Когда твой мир

***

Распахнутые фрамуги гулко ударяются о сосновые рамы. Здесь стало слишком холодно, а я просто хотел проветрить, запустить в комнату немного целебного морозного воздуха, чтобы он помог привести мои сумбурные мысли в порядок. Любимая уютная студия, тишина, ворох идей в голове, а сердце не на месте, причина проста и весьма прозаична — Тина не рядом. Одна половина сердца под рёбрами уже практически не бьётся, вторая на одной из улиц январского снежного Киева решает какие-то неотложные рабочие вопросы. в такой день. Хмурюсь, пока эта мысль в очередной раз не пронзает меня звенящим холодом, пробираясь в самые потаённые уголки сознания. Скучаю. Очень. Раньше я таким не был. Разлука редко пугала меня, даже от самых близких и любимых мне был необходим отдых — время наедине с собой и собственными мыслями. С Тиной так не сработало: она стремительно заняла всё моё душевное пространство, проросла в каждую мечтающую и сочиняющую клеточку моей души, сделав существование без неё невозможным. В коробке подарок — серёжки, сделанные по моему авторскому эскизу. Открываю её и довольным взглядом обвожу перевёрнутые восьмёрки, осыпанные драгоценными камнями, как первым нерешительным снегом. Хочется помочь надеть их и услышать её тихое: «вау, это мне?». В шутку ответить «нет», одновременно получить от неё кулачком по плечу и нежный поцелуй. Сегодня я очень хотел подарить имениннице всё своё тепло, сказать слова, которые обычно берегут для таких дней, целовать каждый час, вместе с ней создавая атмосферу праздника… Когда-то я гнался исключительно за высокими недостижимыми смыслами. Меня увлекали высокочастотные энергии, космос, галактики, путешествия души. Я долго шёл по этому красивому, но утопичному пути. Искал состояние гармонии, лёгкости и возвышенности, а настоящий космос оказался в простом домашнем вечере: в забавных бытовых ссорах на кухне за непомытые чашки и засохший кактус Юру, в нежностях после сложного нервного дня, в выходных в пижамах и едой в постели, в ночах под звуки проигрывателя и её мелодичного сопения. Это всё далеко от истины и высоких идеалов, о которых я читал в книгах, но это настолько красиво, что я не готов променять это ни на какие тайны Вселенной. Мне всю жизнь не хватило той самой простоты, от которой я всегда отчаянно бежал. И всё это подарила мне она… Пытаюсь занять себя работой. Забыл, каково это — трудиться над музыкой в одиночку, не хватает второго голоса в наушниках и постоянных отвлечений на зелёный рисовый чай и фотографии. Наша пробковая доска уже вся в фотокарточках, но Тина не перестаёт фотографировать нас со смешными состроенными рожицами, благо я уже знаю, где быстро и недорого печатать эти снимки. Тушу свет. Пытаюсь придумать переход между готовыми кусочками трека, но ответ от муз не приходит. Не достигаю нужного состояния, как будто внутренние камертоны не позволяют отпустить реальность и погрузиться в созидание звучащих субстанций. Привык выворачивать душу наизнанку и морально разбиваться по всяким мелочам. Я без неё — художник с завязанными глазами. Мешаю краски, пачкаю цвета в баночках, но не создаю новых оттенков. Вместо картины выходит каляка-маляка — мягкое обозначение полотна, полностью лишённого сути. Отсутствие вдохновения ощущается в каждой попытке собрать аккорд. Так много хочется сказать, так мало удаётся сформулировать, я будто глух и нем. Когда-то для вдохновения мне нужно было единственное условие — долгое тотальное одиночество и предвкушение будущего успеха. А потом всё изменилось. На часах десять, а Тина ещё не вернулась. Какая работа может быть важнее праздника? Залезаю под плед и прикрываю глаза, тишина пытается петь мне колыбельную, но сон ко мне не идёт. «Когда нам плохо и тревожно, мы всегда вспоминаем прошлое», — вспоминаю слова мамы, она говорила мне их, рассказывая в минуты печали о своих школьных годах и первых шагах в телевизионной карьере. Это странная и необъяснимая реакция души при любом удобном случае бежать назад всегда удивляла меня. Но я не смог стать исключением. Каждому нужны остова покоя, за которые можно уцепиться и помочь успокоиться сердцу. Закрываю глаза и ощущаю трепет. Тепло прошлого пронизывает душу настолько, что больше не могу держать его внутри. Судорожно оглядываюсь и нахожу в ящике стола тетрадку; как в школьные времена вырываю из серединки листик. Тина учила, если потерялся в мыслях или не знаешь, куда их направить, брать бумагу и пытаться разобраться в происходящем вместе с ней. Писать записки. Она назвала их так. «Щоденник мрійника» — у этих записок не может быть другого названия. Год назад я совсем случайно придумал это сочетание, но оно мгновенно зацепила мою мечтательницу. Теперь мое время использовать его. Сердце стучит. Сделать пометки на белом листе бумаги оказывается не так просто, как казалось. Боязнь чистого листа — это как страх перед выходом на сцену. главное сделать первый шаг. Я никогда не делился этим ни с кем, даже с бумагой. Но сегодня ощущаю эту потребность. Не знаю, как так вышло, но я сумел запомнить самые важные даты, связанные с самой сокровенной и красивой историей в моей жизни. Сохранить порядок в бесконечных и невероятных пересечениях и совпадениях, которые просто не могли быть случайными, которые до сих пор одновременно восхищают и пугают. Которые в итоге подарили нам нас.

***

Январь 1985 Кишинёв. Дом бабушки. Январские стужи не прошли даром. Мой шестилетний иммунитет не выдержал такого резкого перепада температур. Бабушка Александра не отходила от меня ни на шаг: трогала губами лоб, кружила вокруг меня с грелкой, пытаясь применить все возможные методы для моего лечения. Тогда в деревнях ещё не использовали лекарства, и, кажется, на травах, растирках, горчичниках мы выздоравливали быстрее. Когда мама узнавала, что я заболел, в срочном порядке присылала антибиотики, но к тому времени я уже был бодр и здоров. С кухни доносился свист закипающего чайника, во рту до сих пор чувствовалась сладость от ложки малинового варенья, кожу ног кололи шерстяные носки. Бабушкины губы ласково прикасались к моему лбу, её старая жилетка из верблюжьей шерсти вкусно пахла мятой и другими травами. Женщина пыталась улыбаться, скрывая тревогу и трясущиеся руки, я разглядывал её лицо и не понимал, как ей удаётся так стойко контролировать эмоции. А ещё она казалась мне невероятно красивой. Даже морщинки и возрастные синяки под глазами не портили её доброго лица. Мне тогда казалось, что именно доброта является причиной красоты, не зря же всем известная отрицательная героиня Баба Яга была такой некрасивой. Несмотря на пришедшую в дом беду в виде моей ангины, на бабушкиных ушах неизменно блестели массивные изумрудные серёжки. Кажется, она никогда их не снимала, на мой вопрос, почему она не носит остальные украшения, многие из которых намного изящнее этих серёжек, бабушка всегда закатывала глаза и отвечала лаконичное: «потому что их подарил мне твой дедушка». Я тогда водил глазами и абсолютно не понимал, как можно любить вещь только потому, что её подарил определённый человек. Вечером бабушка всегда приносила в комнату кастрюлю, из которой валил пар. Дедушка сажал меня к себе на колени, бабушка осторожно наклоняла мою голову над кастрюлей и укрывала сверху большим полотенцем. Я старательно дышал, пока картошка не начинала остывать. Тогда я принимался поедать картофель. Дедушка с бабушкой замечали это не сразу, а когда смекали, что я делаю с «лекарством», долго смеялись. Я не мог не чувствовать, как сильно и искренне меня любили в этом доме, и, наверное, это лечило меня быстрее и эффективнее горячей картошки.

***

25.01.1985 В горле по-прежнему першило, но пушистый блестящий снег за окном манил меня с неистовой силой. Я залезал на окно и мечтательно следил за крупными хлопьями, летящими нескончаемым полотном откуда-то из космоса. Таких высоких сугробов в этом году ещё не было. Мне так хотелось нырнуть в это белоснежное одеяло с головой. — Дан, я даже слышать не хочу ничего про прогулки! — проговаривала бабушка, пряча мою курточку подальше в шкаф. — У тебя только спала температура. — На пять минут, ну пожалуйста! — мне безумно хотелось вдохнуть атмосферу этого морозного дня. — Дома скучно, — топаю худой ногой, пытаясь разжалобить бабушку нахмуренными бровями. — Сегодня самый холодной день за эту зиму, сильная метель. Тебя украдёт Снежная королева! Помнишь, что случилось с бедным Каем? — вздыхает бабушка Александра, мастерски перемещая фокус моего детского воображения. — Бабушка, — хитро щурюсь, водя бровями из стороны в сторону, — но Снежных Королев не бывает! Я тогда ещё путал, кто из сказочных персонажей вымышлен, а у кого есть прототип в реальной жизни. Но со Снежной Королевой сомнений не было. Я прекрасно знал эту сказку и её автора. — К сожалению, Дануц, Снежные королевы существуют, — присаживается бабушка, оставляя кухонное полотенце на ручке кресла. — Ты мне правду говоришь? — меня восхищает мысль о том, что где-то в мире существует прекрасная женщина, сделанная изо льда. — Абсолютную, — расплывается в улыбке, я не вижу причин ей не верить. Бабушка меня никогда не обманывала, и я, сам того не понимая, это очень ценил. — Они рождаются в такие метели в самых холодных уголках Земли? На крайнем севере? — заваливаю вопросами, желая, чтобы бабушка скорее рассказала мне о ней. — Снежными Королевам не рождаются, ими становятся, — вздыхает бабушка, опуская глаза. — Почему ты загрустила, бабушка? — Каждая Снежная Королева рождается милой розовощёкой девочкой с горячим и очень добрым сердцем, но потом… — Что происходит с этой девочкой потом? — мои глаза загораются интересом, разжимаю шапку, которую прятал за спиной и подвигаюсь к женщине, которая мгновенно забирает меня в объятия. — Я тебе расскажу эту историю, если ты обещаешь прополоскать горло и вернуться в постель, — бабушка прижимала меня к себе и ласково проводила ладонью по голове. Внутри приятно щекотало, хотелось поскорее услышать продолжение. Я тогда безмерно восхищался своей бабушкой из-за того, что она знает столько историй, сказок, красивых легенд. Тогда я не мог мечтать о том, что однажды сам стану сказочником, буду радовать своих маленьких слушателей красивыми магическими историями, видеть, как горят их глаза. — Продолжай! — командую я и три раза чихаю в носовой платок. — Женщина становится Снежной Королевой, когда её сердце покрывается несколькими слоями льда, тогда она больше не может любить, чувствовать тепло, — кажется, бабушка ещё крепче прижимает меня к себе, — её глаза перестают гореть прежним блеском и становятся двумя красивыми, но прозрачными льдинками. — Что заставляет сердце заледенеть? Злые силы? — хриплю я, выдумывая в голове различные сюжеты: вспоминаю известных мне демонов, вампиров, леших, кощеев, вурдалаков. Все герои перемешиваются в моей голове. Бабушка кашляет, догадываюсь, что она хотела избежать этого вопроса. — Дануц… сказочные герои здесь не причём, — запинается и подбирает слова. — К сожалению, судьба достаточно жестока, особенно для тех, кто умеет чувствовать. Обычно глаза потухают, когда у человека забирают самое дорогое, отрывают половину сердца. Тогда, чтобы как-то дышать, жить, нужно защитить кровоточащую рану… Холод — самое эффективное обезболивающее. Так легче выдержать боль. — Её сердце навсегда остаётся ледяным? — не хочешь верить в этот страшный приговор. — Конечно, нет. Помнишь, как сосульки плавит солнце, так вот и в её жизни когда-нибудь придёт волшебная весна, которая растопит её ледяную корку на сердце, и она снова будет улыбаться, смеяться и верить в чудо. Её глаза будут гореть как прежде. — А когда эта весна настанет? — Я точно не знаю, но где-то слышала, что волшебная весна в её жизни придет под звуки свирели странника… — Кто он, этот странник? — моё маленькое живое сердце практически разрывает от интереса. — Это молодой человек с чистой душой и горячим сердцем, который всю жизнь бродит по всему свету в поисках истинной магии. Он ходит из города в город, из села в село, чтобы встретить человека, обладающего этой силой. Играя свою мелодию, он ищет того, кто откликнется на зов этой мелодии. — Мелодия свирели. То есть, он музыкант? — Он не только музыкант, он человек-маг, использующий для поиска магии все возможные инструменты. Музыка — один из самых сильных из них. Так своей свирелью он растопляет одну зиму за другой, надеясь, что когда-то найдёт родное сердце. — Когда он исколесит весь земной шар, молодой странник найдёт нашу Королеву и исполнит свои мелодии для неё. Как и прежде, его звуки растопят зиму в спящем городе, но на этот раз, согласно легенде, свирель странника излечит сердце и растопит ледяной щит Снежной Королевы. Мои глаза округлялись и наполнялись живым интересом, детскую душу очень зацепила эта печальная трогательная история. Мне хотелось, чтобы бабушка не останавливала свой рассказ. — Лёд растает, и все увидят, что внутри у Снежной Королевы бьётся горячее мягкое сердце, что она способна любить и заботиться о родных, что её миссия дарить тепло и свет, — продолжает бабушка. — В ней странник увидит ту, что искал. Почувствует силу вечной безусловной любви, которая сильнее смерти и всего бренного земного. Она вдохновит его на невероятные поступки, их души будут парить выше всего возможного… — Даже выше облаков? — выкрикиваю я, не сдерживая эмоций от кульминации. — Даже Выше облаков. — И всё? Они будут счастливы? — Нет, это ещё не всё. Они нашли это чувство, но останется его сберечь. Данчик, любящее сердце — это самое хрупкое из всех существующих материй и материалов. В нём столько живого и хрупкого, что разбить его ничего не стоит. Им предстоит трудиться всю жизнь, чтобы сберечь друг друга… — И что для этого нужно делать? — Хранить и оберегать своё чувство… — с крыши сваливается снег, я сжимаюсь от резкого звука, а бабушка продолжает, — свою любовь, не давать ревности, эгоизму пробираться в отношения, и обязательно вместе, крепко держа за руки, идти на свет. — Где этот свет, и как на него идти? — Идти на свет — это значит слушать своё сердце, вставать на сторону добра и никогда не обижать тех, кого полюбишь, — бабушка кладёт ладонь на мою грудь на месте сердца. — У каждого свет разный. Самое главное, чтобы он был. — Тогда я буду не идти… а бежать на свет! — выкрикиваю я. — Правильно, маленький, я знала, что ты будешь бежать… закрывай глазки, тебе нужно немного поспать. — А всё-таки, бабушка, как именно ему удалось её спасти? Как она поверила ему и доверила своё сердце после того, что с ней случилось? Неужели дело было только в музыке? — Я не знаю, родной, как ему удалось дотронуться до её сердца. Возможно, ты когда-нибудь вспомнишь эту сказку и сам найдёшь ответ. Спи…

