Мондштадтские контракты

— Не двигайся, иначе я отменю наш с тобой контракт, Альберих. — И что тогда? — расплывается в ехидной улыбке Кэйа, свешивая с дивана голову, — Неужели заменишь меня патлатым? Там рисовать нечего... Да и вряд ли он перед тобой разденется, если рядом не будет меня. Дилюк закатывает глаза, откладывая кисть на стол. Кэйа лежит перед ним на красном диване — голый, невероятно красивый и немного пьяный — и от этой картины в жилах кровь стынет. Теплый свет освещает тело, и художник был уверен, что даже издали он видит каждый изгиб гусиной кожи. Живот чуть вздымается, Кэйа облизывает губы, ресницы чуть дрожат, добавляя образу то ли невинности, то ли хитринки. — Дайнслейф хороший натурщик. Если он не любит позировать голым, это не значит что он не разденется, если я его попрошу. — Да тут любой разденется, если вы его попросите, Мастер Дилюк. Дубленка вмиг стала слишком тяжелой, даря несносное давление на плечи. Он, полностью одетый, вырисовывает каждую мышцу, манящую и упругую, и от этого по лбу стекает холодный пот. Он голодным взглядом ведет по животу, но уже ощущает, как пальцы нежно надавят чуть ниже пупка, очертят выпирающую сережку, поцарапают чуть грубую от бритья кожу... — Дилюк, может, открыть окно? Или подать воды? Мне кажется, Вам нужен перерыв. За спиной образовывается чуть хриплый голос Дайнслейфа. Он почти всегда присутствует на сеансах, Дилюк сам указывал это в контракте: ему нравятся парные позы, он любит большие и динамичные сюжеты, два спортивных парня идеально подойдут на роль натурщиков. Так и появились в его доме два ненормальных человека, готовых часами сидеть перед жадными глазами обладателя целой винной компании, у которого еще даже молоко с губ не обсохло, но в руках кисточка и то стоила дороже почки Дайнслейфа. Именно Дайнслейфа, потому что Кэйа с его здоровьем и носка Дилюка не стоил. — Разожги камин, Дайнслейф, — шумно выдыхает Рангвиндр, и слышит, как сзади раздаются тихие шаги, — Кэйа сейчас там дрожать начнет, тогда ничего нарисовать не получится. — Не отмазывайся, Дилюк, — тут же звучит в ответ слащавое поддразнивание, — Ты обо мне беспокоишься! О, Архонты, как страстно ты покраснел, тебе точно не нужна вода? У меня тут есть графинчик... Кэйа ведет ногой вправо, задевая графин с водой на журнальном столике. Дилюк сам расставлял композицию - диван цвета бордо, белый ковер, столик в китайском стиле, графин с водой и виноград. Почему-то все это для Рагнвиндра передавало атмосферу сексуальности, особенно в купе с приглушенным светом и растрепанными волосами модели. Нога Кэйи ведет по стеклу, да так изящно, что Дилюк прикусывает щеку изнутри, сдерживая восторженный вздох. — У нас по контракту, — дрожь в голосе его выдает, и ему приходится глухо кашлянуть в кулак, — По контракту ты обращаешься ко мне на вы. Вы вдвоем на меня работаете, и то, как ты нагло нарушаешь рабочую обстановку не входит ни в какие ворота. Еще одна такая выходка, и я расторгну с тобой контракт, и вообще... — А сексом заниматься что, в рабочую обстановку входит? Может, в контракте прописано? Простите, Мастер Дилюк, я не читал, бумажная работа всегда на Дайнслейфе, я выше этого, понимаете? Словесная перепалка застывает, так и не начавшись. Они смотрят друг-другу в глаза - вишнево-виноградные в темно-синие, и тишина валится на них, сбивая с толку. Кэйа только рот успевает открыть, додумывая очевидную провокацию, как слева слышится хруст вспыхнувшего камина. — Я не читал мелкий шрифт, моя вина, — с легкой улыбкой мурлычет Дайн, — Извини меня, Кэйа, у