Поезд

Холодный воздух обдувал мои щеки, а самого меня немного шатало. Приходя в сознание под монотонный стук колес, я оглядел место, где находился. Я сидел за столиком в одном из купе плацкартного вагона. Я не садился ни на какой рейс, из-за чего меня настигла легкая паника. Появилась мысль о том, что меня похитили и сейчас придет тот самый злодей, но кто? Хотя я даже не связан. Нужно было взять себя в руки и я решил в тот миг, что мне нужно получше осмотреться. Время мне не было известно, но вид за окном говорил, что был день. Небосвод был затянут серыми тучами, через которые еле просачивались лучи солнца, шла снежная буря, чей вой был слышен даже за заваренными окнами стального состава. Я посмотрел на левую часть своей кушетки в купе. Там лежала спортивная сумка, а также топор, который стоял на земле, уперевшись рукояткой о столик. На мне самом надета зимняя куртка, на голове была шапка, а на ногах теплые штаны и ботинки. В вагоне было очень неуютно. Обычно, вагоны должны отапливаться зимой, однако тут был почти мороз, поэтому я решил не снимать с себя куртку и застегнул молнию. Сразу стало лучше. Одна рука расстегнула молнию сумки, лежавшей под боком, а вторая отодвинула ее стенки: картофельные чипсы, колбаса, хлеб, сыр, нож. Типичный набор еды для поездки. Но естественно, меня удивило нахождение топора под тем же левым боком. Зачем он тут? Тут же я заметил, что в поезде не слышно даже храпа соседей. Никого не было, но были вещи, подобные моей сумке, просто лежавшие на кушетках. “Скорее всего сумка моя, если она лежит рядом”, - пробежала мысль в голове, когда я снова обратил внимание на сумку, - “Да и топор - вещь полезная”, - с ухмылкой добавил, рассматривая и вертя его в руках. Я решил взять эту сумку: повесил ее на плечо и встал с целью осмотреть вагон. Расхаживая по вагону, я набрал еще еды с других сумок, ведь никого же нет, верно? Захотев узнать время, понял, что мой телефон разряжен (ну хоть он был), часов не было, а время на часах вагона показывали бред из случайных символов. Так и не дождавшись на них сообщения, куда движется состав, я пошел исследовать дальше. В комнате бортпроводника никого не было, даже таблички с именем. Я решил, что ждать не выйдет и собрался идти дальше - покинуть вагон. Открывшаяся мною дверь, начала самое страшное приключение и испытание в моей жизни. По пути я пытался вспомнить, что случилось до того, как попал сюда, но ничего не помнил. Какое было моё детство и прошлое, какие увлечения. Забыл все, будто этого и не происходило. Разве такое может быть? Я чувствую, что достаточно взрослый со своим пройденный путем, какой-то целью, но сейчас, находясь здесь, не могу вспомнить что либо, будто бы моя жизнь только взяла и появилась, начав свой отсчет. И меня это немного пугает. У меня амнезия? Тут же я ухмыльнулся: я знаю, что такое амнезия, а не в состоянии вспомнить и свое имя! Я зашел в туалет вагона: там было зеркало над раковиной. Я сразу застрял на этом отражении. Возраст человека, которого я видел, был, наверное, за тридцать, о чем говорила щетина и уставший, зрелый вид. Под левым глазом зиял горизонтальный шрамик, а взгляд был пустым. Сами глаза были серыми, как небо за окном. Правильно ли, в этом случае, называть эту часть глаза “радужкой”? Я не был специалистом в этом плане, но чисто из логики – это странно. Волосы были сальные, длинные сзади, темные. Их концы неприятно липли к шее, а у меня даже заколки не было. Сами волосы ощущались тяжелыми. Также я обратил внимание на свои руки. Я снял перчатки. Ладони были в ссадинах, мозолях, точно, как у рабочего, что-ли. Возможно, я работал на какой-то тяжелой работе, где приходилось стирать руки в кровь? Был ли