***

27.10.1986 Затока. Лагерь. Берег моря в этих краях был покатым и каменистым, я, как и другие мальчишки, любил проводить здесь свободное время перед обедом. Сюда редко приходили вожатые, я чувствовал себя здесь свободным, мог распоряжаться всем, что окружало: морем, горами, галькой и тусклым осенним солнцем. Шарф развевал ветер, а я слушал шум холодного моря, оно что-то надиктовывало мне, а я никак не мог разобрать его сообщение. Волны бились о берег так правильно, что можно было точно рассчитать, в какую секунду вода усилится, в какую утихнет. Сегодня у меня был с собой лист бумаги и краски. Мне привезла их мама, будто чувствовала, что маленькому Данику будет тяжело без творчества. Я никогда не придумывал сюжеты, они сами приходили мне в голову. Сегодня очень хотелось нарисовать звёзды и солнце. Звёзды, чтобы украсили это серое небо. Солнце, чтобы стало чуточку теплее и радостнее. И девушку, внутри которой жили свои звёзды и солнце. Она получилась красивой, невысокой, стройной, волосы легкой волной развевались на ветру, яркая улыбка освещала округу. Я откуда-то её знал… Вырисовывал детали и мучительно пытался вспомнить… Длинный шлейф, диадема в волосах. Точно. Вспомнил. Девушка на моём холсте выглядела, как настоящая Снежная Королева, но в её глазах светило солнце. Мурашки лихорадочно бежали по моей коже от этого противоречия. Я тогда не понимал его смысл. Почему этот холодный образ сопряжён с тёплым светилом. Чтобы лист не улетел, я старательно прижимал его локтем. От усердия закусывал губы. Хотелось дорисовать все детали, закончив рисунок, я взглянул на него и робко подписал: «эти звёзды — это ты». Она смотрела на меня с листа. В её глазах был океан. Совершенно не похожий на те, какие я видел прежде. Столько оттенков синего не существовало даже в природе, но в её глазах они были. И, кажется, я слышал, как она поёт, её тонкие и высокие ноты звучали нежно и убедительно, но постепенно улетели всё дальше и дальше в холодный бушующий океан. Как же мне было досадно, что эти прекрасные звуки уносили волны и ветер. Мне так хотелось ещё немного послушать её голос.

***

08.11.2014 Киев. Ресторан. Я чувствовал, что стою на пороге изменений… важных, ключевых. У меня не было никаких фактов, конкретики, но я это чувствовал. А моё предчувствие ещё ни разу меня не подводило. Неделю назад прилетел в Киев. Не люблю сидеть на одном месте, мне необходимы новые впечатления, забвенный поиск новых форм и идей для своего творчества. Кажется, в этом мире не осталось мест, где я не был. Где бы я ещё не искал. Вдруг на этот раз повезёт? Сегодня очередная встреча с режиссёром клипа. Мне очень нравятся работы Алана, он умеет чувствовать и раскрывать артиста. Я очень надеюсь, что он сможет создать со мной магию, которой я так долго и упорно добиваюсь. Захожу за кофе. Киев печально смотрит на меня, сопровождая каждый мой шаг недоверчивым взглядом. Не думаю, что смогу остаться здесь на долгое время, но на всякий случай забиваю в заметки адрес понравившейся кофейни. Как будто подсознательно хочу вернуться сюда ещё не раз. Алан опаздывает на встречу и никак не может собраться с мыслями, я вижу сумбур и поиск в его глазах. Не могу не спросить: — Что-то случилось? — делаю глоток горячего напитка, думая с какой стороны подступить к десерту. — Да. Не бери в голову, — трясёт головой, будто хочет физически избавиться от тревожных мыслей. — Давай ещё раз, какие именно локации ты хочешь видеть в клипе? Берет в руки ручку, что-то чиркает в блокноте. — А всё-таки? — не отстаю, не могу работать с человеком, который закрыт от меня. Мне важно полностью доверять друг другу во время работы. — Из головы не выходит… Это очень непрофессионально обсуждать другого артиста, но сегодня перед нашей встречей виделся с Тиной. Всё, что с ней произошло, сводит меня с ума. В его глазах как будто выключаются лампочки. — Тина? Это… — мне ничего не говорит это имя. — Ну Кароль, — Алан смотрит на меня удивлённо, будто я обязательно должен был знать, кто это. — Это какая-то известная украинская певица? — проявляю чудеса догадливости, ещё сильнее выводя Алана на эмоции. — Ты не слышал о ней? — ставлю Бадоева в тупик. — Данчик, мне иногда кажется, что ты реально прилетел с другой планеты. А в этом уже есть доля правды. Я хочу, чтобы он учитывал этот факт при работе со мной. — Я, честно, плохо знаю украинский сегмент, но, может, что-то слышал мельком. — Тина — не про мельком, — перебивает режиссёр, — её бы ты не забыл, — фраза Алана звучит слишком громко, я хмурюсь. — Почему? — Не знаю… не хочу формулировать. Послушай, если реально стало интересно. Меняем тему и пытаемся обсудить клип. Ничего не выходит, будто мы разговариваем на разных языках. Алан делает всё возможное, чтобы нащупать суть моих просьб, но я понимаю, что проблема во мне. Я сам не знаю, чего хочу. Возвращаюсь в свою съёмную квартиру, о загадочной певице не вспоминаю. Думаю над сюжетом клипа, но стоящие идеи вновь ко мне не приходит. Начинаю серьёзно переживать из-за этой магической задержки. Такого раньше не было. Обычно я с завидной лёгкостью ловил магические потоки. Мне нужен новый источник вдохновения, только как его найти? Перед сном решаю что-нибудь посмотреть. Попадаю на рекламу тура «Сила любви и голоса»…Тины Кароль. Снова её имя. Вбиваю его в поиск, не предвкушая увидеть что-то интересное. На странице сразу появляются красивые студийные фотографии. Я никогда не любил такой типаж: красные губы, неприступный взгляд. Я за искренность, простоту, чтобы артисты не конструировали определённый образ, а, наоборот, открывали своё сердце, себя настоящего. Включаю первые попавшиеся песни — «Пупсик», «Show me your love» звучат поочерёдно и заставляют меня скучающе зевать. Голос красивый, но это не моё, меня абсолютно не цепляет.

