою победу. — Если у тебя ничего не осталось, что же ты будешь ставить? – Арсений смотрит на него из-под очков и убивает одним взглядом. Антон не знает. Ему нечего ставить. Он проиграл всё. — Как насчёт тебя? – хитрая ухмылка. — Поставишь на кон себя? Наверное, нужно было отказаться, но под строгим взглядом голубых глаз Антон не мог сказать «нет». Это была чертова игра в гляделки. Кто первый прервёт зрительный контакт. Кто кого переиграет. — Да, – две буквы, приведшие его сюда. Арсений заходит в комнату через минут пятнадцать, когда Антон уже извел себя до невозможности. Быстро кидает пиджак на стул, снимает очки, развязывает галстук и подходит вплотную. Поднимает за подбородок вверх и смотрит опять этим своим взглядом. Взглядом, от которого по коже бегут мурашки, и ты чувствуешь ужасное давление на своих плечах. Он просто подавляет своей силой. — Если бы ты отказался, тебя бы никто держать силой не стал. Я не такой, я не насильник и максимально это осуждаю. Если ты хочешь, то я весь твой. Если нет — у тебя есть шанс уйти, – ждёт минуты две, внимательно всматриваясь в лицо Антона, и, убедившись, что во взгляде зелёных глаз нет ни нотки страха или сомнения, улыбается. — Но ты здесь, – и прижимается к губам. Целует грубо, жадно, оттягивает нижнюю губу, кусает, языком хозяйничает во рту. Последний раз Антон целовался два года назад. Всё было не до этого, а размениваться на пустые поцелуи он не любил. Какой толк сосаться с первым встречным? Никакого. Однако тут вроде и выбора не было. Он уже свой сделал. Да и какой-то неведомой силой его почему-то магнитило к Попову. Магнитила его сила и власть. Может, дело в том, что первые и последние отношения у Антона закончились в 19 лет, и он три года ни с кем не спал. Давать в жопу незнакомцам не хотелось. Отсасывать тоже. А тут что-то замкнуло. Арсений расцепил поцелуй и, развернувшись, присел на край кровати. Руками стянул пиджак с плеч Антона и подтянул того ближе к себе, прикусив собственную губу. Красивый. Его руки по всему телу. Антон стонет прямо в поцелуй. Как давно его никто не касался. Как ему не хватало этой близости. Арсений залезает под рубашку, и Антона словно током пронзает. Мурашки разбегаются по коже от этих ощущений. Арсений похож на человека, который получает всё, что хочет. А хочет он Антона. Каким-то образом он умудряется находить эрогенные зоны, о которых Антон никогда даже и не подозревал. Вот что значит мужчина на опыте. Арсений прижимается губами к шее, выцеловывая, засасывая, оставляя метки, а руками начинает быстро расстёгивать пуговицы. Проклятые пуговицы выскальзывают из рук, но он слишком себя уважает, чтобы разрывать чужую одежду. Когда же рубашка, наконец, слетает с юного тела, Арсений сразу впечатывается губами в сосок. Прикусывает, слегка оттягивая, а затем водит языком по кругу, словно заживляя раны. Антон выгибается дугой и жадно хватается за плечи Попова. Он никогда не знал, что его соски могут быть настолько чувствительными, но почему-то рядом с этим человеком всё его тело становится оголённым проводом, взрывающимся от каждого прикосновения. Глаза Арсения горят ярким пламенем, и Антона в очередной раз ведёт от этой силы. Мысль, что на него так реагируют, приятно греет сознание. Арсений покрывает поцелуями его ключицы, плечи, шею, а Антон может лишь стоять и закатывать глаза от удовольствия. Сейчас он готов абсолютно на всё. Ему слишком хорошо. Одним резким движением Арсений вжимает тонкое тело в себя и трётся пахом о пах Антона. Это что-то слишком. Хочется взять его сразу, но здравый ум твердит, что нужно постепенно. Сам же потом будет жалеть, что не растянул удовольствие. Стоны Антона приятно заливают уши, и хочется рычать, как дикий зверь. Арсений чувствует себя так, словно у него месяц не было секса, потому что его ведёт просто невероятно. Эта податливость, невероятная чувствительность. Антон сейчас полностью в его руках и дрожит от того, что с ним вытворяют. Что-то неземное. Собственное возбуждение берёт верх. Член уже больно трётся о ткань трусов и хочет на свободу. Поэтому, не думая больше ни секунды, Арсений прислоняется губами к чужому уху и томно шепчет: — Опустись на колени, мой хороший, – небольшая пауза, чтобы сглотнуть и облизать губы. — Уверен, что моему члену