Ты приносишь мне одну боль

В коридоре слышатся шаги, точно направляющиеся в определенную комнату. По шагам можно догадаться, кого из себя представляет человек. Шаги выражают походку. Походка может быть лёгкой, нежной и плавной. Неуверенной и тихой. Такая присуще слабым людям. Но ведь она может быть резкой, уверенной и всевластной. Последняя походка была у Александра Андреевича Чацкого. Двумя часами ранее он был достаточно огорчён бесчувственной встречи возлюбленной, подругой детства—Софьи. Да что такого в ней стало, будто дьявол вселился в душу! Нет, причина кроется к другом...Сердце этой хрупкой, милой девушки за три года мог занять другой человек. От этой мысли становится очень больно. А Фамусов? А что Фамусов! Да уж, а этот старик в отличие от дочери не изменился. Хотя нет, стал ещё черствее, чем обычно. Теперь ему интересно заполучить уважение у Скалозуба. Но суть далеко не в этом. Уверенные шаги направляются к Молчалину. Для чего? Тут и ежу понятно, что Софья влюблена именно в этого тихого слугу. Выяснить отношения? Справедливо, однако. Стук в дверь. Не открывают сразу. Каким таким важным занятием можно заниматься, чтобы было сложно открыть дверь? Через несколько секунд на пороге появляется он—Молчалин. Его волнующий, сонный взгляд поднимается на Чацкого. Время для обоих словно застывает. Эти глаза, в которых отражается знакомый силуэт. Ох уж до боли знакомый силуэт, из-за которого появляются те самые смешанные чувства! —Александр Андреич? —Здравствуй. Есть серьезный разговор. У Молчалина образовался комок в горле. Что же он успел натворить, что за разговор? Да ещё и таким тоном, как всегда недовольным. Иногда этот лицемер так раздражает! К слову, почему иногда, Вы спросите? Вскоре, а может некоторые из Вас ранее об этом уже догадались. Подсказка: неравнодушие. Да, и ещё раз да! Именно этот человек занимал его мысли вот уже много времени. Он не любил Софью Павловну, от слова совсем. Это нужно было лишь для улучшения статуса. И всё. Соглашусь, Молчалин тот ещё козёл. Собственно, они с Чацким в этом и схожи. Не буду долго Вас, дорогие читатели, томить, продолжим незавершённый диалог. —Да-с, я уже закончил с документами. Александр проходит в маленькую, но достаточно уютную комнату, наполненная ароматом чая, который лежал на столе. Первая мысль, возникшая у Чацкого: "С чего бы начать?" Он же был мастер красноречивости, куда пропала эта самоуверенность, яркая интонация? Такое не в первый раз происходит в этом помещении. Сложности были даже в том, чтобы просто сосредоточиться на разговоре. —Что с Вашей рукой? Ах, какая жалость! Упасть с лошади! Молчалин нахмуривает брови. Что ж... неудачное начало. Может зря вообще он всё это затеял? —Я бы хотел спросить, неужто Вы действительно неравнодушны к Софье Павловне? "Что я чёрт возьми так сразу? Какой бес меня за язык тянет? Впрочем, не нужно сюсюкаться с каким-то слугой" Резкий, однако, вопрос, но зато прямой без лишних слов. Алексей Степаныч встал в ступор. Да что этот парень от него хочет? —А Вы-с, с какой целью интересуетесь? Чацкий внутренне ухмыльнулся. —Ответь на заданный вопрос. —Но я в праве и не говорить. —Уж очень она за Вас волнуется. За кого ли?! За вас, простого слугу!!! —... —Ах, нечего сказать? Не виделись мы с Софьей три года, я был в путешествии, всё своё время только о ней и думал, приехал к ней, а она? О вас волнуется сперва! Вот, что называется справедливостью. —Но почему к сему причастен я? —Зачем вести себя, как ребёнок, отбросьте всё, давайте поговорим на чистоте. Молчалин призадумался. "На чистоте, говоришь...