— Хорошего дня! — крикнула мама, выбегая через парадную дверь и захлопывая ее за собой.
Рицу сидел за столом для завтрака, не в силах ответить ей тем же. Он даже не осознал, что мог ответить, пока она не отошла от дома. Вместо этого он просто уставился на свой завтрак, не видя его, и странное чувство, которое он не мог выразить словами, возникло у него внутри.
Кухня выглядела совершенно нормально. Возможно, из кофеварки и вылили все содержимое, но запах все еще сохранился. Стены были там, где им и полагалось быть, мебель стояла так, как ей и положено. Все было там, где было до вчерашнего дня.
Или, по крайней мере, находилось настолько близко, насколько возможно, до того, как Шиге разрушил их дом до основания.
Но даже при том, что все предположительно было идентично, в воздухе присутствовало странное чувство сдвига, от чего Рицу чувствовал себя не в своей тарелке. Как будто все было немного не так. Как будто каждый предмет мебели сдвинули на дюйм.
Тем утром отец дважды ударился ногой о стену, пиная ее и смеясь. Рицу не мог отделаться от мысли, что это потому, что стены были разорваны в клочья менее двадцати четырех часов назад. Было недостаточно доказательств, чтобы стало заметно. Если бы Рицу не знал, он, возможно, даже не заметил бы, и его родители, конечно, не заметили. Но Рицу чувствовал. Куда бы он ни посмотрел, к чему бы ни прикоснулся — все было не так.
Может, это потому, что он видел, как его дом разнесли на части, а затем собрали обратно с помощью магии. Может, потому, что он наблюдал, как какой-то странный ребенок примерно его возраста появился с незнакомцем и провел два часа, рисуя руны на земле. Может, потому, что он был свидетелем того, как его дом был собран воедино с помощью линий силы, как куски бетона, дерева и металла плавно соединялись друг с другом. Возможно, странное чувство в его животе было вызвано тем фактом, что, когда его родители вернулись домой всего через несколько часов после инцидента, они ничего не узнали. Они ничего не заметили. У них были обычные рабочие дни, ничего особенного. Они устали, хотели поесть и лечь спать, а не слушать о каких-то странных сверхъестественных проделках, которые произошли в их доме в тот день.
Рицу уставился на свою еду. Он не взял в рот ни кусочка с тех пор, как мама взяла свой кофе.
Или, может, подумал он — просто догадка — он был в таком настроении, потому что Шиге не пришел домой на ночь. Снова. Рицу ждал его на кухне после того, как родители легли спать. Он ждал долго, заснул на столе и, проснувшись несколько часов спустя, обнаружил, что Шиге все еще непонятно где.
Рицу поспешил к двери Шиге, как прошлой ночью — его там не оказалось. В итоге он стоял там, пялясь в течение нескольких минут, как будто Шиге тут же выскочит, если он посмотрит достаточно пристально.
Знал ли вообще Шиге, что дом в порядке? Приходил ли он после ухода? Внутренности Рицу сжались, взгляд был прикован к его потеплевшему завтраку.
Рицу был вынужден солгать своим родителям о том, что Шиге остался с Рейгеном, чтобы провести какую-то ночную работу по изгнанию нечистой силы, и они ответили на это ворчанием о том, что растущий мальчик не спит всю ночь, занимаясь опасными вещами.
Шиге не вернулся. Мама и папа ничего не заметили, торопясь уйти, и теперь Рицу остался дома совсем один.
Неужели он снова провел ночь у Ханазавы? Рейгена все еще не было в городе, не так ли? Рицу развозил свой завтрак по тарелке. Мысль о том, что Шиге был вынужден спать две ночи подряд на диване
Ханазавы, вызывала у него тошноту.
Это была его вина, не так ли? Что Шиге не вернулся домой. В том, какие вещи он ему сказал…
Вероятно, для Шиге в любом случае было бы небезопасно возвращаться домой. В таком неустойчивом состоянии. Может, это к лучшему. У них обоих было немного времени, чтобы все обдумать. Может, теперь они могли… поговорить.
Пальцы Рицу сжались в кулаки на обеденном столе. Он с трудом сглотнул, уставившись на завтрак так, словно хотел поджечь его.
