Тепло

Уэнсдей ненавидит романтику и всё с ней связанное. Ненавидит когда её родители начинают проявлять нежности при ней. Ненавидит все эти глупые романтические истории про подростков. Ей нравится одиночество. Спокойно сидеть и писать свой роман или читать увлекательную книгу — самое лучшее из её времяпрепровождений, по крайней мере в стенах Невермора. Ей определённо нравилось, когда её соседка уходила куда-то с подругами: раздражающая попса прекращала играть, никто не хихикал, пока писал сообщения, в комнате становилось тише, было легче сосредоточиться. Уэнсдей никогда не стремилась с ней подружиться и открыто это выражала. Она откровенно пользовалась Энид ради осуществления своих планов. Всё же, надо было раскрыть дело, а в таких случаях все средства хороши. Даже если какой-нибудь оборотень мешается на другой половине комнаты. Это не проблема, можно, например, выкинуть всё, что оказалось не на той стороне в окно, или порезать, сломать. И если этот же оборотень выглядит так, как будто на самом деле хочет подружиться. Зачем нужны друзья Уэнсдей не понимает. Хотя осознаёт, что с помощью них можно осуществить несколько своих планов. Всё же, помощники никогда лишними не бывают. И не важно, что этот глупый оборотень мог серьезно пострадать. Какая вообще разница. В итоге же все выбрались целыми. Чего она ещё ожидала? Аддамс никогда не была дружелюбной. Она не стремилась подружиться с Энид. Может, ненавидила её немного меньше остальных, но это не делало её особенной. К тому же, без неё было спокойнее. Жить одной было спокойнее. Без глупых оборотней, которые рассказывают о каких-то группах и этом парне...вроде Эйджекс. Но, когда Энид ушла, ушла надолго и не было понятно, когда она вернётся, тогда Уэнсдей поняла, что не стоило, наверное, так пренебрегать жизнью и безопасностью своей «подруги». И стало одиноко. На самом деле одиноко, не в приятном смысле, а в том, о котором говорят люди, когда им плохо. И Уэнсдей тоже было плохо. В какой-то момент ей даже захотелось снова услышать тихое хихиканье и ненавистную «музыку», как её называла Энид. Когда они всё же помирились, Аддамс пришлось признать, что на душе, - или её остатках, - стало легче. И она была только рада, что теперь вторая половина не пустует, пусть никогда этого и не скажет. Уэнсдей была уверена, что ей противен всяческий физический контакт с другими людьми в виде непонятных ей объятий и держаний за руки. Но вскоре поняла, что это не было настолько ужасно — чувствовать чужое тепло. Тепло человека, — или оборотня, надо бы запомнить, что эти изгои удивительно тёплые, даже в человеческой форме, — что на самом деле заботится о тебе и волнуется. Обнимать Энид было на удивление приятно. Непонятно, но приятно. Странное тепло разливалось по телу и хотелось ещё пару секунд им насладиться. В тот момент они обе были уставшими после битв. Обе в ранах, а Энид ещё и полностью в крови, - у Уэнсдей сердце сжалось, когда она увидела девушку, благо, всё обошлось, - и им хотелось расслабиться в этом огромном хаосе, что произошёл всего за день. Поэтому тело Уэнсдей само ответило на прикосновение, не посоветовавшись с мозгом. А когда пришло осознание содеянного, Аддамс уже утыкалась носом в шею оборотня, крепче сжимая в объятиях и наслаждаясь ими же. Не сказать, что это было не приятно, но чувство, что тогда расползлось жарким огнём по телу, точно было в новинку. И оттого нежеланным. Когда же обе девушки разъехались по своим домам в разных концах страны, Уэнсдей поняла, насколько это чувство вызывает зависимость. Даже сравнивала его с зависимостью от героина. А ещё начали появляться глупые мысли. Например, о том, что блондинистые волосы должны быть приятными на ощупь. Или, что руки должны быть очень тёплыми. Наверное, приятно держать за руку Энид. Уэнсдей даже частично завидовала Эйджексу, раз уж ему выпала такая привелегия. И чем вообще этот парень со змеями был лучше? Чёрт. Уэнсдей ударила кулаками по столу, Вещь аж подскочил на кровати. Роман не писался совсем. Точнее за полчаса, что она сидит у машинки, была написана всего пара предложений. Но в голове при этом было очень, слишком много мыслей. И всё не о том. Уэнсдей не хотела этих мыслей. Всячески старалась избегать все каникулы, но во всём почему-то виделась Энид. При взгляде на что-то, первой мыслью Аддамс было понравится или не понравится это Энид. В разговорах то и дело проскальзывало её имя. Не было и дня, когда Уэнсдей ложилась спать и не