Мастера Дилюка слишком нудные контракты. — Я тебе не Чжун Ли, чтобы контракты рисунками обрамлять. Это не по моей сфере. И не было там ничего про такие грязные и похотливые вещи, за кого вы меня принимаете? - Дилюк почти вспыхивает от возмущения, и его волосы, отливающие огнем, добавляют ему серьезности. Жаль, что глаза выдают его с потрохами — темные, с горящими чертятами, блестящие и игривые. Он сам начинает эту игру, и кто Дайнслейф вообще такой, чтобы отказать художнику? Наверное, у Кэйи аналогичное мнение, потому что он растягивается на диване и похлопывает по спинке, приглашая винодела поближе. — Правда? — Альберих шутливо поднимает бровь, — Зато я знаю что по твоей сфере. О, нет, исправлюсь, я знаю много твоих сфер. Даже Дайнслейф в некоторых не так искусен, как ты. — Это плевок в мой огород или на его виноградники? — Да вы оба с одной грядки, — отмахивается Кэйа, по-человечески садясь на диван и откидываясь на спинку, — Два барана. На такую очевидную глупость Дилюк лишь носом ведет, хмыкая. Но его тут же ласково берут под руку — это Дайнслейф, главный инициатор несуразной пары, потому что никто из них невозможен, когда дело доходит до близости. Блондин же слишком спокоен, а главное — он всегда знает, что он хочет, и не стыдится исполнения своих желаний. — Ну же, Дилюк, — мягко шепчет Дайн, даже не стараясь флиртовать, но выглядя до дрожи в коленях горячо, — Киса нас заждалась, как тебе не стыдно заставлять ее ждать? — Архонты! Слейф-ф, — тянет Кэйа в ужасе, — Закрой рот, иначе мне будет казаться, что я в постели с пенсионером. Что за клички? Дилюк сейчас в обморок упадет, смот... Мх-хп! Дилюк делает шаг вперед, с напором впиваясь в губы Альбериха. Тот целует грязно - совсем не так, как должен целовать уважаемый аристократ. Так не целуются серьезные мужчины в бесконечно дорогих дубленках, так не целуются известные художники, так не целуются целомудренные парни с красными-красными волосами, алыми глазами, пухлыми губами... Но Архонты! Так целовался Дилюк Рагнвиндр, и Кэйа на долю секунды подумал, что его позвоночник расплавился от такого напора — он вообще перестал чувствовать что-либо, кроме губ на своих губах. Позже он почувствовал покалывание в волосах — рука Дайнслейфа нежно гладила корни, чуть оттягивая локоны. Во всех его движениях прослеживалась едва уловимая нежность, и за это когда-то давно Кэйа и полюбил Дайнслейфа. А сам Дайнслейф был верен и не привередлив, и когда они подали заявки на такую специфическую работу, он лишь загадочно улыбнулся: оказалось, не только Альбериха резануло по теплым чувствам, когда они увидели фотографию молодого аристократа. Дайн тоже был не против поразвлечься и поострить, да и сам он ханжой не был, хотя его сдержанный вид часто приводил малознакомых людей именно к такому выводу. Из-за этого даже Дилюк стеснялся в первое время прямо просить о позировании без одежды от блондина, так как переживал, что за немногословием стоят принципы или стеснение (хотя, кстати говоря, договор он без промедлений подписал, и даже пальцем тыкнул куда ставить подпись Кэйе — тот был безответственным разгильдяем, и без своего любимого давно бы уже пропал). Но уже спустя пару сеансов благодаря ужасному умению Альбериха — а именно, разболтать даже мертвого, — они стали настолько близки, что вечера нередко приходили к таким низменностям и непотребствам. И Дилюк даже до конца не осознал, как он втянулся в полиаморные отношения, на которые раньше вертел пальцем у виска и фыркал.

"В Мондштадте таких непристойностей нет, не было и не будет."