Он планировал пойти на Ковен Пробуждения сегодня, но теперь он думал, что вряд ли сможет. Практика требовала сосредоточенности, чего у него не будет до тех пор, пока он не узнает, куда ушел Шиге. Никто не мог знать, что Шиге мог натворить, где бы он ни был. Он и так был достаточно нестабилен, как вчера, и то, что он провел ночь у Ханазавы или где-то еще, ничуть не помогло бы.
Честно говоря, было удивительно, что в новостях до сих пор ничего не сказали.
С другой стороны, Рицу не проверял новости со вчерашнего дня. Может, там что-то и было.
Он не хотел знать.
Он не был голоден. Не было никакого смысла сидеть и размышлять над своими мыслями — он не мог доесть свою еду, и все тут. Выбросив завтрак, Рицу попытался заняться повседневными делами. Он мог бы немного прибраться, сходить за продуктами, а после этого ему следовало бы проверить свой телефон, чтобы посмотреть…
Его телефон.
Рицу остановил тарелку на полпути к посудомойке. Его
телефон! Он не подумал проверить это после того, как устал от постоянных вчерашних звонков Ханазавы. Что, если Шиге все-таки попытался связаться с ним?
Во рту у Рицу появился горький привкус. Его желудок скрутило, когда он попытался отпустить тарелку и просто пойти уже за телефоном. Его ноги были словно налиты свинцом, руки, сжимавшие керамику, стали липкими.
Глупо. Это было…
Он был…
Рицу поспешил в свою комнату, стараясь не думать об этом. Он выдвинул свой ящик с излишней силой, с грохотом разбросав внутренности, и схватил свой телефон.
Пять пропущенных. Все от Ханазавы, большинство из них со вчерашнего дня. Однако один из них был прошлой ночью, позже, чем было бы вежливо звонить кому-либо. Пытался ли Шиге дозвониться ему от Ханазавы?
Эта мысль вывела Рицу из себя. Он набрал номер Ханазавы и, затаив дыхание, начал ждать, когда тот ответит.
Он звонил недолго. Достаточно скоро раздался щелчок, и радостно фальшивый голос Ханазавы взял трубку.
— Привет, Младший! — сказал он, — Чувствуешь себя лучше?
Рицу был близок к срыву. Он стиснул зубы, все лицо напряглось от усилия не накричать на блондина.
— Брат у тебя? — спросил он сквозь зубы.
— Хм? — Сказал Ханазава, и часть его притворства соскользнула, открыв нечто слишком реальное на вкус Рицу. — Кагеяма?
— Да, — выплюнул Рицу, — Он там? — спросил он.
— Ох. Ну, — начал Ханадзава, и ему не совсем удалось скрыть свое беспокойство. — Он был здесь этим утром. Остался на ночь. Но… Он ушел в офис несколько часов назад. Так что, если его нет с тобой, он, вероятно, там. Рейген возвращается сегодня.
Необъяснимый прилив облегчения нахлынул на него, и он упал на свою кровать, потирая лоб.
— Хорошо, — сказал он, чувствуя себя так, словно его выдернули из тела и оставили парить где-то под потолком его комнаты. — Спасибо, Ханазава.
На линии на мгновение воцарилась тишина, прежде чем он спросил:
— Ты в порядке, Младший?
Рицу поморщился.
— Да, — сказал он со срывающимся голосом и ноющими от напряжения плечами. — Хорошего дня.
— Эй, подожди немного—
Рицу закончил разговор, убирая телефон в карман. На мгновение он завибрировал, но Ханазава сдался намного раньше, чем вчера.
Так лучше.
После этого ему стало немного легче дышать, и ему удалось выйти из дома. Нет смысла слоняться по дому, когда он мог бы практиковаться в своем магическом ремесле. Его заклинание барьера сработало против вчерашнего нападения, но оно было слабым, и он потерял фокус, поэтому Рицу хотел обсудить это с Мицуурой, чтобы узнать, есть ли у него какие-то идеи на этот счет. Он чувствовал себя немного лучше к тому времени, как добрался до Ковена Пробуждения, и ему наконец удалось что-то съесть там с Рей. Уйти из дома было хорошим решением.
Рицу провел большую часть дня, работая над барьером, тренируясь, тренируясь и тренируясь. Однако дела у него шли не очень хорошо. Казалось, самые незначительные вещи выводили его из себя, странные запахи привлекали его внимание, сбивали с толку. Его барьеры мерцали и исчезали, руны были продуманы наполовину и слабы.