очень понравится у тебя во рту. Обхвати его своими красивыми губами и сделай мне приятно. У Антона подкашиваются коленки от этого голоса. Он бы никогда не подумал, что грязные словечки во время секса могут его настолько распалить. Хотя, казалось бы, куда распалять ещё больше. Антон осторожно опускается перед Арсением на колени и смотрит снизу в тёмные глаза. Голубые омуты прожигают его насквозь, и он нервно сглатывает. Рука ложится на пах, неспешно потирая. Антон не торопится, потому что хочет поиграть. По глазам и надутым венам на руке видит, насколько Попов возбуждён. Но он тоже не так прост. Антону хочется силы. Хочется довести Арсения до безумия, до того состояния, когда тот просто схватит его за волосы и насадит ртом на свой член до конца. От этих мыслей Шастун облизывает губы. Он чувствует себя какой-то потаскухой за подобные мысли, но его это сейчас ни капли не волнует. Он впервые встретил человека, способного подавить его своей силой, и от этого ощущения его ведёт. Всё, что происходит здесь — слишком. Арсений весь на взводе. Проклятый Шастун играется с ним. Водит рукой по паху сквозь ткань брюк и не торопится расстёгивать ширинку. Чего добивается? Хочет вывести из себя? У него получилось, потому что сейчас Арсению больше всего хочется схватить эту хитрую лису, повалить на кровать и вдолбить в матрас, вырывая громкие стоны. Но он бы не был Арсением Поповым, если бы позволил себя обыграть. Видит же по глазам, по вечно облизываемым губам, что Антон сам на пределе. Сам себя довёл. Шастун наклоняется и проводит языком по чёрным брюкам, чувствуя пульсацию внизу. Терпеть уже невозможно, но в голову закрадываются сомнения. Он слишком давно не делал минет, и не уверен, что всё ещё помнит, как доставить удовольствие. А Арсению хотелось сделать приятно. Но деваться было некуда. Если он сейчас не сделает хоть что-то, то чувствует, что ему не поздоровится. Длинные пальцы осторожно пробегаются по ширинке, медленно расстёгивая её. Арсений сразу же приподнимается, чтобы Антону было проще стянуть с него уже так надоевшие обоим брюки. Когда предмет одежды оказался удачно отброшен в стену, мокрый язык проходится по ткани трусов. Арсения выгибает. Противный кусок ткани. В голове орёт красным цветом: «Сними. Сними. Сними». И Антон, словно услышал этот крик, осторожно поддевает край трусов и тянет их вниз. Член, наконец, вырвавшийся на свободу, стоит колом. Из кончика течёт смазка, и Антон невольно опять облизывает губы. Быстрый взгляд глазами вверх, и он не выдерживает. Проходится языком по всей длине, начиная от яичек и заканчивая головкой. Слизывает предэякулят и вбирает головку в рот, плотно обхватывая её губами. Внутри водит языком по кругу, то и дело зарываясь в щёлочку. Вспомнил. Арсений откидывает голову назад и прикусывает нижнюю губу. Во рту у Антона тепло и мокро, а его язык вытворяет слишком приятные вещи. Невероятная находка. Антон вынимает член изо рта с хлюпающим звуком и ещё раз проводит языком по всей длине. Поднимает глаза наверх и ухмыляется реакции Арсения. Ждёт, когда же тот посмотрит в ответ, и когда этот долгожданный зрительный контакт происходит, он соблазнительно облизывает губы и, выжигая взглядом голубые глаза, берёт член в рот. Насаживается пока так далеко, как может, и смотрит. Ловит каждое изменение на лице, каждую дрогнувшую мышцу. Арсений хочет поднять его к себе ближе и впиться в эти губы поцелуем. Слишком много эмоций. Когда Антон, бесстыже смотря ему в глаза, заглатывает член, то Арсений просто вцепляется пальцами в простынь. Это какой-то гребаный ад, потому что чувства обостряются раз в сто. Антон выжидает какое-то время и, прикрывая глаза, начинает сосать. Одно возбуждение на двоих. Одна бешеная энергия. Один общий ад. Периодически он выпускает член изо рта, вновь обводит, щекочет языком головку, ведёт по всей длине, лижет яички, а затем насаживается вновь. Хочется взять глубже, поэтому Антон расслабляет глотку и берёт до основания. Носом утыкается в волосы на лобке и довольно урчит, посылая тем самым вибрацию по члену. Арсений сверху рычит и рефлекторно подаёт бедрами вперёд. Слишком. Всё слишком. После пары таких раз, его терпение кончается, и он зарывается руками в светлые кудряшки. Держит крепко и насаживает Антона на свой