***

18.11.2014 Офис Алана — Можно найти какую-то старую камеру, я буду держать её в руках, создадим впечатление, что съёмка идёт от моего лица, — пытаюсь сформулировать свою идею, последние годы я говорил в большой степени на английском, сейчас это подводит. Мы с Аланом и так плохо понимаем друг друга, языковой барьер создаёт дополнительные проблемы. — Это будет выглядеть красиво, но сделать это качественно достаточно сложно. Понадобится много дублей. Этот приём мы использовали в клипе Тины, — Алан будто бы смакует её имя. — Алан, мне интересно, почему ты так о ней говоришь? Опять это имя. Меня будто преследуют упоминания о ней. — Ты познакомился с её творчеством? — Да. Это весело, задорно, голос достаточно сильный, но это всё, что я могу о ней сказать. Я не вижу в этих треках чего-то большего. Эти песни могла бы исполнить любая другая певица, в чём её уникальность? — Как она никто не исполнит. — Я всё равно не чувствую там её душу. — Душу? Тогда тебе нужно познакомиться с её Ноченькой. Там точно есть душа, — Алан откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза. — Это было самое начало её карьеры. В тот момент она решилась открыться, закричать о том, что с ней происходит, а я… я попытался поддержать её желание, — в его голосе читается переживание, и я до сих пор не могу понять его природу. — Мы с моей командой много чего сняли, но я очень горжусь именно этой работой… — Покажешь? — Сейчас включу, — Алан находит клип, сразу же смотрю на стоп-кадр. — Она согласилась сниматься обнажённой? — от этой мысли сразу становится не по себе. — Это красивое обнажение, не ради демонстрации фигуры или соблазнения… — Но с первого взгляда это выглядит именно так, — задумчиво качаю головой. — Изначально у нас не было идеи снимать клип без одежды. Я просто посмотрел на неё, увидел испуганные ищущие помощи глаза, затем мы поговорили. Обнажённость стала точной и сильной метафорой её внутреннего состояния. При том, что оголённого тела в этом клипе из ста процентов всего процентов двадцать. Понимаешь, о чём речь? Люди не готовы увидеть что-то большее, чем тело Мы показали открытость молодой девушки этому миру, как она хотела творить, петь, звучать, доверять людям и созидать вместе с ними… Но её внутреннее желание достичь чего-то перемешалось с усталостью, безумной усталостью, которая навалилась на плечи двадцати двухлетней девочки — это начало нашего клипа. А потом боль от первого, но сильного разочарования в её жизни… Окружающие её люди оказались не теми, кем казались ей в начале пути. Если на первых секундах она одета лишь в эмоции, то в процессе клипа она постепенно закрывается, перестаёт доверять… На последних минутах она надевает пальто, очки, окончательно прячет от окружающих свою душу. — Сильная драматургия… Я чувствую, как по щекам бегут мурашки, такие мурашки самые редкие и особенные. — Мы пытались передать состояние незащищённости, которое проявлялось в каждом её взгляде и жесте. Это всё про неё, про тот момент в её жизни. Тина таяла на моих глазах. Просто физически таяла. Я говорю: «Тин, у меня такое впечатление, что ты огонь, который обрастает колпаком, за которым не будет видно света». Она сказала: «Ты абсолютно точно сформулировал это». — Ты смог так глубоко её прочувствовать. — В ней сложно было не увидеть свет. Она отличалась. Появилась на нашей эстраде открытая, нежная, с чувством, она была готова дарить это чувство. Но, когда тебя бьют батогами, ты надеваешь на себя панцирь, очки. Тебе надо играть счастье, радость, о внутри всё тлеет. Меня пугает и одновременно притягивает то, что я вижу. Пульс учащается, смотрю не на тело, а на взгляд. Исключительно в глаза, которые приковывают, выворачивают тебя наизнанку, зовут. В тишине слышу этот зов, который заставляет виски предательски заспазмировать. Так бывает? Она похожа на ангела, на какую-то космическую субстанцию. Мне кажется, что я её знаю. Где-то видел. Ощущал эту энергию, познающую мой мир. Слышал этот голос. — Тина — творец, певица больших форм и глубоких содержаний. И, как любая другая женщина, она очень достойна счастья. Мне тяжело мириться с тем, что проходит с ней сейчас. Снова потрясение, снова боль. — Что произошло? — голос хрипит, меня накрывает странный вязкий страх. Кажется, мне нужна была пауза перед таким известием. Он ничего не говорит, протягивает телефон с какой-то статьей. Перевожу взгляд и замираю уже от первых строк. Внутри становится запредельно тихо. С трудом различаю следующие фразы Алана. Меня будто бьёт током, но не убивает, я продолжаю чувствовать этот жуткий разряд. — Так не должно быть с талантливым человеком, с молодой девушкой. Смотрю в знакомые глаза, а там стекло и холод, — Алан опускает руки и качает головой, ему нужно было выговориться, я рад, что именно я стал его слушателем. — Не узнаю её. Не мудрено, не понимаю, как она вообще держится, выходит на сцену, обнажает душу в песнях. Сердце не успокаивается. Не могу отвести взгляд от изображения на экране. — Растопить сердце, избавить от панциря, но не дать растаять… — проговариваю себе под нос и замолкаю на весь оставшийся день. Не сплю следующую ночь. Мне снится Тина. Я не могу отделаться от мыслей о ней, они как будто давно зрели в глубинах моей головы и ждали своего часа. Спасает интернет, включаю сначала её песни, интервью, после нахожу фильм. Эмоции накрывают одна за другой, зашкаливают. Я не понимаю, зачем делаю себе больно, но не могу иначе. Тина прелестна и нежна, но изо льда, из ослепительно сверкающего льда, и все же живая! Глаза ее сияли, как две ясных звезды, но не было в них ни теплоты, ни покоя. Этот взгляд притягивает, мне хочется узнать о ней больше. Она будто пускает корни в моём сердце. Я не думал, что можно за такой срок привязаться к человеку. Утром я должен дать Алану окончательный ответ по поводу клипа. Он хорошо ко мне относится, но ждать больше не может. И ответ приходит. «Домой» должна дождаться своего часа. Я чувствую, что её время обязательно придёт, и эта песня зазвучит. Но сейчас я хочу создать клип для песни «Cry Cry». Я чувствую, что должен это сделать.

***

14.12.2014 Офис Алана За оставшуюся часть ночи я перевожу песню, новый текст рождается с завидной лёгкостью. Мне ничего не приходиться придумывать, слова приходят сами, я только успеваю записывать их на бумагу. Так рождается «Плачь»… — Расскажи об этих строках, — вижу, как лицо Алана меняется после того, как он просушивает песню. Он будто понимает о ком она, но боится предположить. — Ты рассказал мне историю Тины, я не смог не пропустить её через себя. Это будет история о ней: о живой женщине, которая столкнулась с болью, погрузилась в одиночество и тишину. Рядом с ней столько людей, но со своей болью она всё равно одна: И рядом никого, кто знает. Как умерла твоя весна. — Потому что никто не понимает, что она чувствует, какого ей каждый день просыпаться, улыбаться, наполнять свою жизнь смыслами. Какую тяжкую ношу ей приходится нести на своих плечах… Ничьё дыхание не спешит. Ресниц твоих теплом коснуться. — Это о том, что сейчас ей никто не может помочь. Новое чувство не может родиться на выжженной Земле. Её ждёт длинный душевный путь, чтобы она смогла снова расцвести, открыть своё сердце, разрешить себе новое чувство. — Куда она идёт? — Она не знает конечной цели, но чувствует, что это случится с наступлением весны. Эта девушка идёт, основываясь на своём сне. Ей кажется это безумством, но она ощущает, что это её единственный шанс… Выжить. Тебе лишь ведомо одной. На что способно сердце это. — Путь будет сложным, но она сможет. Она покажет свой дух, непоколебимую волю, тогда высшие силы заступятся и дадут ей проводника. Он поможет обрести новую весну, новое чувство захлестнёт её с головой. Прошлое не забудется, но уступит место чему-то новому и трепетному. Забудешь холод ледяной. И сможешь снова улыбнуться. И эта улыбка будет самой красивой во Вселенной. — Дан, всё хорошо? — Бадоев кладёт руку на мою ладонь, будто видит на моих щеках следы невидимых слёз. Меня тронуло. По-настоящему. — Всё в порядке. — Какие кадры ты видишь? — Я хочу передать разные времена года, чтобы создать портрет замершей природы как образ оледеневшего сердца девушки, которая ждёт свою весну. — Это будет длинная по срокам история. — Я не спешу. Это очень важная для меня работа. Я хочу выплеснуть всё, что испытал за последние дни… с момента, когда ты рассказал мне о ней. Кстати, спасибо тебе, Алан. Я знаю, что это случилось не просто так.

***

09.12.2017 Киев. Премия М1. Я увидел её и не мог скрыть это удивительное восхищение. Впервые видел её не через экран. В жизни она оказалось значительно меньше и в тысячу раз красивее. Волшебная, изящная, как маленькая южная птичка. Напомнила мне мою маму. Такая же неуловимая, активная и звонкая. Её окутала, но не захватила боль. Я занял своё место в зрительном зале точно перед её выступлением. Латекс, голубое платье, холод в глазах, красные губы, тёплый цвет волос. Я смотрел на неё, как на произведение искусства. Казалось, каждая деталь её образа была выточена до идеала. А резкие, но женственные движения вызывали бурю разных эмоций. Я не видел ещё настолько убедительного и самодостаточного женского выступления. Будто она никогда не сможет слиться с кем-то в дуэте. Я не искал возможности познакомиться, даже просто подойти и поприветствовать её. Чувствовал, что всё ещё не имею права врываться в её пространство. Соглашаясь на это выступление, я пообещал слать ей тепло исключительно с безопасной дистанции. Чувствовал, что время ещё не пришло. Я смотрел ей в глаза и видел красивые льдинки, о которых рассказывала мне бабушка в легенде. Тина излучала холод. Но этот холод не отвергал, напротив, притягивал и манил. Он не казался чем-то ужасным, Тина была потрясающе красивой даже в плену своей тихой, но жестокой боли. И это противоречие бурлило во мне ураганом. Как красота и боль могут стоять рядом? И создавать нечто настолько прекрасное? — Есть ли мужчина моей мечты в этом зале? — проговаривает Тина и смотрит в зал. По телу пробегают импульсы дрожи. — Есть, милая, — шепчу и в следующий миг пугаюсь того, что она могла услышать мой шёпот в многотысячной толпе. Одергиваю себя, понимая, что это невозможно. Но после моих слов её взгляд, действительно, меняется. Она не вовремя вступает и с трудом пропевает первые строки. Чёрт. Почувствовала?

***

На премии не было ничего интереснее Тины. Я наблюдал за ней весь вечер и каждый раз удивлялся всё сильнее. Она будто не ходила, а парила сквозь толпу, не выпуская руку своего менеджера. Её отличало спокойствие и уверенностью в собственных действиях. С таким же покоем на лице она получала премию «Лучшая певица», о которой, безусловно, мечтала абсолютно каждая исполнительница в этом зале. Я чувствовал, что её не трогали эти награды, её миссия заключалась в другом и, следовательно, награды у неё абсолютно другие: Если кто-то включит её песни и позволит себе отпустить всё, что наболело — вот настоящая награда для неё. Другая, с особым призванием, она восхищала меня всё сильнее и сильнее. Перед моим выходом на сцену я долго стоял за кулисами, Тина проходила неподалёку. Я замер и вгляделся в темноту. В этот момент я видел совершенно другую Тину. Меня пронзила дрожь — её улыбка в зале оказалась обыкновенной маской. Я видел, как нервно она заламывала руки и болезненно закусывала губы, в эту секунду она была похожа на человека, который вот-вот готовился закричать. Не отболело. Всё ещё. Ей была жизненно необходима эта передышка в одиночестве. Я не собирался отвлекать её, но она умудрилась споткнуться о связку проводов прямо рядом со мной. Ее наклон к полу и моя рука. Я не успел заметить, как подхватил её и вернул на ноги. — Ой, спасибо, — прошептала она, заглядывая в мои глаза. На красивом лице выразилось удивление, кажется, она изучала меня также внимательно, как минуту назад это делал я. А я в миг достиг других галактик, посмотрев ей в глаза. Я не понимал, в какой момент её нужно было отпустить. Это оказалось слишком сложным — просто разжать её тонкую руку. Я держал, пока нежная кожа под моими пальцами не покрылась мурашками. — Будьте аккуратнее, — я уверен, что в темноте она даже не разглядела моего лица. Но мне тогда показалось, что я знаю её всю жизнь. И что она чувствует тоже самое. Я понимал, что могу начать разговор, сделать творческое предложение, хотя бы просто познакомиться — но сейчас это казалось слишком неправильным. Она не прошла свой путь, я не хотел торопить события. Я тогда твёрдо знал, что всё случится в своё время. Когда судьба даст мне знак. — Спасибо, — повторила она и быстро скрылась за сценой, пошла продолжать свою игру. Мне хотелось уйти с премии, не дожидаясь собственного номера, а ещё всегда иметь возможность подать ей руку, когда она снова решит упасть. Странный день.