Может, ему следовало позвонить Рейгену, спросить, был ли Шиге все еще у него. Но он, вероятно, был бы дома к тому времени, как Рицу добрался бы к офису, так что это было бы бессмысленно, не так ли? Было бы лучше обсудить все с глазу на глаз.
О чем бы они вообще говорили? Уходя, Рицу попрощался с Рей и Мицуурой. Что тут можно было сказать?
Он высказал почти все, что хотел накануне. Он не совсем хотел сказать это таким образом, но смысл был тот же. Он уже достаточно долго закупоривал свои страхи, и был предел тому, что он мог вынести. Ему нужно было сказать все это, иначе он сошел бы с ума.
Хотя он мог бы сказать это немного по-другому. Он мог бы подождать, пока его мысли прояснятся и страхи утихнут. Вместо этого Рицу выплюнул все на пике адреналина, дрожа и натянуто.
Он мог бы сформулировать свою речь намного лучше. Но он этого не сделал.
Им пришлось бы поговорить. Обсудить полностью. И тогда, может быть… если бы брат просто немного открылся, они могли бы что-нибудь придумать.
Рицу возвращался домой медленнее, чем обычно, пиная комья снега со своего пути. Уже начинало темнеть. Все казалось тяжелым: тело Рицу, воздух вокруг него, его сумка на плече.
Все это было одним большим беспорядком.
— Я дома, — крикнул он, входя. С кухни доносилось бормотание и шипение овощей на сковороде. Восхитительный запах, витавший в воздухе, заставил его желудок заурчать. Сев на землю, чтобы снять обувь, Рицу заметил, что обуви Шиге нет.
Туфли его родителей аккуратно рядышком стояли на полу. Тапочки Рицу стояли рядом с тапочками его брата, где он оставил их ранее в тот день.
Шиге все еще не было дома.
У Рицу во рту появился несвежий привкус.
— Мам? — осторожно позвал он, заходя на кухню. И мама, и папа суетились у стойки, вместе готовя ужин, когда он вошел. Они повернулись к нему, и его мама тепло улыбнулась.
— С возвращением, — сказала она, — Еда будет готова через минуту.
— А… Шиге уже дома? — спросил он, хотя уже знал ответ.
Мама слегка нахмурилась, задумчиво постукивая себя по подбородку.
— Нет… Нет, он еще не пришел. Я не видела его с… хм… с позавчера. Мы и в правду были заняты, да?
— Просто обеспечиваем семью, дорогая, — улыбнулся папа.
Рицу едва ли слышал, о чем они говорили. Он отшатнулся, ударившись ногой о дверной проем.
— Мне… Мне нужно позвонить, — сказал он, не дожидаясь ответа, прежде чем развернуться и вытащить телефон. Никаких новых звонков от Ханазавы с самого утра. Вместо этого он набрал номер Рейгена.
— Возьми трубку, возьми трубку, возьми трубку, — бормотал он и был удивлен, когда он получил ответ на свои мольбы. Однако Рейген не дал ему времени не сказать ни слова.
— Буду через пять минут, — сказал он странно напряженным, даже сдавленным голосом.
Рицу было открыл рот, чтобы что-то сказать, но Рейген уже повесил трубку.
Это… совсем не ослабило его беспокойства. Но, по крайней мере, они скоро будут здесь. Однако он не понимал, почему Рейген пошел с братом.
Он очень надеялся, что брат не пошел просить Рейгена помочь им справиться со всем этим. Это была не его проблема.
Они могли бы разобраться сами.
Он вернулся на кухню. Радио было включено. Папа танцевал под его мотив так, как мог только человек без чувства равновесия, и мама смеялась вместе с ним. Все тело Рицу гудело от странной энергии, от ощущения, что что-то было не так, и дело было не только в доме.
Ему не следовало вчера быть таким резким. Первое, что он собирался сказать брату, было «прости». Все остальное было бы второстепенным.
Раздался стук в дверь. Рицу тут же вскочил, не подумав. Он быстро крикнул: «
Я открою», — через плечо и распахнул входную дверь.
Рейген выглядел дерьмово. Его волосы в беспорядке, а лицо было чем-то средним между мертвенно-бледным и красным цветом, покрытым пятнами. Он смотрел не на Рицу, а куда-то немного левее. Рицу огляделся вокруг, пытаясь увидеть Шиге. Но… его нигде не было.
— Где брат? — спросил он.