член до конца. Невероятно. Горячо, мокро, липко, тесно. Горло до звёздочек в глазах сжимает головку, и Арсений, не выдержав, издаёт негромкий стон. Слишком дурманяще. Антона ведёт от силы Арсения. Ведёт от взгляда голубых глаз, которые смотрят одновременно с таким восхищением, возбуждением и властью. Ведёт от этой грубости, от вседозволенности. Он никогда не был фанатом минета, но это… Это что-то невероятное. Его собственный член уже давно стоит, потому что невозможно не возбудиться от этих сильных рук, что тянут его за волосы и грубо насаживают на себя. В какой-то момент хватка отпускает, и Антона просто тянут наверх. Он послушно поднимается, оказываясь на одном уровне с голубыми глазами. Буря. И между ними, и в каждом внутри. Арсений тянет его к себе и жадно впивается в розовые губы. Грубо, страстно — самое то. Руки тянутся к попе. Обхватывают упругие булки, мнут, оттягивают, гладят, царапают. А язык вырисовывает пируэты во рту Антона. Это какой-то наркотик. После такого, кажется, Антон уже никогда не сможет заниматься обычным сексом. Арсений спешно тянется к ширинке и, расстегнув пуговицу, снимает проклятые джинсы, а за ними — трусы. Нужно больше контакта. Чтобы кожа к коже. Близко, душно, горячо. Он подхватывает Антона под ягодицы, причём с такой легкостью, что тому хочется заскулить. Целует его на весу, руками продолжая сжимать ягодицы. Затем бросает на кровать и начинает вновь изучать тело губами. Оставляет новые засосы на шее и обводит губами старые. Спускается к ключицам, губами проводит дорожку вниз к лобку. То целует, то прикусывает, то засасывает нежную кожу. Антон весь как натянутая струна: выгибается, дёргается, скулит. Когда Арсений доходит до паха, то его вообще бросает в дрожь. Попов проводит языком по всей длине пару раз, а затем тут же берёт в рот до упора. Руками теребит соски, вырывая громкие стоны удовольствия. Антон мечется по кровати, не знает, куда себя деть. То хватается руками за простынь, мнёт её, то зарывается в тёмные волосы, то закусывает ладонь. Его чувства накалены до предела. Слишком. Всё слишком. Арсений не любитель римминга, но Антона хочется попробовать целиком. Слизать все его соки, довести до безумия. Поэтому он осторожно подхватывает того за бёдра, приподнимая попу вверх и нежно касается дырочки. Антона встряхивает. Он издаёт такой истошный стон, что в какой-то момент Арсению кажется, что он может кончить от одного этого звука. Он водит языком по кругу, распаляя стеночки, а затем начинает проникать языком внутрь. Совсем чуть-чуть, но и этого ощущения уже достаточно. Антон под ним хнычет, мечется, скулит, и Арсению от такой реакции хочется доставить ему ещё больше удовольствия. Рукой он накрывает чужой член и водит по нему ладонью, доводя до безумия. Антону кажется, что всё это нереально. Что-то на грани фантастики, потому что ему слишком хорошо, слишком горячо и сладко. Он чувствует язык Арсения, такой липкий и скользкий, ощущает его руку, что грубо и быстро водит по его члену, и слышит своё громко и быстро бьющееся сердце. Пульс зашкален. Хочется, чтобы эта сладкая мука никогда не кончалась. В какой-то момент к языку добавляется палец. Приятное, забытое ощущение наполненности внутри. Антону даже как-то мало сразу. — Ещё, – выдыхает он, смотря в голубые омуты. Зрительный контакт во время секса — это что-то слишком интимное. Кроет. Арсений ухмыляется и добавляет второй палец, но убирает свой язык. Сначала Антону хочется хныкать, потому что пусть вернёт обратно, но он не успевает сказать ни слова, как всё его тело прошибает током. Попов нашёл простату. Арсений улыбается такой реакции и продолжает мучить тело под собой. Выводит из него пальцы и тянется вбок, чтобы схватить смазку. Выдавливает себе на руку и вставляет сразу три пальца. Антона распирает. Больно, но тягуче приятно. Когда Арсений вновь щекочет простату, вся боль уже точно испаряется. Ему слишком хорошо. Через пять минут эта пытка становится невыносимой, и Антон уже буквально хнычет: — Блять, да трахни меня уже. Грубо, дерзко. Как раз так, как нужно Арсению. Тот ухмыляется и наклоняется вперёд, но не прикасается к губам. Останавливается в миллиметре. Так, чтобы можно было чувствовать чужие губы при малейшем движении. Смотрит прямо в глаза и томно