Трудности развода

      — Заседание окончено, я переношу его на месяц для дальнейшего рассмотрения.        В зале суда раздается стук деревянного молоточка, после чего все люди встают из-за своих мест и расходятся. Сынмин крепче прижимает к себе папку с документами, одним из первых вылетая из большого здания городского суда. Холодный ветер резко бьет по лицу, пробираясь под расстегнутое пальто и вызывая табун мурашек по коже, даже рубашка и пиджак никак не спасают. Ким широкими шагами преодолевает каменную лестницу, слушая топот чужих сапог за спиной.        — Господин Ким, послушайте же меня, — пытается поспевать за ним низковатый мужчина с легкой лысиной на макушке. — Нам с Вами нужно сейчас мыслить трезво, нельзя пускать эмоции в ход!        — Я и без Вас знаю, мистер Пим, не нужно читать мне нотации! — Ким со злостью открывает заднюю дверь автомобиля и бросает папку с документами на кожаное сидение. — Заседание перенесли, поэтому встретимся через три недели для дальнейших обсуждений, а пока, я Вас попрошу, займитесь работой.        Сынмин сжал челюсти, довольно громко хлопая дверцой и разворачиваясь к своему адвокату: — Мне нужно получить добро от судьи, поймите меня. Я не собираюсь больше топтаться на месте и откладывать это дело дальше.        Мужчина запустил пальцы в волосы и зачесал непослушные пряди назад: бесполезно, ветер все равно растрепал их спустя несколько секунд. Сынмин обошел автомобиль и опустился на водительское сидение, заводя мотор и кидая последний взгляд в сторону здания суда, он заметил до боли знакомую темную макушку. Человек смотрел в сторону отъезжающей машины долго, пока та не скрылась за поворотом.        На улицах города как обычно были долгие пробки, что не могло не вывести из себя и без того нервного и злого Сынмина. Мужчина с силой сжал руль, прикусывая палец на руке и сверля взглядом красный светофор перед собой. Дорога до дома заняла у него чуть больше времени, чем обычно, мысли успели собраться и разлететься достаточное количество раз, чтобы когда ноги наконец-то заступили на порог родной квартиры Сынмин почувствовал пустоту и относительное спокойствие. Отставив обувь на специальную полку, Ким прошел вглубь темной комнаты и зажег несколько напольных ламп, чтобы глаза не резал резкий яркий свет от люстры. В холодильнике, как обычно в последнее время, пусто, лишь остатки каких-то явно уже не свежих продуктов. Сынмин достает из отдельного кухонного шкафчика бутылку вина и откупоривает крышку, наливая в бокал. Рубиновая жидкость приятно переливается в свете теплых ламп и дарит вкусный аромат винограда, заставляя мужчину прикрыть глаза и сделать пару глубоких вдохов. Теперь, когда он дома и первая ярость прошла, Ким сникает. Плечи медленно опускаются, пиджак летит куда-то на спинку дивана, а сам мужчина садится на кресло рядом.        Телефон в кармане вибрирует: Сынмин всегда держит его на беззвучном, потому что лишние громкие звуки лишь мешают и раздражают. Звонить в такое время некому,  обычно Ким более осторожен с незнакомыми номерами и просто игнорирует их, но в этот раз словно по воле судьбы он принял вызов, ставя на громкую и откладывая телефон на небольшой кофейный столик. Беспокоить ему некого, квартира теперь не подходит под описание дома, в который ему хотелось бы возвращаться каждый день. Пустая, холодная, тихая.        — Алло? — говорит Ким, делая глоток вина и слушая небольшое копошение со стороны собеседника.        — Привет, малыш…       Напиток пошел явно не в то горло, Сынмин закашлялся и вытер губы кистью, слегка пачкая рукав рубашки и недовольно цокая.        — Черт, знал бы, что это ты, ни за что бы не взял трубку… — Ким отставляет бокал в сторону и ослабляет галстук на шее. — Я отключаюсь, не звони мне.        — Нет, постой! — собеседник на другом конце запаниковал, был слышен глухой удар и тихое бормотание. — Прошу, не вешай трубку, я очень хочу поговорить!        — Не о чем нам с тобой разговаривать, у тебя была сегодня возможность сказать свои последние слова, но что ты сделал?! — Ким свел темные брови к переносице, отстукивая пальцами какой-то ритм на колене. Ушедшая ярость с новой силой начала появляться внутри. — Что за шоу ты устроил?!       — Я… Просто поцеловал своего любимого мужа.        — Да. Да, ты просто взял и поцеловал меня во время нашего развода! — Сынмин окончательно стянул с себя галстук, фантомно ощущая, как тот сдавливает горло и становится трудно дышать.        — Неловко вышло, — слышится короткий смешок, после чего вновь какое-то копошение.        — Ты неисправим, Хван… — на выдохе произносит Сынмин, откидываясь на спинку кресла и потирая переносицу. Голова начинала побаливать. — На кой ты это сделал вообще?        — Захотел, — брюнет даже сейчас может представить, как тот пожимает плечами. — К тому же, я не заставлял отвечать мне.        Хёнджин улыбается, наверняка закусывая губу и постукивая по ней пальцем, слегка сощурив свои глаза в довольной улыбке. Сынмин открывает глаза, тряся головой и стараясь выкинуть из головы ненужные картинки, что так добродушно подсовывает ему воображение.        — Ха, то есть, теперь я виноват?        — Нет, скорее… Я думаю это знак, что нам нужен второй шанс.        Повисает молчание, которое длится достаточно долго, чтобы дать надежду Хвану. Он уже было начал что-то говорить, но Сынмин оборвал мысли коротким: — Нет, спасибо.        — У тебя дрожит голос, дорогой, — несколько секунд тишины. — Мне до жути страшно потерять тебя, Минни…       — Для тебя это будет очередной забавной историей, Хёнджин. Не будем больше об этом, хоть наше слушание и перенесли, у тебя нет права надеяться на что-то.        — Думаю, все же оно у меня есть, — Ким закусывает губу, чувствуя как в горле возникает ком обиды на все: себя, Хёнджина, злосчастную работу, что развела их по разные стороны. — Ты ведь хочешь, чтобы я сейчас приехал?        — Ничего подобного, — Сынмин заставил говорить себя четко и с той же сталью в голосе, что и раньше. Предательские первые слезы скатились по щекам.        — Я уже вызвал такси, скоро буду, малыш.        — Я тебя не пущу, — Ким до боли закусывает щеку, прикидывая все «за» и «против», — без еды…        — Захвачу с собой пулькоги с рисом и маринованными яйцами, — слышится довольный ответ. — Скоро буду, жди.        Короткие гудки в телефоне означают конец вызова, заставляя тело мужчины, напряженное до предела, расслабиться. Ким выдыхает через приоткрытые губы, закрывая ладонями лицо и стараясь утереть слезы с щек. Последние несколько месяцев он каждый день ходил, как заведенная пружина, и вот теперь наконец-то достиг точки предела. Внутри начал нарастать комок предвкушения и одновременно сильного волнения. Хвана в квартире не было еще с того самого злополучного вечера, когда оба так рассорились, что Сынмин решил подать на развод. Что было причиной такого решения — сейчас уже неизвестно. Возможно, оба тогда были на нервах из-за большой нагруженности на работе и, вместо того чтобы решить все недомолвки языком, перешли к действиям.        Признаться честно, Киму было страшно. Он сказал об этом не подумав, но когда Хёнджин ушел из квартиры, больше в ней не появляясь, он понял, что все потерял. Первые несколько дней после ссоры где-то в глубине души он надеялся, что его муж вернется. Обнимет его крепко, как и всегда, поцелует в висок и скажет такое родное: «Прости меня, малыш». И Ким бы тоже извинился перед тем, кого любит больше жизни. Но этого не произошло, а спустя несколько недель Сынмин уже смирился с положением вещей и принял новую реальность.        Он и не думал, что так скучал по родным карим глазам, по родинке под левым глазом, по темным волосам, что успели отрасти за все время пока они не виделись. Тогда, в зале суда, Ким хотел было отозвать свое заявление, но Сынмин был человеком принципа. Он не станет идти против своей цели, когда уже все для себя решил, даже после того как увидел такой тоскливый и любящий взгляд своего все еще мужа.        Звонок в дверь, как гром среди ясного неба, заставил вздрогнуть и оторвать ладони от лица. Мужчина и не заметил как пролетело время с их звонка, провалившись в раздумья. Ким поспешил к двери, ругая себя за то, что так рад всей сложившейся ситуации. Рад тому, что Хёнджин не опустил руки, как это сделал он сам. Ручка повернулась, впуская тусклый свет лестничной площадки в квартиру и заставляя Сынмина слегка сощуриться. Хёнджин зашел внутрь, тут же разуваясь и убирая обувь на стойку: знает, как младший любит порядок. Он передает ему пакет, тихо следуя за хозяином квартиры и осматриваясь. Все вещи остались стоять на своих местах, даже их совместные фотографии все еще на полках в рамках. Это не могло не заставить Хвана улыбнуться.        — Думаю пить вино в одиночку было грустно, да? — старается разбавить атмосферу, замечая бокал недопитого красного на кофейном столике.        Ответом ему послужило неловкое пожимание плечами, пока Сынмин доставал из пакета ароматную горячую еду, облизывая пальцы от масла, что случайно осталось на контейнере. Хёнджин замер, внимательно следя за каждым движением мужа, не способный оторвать взгляд от аккуратных пальцев и кистей. Сынмин, кажется почувствовав на себе пристальное внимание, обернулся, смотря в черные омуты, что в полумраке комнаты казались бездонными. Нервно поведя плечом, он принялся доставать чистые тарелки и раскладывать на них порции мяса и риса, периодически облизывая сухие губы.        — Ты не представляешь как сильно я скучал по тебе такому… Домашнему. Как мне не хватало тебя утром, сонного и ругающегося на кофемашину. Твоего прекрасного голоса, читающего вечером очередную классику вслух…        Сынмин поднял глаза, сталкиваясь с полным нежности взглядом напротив. Хёнджин подошел ближе, вставая на расстоянии вытянутой руки и осматривая лицо мужчины.        — Как мне было одиноко просыпаться ночью и не чувствовать твое тепло рядом, нежных рук, успокаивающих меня после очередного кошмара. Без этого я не чувствую себя живым, Минни…       Ким отводит взгляд в сторону, чувствуя подступающие слезы, и старается сморгнуть их сразу. Одна предательница все же вырывается, но тут же исчезает, когда чужой палец аккуратно вытирает щеку. Хван поджимает губы, аккуратно поворачивая Кима за подбородок и заставляя взглянуть на себя.        — Прости меня, малыш. Прости, что я не нашел в себе силы решить все еще тогда.        Эти слова подействовали, как спусковой крючок, вырывая из груди первый сдавленный всхлип. Ким вновь опустил голову, бормоча извинения в ответ и стараясь утереть руками потоки слез. Теплые крепкие объятия дарили ощущение защищенности и уюта, а нежные поглаживания по спине немного успокаивали.        — Я люблю тебя, Минни. Я так чертовски сильно люблю тебя.       Аккуратный поцелуй в висок, хотя скорее это было почти невесомое касание чужих губ. Плечи все еще дрожат, но уже не так сильно, Ким выпрямляется, замечая на чужом лице такие же слезы. Он тянется вверх, касаясь губами чужих щек и медленно сцеловывая соленые дорожки. Чужая хватка на талии становится крепче, прижимает ближе и заставляет понять, что теперь его точно никуда не отпустят. Губы Хёнджина все такие же мягкие и теплые, как раньше. Сынмин медленно ведет поцелуй, зарываясь пальцами в чужие волосы и слегка царапая короткими ноготками кожу на затылке. Он с легкостью уступает первенство мужу, расслабляясь в родных объятиях и впервые за последние несколько месяцев чувствуя легкость и спокойствие на душе.        — Думаю у нас еще будет время о многом поговорить и продолжить, — Ким отрывается от желанных губ, смотря в чужие глаза, — но я умираю с голоду, прости.        Улыбка напротив заставляет засиять в ответ. Хван коротко чмокает мужчину в нос, нехотя расцепляя объятия и отпуская Сынмина дальше раскладывать еду по тарелкам.        — Напомни мне, пожалуйста, завтра позвонить мистеру Пиму, — Ким ставит две тарелки на обеденный стол, доставая еще один бокал под вино для мужа. — Больше его услуги мне не понадобятся.        — С радостью. Я смогу остаться?        Ким одаривает своего супруга выразительным взглядом, на что получает счастливую и расслабленную улыбку, в ответ которой просто невозможно не улыбнуться тоже.        — Сможешь. Навсегда.        — Навсегда, — вторит ему Хёнджин, кладя голову на плечо Сынмина и мягко целуя куда-то в основание шеи.        — О, и с тебя новая рубашка, потому что свою я сегодня испачкал вином из-за тебя.       Ким поднимает рукав с красным пятнышком к лицу мужа, чувствуя вибрацию от чужого смеха. Теперь он действительно дома.