Диван издает жалостливый скрип, когда художник ставит колено справа от Кэйи, перенося вес на мебель. Слева от натурщика уже сидит Дайнслейф, и его спокойному лицу позавидовал бы даже пресловутый Чжун Ли — так уж отрешенно он выглядит. Но на колене Альбериха оказывается тяжелая рука, впивается пальцами и гладит подушечками, и от этого движения в ушах белый шум, а в ногах иголки. Дилюк, наконец, отлипает от губ, и его лицо выглядит настолько удовлетворенным и забвенным, что Кэ не удерживается — прыскает смехом, пока в такой же поцелуй его не уводит блондин. Хотя все таки поцелуй Дайна кардинально отличается. Тот умел целоваться со вкусом, хотя впрочем, тот все умел делать со вкусом. Он нежно проводил языком по ряду зубов, он прикусывал губы, он подключал к поцелую поглаживания и настойчивый взгляд, и он всегда выглядел настолько решительным, что Дилюк ему завидовал. Дилюк всю жизнь строил вокруг себя образ крутости, важности и аристократичности, но его дорогие вещи и сеть таверн ничто по сравнению с одним только взглядом Дайнслейфа. Кэйа изворачивается из поцелуя, нежно тянет на себя Рагнвиндра, и тот покорно садится рядом, не отводя взгляда от натурщиков. И в этот момент их взгляды даже похожи — разве что, у Кэйи в глазах хитрость, которую Дайн включает в раз десять реже, чем его возлюбленный обольститель. Руки Дилюка сами ползут на колени Кэйи, но Дайнслейф пресекает их одним движением, аккуратно дергая винодела на себя. Вмиг тот оказывается между Кэйей и Дайном, и Альберих легко присвистывает, когда в поцелуй уже затягивают самого Рагнвиндра. — Какие страсти, хо-хо!~ Может, я займу место художника, Мастер Дилюк? Кэйа мягок как зефир и сладок как мед. Его речи такие же, как он, и Дилюку на секунду не хватает воздуха, и это не только потому что его самозабвенно целует Дайнслейф, которому только бы и полобызаться - он в таких делах профессионал, и дар этот показывал всегда, когда предоставлялись свободные губы. И он лишь на секунду отстраняется, чтобы уступить место Кэ, быстро чмокнувшему Дилюка куда-то выше ключицы и отойти к мольберту. Рагнвиндр только взглядом его проводит, но даже сказать ничего не успевает, ведь Дайн снова забирает инициативу, раздевая Дилюка, и у того даже вспыхивает неодобрение в груди — так вертеть аристократом еще никто не смел. Пальцами Кэйа жадно набирает краски — в основном, красный цвет, — и если бы это увидел Дилюк, то он бы тут же упал в обморок. Ощущение масла под ногтями и слабый запах ладана - это определенно самое дорогое, что он вообще держал в руках (кроме, собственно, Дилюка). Он подходит к уже голой спине Мастера, и ставит на позвоночнике незамысловатый цветок с семью лепестками. Аристократ лишь лопатки сводит, ощущая как загривок встает, и все же вырывается с хватки Дайнслейфа, оборачивая голову на Альбериха. — Что ты, мать его, творишь? — шипит Дилюк, смотря на красные пальцы Кэйи, сладко пахнущие самыми дорогими маслами Мондштадта. — Это Кхаэнрийские глифы. И знак — семь лепестков кхаэнрийской лилии. Знаешь, у нас вообще, измена родине — грех. А теперь ты и сам Кхаэнриец, так что... Ну, с какой-то стороны, это не измена. — Почему в прошлые разы ты не переводил краски столь наглым образом? — почти рычит Дилюк, и даже вечно тихий Дайн усмехается от такого выражения. — Потому что я ему это рассказал только сегодня. Кэйа не очень хорош в истории, но незнание не грех. Теперь у нас все по правилам, можно продолжать. — Чертовы еретики... Дилюк чувствует энергетику Дайнслейфа даже спиной, и от этого ему сложно сосредоточиться. Кэйа, такой распутный и такой развязанный, вмиг становится самым недоступным сокровищем, когда рядом сидит блондин. Может, в этом и есть сила кхаэнрийских отношений? Дилюк не находил другого ответа, но думал о себе как о каком-то омега-самце, которого альфа-самец унижает одним только присутствием. Он книжку о волках читал еще в юношестве, но как то эти фразы особо запомнились, и при взгляде на Дайна вспоминались. Дайнслейф