произносит: — Какой нетерпеливый, – Антону уже всё равно. Он подаётся вперёд, накрывая чужие губы своими. Руками хватается за плечи Арсения, а пахом притирается о его. Невыносимо. — Если ты сейчас же меня не возьмешь, я свяжу тебя и заставлю трахаться со мной насильно, – в самые губы рычит Антон. Арсений заводится. — Слушаюсь, господин, – усмехается он и вновь припадает к губам. Жарко. Они целуются грубо, жадно. Вырывают стоны друг у друга, иногда прикусывают, играются. Оба возбуждены до предела и могут думать лишь об одном. — Перевернись, – расцепив поцелуй, требовательно произносит Арсений. Антон ухмыляется и послушно переворачивается на живот. Арсений слезает с него и руками поднимает его зад вверх, ставя на коленки. Дырочка блестит от смазки и сжимается, так и маня к себе. Попов тянется за презервативом, раскатывая тот по своему члену. Облизывается, смотря на ждущую его дырочку, и, не удосужившись даже взглянуть на тюбик смазки, выдавливает ту себе на член и растирает. Много, чтобы не причинять боль. — Ну держись, – наваливаясь на тонкое тело сверху, произносит прямо в ухо. Прикусывает зубами мочку и направляет член в дырочку. Стенки принимают его медленно и тягуче, и Арсений не торопится. Останавливается, давая привыкнуть, целует в шею, висок, помогая отвлечься от боли. Когда член входит до конца, он опять останавливается и томно дышит Антону на ухо. Внутри безумно горячо и узко. Плотные стенки сжимают член так приятно, что перед глазами появляется лёгкая дымка. Арсению безумно хочется начать двигаться, но он упорно ждёт, пока Антон не привыкнет. Член у него не маленький, а судя по тесноте и нерастянутости, секса у Шастуна давно не было. По крайней мере, анального уж точно. Когда Арсений вставляет до упора, прижимая за талию к себе, Антон издает истошный стон. Горячо, мокро, тягуче, безумно хорошо и неприятно больно. Он чувствует чужие губы на своей шее и расслабляется. Думал ведь, что Арсений из тех, кому абсолютно всё равно на комфорт и удовольствие партнера, но вот оно как. И трахается замечательно, ещё и джентльмен. Ну просто находка. Каждой клеточкой своего тела он чувствует Арсения, и это невероятно. Его член распирает изнутри, даря чувство наполненности. Антону хорошо. Он чувствует себя в надежных руках. Хочется большего, поэтому он нетерпеливо подаёт бедрами вперёд и сразу назад, насаживаясь самостоятельно. Арсений понимает, что всё в порядке и начинает неспешно двигаться. Толчок, и Антон не может сдержать стон. Весь мир перед глазами плывёт разноцветными кругами. Отголоски боли всё ещё присутствовали где-то, но были удачно зарыты глубоко. Антон не понимал своё тело, не понимал, почему его так ведёт. От этих рук, что скользили по всему его телу, теребили соски, очерчивали пресс, гладили плечи. От этих губ, что покрывали его кожу засосами и поцелуями. От этих зубов, что прикусывали, заставляя тело пылать ещё больше. Антона вело. Хотелось захныкать от того, как же ему хорошо. — Чёрт, – Арсений рычит ему на ухо и начинает входить ещё грубее, уже буквально вколачивая податливое тело в постель. Антон охает от того, как резко темп сменился и судорожно хватается руками за бортик кровати. Сейчас существует только этот момент, а всё, что находится за пределами этой комнаты, никого не волнует. С каждым толчком член Арсения проходится по простате, и Антон выгибается дугой. Он весь дрожит и, если бы не сильные руки, крепко держащие его и не позволяющие упасть бессильно на кровать, он бы давно валялся пельмешкой. Ещё и это учащённое дыхание в самое ухо. Арсений периодически рычал, и это распаляло ещё больше. Антон чувствовал себя беззащитной жертвой в лапах хищника, и ему это нравилось. В какой-то момент Арсений поднимает его за грудь вверх, продолжая вдалбливаться резкими толчками, и, целуя в лопатку, сжимает руки на чужом горле. Антон чувствует нехватку воздуха, но не паникует. Все чувства обостряются. Он сейчас буквально в руках Арсения. Его жизнь зависит от человека, которого он встретил пару часов назад. Что-то слишком. Грубые толчки становятся резче, а руки сжимают горло всё сильнее. Когда Антон уже начинает задыхаться, Арсений отпускает его, позволяя дышать. Затем снова стискивает горло и вбивается в податливое тело. Антон в его руках весь