Добряк

Еще дедушка Ээха говорил о том, что с добротой надо быть аккуратнее. Вот сделаешь добро людям, а они не поймут и найдут решение! Ну, хотел он со стариком поговорить, ну хотел он за стол с него спросить… Только вот не ожидал он никак парня молодого, что его на пороге встретил. И орел, и блоха, и заяц, и тулуп, и город — все кружило в разуме Ээха как хоровод беспричинных событий. Отсиживаясь на лунных вегах, бедный волшебник икал и почти что плакал, пытаясь сообразить, что за чем следовало. Больше, чем творить добро, любил Ээх хороший разговор. Только вот как соорудить хороший разговор из блохи, орла, зайца и тулупа? Все семь рук поддерживали огромную тушу Ээха. Не понимал он, что с ним приключилось. Злится. «Больше не буду беднякам помогать», — остервенело смахивает он с себя пот. И все же, до чего же интересный разговор выдался, хоть и ни разу не понятный. «Наверное, надо было не только вопросы задавать», — совсем отчаивается Ээх. Глаза его движутся в разные стороны. То возникают, то исчезают усы на лице. Тяжко осознать, что какой-то щегол решил его обойти. «И как языком-то вертел! И город у него не маленький!» — в очередной раз пытаясь вспомнить последовательность, кручинится Ээх. В какой-то момент к нему пришла мысль самая смелая, которую задворками разума он пытался забить назад: «Найти щегла!» Да только страшно ему представить их беседу на нейтральную тему. Ээх вздрагивает. Жалеет, что волшебный стол ушел от него просто так. Думает он думает и даже заснуть не может. Все видятся ему орлы, тулупы, блохи и города. Глаза его так на место и не становятся, вылезая даже с задней части тела. У Ээха полное ощущение, что его ударила молния. Знал бы он, что перед ним был вовсе не человек в тот момент полуночи, так, наверное, и вовсе бы сошел с ума.