Рейген ничего не сказал. Рицу сделал шаг назад, чтобы оглядеть его. Что-то в нем было по-другому. Он выглядел… полноценно, если можно так выразиться. Это было едва заметно, совсем как его дом. Как стеклянный флакон, наполненный водой — все еще прозрачный, но другой.
Где брат?
— Я… Мне нужно поговорить с тобой, — сказал Рейген приглушенным голосом и рассеянным взглядом. Рука Рицу дрожала на дверной ручке. — Со всеми. Твои родители дома?
*
Рейген передал ему письмо. Письмо, которое Шиге написал по просьбе Рейгена. У него было с собой два, одно для родителей, другое для Рицу. Рицу вцепился в свое такой хваткой, что грозился разорвать его пополам. Он не мог ослабить ее на протяжении последних тридцати или около того минут, пока Рейген говорил, и письмо дрожало в его руках. Оно смялось, и написанные на ней тяжелые слова остались непрочитанными. Он чувствовал, как текст оставил вмятины на тонкой бумаге в тех местах, где брат слишком сильно нажимал на ручку, полосы зачеркнутых слов почти прорывались наружу.
Отец молчал, и, казалось, даже он больше не мог шутить. Мать сидела с напряженным выражением на лице на протяжении всего объяснения, стиснув челюсти так сильно, что они с таким же успехом могли быть склеены.
Ни один из его родителей не произнес ни слова за то время, как Рейген просто говорил и говорил, и Рицу не мог найти в себе сил чувствовать самодовольство из-за того, каким разбитым выглядел этот человек. Рейген выглядел так, словно его психику переехал грузовик, и если бы ситуация была другой, Рицу наслаждался бы этим. Но радости от этого состояния не было никакой. Отчасти это, вероятно, было связано с тем, что он пытался смириться с тем фактом, что его душа вернулась к нему спустя семь лет. Другой факт, гораздо более отрезвляющий, конечно, был…
Шиге.
Шиге исчез. Он вернул Рейгену душу, а потом исчез. Как по щелчку пальцев. Больше не в этом мире.
— Почему он не рассказал нам? — спросила мама тонким голосом, с красными, но стальными глазами. — Почему он ничего не сказал? Он просто ушел? — Она сглотнула. — Почему?
— Я… Честно говоря, я не знаю, — сказал Рейген. Они все уселись за кухонный стол, еда на сковороде остывала. Рейген наклонился вперед, поставив локти на стол, и закрыл лицо руками. — Я пытался поговорить с ним. Пытался спросить… Но он просто не хотел говорить.
У Рицу перехватило дыхание, письмо хрустнуло у него в руках. Он опустил глаза, беспокоясь, что, возможно, окончательно его испортил, но нет. Письмо все еще было в порядке. Он отпустил его на колени, чтобы провести руками по лицу.
— Я не понимаю, — прошептала мама.
Все должно было пойти совсем не так. Нет, нет, вовсе нет. Он просто хотел… он хотел, чтобы Шиге…
Он больше не был уверен, чего именно он хотел. Сражаться. Кричать, вопить и слышать, как Шиге кричит в ответ. Просто пробиться сквозь стену напускного безразличия и фальшивых улыбок, которую они возвели вокруг себя.
Вместо этого он получил другое. Рицу стиснул зубы так сильно, что стало больно, но этого было недостаточно, чтобы остановить вырвавшийся низкий стон.
Остальные не сводили с него глаз. Он чувствовал их, как иглы, впивающиеся в кожу. Он взглянул на них сквозь пальцы. Папа выглядел извиняющимся, мама — стойкой. И Рейген…
Ему не понравилось, как Рейген смотрел на него. Его глаза были жесткими, проницательными, несмотря ни на что, и Рицу чувствовал, как они давят на него своей тяжестью. Рейген осуждал его. Как-то… каким-то образом он знал, что это его вина.
Рицу хлопнул ладонями по столу, сминая письмо правой рукой.
— Ты не должен был отпускать его! — крикнул он, — Ты должен был остановить его!
— Рицу, — начал отец.
— Тебе следовало отговорить его, или… или что-то в этом роде. Ты должен был заставить его остаться! Или поговорить со мной!
Рейген смотрел на Рицу так устало, его лицо было полно жалости, и, честно говоря, это было намного хуже, чем его взгляд ранее. Рицу выдохнул и, схватив письмо со стола, вышел из кухни. Позади себя он услышал скрип стула по полу, а затем приглушенное: «
Все в порядке. Отпустите его.»