горячий и дрожащий. Его хочется забрать себе целиком. Решив, что игр с дыханием достаточно, он обратно опускает Антона на кровать, ставя того в локтевую и вновь наваливается сверху. Арсений чувствовал, что он уже на грани, потому что всё было слишком, но он максимально пытался держать себя в руках, потому что хотелось растянуть это тягостное наслаждение как можно дольше. Внутри Антона было так тесно, что звёзды появлялись перед глазами. Стенки плотно сжимали его, заставляя рычать от удовольствия. А эти всхлипы… Боже, Арсению просто крышу сносило. Вроде, не было в Антоне ничего особенного, но почему-то с ним все чувства усиливались в два раза. Арсению нравилось, как тот реагировал на него. Как дрожал каждый раз, когда член попадал по простате. Как выгибался в его руках и скулил. Хотелось пометить всё его тело своими отметками, чтобы присвоить. Чтобы никто больше не смел прикасаться к нему. Чтобы пропитать его собой полностью. Арсений любил играть. Любил доводить. Любил слышать, как его умоляют продолжить. Именно поэтому он резко останавливается, войдя всем членом внутрь и в самое ухо шепчет Антону томным голосом: — Ты красивый. Антон прикрывает глаза. Мурашки бегут по коже от этого голоса, от этих слов, от всей ситуации в целом. Ему нужно ещё. Остановка просто сводит с ума. Пусть берёт его грубо, пусть втрахивает в постель, пусть доводит до безумия. Но не стоит на месте. — Аааарс, – протягивает Антон, хныча, — не останавливайся. — Ну, тссс, – Арсений облизывает его ухо и тихо смеётся. — Всё хорошее когда-либо заканчивается. — Блять, – Антон рычит, начинает двигать бёдрами, пытаясь насадиться самостоятельно, но сильные руки грубо обхватывают его, не давая двигаться. — Куда такой нетерпеливый? — Хочу ещё, – честно. — Слишком охуенно. Арсению льстит. Приятно, когда тебе такое говорят. — И что же ты сделаешь, чтобы я продолжил, м? – грязно, пошло. — Что угодно, – Антон уже не может. Он возбужден настолько, что, кажется, кончит от одного только прикосновения к члену. А Арсений вздумал играть. Неужели лучше времени не существует? — Оставайся у меня. Хотя бы на неделю. Если бы Антон сейчас был в состоянии здраво мыслить, то он бы непременно задался вопросом, что это вообще всё значит, зачем и почему. Но ему было точно не до этого. Сейчас он был готов на всё, лишь бы достичь долгожданной разрядки. — Блять, да что угодно, только дай мне кончить. — Скажи «хорошо», и я продолжу, – чёртов Попов. — Хорошо. — Отлично, – Арсений победно ухмыляется и делает неторопливый толчок. Он сам уже давно на пределе и хочет только одного — поскорее кончить. Но для начала нужно довести до разрядки накалённое тело под ним. Одной рукой он теребит правый сосок, другой надрачивает член, при этом продолжая грубо толкаться и проходить каждый раз по простате. Антона подбрасывает от этих ощущений. Руки Арсения везде. Слишком много стимуляций. Слишком много ощущений. Его выгибает, и он издаёт очень громкий и протяжный стон. Белая сперма вытекает из члена, стекая на простынь, а Антон валится на кровать тряпичной куклой. Его всё ещё потряхивает от слишком яркого оргазма. Сил нет. Тело похоже на вату. Арсений осторожно помогает Антону лечь и выходит из него. Шастун весь растрёпанный, потный, со сжимающейся от недавнего проникновения дырочкой, с кучей засосов на теле, со своей же спермой на члене. Лежит с закрытыми глазами и довольной улыбкой на лице. Распалён, удовлетворён, измотан. Его хочется накрыть одеялом и уложить спать. Арсений даже забывает про собственное возбуждение, залюбовавшись представленной ему картиной. — А ты? – внезапный, тихий голос Антона заставляет его вздрогнуть. Зелёные глаза устало приоткрываются и смотрят расслабленно. Арсений улыбается. — А я сам разберусь, – и накрывает его одеялом. Антон мгновенно проваливается в сон, измотанный как морально, так и физически, а Арсений уходит в ванную. Додрачивает себе уже там, вспоминая перед глазами тонкое тело и со стоном кончает. И что это было только что? Что-то слишком сладкое и непонятное. Но когда Антон проснётся, он точно его просто так не отпустит. Обещание есть обещание. А Антона почему-то хочется забрать себе, вкусно накормить, одеть в свою одежду и лежать обнимать.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.