нежно ведет по пресу Дилюка рукой, с особым интересом царапая ноготками рельеф. Ему нравилась ухоженность аристократа: его чуть пряный парфюм, ухоженная стрижка, стриженные ногти и до сумасшествия богатое нижнее белье. Он и сейчас запускает несколько пальцев под резинку боксеров, и отмечает что это даже не "Calvin Klein", пижамный вариант и домашняя слабость Дилюка, а эксклюзивный выпуск "Dolce & Gabbana". — Ты что, готовился к сегодняшнему сеансу, Мастер Дилюк? — отмечает Дайнслейф с таким выражением лица, что по нему только кулаком бы и въехать. — А когда ты перешел на "ты", Дайнслейф? — огрызается неподступный Рагнвиндр, все еще немного опечаленый издевательством над красками. — Тогда, когда ты сел на мои колени и ответил на поцелуй. Мне кажется, этого должно быть достаточно. — пожимает плечами блондин, снимая свою водолазку. Один лишь Кэйа стоит позади аристократа абсолютно голый - он не надевал ничего с тех пор, как лежал на диване сам, позируя для картины. Да и нагота его не сильно смущала, наоборот, до жути возбуждала и распаляла сердце. Причем вместе с Кэйей зажигался и Дайнслейф, а Дилюк между двумя огнями полыхал даже ярче рассвета. — Вы сегодня только вдвоем? - чуть скучающе произносит Кэйа, и Дайн заглядывает за спину Дилюка. Кэйа красив до помрачения. Он водит рукой по животу, спускается ниже, обхватывая ствол и чуть оживляя вялую плоть. Видно, что он нетерпелив, как и всегда - Альберих, как-никак, любитель быстрого секса, и это то, в чем они с Дайнслейфом так и не пришли к согласию. Но как же блондин любил смотреть за тем, как возлюбленный открыто дразнил его и Дилюка — пальцы резко метнулись к груди, щипая себя за сосок, и Дайн с удовольствием отметил, что красная масляная краска выглядит на Кэйе как что-то ну очень уж запретное. — Как будто барана зарезали, — комментирует обернувшийся Рангвиндр. — Ты что, не мог выбрать краску повеселее? Кэйа театрально разводит руки в стороны, потом кладет их на бока и крутится, и делает еще кучу несуразных движений, от которых Дилюк только полуулыбку кидает. — Сикстинская Мадонна, Рождение Венеры, Свобода, ведущая народ, — рукой он провел по горлу художника, нежно и ласково, но так же оставляя щедрый красный мазок на шейных позвонках, — Я само искусство во плоти, а твое выражение не достойно уст аристократа Дилюка Рагнвиндра. Дайн хмыкнул, и Кэйа наконец стушевался, прикусывая губу. Красные щеки Дайна всегда кричали об одном — даже у него есть пределы, и сам Дайнслейф иногда бывает очень нетерпелив. — Ага, — хмыкнул Дилюк, спускаясь с колен Дайнслейфа и уступая золотое место Кэйе, — Черный квадрат еще забыл. Ты знаниями хотел блеснуть или покрасоваться? Кэйа махнул рукой, поджимая губы, и расположился на коленях возлюбленного. Они оба знали что самое лучшее и эффективное возбуждение для Дилюка — смотреть за ними двумя. И как бы это не отрицал сам Дилюк, Кэйа каждый раз ловил такие жадные взгляды (даже, кстати говоря, при обычном рисовании обнаженных натур!), что становилось смешно. Вот и сейчас Дилюк облизывает припухшие от поцелуев губы, стряхивая с ног брюки. В углу дивана, возможно, он выглядит одиноко, но он бы расположился у самого мольберта, чтобы сделать краткий скетч. Только масло может передать всю эту сексуальную энергетику, но увы, слишком жаль прерывать момент лицезрения ради нескольких почеркушек. Альберих знает, что его поедают взглядом сразу два человека, и от этого ему становится еще жарче. Он приподнимается на коленях, прижимая щеку не сопротивляющегося Дайнслейфа к своей груди, и нежно зарывается пальцами в сухие волосы — и шепчет, шепчет, шепчет. Шепчет что-то возбуждающее, грязное и отвратительное, от чего даже у Дайна краснеют уши и бледнеют губы, что-то такое поэтичное, что у Дилюка сердце удар пропускает - настолько дрожь в руках блондина кажется непривычной и возбуждающей. Дайн слегка отстраняет Кэйю, снимая одним движением штаны вместе с нижним бельем, и почти сразу легко приобнимает за бедра, тут