я полезен тогда для общества? “Или это турники?” – хмыкнул я, а затем снова скривил лицо, пытаясь разобраться. Если это я, то почему мне так трудно себя вспомнить? Кто это? Даже не могу вспомнить свое имя, опять же. Свое имя, данное мне моими родителями. И о них мне тоже память отшибло. При всем этом, я помню, как считать, дышать, ходить в конце концов. Этого же не может быть! Я забыл всю мою жизнь. Во втором вагоне все так же было холодно, но он резко отличался в дизайне. Тут было чище, современнее, но это был тот же плацкарт. В окнах все так же открывался вид на бурю и этот свист, леденящий душу. И снова: ни в одном купе нет ни души. “В двух вагонах подряд пусто? Что за бред” - подумал я и сразу же помчался к комнате бортпроводника. И ситуация была идентичной: никого! “Что происходит здесь?” Нужно найти людей или хотя бы заряженный телефон, чтобы людям дозвониться. Я очень хочу встретить хотя-бы кого-то. В сумках ничего не было, кроме еды, воды, а также бинты, которые я припас себе, любимому. Хотя, зачем они мне, я вообще не понимал. Вряд ли я смогу где-то тут не специально пораниться настолько, что нужны будут бинты. Если только специально кто-то так не ранит. *** Десятый вагон по счету. Все было так, как и в первом. Я грабил сумки, подмечал отличия в вагоне, и для верности стал помечать вагоны в блокноте, который я нашел в пятом. Тут же отметил его. И за все эти девять вагонов я никого не нашел. Как мог поезд ехать пустым? Или меня забыли? Да я даже не садился, о чем речь. Но, все может быть, поэтому я продолжил перебирать варианты того, как я оказался. Вариант, что меня похитили был еще в силе, но куда меньше, чем раньше. За мной бы уже давно пришли, начали пытать и выкинули бы с поезда. Дальше была теория про сон. Что если я сплю? Сон и не такой реальный может быть, скажу я вам. Но чего мне тогда память отшибло до того, что я забыл свое имя? У меня есть уже два варианта – хорошо! А вероятность обоих мала – плохо. Тем временем, я уже прошел пятнадцатый вагон и отметил его черточкой в блокноте. Осмотрев вагон, я заметил странное скопление одежды в одном из купе. На сиденье впритык к стене лежала куча курток, сумок и прочего. Я потупил вокруг него, почесал подбородок, а затем просто повел плечами. Я закрыл дверь, но сам испугался, потому сделал очень громко. И в этот же миг, скопление одежды взрывается под волей какого-то существа. Я опознал в нем человека! Потеряв дар речи, я смотрел, как он убегает. – ТЫ МЕНЯ НЕ ВОЗЬМЕШЬ, ЧЕРВЬ! – закричал он, стремясь к двери, спотыкаясь и волоча с собой сумку. – Мужик, постой! – наконец кричу я, – Можешь помочь, а? – Он оборачивается, – А что это за маршрут вообще? Тут есть бортпроводник? Мужик подбежал ко мне, заглянув в глаза. Он был изуродован грязью и шрамами на все лицо. Он был в лохмотьях, руки перевязаны бинтами. Я от ужаса попятился назад. В его глазах был читаем страх, гнев и безумие. – Ты что? Конченный? – Начал он, – Какой рейс? Он еле стоял на месте, спешил убежать, хапая ртом воздух. Его всего трясло, что оставляло какое-то безумное впечатление. Волосы его стояли дыбом. По голосу и внешности, пусть там и были эти раны, ему было за пятьдесят. Но не это сейчас меня волновало. Я попытался еще раз спросить, может он просто спал, а я испугал его? – Вы извините, что Вас напугал дверью, но я просто тут очнулся и… – Запомни, тут дверями не хлопают! – Перебил он меня, – Теперь ты тут навсегда. За все свои грехи! – Во-первых, мужик, ты уймись, – Я был уже раздражен. Почему он позволяет себе так себя вести? – Я просто хочу узнать, что это за поезд. – Никто этого не знает! Самое главное, что тебе нужно знать, сынок, – мужчина подошел ко мне вплотную и начал