Он поднялся по лестнице на второй этаж, прошел настолько далеко, пока не остановился и не смог идти дальше. Оттуда ему была видна дверь в комнату брата, широко распахнутая и приглашающая. Это было похоже на разинутую пасть, готовую проглотить его.
— Что мы можем сделать? — услышал Рицу голос матери снизу.
Ответ Рейгена был слишком тихим, но следующее: «
Ох. Понятно», было достаточно пустым, чтобы дать ему понять, что у этого человека не было никаких хороших новостей. Рицу обхватил голову руками.
Брат не должен был воспринять это так. Он вообще не должен был это как-то принимать. Все, чего хотел Рицу, — это драки, а Шиге вместо этого решил принять его уродливые слова близко к сердцу и уйти.
Ну, конечно. Рицу следовало бы лучше знать своего брата. Он не любил конфликтов. Он не любил драться, будь то непристойными словами или физическими ударами. Но однажды, всего один раз, Рицу хотел, чтобы он сказал то, что он на самом деле думает. Сказать правду и перестать притворяться, что все было хорошо.
Вместо этого Шиге ушел. Он ничего не взял с собой и просто исчез.
Письмо зашуршало в руках Рицу, когда он сжал кулаки. Он тяжело вздохнул и опустил руки, разворачивая письмо.
Это был простой лист типографской бумаги, неровно сложенный вдвое. Он открыл его дрожащими руками.
Шиге заполнил всю бумагу текстом, но большая его часть… большая его часть была зачеркнута. При наличии большего количества времени и внимательности Рицу, вероятно, смог бы прочитать то, что брат пытался замулевать, но сейчас его внимание было сосредоточено на том, что он решил оставить.
Не так уж много. Шиге никогда не был хорош со словами. По большей части все сводилось к извинениям. Извинения за то, что доставлял столько хлопот. За то, что причинил Рицу страдания. Уголки бумаги были слегка подпалены.
Этот идиот. Рицу выбросил оскорбительный листок бумаги прочь. Он сделал несколько кругов в воздухе, прежде чем упасть рядом с ним на землю.
Шиге исчез. Вне этого мира и заперт в Царстве Духов с этого момента и до тех пор, пока… кто знал, возможно, навсегда. Потому что он думал, что ему здесь не рады. Что ему с самого начала никогда не были рады.
Из-за Рицу.
Нет, нет, он не мог этого вынести. Все должно было пройти совсем не так. Рицу снова схватил письмо, уставившись на него так, словно мог заставить его выплюнуть брата наружу.
Он поднялся на ноги, сжимая письмо крепче, чем следовало, и бросился обратно на первый этаж. Он натянул ботинки и схватил куртку.
— Я ухожу, — крикнул он. Он слышал, как родители звали его из кухни, но не остался чтобы узнать, что они скажут. Он мчался по заснеженным улицам с единственной целью в голове.
Если и был один человек, который знал о демонах и мог ему помочь, то это был Теруки Ханазава.
*
Все было… не так, как он ожидал.
Моб медленно моргнул. Ненужный жест, оставшийся от физического существования, от которого ему было трудно избавиться. У него больше не было тела. Дыхание и моргание были не чем иным, как рефлексами, оставшимися после семнадцати лет обладания собственной осязаемой формой.
Кажется, теперь ему придется привыкать к тому, что он дух. Ну, нет. Он все еще был демоном, пусть и бесформенным. Физическая форма требовала поддержания. Это означало либо поглощение других духов в Царстве Духов, либо приобретение душ.
Ни один из вариантов не представлял для него особого интереса.
Моб моргнул.
Он огляделся, перемещая свое бестелесное, похожее на туман существо, чтобы осмотреть окружающее. По крайней мере, он не был в Аду. Не то чтобы он смог бы распознать его, даже если бы и увидел. В этом месте было намного меньше… серы и огня, чем, как он предполагал, было в Аду. Это место точно не напоминало ему Ад. Здесь ничего не было. Пейзаж был серым, земля унылой и плоской, небо над ним погружалось во тьму серыми облаками и проблесками чего-то более глубокого. Вдалеке Моб мог видеть горный пояс, протянувшийся поперек ландшафта.
Вот, пожалуй, и все.
Он посмотрел вниз на свои руки. Не-руки. Духовные руки. Честно говоря, это было немного дезориентирующе, но не совсем ново. В прошлом у Моба были внетелесные переживания. Его форма была прозрачной, изменяющейся и постоянно находящейся в движении. Он предположил, что сохранил свою гуманоидную форму только благодаря мышечной памяти. Духовной памяти.
