Лицемер

Магистр стоит на трибуне и смотрит на ликующий народ. Созерцатели под ободряющие крики толпы повалили статую Дамы Теней. Стеклянный монумент почти не пострадал от падения, и тогда Корнелиус ударил в него молниями, разбив на множество осколков. Толпа огласилась радостными криками. Калиостро отвернулся. Подобное действо не было правильным. В других городах статуи были разрушены куда менее пафосно. Их просто тихо вынесли ночью за город и размолотили в стеклянную крошку. Джузеппе не считал себя святым, но этот праздник освобождения был для него в тягость. Нет, он не чувствовал жалости к символам властелинов, он чувствовал жалость к разумным, что со злобной радостью и торжеством наблюдают за их уничтожением. Но колдун понимал, что разбитые на глазах людей статуи были лучшим вариантом для удовлетворения народной ненависти. Разошедшийся Корнелиус вообще предлагал казнить самых злостных и известных садистов-Аристократов прямо на площади. Магистр, разумеется, отказал другу в его идее. Какими бы плохими не были эти люди, нельзя давать мирным жителям почувствовать вкус крови. Нельзя уподобляться Властелинам. Калиостро выступил чуть вперёд, аккуратно отпустив немного своей магии. Толпу обдал лёгкий тёплый ветер, будто бы обволакивающий всё вокруг. Разумные замолчали и тут же, будто оправившись от своего недавнего злобного ликования, посмотрели на Магистра. Их взгляды… каждый на этой площади: от стражника-киноцефала до простого слуги, ранее подававшего аристократке вечернее платье, все они смотрели на него с верой, какой-то почти фанатичной преданностью. Для них Магистр был символом. Полумифическим, почти всемогущим добрым магом, героем. Большинство жителей Зерцалии были уверены в том, что при правление Джузеппе наступит утопия. Бальзамо завидовал их уверенности. Однажды он уже совершил ошибку, повлёкшую за собой почти век правления жестоких диктаторов. Калиостро боялся её повторить. Ещё до кровавой революции Властелинов он не был высокого мнения о своих управленческих талантах. Магистр был авантюристом, защитником, исследователем, заклинателем, в конце концов, но никак не политиком. Он слишком совестливый и доверчивый. Хотя нет. Доверчивый здесь не подойдёт. Калиостро прожил свыше трёхсот лет. Он повидал множество стран и миров, людей и не совсем, злодеев и героев. Алессандро не наивен. Он оптимистичен. Джузеппе видит в окружающих лучшее, забывая об отрицательных качествах. Магистр взглянул на толпу. Все они верили в него. И кто такой Калиостро, чтобы не оправдать их надежд?.. Правильно, лицемер. Бальзамо произносит воодушевляющую речь. Она простая, но чувственная. Толпа внемлет каждому слову. Алессандро говорит, что безумные колдуны почти уничтожены, и думает, как ему остановить недобитых, что уже планируют революцию. Джузеппе рассказывает о том, что хироптеры теперь не опасны, прикидывая, насколько ещё хватит правления Баринкая. Магистр обещает скорое наступление мирного времени, понимая, что «скоро» будет в лучшем случае лет через семьдесят. Калиостро не лжёт, он не договаривает. Да вот только саднящую боль в несуществующем сердце этот факт не перекрывает. Бальзамо — лицемер, говорящий, что всё будет хорошо, и прекрасно понимающий, что ничего подобного. Единственный шанс искупить ложь — сделать так, чтобы его сегодняшняя речь стала искренней. И ради этого магистр готов пойти на многое.

***

Корнелиус, улыбаясь, смотрел на решительно настроенного Алессандро. Кажется, Гельбельдер только что обнаружил самый эффективный способ мотивировать друга.