тратила время на мысли о ней. Родители, что достаточно услышали о подруге их дочки, постоянно понимающе и даже с беспокойством переглядывались. Первым разговор завёл отец: — Уэнсдей, мой зловещий скорпиончик, — начал он, приоткрывая дверь команты. — Ты не хочешь поговорить? — Зависит от темы разговора, — девушка ответила, так и не посмотрев на отца, продолжая читать увлекательную, по её мнению, книгу о серийных убийцах. — Это по поводу твоей подруги… Энид. Младшая Аддамс отвлеклась от чтива и глянула на своего отца с каплей интереса во взгляде, даже соизволила прикрыть книгу. — Нам с мамой кажется, что.., — дверь снова приоткрылась, и в проход просунулась рука, которую сразу сжал Аддамс, а затем показалась и его жена. — Ты возможно… Он переводил взгляд от одной девушки ко второй, ища поддержку и уверенность. — Влюбилась в неё, — продолжила за него Мортиша. Уэнсдей громко захлопнула книгу, чем испугала всех присутствующих в комнате, кроме неё самой, разумеется, а затем зло посмотрела на родителей. От такого даже у них поползли мурашки по коже, а Вещь с Паггсли, что пришли на шум, просто тихо ушли от греха подальше. — Мы говорим, что это просто возможно, и… — Это не возможно, — строго сказала Уэнсдей. — Энид мне не нравится, ни в романтическом, ни в каком-либо другом смысле. Мы просто друзья. Ничего. Больше. Родители переглянулись, а затем, со вздохом от отца, вышли из комнаты, закрывая за собой дверь. Уэнсдей проводила их всё таким же устрашающим взглядом, после ещё пару секунд пытаясь прожечь в двери дыру. А затем снова вернулась к чтению. Как жаль, что за всё время, что она читает, девушка так и не смогла понять содержание даже одной страницы. Удивительно, насколько оборотень пробралась в сознание Аддамс, что та даже не может сосредоточиться на книге. Когда каникулы наконец закончились, и пришло время возвращаться в школу, Уэнсдей торопилась как могла, при этом пытаясь не выдать искренний радости и нетерпения от предстоящей встречи. Она даже не стала ждать, пока занесут все её чемоданы. Уэнсдей просто направилась быстрым, насколько это было возможно, шагом по уже знакомой дороге в старую комнату. Дверь распахнулась так, будто её выбили ногой, наверное, виной было ещё и открытое окно в комнате. Волчица стояла на своей половине, разбирая вещи. Уэнсдей мысленно черкнула, что её вкус ни капли не изменился: всё такие же яркие вещи и рябящие перед глазами краски всех возможных цветов. Как только Энид увидела, кто вошёл, она сразу же кинулись к двери, бросив очередное месиво красок куда-то на пол. Первым, что почувствовала Уэнсдей, когда зашла в команту, были тёплые объятия. Как же она по ним скучала. Даже если свитер на волчице был колючий и прожигал роговицу своим внешним видом. — Уэнсдей.., — было сказано куда-то между шеей и плечом, слегка неразборчиво, но всё же понятно. Одно имя, произнесённое устами волчицы, заставило уже знакомому, но всё ещё непривычному чувству вновь расползтись по капилярам, заполняя собой весь организм, постепенно пробиваясь в мозг. Если бы Аддамс была способна сейчас отвлечься на что-то большее, чем Энид, что стискивала её в объятиях, то сравнила бы это чувство с какой-нибудь болезнью, а Энид - её источником. Пока Уэсдей пыталась вернуть себе привычную рациональность и холодность, тело воспользовалось очередным шансом, и через секунду действия перестали поддаваться всякому контролю. Сознания хватило на мысль о том, что, к сожалению, это не будет являться хорошим оправданием к внезапному проявлению тактильности. Уэнсдей обвила руки вокруг шеи Энид, вдыхая приятный аромат. — Я так рада тебя видеть. Аддамс не ответила, просто крепче сжала соседку в объятиях, мысленно наслаждаясь своими действиями. Вспомнила о своих мыслях в дали от подруги и провела по волосам. Шелковистые и мягкие. Наверняка за ними нужно много ухаживать, чтобы достичь такого. За своими Уэнсдей почти не следила, да и не видела в этом смысла, поэтому они были грубыми и жёсткими. Энид вздрогнула на это действие. Замерла, будто пытаясь осознать происходящее. Но через секунду прижалась ещё ближе. Ещё крепче. Ластилась, поддавалась холодным рукам. Аддамс мысленно сравнила её с щеночком. — Я скучала. Вырвалось из уст Уэнсдей. Удивительно, но эта фраза была полностью обдуманной, хотя от такой, как она, даже такого ожидать было сложно. Но всё же, Аддамс была невероятно прямолинейна, поэтому слегка улыбнулась, прикрывая глаза и наслаждаясь таким нужным теплом.