же возвращая возлюбленного на колени. Его движения точны и чуть грубы, но сами в себе несут такую нежность, что Кэйа почти мурлычет. А вместе с ним почти мурлычет Дилюк, гладя ладонью свой полувставший член и вишневыми глазами пожирающий любящую друг-друга пару. Кто-то бы сказал что Дилюк — полный извращенец. Кто еще выгоняет всю прислугу с виноградников, чтобы запечатлеть голого мужчину позирующего в сладких плодах? Причем сам Рагнвиндр чаще отдавал свое предпочтение мужчинам с красивой и экстравагантной внешностью, нежели фигуристым дамам. Нет, бывали и гостьи: когда-то Дайнслейф целых тридцать минут стоял в почти любовной позе с пышной, грудастой дамой — таков был заказ какого-то богача из Ли Юэ, но только после этого Кэйа ему чуть горло не отгрыз — так уж страшно выглядели синяки и укусы вокруг шеи. В тот же день Дилюк нарисовал для себя шею Дайна легким скетчем — в личную коллекцию. Разве он извращенец? Это простая эстетика... их семейной жизни. Из раздумий вырывает задушенный стон: перед глазами Дайнслейф одной рукой сжимает Кэйе горло, а второй растирает багровую от возбуждения головку. Альберих сладко стонет, не стесняясь собственного голоса, и у Дилюка сердце удар пропускает тогда, когда натурщик кидает на него взгляд из-под полуприкрытых ресниц. Второй же удар оно пропускает тогда, когда Кэйа облизывает губы, и тогда Рагнвиндр даже хриплое мычание не сдерживает, сжимая свой член у основания — испугался, что кончит от одного лишь вида. Кэйа извивается в руках парня как змей. Тот самый, который предлагает Еве запретный плод, да только в этой реальности запретный плод предложили Дилюку, и он был не в силах отказаться от подарка судьбы. Особенно когда подарок судьбы это два сексуальных мужчины, которые в данные момент самозабвенно лижутся, дрочат друг-другу и кидают жаркие-жаркие взгляды на Рагнвиндра, кусающего губы и еле дышащего. Пальцы Дайнслейфа ползут за спину Кэ, подкрадываясь к самому интимному, но не переходят к подготовке - в руках не оказывается ничего увлажняющего, а на сухую аккуратный и нежный Дайн ничего и никогда не делает. Кэйа опережает его - закидывает руку за спину, прогибаясь в спине и без промедлений вставляя в себя сразу два пальца, смазанных масляной краской. — Больше ничего не придумал? — спрашивает блондин, поднимая бровь на внезапную инициативу, — Мне потом тебя по врачам водить? — Мастер Дилюк покупает самую натуральную продукцию, — заумно отчеканивает Кэйа, чуть хмурясь от быстрой растяжки, — Не удивлюсь, что цвет "Индийский красный" он делает сам, причем из кожуры винограда сорта "Дамские пальчики". Да, Диди? Справа на них обрушивается темный взгляд, и даже не понятно, злой он, удивленный или раздраженный — таков фирменный стиль аристократа. — Абсолютно натуральные, но пигмент выводится иным способом. И я... Я абсолютно недоволен тем, что вы делаете, потому что этот продукт был дороже вашей полугодичной зарплаты от меня. — Лицо попроще сделай, а то сейчас член отвалится, — неожиданно острит Дайнслейф, Дилюк со злым лицом, членом в руке и высоким хвостом вызывает то ли умиление, то ли жалостливо-смешную рожицу. Кэйа заливается гортанным смехом, прежде чем нежно провести ладонью по груди Дайна в каком-то понятном только им двоим жесте. Дайн молча тычется лицом в руку, покрытую кольцами и браслетами, и одним движением меняет позу - теперь Альберих лежит на животе, чуть приподняв бедра и смотря снизу вверх в глаза Дилюка - чуть смущенные, разгоряченные и внимательные. Его приглашают в игру. По волосам Кэйи проходит рука аристократа, чуть цепляясь за узлы запутанных локонов. Альберих смотрит с хитринкой, руки тянет к члену мастера да зубы скалит, как пес - сейчас так и укусит за самое любимое и оберегаемое. Рагнвиндр кладет большой палец на губы натурщика, смотрит нежным взглядом и садится на быльцу дивана, разводя колени, и от ладоней на внутренней стороне бедра у него вот-вот появится нервный тик - настолько возбуждение бьет по мозгу. Дилюк