шептать, – Остерегайся червя! – Какого червя?.. Он схватил меня за ворот куртки и поднес к моему лицу. Его глаза заглядывали в душу. В них был чистый страх. Не было того радостного огонька жизни. – Это тварь длинной в вагон, со страшной пастью и глазом на языке. Он может появиться в любом вагоне! Не дай ему себя увидеть или услышать. У него нет развитого обоняния, значит нужно быть невидимым, как мышь в траве, – он поднес свое лицо еще ближе. Из его рта доносилась страшная вонь, – и быть тише самой этой травы-ы-ы. – Отойди от меня. Я его тут же отпихнул рукой. От почти упал, но отошел на метра два. “Ебнутый” – единственное слово, что кричало у меня в голове. Почему первый человек, которого я встретил был спятивший? – Ты можешь мне не верить, но тебе придется, – Продолжил он, – ведь эти шрамы оставил именно он своей зубастой пастью! Он указал своим костлявым пальцем на красный шрам, идущий вдоль всего лица. Казалось, что он даже пульсировал. Я ему снова сказал отойти и пригрозил топором. Меня уже тянуло стошнить. – Помни то, что я сказал. Не дай червю себя увидеть! Он безжалостен и всегда хочет есть! – он убежал в следующий вагон, как только закончил. – Да иди уже… – бормотал я. В этом поезде происходит что-то очень странное. За то мне теперь известно одно: тут есть люди, но очень нечасто. И не всегда адекватны. *** Прошло уже, кажется, двадцать одних и тех же вагонов. Все они были одинаковы, только цветом и интерьером отличались. Где-то двухместные купе были справа, а где-то – слева. Я решил отдохнуть и присел на одно из мест, потирая свои виски. Почувствовал усталость, хотя и прошел не так уж и много. Плечо болело от давящего пояса спортивной сумки, которая у меня была еще с первого вагона. Я не встретил ни одной души за все время, не считая себя в зеркале туалетов и того безумца. Захотелось есть: я открыл чипсы и мой нос сразу защекотал аромат приправ и сыра. Сырные кирпичики – обожаю! Так немного нужно для удовлетворения человеческой нужды. Всего лишь жаренной картошки мне было достаточно, чтобы расслабиться в не самой привычной обстановке. Стало так хорошо на душе. Я обязательно выберусь. Ничто меня не сломит, даже если не знаю, куда идти. Как только я доел пачку, так сразу выбросил ее на пол. А потом резко поднял и засунул в карман сумки, чтоб потом выкинуть. Людей в вагоне нет, но и свиньей быть зачем. Мои глаза начали слипаться. “Нужно передохнуть, поспать” – подумал я, – “Может это все и правда очень странный сон.” Повалившись на бок, мое сознание постепенно отключилось. Я сказал себе “Спокойной ночи” и ушел в объятья Морфея. Так быстро, как мне казалось, я еще не засыпал. *** На телефон поступил звонок. Я в это время ел свои любимые чипсы с сыром и одной чистой рукой поднял трубку. – Да? – спросил мой хриплый голос. – Алло, №?#*@, – на той линии мне ответил грубый тон, который одновременно перебирал бумаги, – В общем, завтра ничего не выйдет и «поход за мороженым» нужно начать сегодня. Я скривился и почти подавился кирпичиком. – Друг, постой, – я положил упаковку на столик, – У меня на сегодня были другие планы, я же сказал… – Да срал я на твои планы. – мужчина через помехи меня прервал, – Завтра там собирается пресса, поэтому будет много внимания. Поэтому провернуть надо сейчас. Я начал злиться. Почему он заставляет меня идти на эти дела, мне морально больно это делать. Как я должен спать с чистой душой. – А еще тебе эти деньги нужны для твоего подарка своей девушке, ты помнишь? У меня что-то сжалось в груди, и я положил трубку. На обед у меня был суп, а также крабовый салат. Такого скромного обеда мне было достаточно, чтобы быть заряженным на новый день. Когда я подошел к входной двери