***

08.11.2018 Квартира. Лондон. — Даша, я никогда не участвовал в телевизионных проектах и не собираюсь. Мне это не интересно, — отрезаю я, не вижу смысла продолжать разговор. — Это необычный проект, — перебивает она, продолжая доказывать, что мне необходимо согласиться на это предложение. — Каким бы он ни был, мне станет скучно уже в первый день, а я не умею играть, искусственно создавать внутри себя интерес. Я не хочу никого подводить, но и врать самому себе не буду. — Нам нужно работать с разной аудиторией. Аналога украинскому «Голосу» нет, это лучшее шоу в плане уровня, организации, зрительской любви. Недавно отгремел восьмой сезон, но продюсеры не собираются сбавлять обороты, они хотят усилить тренерский состав. Тебе точно не будет скучно. — Это телевизор… это искусственность, понимаешь? Я не актёр, я люблю настоящее, — я обычно принимаю решения быстро и категорично. Мне есть чем заняться помимо этого шоу. Я про музыку. — Хорошо, уговаривать не стану. Но обещай, что хотя бы глянешь прошлый сезон. — Обещаю, — иногда с женщиной легче согласиться. Успеваю заварить себе вкусный чай, Даша скидывает ссылку на проект. Вздыхаю и решаю посмотреть, чтобы моя совесть была чиста. Выбираю первое видео по просмотрам. Участник Андрей Рыбарчук поёт какую-то песню на украинском. Ещё раз убеждаюсь, что мне там не место. Языковой барьер станет преградой для магии, я не смогу чувствовать участников, не понимая, о чём они поют и говорят. Я был в этом уверен. На второй минуте кадр меняется, и я вижу её… Маленькая, заметно похудевшая, замирает, когда слышит первые аккорды. Вглядываюсь в её глаза и неожиданным образом безошибочно определяю смысл этой песни. Не сомневаюсь, что это её текст. Сердце замирает. Внутри закипает злость, не понимаю, почему продюсеры разрешают участникам петь такие личные для тренеров песни. Так ведь не должно быть… Она не может уйти, не может не слушать. А потом ей нужно как-то собраться, прокомментировать выступление и работать дальше. В обличчях перехожих шукаю я тебе На зустріч сподіваюсь, бо надія живе… Сердце перестаёт стучать. Это все так жестоко. Особенно, когда женщина из жюри просит Тину спеть дуэт с участком. А мужчины сидят и ничего не предпринимают, заставляя её объяснять причину отказа. — Вона занадто особиста, друзі, вибачте мене, будь ласка. Я мушу відмовитися. По телу разбегается дрожь, сползаю по креслу вместе с ней. — Ну спойте. Чёрт. Может быть хватит, неужели вы не видите, что с ней творится? В недрах души закипает необъяснимая злость, хочется ворваться в экран и закрыть её от этих вопросов. Хотя бы своей спиной. — Я не зможу, вибачте мене, будь ласка. Такі пісні виконувати складно… Я с трудом понимаю, о чём она говорит. Но я вижу её глаза. Вижу, как она сжимается и ёрзает на кресле. А они знают язык, но ничего не понимают… не видят, не чувствуют, что с ней происходит. — Я вмираю після неї кожного разу. Зачем она соглашается в этом участвовать? Решение приходит незамедлительно, набираю номер своего менеджера, забывая о том, что она могла уже лечь спать. — Даша, кинь в смс номер продюсера этого «Голоса», я хочу с ним поговорить. — Что??? Ты согласен? — девушка, кажется, вскакивает с места и вот-вот готовится расцеловать меня через трубку. — Это будет очень сложной для меня историей. Но, если там будет Тина, я должен быть в следующем сезоне. Я так чувствую.

***

18.12.2018 Павильон. 9 сезон Голоса. Я был готов, что всё будет складываться «так». Я чувствовал себя лишним, чужим, и это не было преувеличением. Я слишком взрослый мальчик, чтобы говорить такие вещи без объективных оснований. Я не знал языка, не всегда понимал юмор, особенно шутки Потапенко, мне было сложно мириться с некоторыми нюансами шоу, в частности меня выводила из себя «подслушка» в моём ухе, из которой я слышал «подсказки» продюсера. Но, когда я поворачивал голову и видел её испуганный, но заинтересованный взгляд, всё остальное теряло какую-либо значимость. Я чувствовал невообразимую правильность своего нахождения здесь. Мне нравилось наблюдать за ней, предчувствовать, как она отреагирует на голос участника, в какой момент нажмёт кнопку. Мне нравилось быть рядом. Тина — самое настоящее и интересное, что есть в этом проекте. И мне очень хотелось её разгадать. Первое время мы никак не контактировали вне камер, и даже если бы захотел, это вряд ли бы получилось. Во время немногочисленных пауз её сразу же окружала команда. Я знал, что это не просто так, ей необходимо хоть на какое-то время окружать себя «своими». Спрятаться. И от меня в том числе. Чтобы стилист поправлял и так идеальную укладку, Ната подкрашивала губы, Паша рассказывал какие-то абсолютно ненужные статистические сводки о новом сезоне. В кадре Тина тоже относилась ко мне с осторожностью. Мне было не по себе от холода в её глазах, но я хорошо понимал причины такого поведения. А что не понимал, ощущал на подкожном уровне. Я буду ждать. Когда твой Мир. Растает. Она не обязана открываться и доверять мне сразу. Но я не терял мизерную надежду когда-то стать для неё тем самым своим. Когда-нибудь, когда в её душе успокоятся залпы ракет, прийти и молча забрать её домой. Дотронуться не до тела, намного глубже… до души. Узнать её мир и стать для неё тем, кому она сможет доверять свои чувства и переживания. Мне тогда казалось, что это не любовь. Но, как оказалось, это было самым красивым её проявлением. — Я хочу чтобы Тина полюбила всем сердцем, — в зале смеялись, а я как никогда был твёрд и уверен в своём желании. Оно было честным и искренним. — Я обидел чем-то тебя? — спрашиваю, когда Тина предпринимает попытку побега после нашей минутной близости в кадре. Меняется местами с Потапом, лишая нас даже зрительного контакта. — Нет. — А почему ты так далеко… ушла? — протягиваю я, пытаясь добиться ответа. — Как бы… — мнется, — скинуть градус немножко. — Какой градус? Молчит, я чувствую, что касаюсь сердца и начинаю топить ее льды. Вижу по глазам. Тину пугает мое тепло, но я обещаю показать, что его нет смысла бояться.

***

Тина подошла ко мне первая. Видимо, не выдержала моего задумчивого и внимательного взгляда. Ей было важно узнать, кто находится рядом с ней и какие у него намерения. Тину напрягала неизвестность. У меня получилось остаться для неё неразгаданной загадкой. Она ничего про меня не знала, ей хотелось это исправить. Тогда во время большой паузы я остался в кресле. Сидел со стаканчиком кофе и общался со зрителями. Мне было интересно узнать их мнение по поводу участников, которые пошли в мою команду. — Привет, можно? — Тина неожиданно окликает меня, но оставляет между нами расстояние в три моих шага и в пять её. Такая математика. В очередной раз убедился, что мне дойти до неё легче, чем ей до меня. — Можно что? — хмурюсь, наблюдая за тысячью беспокойных эмоций на её лице. Кажется, Тина с трудом решилась на этот неизбежный разговор. Её влек интерес, тайна, которую я пытался придумать и поддерживать каждым действием и словом. Если мои намерения и цели были ей понятны, она бы никогда не обратила на меня внимание. А мне необходимо было зацепить её. — Можно к тебе подойти? — видимо, Тина и в правду верит, что я кусаюсь. А я все сильнее влюбляюсь в ее необыкновенные глаза. — Разумеется, — слезаю с кресла и встаю перед ней, помогая преодолеть эту несущественную дистанцию между нами. — Ого. Ты такой высокий, — задирает голову и широко раскрывает глаза, изящно поднося руку к груди. В этот момент напоминает мне Машу из мультика. А я пользуюсь моментом и ныряю в её голубые глаза. Океан в них, действительно, разбушевался не на шутку. — А ты очень красивая, кхм, — одёргиваю себя, — если мы решили пойти по внешним характеристикам, — прикусываю язык, боясь сказать что-то лишнее. — Ты всегда такой прямолинейный? — водит глазами, пряча руки в карманы платья. «Кенгуруш» — тогда этот брак возник в моей голове впервые. — Люблю говорить комплименты, особенно, когда это чистая правда. Тебе очень идёт этот образ. Кроме… — Кроме чего? — цепляется. — На мой взгляд, красная помада — слишком контрастирует с этим цветочным летним платьем. Я привык искренне говорить о том, что думаю. — Знаешь что! — почти вскрикивает она. Я не понимаю причины такой резкой реакции. Но Тина содрогается от злости. Молчу. Она уходит. Я несколько секунд наблюдаю за её удаляющейся фигурой и всё-таки решаюсь догнать. — Чего ты? Я сказал что-то не то? — Ты хоть понимаешь, что для меня значит эта помада? — практически простанывает она, собираясь броситься в атаку. Но я не планировал на неё нападать. — Знаю, — перебиваю, — я знаю, для чего ты используешь этот символ. Ты спокойно можешь прятаться за этой маской, когда чувствуешь в этом потребность. Но ты должна помнить, что ты сильнее этой привычки. Твои глаза не станут менее прекрасными, если ты избавишься от акцента на губах, когда этого не требует образ. Ты уже давно сильнее этого цвета. Просто помни об этом. — Но мне всегда нужна эта маска! Потому что… — теперь закусывает губы она. — Мне кажется, ты сейчас как никогда готова избавиться от всех масок и начать новую историю… — сканируешь её реакцию. — Ты мечтаешь о новом этапе, мечтаешь начать всё с нуля. Я прав? Её ответ может быть любым, но я чувствую, что она согласна со мной. — Угу, — застывает и прижимается к стене. Паша появляется из-за угла и, не приближаясь, наблюдает за нами. Видимо, поведение Тины удивляет и его. — Тогда чего боишься? Тебя безумно любят твои поклонники и только поддержат, если ты решишься на новый этап. — Спасибо, Дан. Ты, может, не осознаешь, какие важные слова мне сказал… Знал бы ты, как долго я решаюсь на новый этап, — её голос становится значительно тише, не нахожу в нём ни нотки прежнего высокомерия и холода. — Я наставница для других уже столько лет… И только сейчас поняла, что мне самой нужен наставник, чтобы кто-то напомнил мне о таких простых, но важных вещах, и вообще… «был рядом» — читаю по глазам. Это возможно? — Разве Паша не такой человек? — Нет, он меня слишком любит, — смеётся, переводит взгляд на Пашу и, как ёжик, хмурит нос. Она подсознательно знает, что Орлов всегда где-то рядом. Он понимает её без слов и скрывается за дверью гримёрки. — Нужен кто-то, кто любил бы тебя меньше? — Не знаю… — смеётся, — мне, наверное, просто кто-то нужен помимо Паши, кто познакомится со мной новой и полюбит такую… Мы стоим и смотрим друг на друга. Первый раз в жизни не испытываю неловкости из-за молчаливой паузы. — Дан… можно тебя обнять? — шепчет она. Мне это чудится? — Конечно, — только успеваю расправить руки, она врезается мне в грудь. Я осторожно укладываю вспотевшие ладони ей на лопатки и прикрываю глаза. Всё происходит слишком быстро, не успеваю осознать, что с нами случилось. В первый раз обнимаю такое беспокойное и тяжело бьющееся сердце. Ей было это нужно. Прямо сейчас. Впервые настолько остро почувствовал себя нужным. Невесомо касался её волос. В каждом миге узнавал в ней ту самую Королеву из бабушкиной сказки, которую необходимо было спасти… сначала с помощью музыки.