Ах, к сожалению не могу я сказать тебе правду. Но что про Софью? Снова ложь? Ложь везде меня мучает, я не могу с ней жить. Почему же мир так несправедлив?" -Молчите, как обычно. Очень жаль, что вы не изменились. Никто не изменился. В этих словах звучала боль. Снова приехав в Москву, он ожидал совсем другое. Оба наших героя стоят в тишине, лишь настенные часы тикают. Обоих мучает боль. До боли знакомое слово. Боль. Оно встречается везде. Каждый день мы чувствуем то душевную боль, то физическую, вызванная даже маленькой царапиной. Но в этом случае душевная. Она острее любой другой боли. —Знаете-с, я могу Вам раскрыть свою душу. Я не люблю и никогда не любил Софью Павловну. Резко. Слишком резко. Но терять больше нечего. —Что? Вы шутите. Не врите мне. —Но так и есть. —Не мог же я ошибиться. А Софья? А?! Почему она так ведёт по отношению к Вам, как я выразился уже ранее. —Она считает, что это взаимно-с. Чацкий остановился, снял очки и призадумался. Странно, но ему стало легче на сердце. Отчего же? Настроение должно было ухудшиться, но все стало наоборот. Что за дьявол шутит над телом этого человека... Александр опомнился, направился в сторону двери, откуда пришёл. Но вдруг Молчалин берет знакомого за руку, чтобы тот не ушёл. Чацкий оборачивается и вопросительно смотрит в его глаза. —Я-я... —Нам ведь не о чем больше говорить, я прав? —... Чацкий тоже взял того за руку и пристально посмотрел. Слышалось сбившееся дыхание слуги. —Н-наверное, Вы правы-с. И тут до моноложельщика дошло. "Чувствую ли я тоже симпатию к нему? Что за бред...А вдруг это и вовсе не так, как я думаю, зачем делать резкие выводы?" —Я...Нравлюсь тебе, Алексей? Вселенная перевернулась с ног на голову. Время будто остановилось. Произошло всё то, что обычно бывает в романтических моментов, когда герои осознают, что влюбились друг в друга. —Нет, Вы мне не нравитесь, я Вас люблю, Саша. Пот так и струился по бледному челу героя. "Ну-с, меньше слов, большое дела"-подумал Чацкий и медленно наклонился к лицу Степаныча. —Уверен? —Да, — еле как вымолвил Лёшка. Они слились в медленном, но таком страстном поцелуе. Для них больше никто не существовал, тем более какая-та Софья. Все проблемы мигом исчезли. Сейчас важно было только одно-насладиться, возможно единственным моментом. Саша Андреич начал одновременно поглаживать плечи возлюбленного, а тому от этого было так спокойно на душе, как никогда раньше. Самый счастливый день он проводит с единственным понимающим его человеком. Никто не доставлял Молчалину такие счастливые смешанные эмоции. "Я так тебя люблю, мой Саша." Тик-так Тик-так. Тик...так. Утро. Лучи солнца освещают маленькую комнату. Звенит будильник. —М...уже утро? Не хочу заполнять документы и видеть лицо этого ворчливого, всегда придирающегося к мелочам старика. Молчалин оглянулся. Его глаза мигом расширились. Он вскочил с кровати. "Нет, нет, только не это! Я не верю!" Тем временем глаза его уже струились ручьями, он и не пытался их остановить, бессмысленно, ведь Молчалин столько лет держал свои эмоции внутри. «Боль — родная сестра жизни. Одна боль всегда уменьшает другую. Наступите вы на хвост кошке, у которой болят зубы, и ей станет легче. Мысль о боли мучит нас не меньше самой боли. Головная боль: недуг, вызываемый рекламой средств от головной боли. Боль — неопровержимое подтверждение бытия. Какой философ зубную боль переносил спокойно. Возобновленная рана много хуже противу новой. Тот, кто не чувствует боли, не верит в ее существование.» Сердце Алексея разбилось вдребезги. Он рыдает, как маленький ребёнок, у которого отобрали конфету. Всё это был сон. У него больше нет любимого человека. "Заслужил ли я такие муки?" Его взгляд бросается на стол. Нож. Единственный выход, чтобы не ощущать больше боль. Чтобы вновь не ощущать радость, переживание, восторг, грусть.