переводит взгляд на Дайнслейфа, и в легких кончается воздух - тот настолько осторожничает с Кэйей, будто под ним лежит кисейная барышня, а не всадник самого буйного коня Мондштадта. Он все еще нежно вводит пальцы, причем только два, не пытаясь как-либо ускорить процесс. Он ищет нужный угол, бросает взгляды на затылок возлюбленного, пытаясь отметить ту самую реакцию, и в конце концов посматривает на Дилюка, чтобы тот также был предельно осторожен. Дайнслейф любил руководить моментом. — Не смотри на меня так, я его даже не трогаю. — Дилюк поднимает две ладони вверх, прежде чем охнуть от того что Кэйа схватил его пятерней за ствол. — А мог бы и потрогать, — обиженно тянет снизу Кэйа, чуть дуя на головку, — Я бы не отказался. Кэйа ахает от пальцев блондина, и Дилюк снова отмечает, что Дайнслейф делает все с особым мастерством - даже позирует он намного качественнее Кэйи, которому то кашлянуть, то воды попить, то муху отогнать, то ногой дернуть. Кэйа мурчит, мычит и приподнимает бедра, опираясь на локти и через секунду снова возвращая все свое внимание к Дилюку. Среди них троих он лучше всех умел выделять внимание сразу обоим, потом шел Дайнслейф и только после этого Дилюк, у которого и глаза, и руки разбегались от такого напора натурщиков. Альберих скользит рукой по стволу, добавляя к ласке губы. Он нежен и немного упрям, поэтому даже активные действия Дайнслейфа не дают ему отвлечься и отвести взгляд от глаз Дилюка - цвет вина слишком сексуально разливался в его радужке, и он не может это игнорировать. От этого Кэ с большим энтузиазмом целует головку, чувствуя ее вес на языке и слегка играя с уздечкой зубами, и Дилюк клянется - самый лучший минет в мире делает именно Кэйа, даже несмотря на то, что никто кроме Кэйи и Дайна ему не сосал. Просто Альберих делал это с большим удовольствием и интересом, нежели Слейф, который любил поиздеваться над Дилюком в процессе ублажения. Дилюк хрипло рычит, чуть сжимая в руках волосы Кэ и слабо двигает бедрами навстречу горячему рту. Он лишь немного забывается, А Альберих уже скребет его бедра ногтями, но не в жесте остановки, а в жесте удовольствия - прямо как довольный кот, полностью удовлетворенный процессом. Лишь на секунду распахивает глаза, выпуская изо рта член и громко мыча от толкнувшегося в нутро Дайнслейфа, и время замирает сразу между тремя любовниками. — Я думал, мх-х, думал, что ты там уже передумал продолжать, — облизнув губы, тот сделал едкое замечание Дайну за его нерасторопность. — Слишком много думаешь для своей ситуации. — без промедлений ответил Слейф, совершая первый толчок и разрешая себе чуть прикрыть глаза от удовольствия. Треск камина теперь не резал тишину, ведь с этой ролью отлично справлялся Кэйа. Он бы точно распугал всех служанок, если бы Дилюк предусмотрительно не распустил их на сегодняшний вечер - он, как-никак, отлично знал чем заканчивается его рисование с натуры. Хотя тут и Дилюк, и Дайнслейф не слишком отставали, просто Дайнслейф сам по себе был тихим, а Дилюк слишком стеснялся запятнать свою репутацию. Хотя бы для других оставить ее чистой и непорочной, так как сам для себя он уже понял, что провалил не только все надежды отца, но и свои надежды. Именно поэтому он сейчас занимался сексом с чужеземцами в гостиной винокурни... — Да уж, цвет ты все таки неудачный выбрал, — слышит Кэйа, и он даже поворачивает в сторону хрипящего блондина голову, не сразу понимая замечания. Дайн пальцами разводит ягодицы Альбериха, детально наблюдая за проникновением, и чуть заливается румянцем. — Я тебя будто убиваю. "Индийский красный", ты же сам говорил. — приостанавливаясь, выдыхает мужчина. — Радуйся, что не выбрал "Темный шоколад", — комично закатывает глаза Альберих, — Ты там до утра мешкаться будешь? Дайнслейф по-недоброму сверкает взглядом, прежде чем изящным движением бедер вбить разнеженного всадника в мягкий диван. Его движения отточены, и Кэ довольно урчит, чувствуя, как все же вызволил демона Дайна из пут его