***

20.10.2019 Студия. Я не смог совладать с этой песней в две тысячи четырнадцатом, но сейчас точно знал, как песня «Домой» должна звучать. Тинин голос стал тем самым пятым элементом, который создал магию. Новый вариант родился быстро и вдохновенно. Тина с интересом наблюдала за тем, как я работаю за пультом. Мне казалось, что я делаю всё как все, но она призналась, что каждое моё действие выбивается из категории «привычное». «Это было моё первое виденье того, как работает Дан Балан. Как он пишет песни. Чувствует звук, чувствует голос…» Я попросил исполнить свои строчки по-другому. Она сначала испугалась, засомневалась в этой идее, но потом смело доверила мне свой голос. И мы нашли нужную интонацию, которая откликнулась у нас обоих. Я впервые творил настолько вдохновенно, рядом с ней я чувствовал силу, чувствовал, что могу свернуть горы и написать невероятные мелодии. Тина пила чай из моей кружки и забавно болтала ногами, пока я убирал из аранжировки дорожки инструментов. Для того, чтобы мы звучали, нам оказалась необходима одна гитара. Мы не думали, что наши голоса сольются настолько. Кажется, когда нас наделяли музыкальным даром, наши голоса взяли из одной энергии. Настолько созвучными оказались наши тембры. Особенно, когда звучим в унисон. Паша говорил, что Тина всегда доминирует в процессе создания песен, но сейчас она полностью мне доверилась. — Ты там не замерзала? — улыбаюсь я, видя, как она прячет нос под плед. — Нет, — выглядывает из-за микрофона и хитро смотрит на меня. Знаю, что обманывает. — Беги слушать, что я наколдовал. — Ты, оказывается, всё это время колдовал? — Я всегда этим занимаюсь, — надеваю ей наушники и невесомо приобнимаю за спину. — Очень красиво, — раскрывает глаза и почему-то шепчет мне это на ухо. Мои мурашки теряются и не знают, в какую сторону бежать. Тина умеет посылать токи по моему телу. — Я хочу петь с тобой дуэт в белом длинном платье… — Ммм… именно в белом, — улыбаюсь и жду её реакцию, — даже не знаю, почему тебе пришла именно такая картинка. Тогда с меня чёрный смокинг и бутоньерка? — Причём тут, — смущается, её щеки краснеют, — просто белый. У нас всегда всё «просто» — Я думаю, в этом будет магия, — улыбается она, переслушивая кусочек с моим припевом. — Магия — это моё слово! — Теперь оно наше… общее, — снимает наушники, чтобы повесить их мне на шею, поднимается на носочки. Оказываемся слишком близко. Глаза в глаза. Разбираю её эмоции на микрочастицы. Тина смотрит на мои губы и непроизвольно облизывается. Я не сдерживаю смешок, она поджимает губы, чтобы скрыть улыбку… Тепло. Звучим.

***

27.10.2019 Танцы со звёздами В день выступления Тина дико волнуется, я не нахожу возможности её поддержать. Роль ведущей смазывает наши встречи, у нас не получается нормально поговорить. Она подлетает ко мне всего за несколько минут до нашего выступления. — А где ты потеряла свои крылья, ангел? — улыбаюсь, когда осознаю, что она всё-таки решилась петь со мной в белом. без красной помады. — Дуэт с тобой и ангельские крылья не вяжутся между собой. Там абсолютно другие мысли. — Какие мысли? — уточняю. — Поверь мне, прекрасные, — смеётся. — Я сегодня Снежная Королева. Пугаюсь этого сравнения, становится не по себе. Вдруг частички пазла складываются в моей голове воедино, возвращая меня в тайны прошлого. Точно, как я мог об этом забыть. Я ведь знаю, прекрасно знаю, что нужно делать в этот момент… У странника из сказки была свирель, её звуки помогли ему растопить сердце королевы. Сила музыки должна помочь и сегодня. — Белая Королева, — предлагаю такую альтернативу, — согласна? — Не заставляй меня отвечать тебе «согласна»… — хлопает ресницами и поправляет волосы. — Тина, твои мысли сегодня пугают. — Проехали, — отрезает и замолкает, потому что к нам подходят звукорежиссёры, чтобы настроить ушные мониторы. — Устроим магию на сцене? — предлагаю ей руку. Оглядываю её лицо и аккуратно, чтобы не повредить макияж, сдуваю с её щеки выпавшую ресничку. Замирает после этого невинного действа, меня на секунду накрывают сомнения. Но потом Тина улыбается, разглядывая свою ресничку на моем мизинце. Выдыхаю. — Попробуем, — доверяет мне свою холодную ладонь, в этот момент слышим голос Юры, ещё раз обмениваемся взглядами, вдыхаем и идём на сцену. Знакомые аккорды разносятся по павильону. Я смотрю на Тину и не могу сдержать улыбку. Вот она передо мной — моя мечта. Вступаю, пытаюсь сохранять спокойствие, но в голове ворох мыслей, а в душе столько же лихорадочно возникающих чувств. Чёрт. Я же просто взрослый мальчик, который всю жизнь думал, что умеет творить магию… волшебство. Твердил всем, что вижу, где есть магия, а где её нет. Так и проходила моя жизнь. Пока в один момент я не понял, что это чутьё испарилось, что, возможно, его больше вообще нет. Тогда ко мне в жизнь, на жизнь пришёл ангел. И вот он передо мной, поёт мой текст, пронзительно смотря мне в глаза. Доверяет мне наш баланс на вращающейся платформе. Настоящая Рядом Помогаю ей присесть, делаю всё осторожно и предельно аккуратно. Тина слушает гитарное соло, улыбается, лаская мой взгляд юной любовью, а в это время на нас падает золотой метафан. Как в сказе. Она такая красивая… будто бы это сон. Я её именно такую и загадал. Теперь я понял, что за юная любовь вернёт меня домой. Как на самом деле могут гореть сердца. Какую веру нужно спасти. И где искать всплеск Урана в розовой мгле… Как я тогда смог описать то, что почувствовал только сейчас… с Тиной? Уходим за кулисы, глаза с трудом привыкают к свету. Тине нужно бежать к Юре, скоро оглашение результатов голосования. Какая нелепость, расставаться после того, что происходило секунду назад на сцене. — Подожди минутку, — останавливаю её за руку и притягиваю к себе, переплетая пальцы. — Дан, я хотела тебе сказать спасибо… за эту песню. Я что-то почувствовала, когда пела. Не знаю, что именно. Но это обязательно что-то значит. Вселенная даёт добро. — Это очень многое значит. Я аккуратно убираю с её щеки волнистые пряди и вместо ответа касаюсь её губ. Я понимал, что этот шаг должен был быть сделан намного аккуратнее. Но я ощутил сердцем, что это должно случиться именно сейчас. Она расслабляется. Углубляю поцелуй и прижимаю Тину к себе. Бутоны цветов, подаренные ребёнком, сминаются между нами. Кладу руки поверх её, чтобы она не уронила этот несчастный букет. Слежу за её взглядом. Не исключаю варианта, что она оттолкнёт меня и убежит, но Тина поднимается на носочки и, ласково вложив указательный палец в мой шрам на щеке, переплетает наши языки. Вздрагиваю от этого движения. Смотрю в её глаза — в них миллиард искр, которые вот-вот готовы вырваться из голубых. Кажется, я сплю. А она, кажется, плачет. В ушах звучит свирель.

***

17.12.2019 Павильон. 10 сезон Голоса. Слепые прослушивания. Когда я шёл в этот проект, я не ставил себе цель постоянно поддерживать Тину. Я верил и знал, что она уже достаточно сильная и крепкая, чтобы справляться со всем сама. Я просто хотел быть рядом, если моя помощь, не дай бог, потребуется. Потребовалась. Я понял, что всё идёт не так, как только участник произнёс это обидное и колкое «Кактус». На пару секунд меня оглушило плохое предчувствие. Я не знал, какой будет её реакция, но по тремору в её голосе чувствовал, что приближается катастрофа. — Не треба нічого боятися. Я насправді не знаю, чому ти так сказав, — прозвучало тихо и фальшиво. Лёша попытался перевести это в шутку, кинулся к ней, и я первый раз был благодарен ему за его нескончаемый поток юмора. Диалог про старый пень и кактус взбодрил зал и даже немного Тину. Потапенко пытался держать нашу девочку на эмоциональном плаву, в один миг простил ему все прошлые обиды. Дожидаюсь секунду, когда выключатся камеры, и подхожу к ней. Прижимаю её дрожащую к себе, встречаюсь грудью с её беспокойным сердцем. Я рад, что мы можем переживать эту непогоду вместе, но разочарован в том, что Тина всё ещё позволяет чьим-то словам проникать так глубоко. Участник произнёс это глупое сравнение, всё остальное Тина придумала сама. Соединила ниточки так, что теперь так просто не распутать. Я не собираюсь отрезать, готов вместе с ней развязывать каждый узелок. — Тебя никто не заставляет быть сильной, — хриплю в макушку, чтобы никто кроме неё не услышал. — Дан, не надо, я готова продолжать, — пытается вырваться из объятий, подставляя ладони. Не отпускаю. Прижимаю крепче, закрывая от лишних глаз. Не хочу, чтобы ей продолжали лезть в душу, сегодня и так задели самые болезненные струны. Хватит. — Пока нельзя продолжать съёмку, — кутаю её в край пиджака, пытаясь держать на плаву. — Можно, — пытается встать в боевую стойку и закрыться. Не выносит жалости. Хочет всегда быть молодцом. Но рядом со мной не нужно надевать маску. — Тебе нужно успокоиться. — Всё нормально, Дан, правда, — выдавливает и поднимает заплаканный взгляд. Хлюпает носом, согреваясь в моих карих. — Нет ничего плохого в том, что тебя задела фраза, это не слабость, мы все живые… Принцесса, плачь. Она молчит. — Болей душой, но знай, что в этих словах нет правды. Вот я обнимаю тебя, и мне не колко и не больно. Ты мягенькая, видишь? — улыбаюсь, Тина поднимает на меня убийственный взгляд. — За мягенькую прибью! — угрожает и возвращается в объятия, как котёнок, цепляясь за ткань моей одежды. — Бей, — еле сдерживаю смех от её воинственного взгляда. — Пойдём попьём воду и найдём Наташу? — Хорошо, только… — не решается, — не отпускай меня, пока мы будем ходить по павильону. Мне с тобой спокойно. Вздрагиваю и делаю такой длинный выдох, что в груди перестаёт хватать кислорода, как будто я дышу за нас двоих. В ушах снова эта мелодия. Свирель и осторожное предчувствие весны.

***

24.01.2020 Павильон. 10 сезон Голоса. Бои. Мои ребята спели её «Не дощ», Тина растрогалась настолько, что вышла на сцену и спела вместе с ними. Для меня. Перешла на субтон и пропела в глаза: Открой навстречу мне двери… Наша общая строчка, звучащая на разных языках, но не меняющая смысла — очередное совпадение в нашу копилку: — you're my door, my only open door. — відкрий мені назустріч двері. Кажется, я на этом проекте исключительно для того, чтобы наслаждаться Тиной. Я вдоль и поперёк изучил её творчество, но ей в очередной раз удалось удивить меня своим талантом. В гримёрке темно и тихо, не хотим покидать наш укромный уголок и продолжать быть рядом уже там… на глазах публики. — Давай сегодня наплюём на всех и уедем вместе? — Дан, — хмурится, перебирая пальцами мои кольца, — мы обсуждали, что у павильона всегда много людей, прекрасно видно, кто к кому садится в машину. — Из-за этих пряток мы теряем столько времени, — хмурюсь, чертя на её спине невидимые линии, по памяти соединяю родинки в созвездия. — Между тем, как закончится съёмка и мы ляжем спать, я хочу успеть насладиться тобой. — Данчик, — шёпотом, — не прорастай во мне, — почти пропевает, — я не твоя земля, «цветам не вырасти на выжженной земле» — помню продолжение. — Почему ты сейчас вспомнила эти строки? — пугаюсь резкой смены, полчаса назад со сцены она пела совершенно другие строчки. Разглядываю её глаза, знаю, что истинный ответ только там. — Потому что по твоим касаниям чувствую, как ты влюбляешься в меня, — отодвигается, но тянет за собой мои руки. — В тебя сложно не влюбиться… — оставляю приоткрытыми губы. — Правда? — будто эти слова её удивляют. — Не влюбиться сложно, ты невероятно красивая и притягательная женщина, и любить тебя достаточно легко, ты умеешь быть невероятно нежной и вдохновляющей. Трудно лишь… доказать тебе эту любовь, сделать так, чтобы ты почувствовала себя любимой и желанной, чтобы не сомневалась… что ты достойна самого большого в мире счастья. Твоя душа недостижимая, как звезда на городской ёлке, Кароль, пока до неё долезешь, замёрзнешь или свалишься. — Дан, ты… — не может говорить из-за смеха. — Хочешь — не отвечай, можешь просто кивнуть, если я прав. Тина подносит руку к моему лицу, опускает его за подбородок и бесстрашно целует. Настолько трепетно, будто моё лицо из бабочек, которым ни в коем случае нельзя повредить крылья. Она сегодня такая тёплая, не могу не радоваться этому простому факту. — Такое нельзя делать перед съёмкой! — Мне можно всё! — ещё раз целует и поправляет воротничок на пиджаке. После каждого перерыва мы возвращаемся к нашим командам помятыми, но нам ни капельки не стыдно, они у нас профессионалы, особенно Ната, которая мастерски скрывает следы поцелуев на моём лице и губах Тины. Ей повезло с артистами. — Сразу после перерыва будет очень классный номер, Даша и Даниэль старались. Я хочу, чтобы ты их послушал, — шепчет, будто боится, что я не оценю плоды её стараний. — Когда я «сочиняла» этот номер, представляла нас… а ещё там будут стулья! — Моя неисправимая любительница стульев, я обязательно посмотрю. «Позвони мне позвони…», действительно, тронуло. Не смог усидеть на месте, подкрался к Тине со спины и обнял. Тина так содрогнулась в моих объятиях, я был уверен, что мы рассыпемся прямо на этом месте. Её хотелось прижимать всё крепче и крепче, держать, сколько позволит эфир. Я не чувствовал в ней былого страха, она не прятала улыбку от наслаждения, это погружало меня в иную, созданную нами же самими реальность, и я растворялся в ней, теряя по частицам самообладание. — Моя снежная, — шепчу на ушко и целую её в макушку, разрушая пучок. Она хмурится, но не убегает. Улыбается, разрешает себе наслаждаться моими касаниями на глазах у окружающих. Эту боль перетерпя, Я дышать не перестану. Всё равно счастливой стану, Даже если без меня?