своего обиталища, то оглянулся. Вмиг стало грустно: на стенах моей коммуналке облезали грязные ободранные обои, ржавая раковина с такой же ржавой газовой плитой находился на противоположной ее стороне. На полу грязный, рваный ковер, доставшийся мне от моих дорогих родителей. Я так по ним соскучился, я не надеюсь, что они бы мной сейчас гордились, ибо на моих руках уже столько грехов. Хотелось биться головой об стену, когда я вспоминал это все. Но у меня просто нет выбора. – Простите меня, мам, пап. – пробормотал я. На вешалке, стоящей рядом с дверью была куртка, шапка. Остальной гардероб был на мне: зеленый колючий свитер и теплые штаны, которые я носил весь год. Либо же я носил шорты с футболкой, которые сейчас аккуратно собраны на моем диване. Я так был рад, когда все это смог постирать через неделю после последнего раза, ведь я не мог позволить, чтобы я для нее выглядел и пах, как бомж, пусть в каком-то смысле я таким и был. Я поднял свой телефон: он был моим самым первым. Но у меня больше других и не было. Это был четвертый лаймфон, который мне тоже подарили мои родители. Мне было тогда шестнадцать лет. Вот прошло столько же, а я так и не купил себе новый, как хотели они. Из-зо дня в день я только и думал о том, как бы мне протянуть свою неделю на оставшиеся сотню верт. Я четко держал в уме, например, что сто грамм гречневой крупы стоила около пять верт и пятьдесят сирклов. Очень много, а цены ведь еще и растут. Только и оставалось завидовать людям, которые счастливо жили в квартирах, частных домах, но имею ли право, если сам для этого ничего не делаю? Или я правда в безысходности? Больше всего мне было обидно, и мне невозможно этого скрывать, что из-за своего финансового состояния я не могу сделать хороший подарок или хотя бы себя как-то побаловать. Лучшая награда человека за его подарок, я считал – это впечатление и внимание. Я очень не хочу, чтобы кто-то расстраивался из-за моего внимания, которое я уделял. А раз уж так, то.. – Мне нужны эти деньги… – Я вышел и громко захлопнул дверь. *** Я проснулся от резкого открытия дверей на стыке вагонов, а также со стороны туалета. Двери открылись сами, а поезд продолжал движение. Что-то аварийное, или что-то наподобие того. Что же на самом деле случилось. Хотел уже закричать “Че происходит!?”, как услышал топот, похожий на копыта, последовавший за громким шумом из того же туалета. Как если бы прорезался металл. Топот перебирался очень частым ритмом, продвигаясь все ближе и звучали тогда все громче. Руки сами полезли к сумке и достали топор, как на инстинкте, и крепко вцепились в них. От источника звука было слышно мерзкое стекание жидкости, а также отвратное зловоние. Я услышал тяжелое и хриплое дыхание того, что приближалось ко мне. Как же мне хотелось, чтобы здесь был хоть кто-то, но почему именно оно. Мой взор повернулся налево и я замер. Продолговатая штука и глазом на конце осматривала левую часть вагона. Оно извивалось, вены, разбросанные по нему, пульсировали, и на пол капала непонятная, смердящая жижа. Глаз стал поворачиваться в мою сторону, издавая странный хрип. Я очнулся, закричал и ударил топором по шейке глаза со всей силы. Глаз моментально упал на пол, с шейки полилась под мощным давлением кровь, забрызгав все стены, а на весь вагон провыл душераздирающий визг, не сравнимый с человеческим. Мои легкие заглатывали воздух, а сам чувствовал, что меня вот-вот стошнит. Кровь этой штуки попала мне на лицо. Сама она ушла назад. Я вскочил с кресла, держа топор в одной руке, а сумку в другой, и увидел то, от чего пришел в ужас. Существо было похоже на личинку. Ее кожа была бежевого цвета, все покрыто волдырями и сальными волосами, редко