Мандариновый табак

— Я долго думал, что подарить Дракену с Эммой, — тонкие пальцы прошли по поверхности торта, цепляя воздушный крем и поднося его ко рту, — но так и не решил, ты же поможешь? Длинный язык слизал сладость, и губы разошлись в довольной улыбке. Такемичи скривился. Конфеты лежали на кухонном столе, начиная с ирисок и заканчивая приторными шипучками. На большой праздничной тарелке, которую Майки, очевидно, одолжил у кого-то, лежала запечённая индейка с особенным блеском, который по своему виду напоминал карамель. Такемичи не рисковал пробовать еду, приготовленную Манджиро. — Не удивлюсь, если ты подсластил мясо. — Я ещё не настолько обезумел, — протирая ладонью лицо, сказал Майки. — Не будешь есть — не сможешь победить меня. Поковыряв несчастную птицу, Ханагаки распробовал кусок и убедился, что собеседник не врет. Никакой карамели. Даже слегка досадно. Такемичи взял мандарин в руки и снял с него кожуру. Насыщенный запах впитался в кожу, и, поднеся дольки ко рту, он с наслаждением вдохнул его. Украв часть фрукта, Майки подбросил цитрус вверх и умело словил ртом, а после моментально скривился. — Как ты ешь эту кислятину. По телевизору шло очередное новогоднее шоу, где пели глупые песни и подводили итоги года. — У меня есть сюрприз, — неожиданно сообщил новость собеседник. Пузырьки в бокале шампанского запрыгали по дну. Они, как маленькие хлопушки, бились и раскрывались во все стороны. На кухне стало душно. Хлопья снега медленно падали на землю, полностью покрывая ее. В окнах сверкали огоньки разнообразных оттенков. Чужие дома горели от гирлянд и красочных украшений. Ханагаки размеренно наблюдал за праздничной жизнью снаружи. — Я подышу воздухом, — босиком прошагал по плитке на балкон юноша. Легкий озноб прошёл волной по телу, щипая кожу. Оперевшись на перила, Такемичи засмотрелся вниз, глядя на проходящих людей, и, нащупав в кармане смятую пачку, достал сигареты. Из-за порыва влажного ветра огонь в зажигалке предательски потух, но, повторив процедуру еще несколько раз, юноша победно вдохнул никотин. Облако дыма медленно растворилось среди падающего снега. Дверь позади открылась, и вошедший накинул одеяло на голову курящего. — За пять минут ничего не случится. — Я не собираюсь потом лечить тебя, — вынув фильтр из покрасневших рук, Манджиро докурил украденную сигарету. — Это касается и рака легких. Чужое дыхание вылетало серым паром, и Такемичи забавлялся, наблюдая, как оно медленно уплывало вверх. Юноша завороженно глядел перед собой, и несмотря на минус на улице ему было теплее обычного. — Прости, у меня не вышло с подарком, — признался он. Вкус табака приятной горечью осел на губах, и Ханагаки поймал себя на мысли, что мог бы поделиться им. Звонкий смех, который в последнее время юноша слышал чаще, чем раньше, пронзил тело сильнее любого мороза. Зрачки Майки, как две глубокие дыры, полностью затягивали, а он, в свою очередь, не отводил взгляда. — Спасибо, что ты жив. Здоров. Со мной, — сказал Манджиро. Они смотрели друг на друга смущающе долго, глупо моргая, так и не найдя красивых слов. Все и так было известно обоим. Бой курантов, послышавшийся из каждых соседских окон, знаменовал новое начало. Соскочив, Майки наклонился вниз и дал знак рукой, подняв большой палец вверх. Пряди его волос стали влажными от мелких морозных бусинок на голове. Помятая футболка, которую он нагло забрал из чужого гардероба, развевалась от ветра. Сано повернулся в сторону Такемичи, последний заметил его слипшиеся от накатившего снега ресницы. Юноша подошел ближе к собеседнику и закутал в одеяло обоих, утыкаясь красным носом в чужое плечо. От обоих пахло конфетами и табаком. Быстрый, скользящий свист раскрылся громом по небу. Подняв голову, Ханагаки увидел, как в сплошном тумане глаз распахнулся, словно цветок, яркий фейерверк. — Спасибо, — прошептал неловко юноша. Люди со смехом выбегали на улицу, весело кружась с бенгальскими огнями, и выкрикивали друг другу пожелания. Послышались выстрелы шампанского, и Такемичи успел уловить свежий аромат цитрусов. От того на языке пробежала знакомая кислинка. Запуская ледяную ладонь в мокрые, запутанные волосы Сано, Ханагаки повернул взгляд на себя и оставил влажный след на его губах, наслаждаясь сладостью чужого горячего дыхания. Майки решил, что признаёт цитрусы только с его уст. Они оказались слаще всего, что он ел до этого. А Такемичи бы позволил ему украсть все свои мандарины и сигареты. Снег шёл до самого утра.