***

25.02.2020 Павильон. 10 сезон Голоса. Нокауты. Приезд моей мамы стал для Тины настоящим сюрпризом. Она очень переживала, и я ждал момента, когда смогу спросить у неё причину этой пугающей тревоги вперемешку с улыбкой и всплесками невероятной радости. — Почему я нервничаю?.. — мнётся, не решаясь. — Дан, у меня, вообще-то, платье порвано! — Ну мама же не платье приехала рассматривать, — пытаюсь успокоить её, но, кажется, выплеснуть эмоции сейчас необходимо. У нас был слишком длинный и сложный день. Девчонке нужна эта слабость. Хочу пойти к маме, но не решаюсь оставить Тину наедине с её необъяснимыми страхами. — Можно было как-то заранее предупредить, я бы… — теряется. — Что бы ты сделала? Надела платье в пол и убрала волосы в платок? — мне нравится издеваться и следить за её реакцией. — Нет, наверное, сбежала бы… — отвечает честно, я не сдерживаю смех. Обнимаю её крепче, смотрит на меня страдальчески и, кажется, ждёт новую порцию утешений. Будто пока я не произнесу вслух, что всё хорошо, она в это не поверит. — Я сам ничего толком не знал, лишь догадывался… Это «гениальный» план Вовы, но из моей мамы конспираторша, как из тебя. Я, кстати, говорил, что вы похожи? — Тысячу раз, на протяжении всего танца, — закрывает глаза ладонью, — свадебного… — Ну всё, всё, тс-с-с, — притягиваю к себе и обнимаю, — всё вышло вполне красиво и тепло. Не переживай из-за этого, моя мама — мировой человек, тем более ты ей очень нравишься даже в три часа ночи и в рваном платье. Она приехала только ради того, чтобы обнять тебя. Моя мама сразу увидела в Тине не просто мою коллегу или даже девушку, она увидела в ней члена нашей семьи. И эта непоколебимая вера одновременно пугала и восхищала меня. Я всегда знал, что мама знает меня хорошо, но не думал, что лучше меня самого. Я не был уверен, что нас с Тиной не ждёт драматический исход, в то время как моя мама ещё тогда знала, что я никогда её не отпущу. — Правда? Я ей нравлюсь? — в Тининых глазах вспыхивает вопрос. Я рад, что её это волнует. — Чистая правда. — Тогда я очень рада. Мне важно нравится твоей маме, — обнимаю её и приподнимаю в воздух. Тина тянет носочки, пытаясь дотянуться до пола, но я не даю. Держу крепко и прижимаю к груди. Несколько секунд молчит, а потом несмело шепчет: — Я придумала стихотворение про нас. — Поделишься? Переводит взгляд и прокашливается. — Ты — мой маленький тёплый домик на огромной Земле. Я — твой маленький поющий гномик согретый в душе, — проговаривает в воздухе и, застеснявшись, утыкается носом в мою грудь. — Про гномика чистая правда, — опускаю на ноги и целую в макушку, скрывая от неё влажные глаза. Мне одновременно приятно и больно. Прижимаю сильнее. Ощущаю, как тает ледяной панцирь, защищающий её сердце. Понимаю, что теперь должен сделать всё, чтобы уберечь её живое открывшееся мне сердце. То, что делал холод, теперь должен делать я. Мне страшно. Но я не боюсь.

***

После конца съёмок я с трудом загрузил своих любимых женщин в машину. Обе перенервничали и хотели выговориться, к моему удивлению и счастью, друг другу. В машине они отправили меня вперёд, к водителю, а сами о чём-то секретничали на заднем сидении. Они знали друг друга меньше часа, а тем для разговора у них была бездна, будто они были знакомы всю жизнь. Им было важно держаться за руки и смотреть друг другу в глаза. Я пытался не подслушивать, но некоторые тёплые фразы касались моих ушей и оставались приятным трепетом в сердце. А когда на меня смотрело не два голубых глаза, а сразу четыре, сердце уходило в пятки и я ничем не отличался от маленького Даника, который первый раз тайком пробовал шоколадное мороженное. Если мою маму и женщину, которую выбрало моё сердце, что-то связывает, это же должно что-то значить? Через полчаса их голоса затихли, я осторожно обернулся и обнаружил их обеих спящими на плечах друг у друга. Улыбнулся, пытаясь запомнить эту картину, и с наслаждением сам прикрыл глаза. Мой маленький домик…

***

18.04.2022 Создание Помнишь. — Надеюсь, нас люди почувствуют, — врываюсь в её пространство с готовым текстом для новой песни. Если «Домой» родилась до нашего личного знакомства, то слова «Помнишь» были наполнены исключительно нашим опытом. Тина обрадовалась песне, долго расспрашивала про строчки, какие воспоминания стояли за каждой из них. С восхищением слушала мои рассказы про оркестр, который записывал минус. Ей нравилось создавать, ещё больше нравилось создавать вместе со мной. Когда я напел ей демоверсию, Тина долго смеялась от того, как я произношу слово «зрачки», просила повторять его снова и снова. Но запись песни откладывалась. Я думал, что мы будем изучать песню, чтобы исполнить её во время финала, но вместо этого Тина выбрала стратегию молчать. Такое случалось с ней раньше. Паша уверял, что молчаливые дни, в которые она не хочет никого видеть, это норма. Но я не хотел, чтобы это оставалось нормой, потому что не знал, что в одинокие часы происходит у девочки на душе. Я тогда всё время пропадал на студии, а Тина была дома с сыном. В последний день перед закрытием границ она успела вывезти мальчика. Это стоило нам обоих пучка седых волос, но мы справились. Вызволяя Веню, мы были настоящей командой, но после этого она попросила о паузе. Сказала, что хочет уделить сыну максимум времени, попросила отложить наши встречи на неделю. Я почему-то принял такое её решение, хотя уже тогда осознавал последствия. Прошла неделя, следом вторая. Я никак не напоминал о себе, но с каждым днём мысленно отмечал, сколько шагов назад мы делаем. Пытался погрузиться головой в творчество, много писать, но у меня ничего не получилось. Я не написал ни слова, потому что банально не знал, сколько она спала этой ночью и что ела на завтрак. Как много я пообещал, как мало мог осуществить. Это глупо, но мне были важны эти простые факты о любимом человеке, который любил мучить себя как физически, так и морально. К сожалению, это черта, с которой я ничего не мог сделать. Любая встряска — и Тина забывала о всех наших договорённостях. Она привыкла отрываться от реальности трудоголизмом и экспериментами над телом. Когда Тина на чём-то сконцентрирована, она забывает обо всём остальном. Я очень боялся за неё. До съёмок финала Голоса оставалось два дня. Из-за ограничений продюсеры были вынужденны полностью менять формат. Оказалась, что в моей съёмной квартире установить оборудование для дистанционных съёмок невозможно. Вова предложил приехать на время эфира к Тине или Диме. Я склонялся ко второму варианту и уже обсуждал с Димой нюансы. Тогда на мой телефон раздался звонок, в тот момент я сидел с гитарой и точно был не готов к общению. Номер неизвестный. Обычно я не беру трубку, но в этот раз сделал исключение. Чувствовал? — Здравствуйте, — голос детский, но серьёзный. Я затихаю, но остаюсь на линии, — меня зовут Вениамин, я сын… — Привет, Веня, — улыбаюсь я, узнавая в голосе мальчишки знакомые интонации. Он похож на маму даже голосом, мне кажется это невероятно красивым, — что-то случилось? — Нет, то есть да. — Не томи. — Я не могу сказать, что знаю, что чувствует моя мама. Но я вижу, что она сутками сидит у телефона и не решается. Мне кажется, причина во мне. Она чувствует передо мной вину. Я знаю, во многом сам виноват, я всегда был слишком ревнив и требователен к ней. С другой стороны, мама сама меня так воспитывала. Но я расту и, кажется, начинаю понимать больше. Приезжайте, Дан, я буду не против, а маме вы очень нужны. — Ты меня приглашаешь к вам в дом? — Да. Не могу видеть маму такой замёрзшей. Я буду у себя и не буду вам мешать. Curiosity killed the cat. — Ты не сможешь нам помешать, друг. Что-то нужно привести? — Дан, а у вас дома есть телескоп? Я давно хотел взглянуть на звёзды. — Есть, — отвечаю без раздумий. Другого ответа и не могло быть. Я обязательно найду и привезу его Вене, — тем более… — Мамина комната — находка для домашней обсерватории, — ребёнок озвучивает пришедшую мне в голову мысль. — Great minds think alike, — теперь моя очередь хвастаться познаниями в английских пословицах. — Я скоро буду. Смеёмся, ловя одну волну. Улыбаюсь, опуская трубку. А это ведь был один из самых тёплых телефонных разговоров в моей жизни.

