Вечер

Самые ненавистные вечера Дилюка были, когда он, придя в свой кабинет, не обнаруживал нигде свою документацию. Самые любимые его вечера были, когда он хмурый - хей, ну ты прямо как туча. Решил призвать шторма как Сегун?, - выходя со своего рабочего места, спускался по лестнице и видел знакомую тень, стоящую у стены, небрежно салютующую. - Мистер Рагнвиндер опять не бережет свое здоровье, да? А я надеялся, что мой дорогой братец, все же научился распределять свое время отдыха. Не учишься на своих ошибках, Люк. - Все бумаги должны быть возвращены в том виде в котором взяты. И за потерю моего времени, отданы в заполненном виде. И он позволял утащить себя. Сквозь смех и лукавый прищур. - Погреба опять не досчитаются пары бутылок? - Как будто ты мне их не даришь! - откинутая назад в смешке голова. - Я просто слежу за тем, чтобы мой дорогой брат не угробил себя работой. - Когда нибудь я узнаю как ты это проворачиваешь. - и если уголки его губ подергиваются в улыбке, то Кай решает это не комментировать. - О, признай, у тебя нет шансов. Чужая твердая рука увлекает вверх по тропинке, где заканчиваются фонари и глубже в лес, полный кристальных бабочек. Когда они были детьми, они почти не ходили в эту сторону, предпочитая бежать к реке. (Вдвоем, они не ходили сюда вдвоем. Кай всегда был себе на уме, и часто предпочитал быть в одиночестве. Если он не хотел чтобы его нашли - никто не мог.) Зато сейчас, начало их постоянного вечернего пути проходит через эти места. Закатные лучи окрашивали нагорье в цвета золота и персика. Статуя Барбатоса все также светилась светлым синим, омываемая ветрами. Совсем не почтительно подумалось, что те кто создавал ее, либо не знали его, либо решили пожалеть будущие поколения и показать несуществующее величие вместо безалаберности. Кристальные бабочки сверкали в опускавшихся сумерках. Возможно, это немного стыдно, для такого человека как он, играть в детскую игру, придуманную ими давным давно. Но отказаться и оборвать он не нашел в себе сил. Они ловили анемо-бабочек, как раньше. Соревнуясь количеством, перекатывая ядра в руках. Это весело. Это так весело бежать на пределе всех своих сил, под чужой и собственный смех, наперегонки на утес нагорья, перескакивая через кусты и обломки руин - величие прошлого, останется ли также что-нибудь от их нынешнего?. Без использования глаз бога. Сам. Свободно. Чтобы потом упасть рядом, на самом краю выступа нависающим на ущельем и дышать. - И как? - Стоит того. - Тогда я могу бума.. - Нет. - Шучу-шучу Звезда в чужом глазу ярко блестит. Ярче чем созвездия. Ему не было так легко с прошлой подобной вылазки. Они лежат, с полностью растрепанными прическами. И он, морщась под чужое хихиканье, предвкушает вытаскивание листиков из волос - у второго никогда не было подобной проблемы, где бы он не лазил. Он смотрит на приподнявшегося на локте Кая, глядящего на восходящую луну и вопросительно вскидывает бровь на чужие шорохи. - О~, Люк, ты же не думал, что я так скоро тебя отпущу? Готовься, я тебя украл надолго. Он смотрит на появляющуюся еду, напитки, вино, хмыкая на чужие слова. - Ужин под луной? А свечи взял? - Конечно, рядом сидит. Можем еще Донну позвать. - Упаси Архонты. Только попробуй и скаут будет счастлива присоединиться. Он смотрит как брат потягивается, отпивая из бокала и сам берет канапе, наслаждаясь умиротворением вокруг них. И если после этого они полночи провели шатаясь по вольфендому, смеясь и распугивая животных с хиличурлами, заявившись обратно за два часа до рассвета, испачкавшиеся и мокрые от росы? То что ж - никто не подумает на капитана кавалерии и винного магната. Бумаги не появлялись еще два дня.