покрывающие ее тело. А его голова была рыжеватого цвета. Была плотная ассоциация с какими-то личинками насекомых, таких же безумно голодных и мерзких. Пасть существа напоминала рот пиявки: три пластины, покрытых тремя рядами зубов, в той же последовательности, как раны на лице у того мужика. Из этой пасти и доносился крик, от которого кровь стыла в моих жилах. Он напоминал скрежет по металлу. Зачем вообще этому существу такой рев? Из центра пасти начинался тот самый венозный хоботок. А то, что я отсек топором и сейчас валялось на полу - глаз, который был на конце этого хоботка. Из личинки все так же текла кровь, и она начала отходить назад крича все меньше и тише. Я стал подобно ей отходить назад как можно тише и осторожнее. Но не заметил бортик, разделяющий сам вагон от коридора. И когда она почти ушла в туалет, я споткнулся и громко упал на пол, повалив посуду на соседней полке. Червь повернулся в мою сторону, издав тот самый крик. “ЧЕРТ” – подумал я, а червь побежал на меня, бешено вопя. Неуклюже, но он верно преодолевал путь ко мне, раскрыв свою пасть. На четвереньках мне еще не приходилось так быстро ползти, держа при этом топор и сумку, пока за тобой бежит монстр, длинной с вагон. Я закрыл дверь, когда оно почти меня догнало. Оно пыталось биться в дверь и я даже боялся, что попытается ее прогрызть. Я прижался к двери, надавливая всем своим весом, чтобы оно не смогло ко мне пройти. Когда дверь перестала открываться, а за ней послышались шаги, я отошел. В следующем вагоне, я сел, бросил топор на пол, и плюхнулся на сиденье одного из купе, переводя дыхание. Мои руки, лицо, куртка были в этой липкой крови, грязно-зеленого оттенка. Это так отвратительно, мерзко. Я закричал и меня стошнило на соседнее сиденье. Почему это происходит со мной? Сразу же я устремился в туалет, где была раковина и умыл свои руки и лицо. Еле смылось. После этого я долго пытался прийти в себя. Я вспоминал все, что со мной произошло. Встреча с тем мужиком, обыски вагонов, червь. Каждый раз меня передергивало от мысли о последнем. Каким же уродливым было то существо. Не зря меня тот дед предупреждал. Думаю, стоит пересмотреть содержимое сумок в этих вагонах и продолжить путь. В багажах я нашел еду, аптечки с бинтами и куртку, которую я тут надел, вместо старой. Она оказалось очень удобной и теплой, и я тут же стал чувствовать себя уютней. В одной из сумок одни только бинты, какие-то еще медикаменты и… Чипсы. С ними я вспомнил мой сон, который мне снился до того, распахнулись двери в прошлом вагоне. Но о чем он был? Кто мне в нем звонил? Почему там были те чипсы, которые я находил в прошлых вагонах. Почему мне с ними приходит столько эмоций, даже если я их не ем? Я осмотрел пачку, пытаясь вычитать срок годности или место производства, например? Но она была пуста, лишь с одним титульным названием “Брикс. Со вкусом сыра”. Я их вижу впервые, но кажутся они такими знакомыми и родными. Я ее открыл. Ее “чипсины” были в виде маленьких кирпичиков, но вкус был, как у обычных пластин. А какие же они хрустящие! Просто прелесть! Но почему после них мне приснился тот сон. Тут же есть связь? Что если это воспоминание? Или как этот телефон. Четвертый лаймфон, как из этого сна. Чуть треснутый, разряжен. Никаких зарядок, блоков питания я так и не нашел, к слову. Этот телефон как-то сильно фигурировал в моем сне. Я вспомнил маму и папу, свой дом. Что это все значит тогда? Нужно узнать ответы на все вопросы. Я не знаю, что это за поезд, кто я, что тут происходит, но может это причина? Или просто выбраться с поезда – моя цель? Столько вопросов. Нужно отдохнуть от этого бреда и перекусить. Благо, меня уже не тошнит, если не вспоминать этого.. Червя.