***

Тина встретила меня слезами. Я не думал, что ситуация настолько критическая. Нужно было не ждать и приехать раньше. Злюсь. На самого себя. Я думал, что знал её. Но, оказывается, в постижении тайн планеты Тины Кароль был и второй сожжённый том. Я долго добивался ответа на вопрос, почему она плачет. А Тина рыдала сильнее, хватала меня за руки, сверлила глазами. Вдох, медленный выдох. Мне казалось, что я заново учу её дышать. Упирается лбом в мой живот и трясётся. Чувствую, как напряжены её виски, пытаюсь обхватить этот сжавшийся колючий комок и забрать её боль. Сжимаю так сильно, что Тина начинает инстинктивно вырываться из моих рук. Я разжимаю пальцы, она поддаётся вперёд. Ощущает разрыв контакта, всхлипывая, возвращается в объятия. Стискиваю её и зубы, чтобы не застонать от бессилия. Я прежде не знал её такую. Но это не имело значения, я продолжал безумно любить её даже сейчас. Сейчас я понимаю, что те наши отношения были далеки от здоровых. Она то полностью отрицала нас, то боялась сделать без меня вдох. А я боялся на шаг отходить от неё такой. В тот момент мне казалось, что мы обязательно уничтожим друг друга. Но даже эта угроза не стала поводом её отпустить… даже на секунду. — Ты слышишь меня? Тина! — она начинает давиться рыданиями, из вариантов спасения в моей голове остаётся только вызов скорой. Я ничего не мог сделать. Она полностью закрылась от меня, задвинула все ставни, и от этого ей было очень больно, потому что закрываться от человека, которого пустила в свою жизнь — жесточайшая пытка для сердца. А оно у неё и так еле бьётся. — Дан, — Тина в сотый раз произносит моё имя и жмётся ко мне сильнее, утыкаясь мокрым лицом в грудь. Я совсем посинел, почти почернел от холода, но не замечал этого — силы Снежной королевы безоговорочно побеждали. Нас обоих. Предпринимаю бессчётную попытку нащупать себя в этой реальности, но под натиском этой боли не разделяю нас с Тиной на её и себя. Держа в руках содрогающуюся девочку, я судорожно набираю сообщение Паше. Наивно верю, что он поможет, подскажет мгновенное спасение: «Паш, у неё истерика, я не знаю, что делать. Без меня ей было плохо, я приехал, она всё равно плачет» «Спроси про таблетки» «Что? Опять?» — я был уверен, что мы справились. Я видел, какой здоровой и крепкой она может быть без них. Мне казалось, и Тина в этом убедилась. «Она пьёт их уже месяц, с тех пор как началась пандемия и отменили первые концерты. Потом сложности с приездом Вени. Она вернулась к самым сильным. Курс в её жизни длился слишком долго, чтобы так легко с них слезть» «Чёрт» Тина вырвалась из моих объятий и убежала в ванную. Включила воду, но я и так всё понимал. Ожидая её под дверью, я постарел на вечность. Как быстро я успел стать таким уязвимым. Она вышла. Уже не плакала, но дрожала и инстинктивно жалась ко мне. На мне уже не оставалось целого места. Первый раз я так остро ощутил боль в сердце. Каждый раз смеялся над громкими фразами, но в этот момент боль была такой сильной, что я не мог дышать. Мне ничего не оставалось, как вспомнить молитву, которую в детстве со мной учила бабушка. Первый раз я обратился к богам, чтобы они помогли ей. Через минуту после того, как мои губы перестали шевелиться, Тину отпустило, она вцепилась руками в края моего худи и уснула. К теме психотропных препаратов мы больше никогда не возвращались. Мало кто из её окружения в это верил, но Тина оказалась очень сильной девочкой. А я продолжал её безумно любить.

***

27.04.2020 Я успел восстановить её за рекордные сутки. Боролся с каждой её мыслью и сомнением, выбивая её разум из натиска истерики. Просил слушать мой голос и не выпускал из объятий. Я практически не спал, это сказалось на моём внешнем виде и интересе к проекту, но я пытался дать максимум. В конце эфира мы волшебно исполнили «Помнишь». Эта песня стала красивым многоточием в нашей истории в рамках проекта. Сезон закончился победой Тины, мы ставили на другого участника её команды, но были рады за Тининого «второго сына». Я слышал её радостные крики с первого этажа и уже готовился резать торт. Покупая его, я знал, что победа обязательно будет именно в нашем доме. После небольшого фуршета техническая группа уехала, мы переоделись в пижамы и, взяв Веню, пошли на третий этаж смотреть на звёзды. Я мечтал показать им космос.

***

28.04.2020 Мы с Веней старательно собирали телескоп по инструкции, мальчик сразу смекнул, что никакого телескопа у меня не было, и я купил его специально для него. Тина наблюдала за нами из кровати и следила, чтобы мы не задели свечки, оставшиеся на полу после эфира. Она по-прежнему боролась с какими-то своими мыслями, но взгляд отличался от вчерашнего. Это успокаивало меня. Возможно, дело в Вене. Она привыкла ко мне. Но не привыкла ко мне рядом со своим сыном. Веня казался полной Тининой копией, но одновременно полной её противоположностью. Он осторожничал с эмоциями, но постепенно чувствовал себя свободнее рядом со мной. А мне с ним было интересно… по-настоящему. По-другому не могло быть, он её часть. — Дан, вы расстроились из-за того, что не ваш участник победил? — спрашивает Веня, в стиле Тины заглядывая мне в глаза. Ужасная и в тоже время прекрасная привычка, которая свойственна только чистым душам. — Ни капли, Тина в этом сезоне опередила меня по всем фронтам, — поднимаю руки, показывая, что даже не претендовал на победу. — Вы так просто отдали ей победу? Это же важно. Вряд ли вы шли в новый сезон, не собираясь в нём выиграть. — Солдат слабее, когда он влюблён, — улыбаюсь, смотря на Тину, прячущуюся под пледом. Она по-прежнему смущается перед сыном, будто извиняется за то, что снова чувствует себя счастливой. — Венечка, победа в Голосе — это не самое главное. Для нас с Даном была важна другая победа, — Тина неожиданно, даже для меня, поднимается с кровати и спускается к нам. Садится передо мной и намекает мне, чтобы я её обнял. Я робко кладу руки на её талию и жду продолжения. — Мы с Даном хотели сказать тебе, что… так вышло, что… Мнётся слишком долго, пытаясь подобрать нужные слова. Я хочу помочь, но не решаюсь влезать в их разговор. — Мам, честно, давайте без подробностей. Если ты хочешь сказать, что вы с Даном вместе, то я за вас рад, — с улыбкой отрезает Веня, мы с Тиной переглядываемся и смеёмся. Всё оказалось слишком просто, а мы так усложняли и драматизировали этот момент. Я всегда верил, что любящий сын никогда не будет препятствовать счастью матери, но убедить в этом Тину было отдельной задачей. — Лучше скажите, кто-то из вас знает, откуда у Сатурна кольцо? — Веня неожиданно озаряется идеей. — Может, его создают спутники? — предлагает Тина, пытаясь вспомнить школьные уроки астрономии. Для неё важно выглядеть перед сыном эрудированной и умной. Я видел это по её поджатым губам и бегущим в поисках ответа зрачкам. — Спутников у него, действительно, много — восемьдесят два. Самый известный из них Титан, который по размеру превосходит даже Меркурий. Но это неправильный ответ, — с довольным лицом мотает головой. — Дан, ты же маг, должен всё знать о космосе. Веня оговаривается и впервые обращается ко мне на ты, преодолевая этот невидимый, но важный для меня барьер. Радуюсь этой маленькой победе. — Нет, Венечка, Дан у нас специалист по Урану… — произносит с иронией, а я в ответ щекочу её. — Может, это оптическая иллюзия? — пробую угадать. — Тоже нет, сдаётесь? — Да, — произносим хором. — Кольца Сатурна состоят из большого скопления частичек льда, величина которых варьируется от пылинок до больших льдин. Эта планета находится под настоящим ледяным щитом, представляете? Мы с Тиной одновременно переглядываемся. Ледяной щит нам знаком. Подношу руку к её сердцу, Тина сильнее прижимается спиной к моей груди. Чувствую тепло и улыбаюсь. Тина накрывает мою ладонь и, кажется, забывает дышать. — А этот лёд может растаять? — уточняет у сына. — Любой лёд может растаять, но ему нужно солнце, — проговаривает Веня, наводя объектив на новые объекты. — Дан, ты моё солнце, слышишь? — шепчет мне на ухо, пользуясь моментом. Целую её. Веня делает вид, что не замечает, но неосознанно улыбается, когда видит маму такой. Я молча даю ему обещание. Мы с удовольствием изучаем космос по книжке. Веня не отходит от телескопа, наводит прицел на новые объекты. Мы знаем, что он высматривает. Но не говорим об этом. Эта тема не является табу, просто каждый из нас понимает друг друга без слов. Здесь они просто не нужны. Такой день. Очередное двадцать восьмое. Такой сложный возраст, когда появляются серьёзные вопросы и большая потребность… Вскоре Веня засыпает. Мы с Тиной не хотим расходиться. Нам нужно восстановиться, звёзды, ночь и объятия под сопение ее сына — лучшие условия. Вселенная завораживает. В сотый раз смотрю на Луну, но всё равно испытываю особенный, ни с чем несравнимый трепет. Чувствую, что попадаю в другую реальность, и делаю шаг в бесконечный покой Вселенной. Туда, где всё в тысячу раз сложнее, и от этого проще. А потом перевожу взгляд на Тину… и испытываю тот же трепет. Она ещё одна планета. Самая близкая и самая загадочная. Моя. — Дан, о чём ты думаешь? — голос возвращает меня в эту комнату. Я, действительно, успел улететь. — О том, что я благодарен Вселенной за то, что она привела меня именно сюда. К тебе. Сотни энергетических полей боролись за меня. Но я здесь… в нашем не идеальном мире, но с тобой. А ты, малыш? — О том же. Я не могу осознать… Наш мир насколько огромный, неизведанный. Наша планета такая маленькая в масштабах галактики, — тихо произносит Тина, смотря в объектив. — А в мире есть ещё галактики, намного больше, чем наша. А вдруг есть ещё другие миры? Мы практически ничего не знаем, человечество за свою историю исследовало только одну миллионную мира, а может и того меньше. Но я так рада, что тебе удалось найти меня. Это лучшее, что случилось со мной за долгие-долгое годы. И я, кажется, даже простила Вселенную за всё, что со мной случилось до тебя. — В этом и есть земное счастье — находить свой космос в глазах другого человека. — Спасибо, что нашёл, дождался и растопил мой лёд, — произносит трепетно, но решительно. Я не могу подобрать слова, Тина спасает новым вопросом: — Данчик, мне всегда было интересно… расскажи, когда ты почувствовал, что нашёл… меня? Ты же раньше всё понял, когда я ещё пыталась бежать от себя и своих чувств… — Возможно, когда ты позволила прикоснуться к себе или когда ты направляла на меня изучающие взгляды на Голосе, возможно, когда я первый раз увидел тебя на этой премии, когда написал о тебе песню… или когда бабушка рассказывала сказки про настоящую любовь. Возможно, я понял это раньше, когда наши души соединились где-то там, в космосе, несколько тысяч лет назад. Я не знаю. Но у меня нет сомнений, что всю жизнь я искал именно тебя. Сколько себя помню. — С тобой так спокойно и правильно, словно кто-то дал тебе инструкцию, что делать, чтобы я всё сильнее ощущала себя живой. Не знаю, как ты это делаешь, но ты будто читаешь внутри меня какие-то зашифрованные коды, к которым прежде ни у кого не было доступа, — гладит сына по голове и смотрит на меня. Осторожно наклоняюсь над ними и целую её. Запах свечи попадает в нос, чихаю. Тина поднимает взгляд и произносит привычное: — Будь здоров, — вздрагивает, уводя взгляд в окно. Понимаю, но не сразу. — Тихо, милая, даже не думай об этом, — успеваю обнять до того, как Тина успевает улететь в свои мысли. Трёт глаза, я неосознанно укачиваю её в объятиях, чтобы она поскорее уснула… У нас ещё не случалось таких по-семейному тёплых вечеров. Тогда я понял, как хочу семью. С ними.

***

25.01.2022 Наш дом. Услышав звук открывающейся двери, я отложил листы. Я успел написать много, но и это оказалось только небольшой частью нашей магии, которую просто невозможно передать в полной мере. Тина вернулась уставшая, но наполненная. У неё новый интересный проект. Моё сердце не может не радоваться, когда у неё так горят глаза. Я в миг забыл все часы томительного ожидания и погрузился в размеренный ритм нашего трепетного существования вместе. Я подарил ей серёжки, она надела и обещала не снимать. Долго обнимались, Тина пыталась накормить меня подаренными Пашей капкейками. Я упорно отказывался, уверяя, что Орлову опасно доверять, но всё-таки сдался и наелся кремовых шедевров. Тина задула свечи, загадала желание. Я через две недели обязательно загадаю, чтобы оно исполнилось. Вечер только начался, но он уже был тёплым. Я предчувствовал, что сегодня может случиться ещё какая-нибудь магия. Не ошибся.