самообладания. Тот даже чувствует гордость — воплотить такое получается редко, особенно когда они занимаются любовью втроем, и Слейф постоянно контролирует Рагнвиндра, будто тот когда-то обижал Кэйу. Но трудно представить хоть какую-то обиду, когда раскрепощенный Кэйа пропускает член аристократа в горло, утробно урча от нарастающего темпа блондина. Дилюк открывает рот, и его тело содрогается от резко выстрелившего в мозги оргазма. Он ненавидел позорно кончать первым, Дайн сто процентов напомнит ему это и ехидно улыбнется, но сдерживаться тогда, когда между ног лежит ангел, снизошедший с небес, просто невозможно. И честно, Рангвиндру даже думать не хотелось, насколько греховно было кончать в рот человеку, которого минутой ранее ты сравнил с прислугой Архонтов. И Слава упомянутым Архонтам, кажется, Кэйа особой верой не отличался, отчего даже не возмутился — облизался, как дикий зверь, и уткнулся лицом в бедро отходящего от оргазма художника. Кэйа прогибается до хруста в позвонках, когда Дайнслейф все же хрипло стонет его имя, и все же не без помощи руки кончает: причем с такими яркими эмоциями, что Дилюк на время теряется и чувствует себя неловким зрителем. Он нежно кладет руку на щеку Альбериха, цепляясь взглядом за мокрые от слюны и семени губы, открытые в немом стоне, и ласково целует натурщика в лоб - легкий жест, приводящий в чувства даже недовольного Дайнслейфа, ведь Рагнвиндр тяжело ассоциировался с телячьими нежностями. Это была привилегия Дайна - сыпаться ласками. Дайнслейф в возбуждении выглядит еще более опасно, чем в обычном состоянии. Аристократ бросает на него взгляд, и видит такую страсть, обращенную и ему, и Кэйе, что если бы он стоял то у него в миг подкосились бы коленки. Альфа феромоны? Может, Слейф хранит в себе больше тайн, чем показывает? Хотя, куда уж там таинственнее, со своими-то рассказами про Кхаэнрию и мужем, которого он окликает принцем (хотя, в более привычной для Дайнслейфа манере именно вариант "принцесса", но он его не использовал в сторону Кэйи). Дайнслейф не спешит с разрядкой, но когда чувствует окончание Кэйи, то выходит без промедления. Дилюк в этот момент снова отмечает, насколько же идеального парня нашел Альберих... Ну, и сам Дилюк. Дайн обхватывает ствол рукой, несколькими краткими движениями доводя себя до окончания. Он медленно размазывает сперму по поясничным позвонкам Кэйи, давая себе краткую передышку, но уже через несколько минут поднимается на ноги, укрывая плечи Альбериха дубленкой винодела. На такой жест Дилюк только бровью ведет, но не возражает - он бы и сам так сделал, если бы был чуточку быстрее и чуточку Дайнслейф. Блондин подкидывает пару поленьев в камин, возвращается и подает Дилюку графин с водой после пары больших глотков. Вся композиция картины рушится, и Дилюк немного разочарованно вздыхает, прежде чем смочить пересохшее горло. После этого стекло из рук вырывает чуть оживший Кэйа, и Рангвиндр снова оказывается слишком медленным, чтобы самому по культурному напоить парня "из рук". — Можно сказать что твой "Индийский красный" прошел проверку профессионалов. Можешь выписать производителю премию за натуральность состава. — возвращается к привычному, но даже более разнеженному состоянию Альберих. — Не напоминай, — с досадой тянет винодел, бросая взгляд на баночку с краской, которая благодаря загребущим пальцам Кэйи опустела, кажется... на половину. От этого становится еще досаднее, и тот клацает зубами: — За этот "Индийский" ты должен мне еще пару лет работы. — А что? — спрашивает вернувшийся в свежем белье Дайнслейф, — Я не против продлить наш контракт с вами, Мастер Дилюк. — Я поддерживаю Дайна. Мне кажется, мы отлично сработались с вами. — поворачивается на спину Кэйа, облизывая губы и улыбаясь с глупым смешком. — Тогда к завтрашнему дню я подготовлю документацию. У меня как раз день без поставок вина. — Надеюсь, в этот раз ты прочитаешь мне все пункты с мелким шрифтом вслух, Дайнслейф, а я уже решу, где ставить галочки...