В этом не было ничего нового.
Что ж, на этот раз у него не было тела, в которое можно было бы вернуться. В этом и была новизна.
Моб думал, что Царство Духов было наполнено всевозможными духами: добрыми, злобными, большими, маленькими, громкими и тихими. Всеми возможными видами. Но никого не было. Никто не осмеливался приблизиться, и хотя Моб чувствовал запах каких-то духов, они держались на осторожном расстоянии. Он полагал, что знает причину. Он, вероятно, тоже не стал бы приближаться к двум демонам.
Он повернулся, чтобы посмотреть на другое существо, находящееся рядом с ним.
Сначала его там не было. Он не появился рядом, пока Моб не догадался поискать его. ‘Другого демона’. Тот, кто крал контроль. Тот, который бушевал и неистовствовал.
Моб не был уверен, чего он ожидал.
Это было бесформенное существо, лежащее рядом с Мобом. Огромное, но не по своим размерам, а по своей мощи. Другой демон занимал вокруг себя не намного большую площадь, чем физическую форму его тела. Неподвижно лежащий на земле, оно поглощало форму Моба.
Наверное, должно было быть страшно. Рицу, конечно, испугался бы. Но существо просто лежало там, неподвижное и не реагирующее, бесформенный туман, который, казалось, даже не замечал присутствия Моба. И Моб не мог найти в себе силы испугаться.
В данный момент он действительно не мог найти в себе никаких эмоций. Все было каким-то пустым.
Может, это было и к лучшему. Так было не больно. Так было легче вспомнить, почему он это сделал, почему это было лучшим решением для всех.
Он должен был сделать это много лет назад.
Фигура рядом с ним сдвинулась, дрожь пробежала вверх и вниз по его похожей на смог поверхности.
Может, ему следовало что-то сказать. Не то чтобы у него был рот, но он всегда мог попытаться пообщаться с другим демоном. Вероятно, ему следовало бы разозлиться на него, поскольку многие его жизненные проблемы были вызваны этой штукой.
Другой демон рядом продолжал меняться, медленно принимая форму. Темные завитки адского пламени сгустились в руках и ногах.
Моб также не мог сойти с ума. Он пытался подумать об этом, но просто чувствовал… некоторую усталость. Это был самое близкое слово. Устало. Не так, как привыкло его тело, предположил он, опускаясь ближе к земле. Его собственная форма начала уменьшаться. Ноги исчезали. В любом случае, сейчас они были бесполезны. Он больше не собирался ходить, так какой был смысл? Его крылья тоже плавились в форме. Он просто чувствовал усталость во всем своем существе. Как будто он мог просто… остановиться на мгновение.
Для него в этом мире ничего не существовало. В Человеческом мире для него тоже ничего не было, и Ад был последним местом, куда он хотел попасть. Значит, он останется здесь. В этом самом месте. Мир вокруг него был странным, чуждым и, вероятно, опасным, но здесь это не имело бы значения.
Моб был уже близок к земле парящим голубовато-розовый шаром. Рядом с ним другой демон стоял на двух раздвоенных ногах, его глаза сверкали белым. Эти глаза смотрели сверху вниз и ярко горели. Однако Моб больше не смотрел на другое существо. Небо завладело его вниманием.
Здесь было так темно. Были ли в этом мире различия между днем и ночью? Могла ли здесь быть погода? Моб так мало знал о царстве, которое должно было стать его домом. Теперь это
будет его дом. По крайней мере, здесь он не мог причинить вред своим близким или кому-либо из жителей города Приправы. Здесь он был свободен, ничто не могло его беспокоить.
На самом деле, это было довольно приятно. У него не было тела, которое могло бы болеть, здесь не было людей, которые могли бы его побеспокоить. Он мог не подбирать нужных слов, когда ему не с кем было поговорить.
Он не был уверен, нравилось ему здесь или нет. Здесь было трудно что-либо почувствовать. Что было… ну, наверное, это было облегчением.
Другой демон наблюдал за ним. Он неподвижно стояло рядом, близко, но не слишком, безмолвно наблюдая за происходящим. Моб не смотрел на него, не признавал его, не давал ему ничего, за что можно было бы зацепиться. Ведь ему теперь можно любоваться целым пространством нового неба.