***

Тина сидит за фортепиано и задумчиво гуляет пальцами по клавишам. В копилку моей девочки сегодня упал ещё один год. Я знаю, что её, как и любую девушку, это печалит. Она грустно смотрит в окно на разбушевавшуюся метель и наигрывает аккорды «Домой». Холодные пальцы обжигаются о клавиши: пустота и творчество — плохое сочетание. Я чувствую клокочущие в ней тревогу и задумчивость, сковавшую её лицо. Приближаюсь и постепенно осознаю, что это не обыкновенная хандра после праздника, это нечто более глубокое. И опасное. Что-то случилось. В один момент мне хочется поддержать мелодию и взять гитару, но вместо этого занимаю свободный край её стула, как будто специально оставленный для меня. В такие моменты нет ничего важнее и красноречивее простых касаний. Аккуратно убираю её пальцы с черно-белых клавиш и сжимаю Тину в объятиях. — В какой мысленный полёт улетела моя девочка? Приём, — пытаюсь вытащить её. — Мой день рождения. Ещё несколько лет назад я не отмечала этот день… а сегодня это настоящий радостный праздник, — находит руками шрам на щеке и выдыхает. — А ещё была уверена в своей сердечной безнадёжности. У этого сердца не было потенциала, чтобы полюбить. Особенно так… Как я полюбила тебя Она пытается ударить себя по груди, но я перехватываю ладонь, подношу в губам и нежно целую пальцы. Каждый. — Но оно полюбило, почему и сейчас ты не можешь свыкнуться с этой мыслью? — выдыхаю очередное тревожное ожидание. — Несколько лет назад я поставила жирный крест на роли «жена». Я знала, что могу быть девочкой, любовницей, боссом, даже мамой. Но точно знала, что у меня больше не будет крепкой настоящей любви. Но ты ворвался и безжалостно разрушил все стены, за которые я прятала всё, что во мне хочет и может чувствовать. Кажется, ты даже не понимаешь, через что прорвался, — водит головой и смотрит на меня с восхищением… и бесконечной пронзающей мой мир нежностью. Она такая красивая. Космическая. Созданная из всего, что особенно мной любимо. От прежнего льда не осталось даже слоя. Сердце горячее. — Я люблю сложные задачи и тебя. Кажется, в этом и секрет, — обнимаю сильнее, провожу носом по её белоснежной коже, которая, казалось, никогда в жизни не видела солнца. После с улыбкой рассматриваю мурашки. — Если во мне не было бы той боли, всё было бы иначе, — возвращается к сомнениям, которые мы проговаривали сотню раз, ласково ударяю её по носику. — Наш с тобой путь был невозможен без преодоления боли — это данность. Но у нас все получилось. — Твой путь мог быть без боли…если бы ты шёл с кем-то другим. — Малыш, посмотри мне в глаза и дай мне руку, — кладу её ладонь к себе на сердце, — вот тебе два факта, теперь ответь, разве мне нужен кто-то другой? — Ты был не обязан восстанавливать то, что было разрушено не тобой. Ты не причинял мне боль, чтобы залечивать каждую мою рану на сердце. Ты не обязан был… даже, если что-то почувствовал ко мне… Я ведь могла разрушить тебя своим прошлым. — Тин, — мое сердце разбивается, когда я слышу такие слова. — Подожди, — проводит большим пальцем по моим губам, — я хочу договорить. Отношения — это труд, отношения со мной — труд, умноженный в тридцать раз. Ни один мужчина не смог бы принять меня такой, какая я есть… что я известная певица, что у меня загруженный рабочий график, что у меня взрослый сын с непростым характером, у которого я одна… что у меня есть прошлое, которое я очень люблю и берегу. В конце концов, что у меня ненормальная кошка, которая ревнует и никого не подпускает к своей хозяйке. А ты смог. Всё это… и ещё больше, что я никогда не смогу перечислить. — Я смог и всегда знал, что смогу. — Всегда знал? — Ты мне не поверишь… и это вполне логично, в это вообще сложно поверить. Я сегодня вспоминал бабушкину сказку про холодную Снежную Королеву с добрым сердцем, спрятанным под несколькими слоями настоящего льда. Я тогда не до конца понимал эту метафору, воспринимал все буквально, но меня очень задел этот противоречивый образ. Я интуитивно искал его. А потом случилась ты. И эта встреча была неслучайной, меня готовили к ней, выжидали нужного момента, когда я смогу появиться в твоей жизни. Моё сердце искало тебя, по всему миру искало. И, когда я встретил тебя, понял, почему меня никто до тебя не цеплял, почему не мог построить семью, почему я не чувствовал магию. Потому что ты и есть причина моей магия. Каждая твоя ненарисованная улыбка, любящий взгляд — вот оно маленькое большое достижение молодого странника со свирелью… меня. Я хочу быть с тобой, только с тобой. Всю жизнь. И абсолютно не важно, чего это мне будет стоить. — Дан, но это всё равно очень сложно. Любить уже однажды разбитое сердце. — Тебе рассказывала моя мама, что я в детстве очень любил клеить фигуры? — Ну рассказывала. Тебе только успевали покупать наборы. — Если понадобится, я вручную приклею каждый осколок. Достану частичку из своего сердца и добавлю к твоему. — Родной, — сглатывает подобравшийся в горлу ком, — мне кажется, этого не случится. За твоей спиной я стала сильной. Как никогда сильной, потому что ты позволил мне быть слабой… сильной, любой, — она неожиданно сильно краснеет и пугает меня. Прикладываю губы к её лбу. Всё-таки работа в метель дала свои плоды. — Тин, у тебя есть температурка. Это точно, — её глаза сегодня особенно голубые, будто их изнутри подсвечивают дополнительным светом. Любуюсь нежной голубизной и изящным тёмным ореолом вокруг радужки. — Совсем небольшая, — не хочет, чтобы я волновался, обнимает сильнее. А я не могу ничего не предпринимать, видя, что она заболевает. — Как ты себя чувствуешь, может приляжешь? — Дан, мне, правда, хорошо, — улыбается, будто её абсолютно не пугает перспектива разболеться. — Но у тебя температура. Мы договорились, что ты не будешь запрещать мне заботиться о тебе и сама будешь почаще думать о здоровье. — Во-первых, она, правда, невысокая. Во-вторых, у повышенной температуры есть и другие причины, более позитивные, чем простуда и грипп, — оборачивается и ловит мой взгляд. — Не догадываешься? — О чём? — понимаю, что Тина на что-то намекает, но не представляю на что именно. Какие ещё причины? — Дан, — Тина кладёт дрожащие ладони на свой живот, точно под сердце. Сглатывает волнение и задирает голову, прося слёзы не литься раньше времени. Я концентрирую взгляд на её руках и замираю, — уже три недели, наше продолжение — настоящее рождественское чудо. — Тин… это… значит. Меня хватает на три слова, и мир вокруг Тины начинает бешено кружиться. — Да, Дан, папой, — кивает Тина. Смеётся и одновременно обливается слезами. Она ждала этот момент, когда наконец-то сообщит мне эту новость. — Я не могу передать, насколько я… — хриплю, пытаюсь поверить. Не даёт договорить, стискивает меня в объятиях, сотрясаясь со мной в волне общей дрожи. Целую. Хочу, чтобы она повторила. Хочу осознать. Хочу запомнить каждую секунду этого драгоценного момента. — Наконец-то ты в полной мере оправдываешь своё ласковое прозвище, Кенгуруш, — постепенно прихожу в себя и отпускаю шутку. — А ты ведь его не просто так придумал, — поднимает бровь. — У нас же всё с тобой происходит не просто так. — Поверь, родная, я об этом тогда даже не мечтал… — наклоняюсь и невесомо целую ее живот, — Спасибо тебе. — Не за что… — смущается, пряча свои пальцы в мои кудри. — Ты сделала меня счастливым и говоришь «не за что»? Серьёзно? — не выдерживаю. — Мне следовало сказать «взаимно»… — Тина усыпает моё лицо поцелуями и перекладывает мои ладони к себе на живот, — потому что ты сделал для нас не меньше.

***

Тина засыпает. Я долго лежу рядом и просто смотрю на неё. Не могу насмотреться, не могу отойти. Теперь она кажется ещё более хрупкой… и нуждающейся в моей заботе. Я до сих пор не верю, что под её сердцем прямо сейчас в сантиметре от меня бьётся второе… это всё за гранью моего сознания. Это что-то большее. Сон не идёт. Я не могу справиться с эмоциями. Я так ждал этот момент, но абсолютно растерялся, когда он наступил. Мне хочется прямо сейчас схватить телефон, позвонить маме и бабушке и сообщить им эту новость. Смотрю на часы — слишком поздно. Но мне необходимо поделиться эмоциями, иначе я не выдержу. Разобьюсь от прямого столкновения с самой заветной мечтой. Включаю ночник и беру ещё один лист, дописываю несколько строк: Тина, прости за то, что поделился нашим сокровенным с бумагой. Но я не мог иначе. Ты занимаешь в моём сердце так много места, что я боюсь упустить какую-то деталь. Я очень тебя люблю и обещаю не переставать согревать твоё сердце. Пройдёт время. У нас будут появляться свои важные и сокровенные символы, смысл которых будем знать только мы. Но я обещаю, что буду продолжать помогать тебе таскать по всему миру твоих многочисленных панд. Потому что всё понимаю. Твоя история — это часть тебя. А люблю тебя, поэтому уважаю и люблю твоё прошлое. Но я хочу строить с тобой наше будущее. Моё солнце, Мой космос. Мой свет. Моя своя. Моя Снежная Королева с добрым горячим сердцем. Я снова как тот маленький Даник. Я также счастлив, как он. Я верю в магию и любовь. Я верю в нас. В нашу красивую историю, которая обязательно будет состоять из нескольких томов. Давай писать её вместе. Скоро и ещё одним почерком. Надеюсь, наша дочка или сын когда-нибудь прочитает папины строки и ещё раз убедится в том, что в жизни ничего не происходит просто так, что всех нас в каждом мгновении связывает магия. И чтобы быть по-настоящему счастливым, нужно обязательно слушать свой внутренний голос, сердце, идти на свет. И держаться друг за друга. Крепко.

***

эпилог Я сидел у ночника и держал в руках книжку, маленький неуправляемый комок лежал в кроватке и рассматривал накрашенные лаком ногти. На детских щеках виднелись дорожки от слез: мама сегодня не разрешила накрасить губы красной помадой. — Снежная королева сказала Каю: «Если ты сложишь слово «вечность», я подарю тебе весь свет и пару новых коньков», — читаю с особым выражением. — У него получилось? — перебивает девочка, в нетерпении обводит моё лицо детской нежностью. Я в тысячный раз заглядываю в её глаза и вздрагиваю от чувств, которые они дарят со времён нашей первой скомканной встречи. Наша дочь — мой гарант смысла и необъяснимой правильности всего того, что я делаю каждый день. — Получилось. — А в твоей версии, папа… — улыбаюсь, моя малышка привыкла, что я постоянно перекладываю сказки на свой лад. — В нашей сказке было чуть по-другому — у них получилось. Они вместе нашли буквы, выстроили из льдинок это слово и пообещали больше никогда не давать друг другу замёрзнуть. — Получается, чары Снежной королевы пали? — улыбается. — Получается, победила любовь, — провожу рукой по длиннющим волосам маленькой принцессы. — Любовь? Почему? Она разве сильнее силы льда? — хмурится, я не сдерживаюсь и целую её в лоб. Манеры. — Любовь — самая могущественная сила из всех существующих во Вселенной, она способна на всё! — Папа, откуда ты это знаешь? — Малыш, я убедился в этом на собственном опыте. Увидел, на что способно это чувство, как оно может изменить жизнь. Ты, между прочим, тоже результат действия этой силы. Ты появилась у нас с мамой, потому что мы любим друг друга и искренне верим в магию. — Получается, я любовь и магия? — Да, доченька, ты и есть земное олицетворение самой настоящей любви и магии… Любовь — синоним тепла, и она уничтожает лёд