Тебе не казалось

Гун Цзюнь нажал на красный крестик в углу вкладки. Закрыл браузер. Кликнул «Завершить работу». Подумал и захлопнул крышку ноутбука. Лучше не становилось. Тревога, зародившаяся в душе во время просмотра последнего видео Чжан Чжэханя, не проходила. Если уж говорить по-честному, тревога мучила Гун Цзюня не только сегодня — она пожирала его все последние месяцы. Идиотская история с фотографией у японского храма, масштабная травля, потоки ненависти, пролившиеся на голову друга и коллеги. Его внезапное полное отдаление, странные эссе с нелогичными обвинениями, таинственные фотографии. Но последней монетой в копилку ужаса стали свежие видео. Чжан Чжэхань не только пел какую-то ерунду, занимался на тренажерах и ныл о тяжёлой жизни. Он ещё и играл в баскетбол. Баскетбол, которым после травмы ему заниматься было категорически нельзя. Несмотря на занятость и попытки абстрагироваться, после появления роликов Гун Цзюнь начал тратить всё свободное время на чтение бесконечных рассуждений о причинах таких изменений в Чжан Чжэхане. Он быстро стал экспертом в теориях о дипфейках, в искренних пассажах на тему: «А Чжэхань-то настоящий», в сказках о собственном чёрном властелинстве. Он был готов поверить в реальность человека на видео. Он уважал желание Чжан Чжэханя прекратить общение. Он бы ни за что после этого сам к нему не полез, но... В последнее время в сети всё чаще появлялись юзеры, называвшие дипфейк мерой, нужной злоумышленникам лишь для того чтобы скрыть, что Чжан Чжэханя и вовсе нет. То ли сгнил в тюрьме, то ли попал в психиатрическую клинику, то ли и вовсе умер. И глядя на странные ролики Чжан Санцзяня с уплывающими вниз по щеке глазами, мигрирующими родинками и прыгающими ушами, Гун Цзюнь всё больше поддавался этой всеобщей панике. А теперь в эту и без того пугающую картину добавился ещё и категорически запрещённый Чжан Чжэханю врачами баскетбол… — Си Ая, — Гун Цзюнь не выдержав набрал номер менеджера, — подключи, пожалуйста все каналы и найди мне адрес Чжан Санцзяня. Деньги не имеют значения. * Пять дней и баснословную сумму в долларах спустя Гун Цзюнь стоял у двери ничем не примечательной квартиры в ничем не примечательной многоэтажке. Давно так стоял. Уже минут пятнадцать. Позвонить или постучать рука никак не поднималась. А вдруг за дверью окажется пылающий гневом Чжан Чжэнань? А вдруг — Чжан Су с оператором очередного тупого ролика? А вдруг... и вовсе никого? Гун Цзюнь собрал волю в кулак, поднес дрожащий палец к звонку и коротко его нажал. Первое время ничего не происходило. Затем послышались шорохи. Гун Цзюнь ткнул в звонок ещё раз, а затем ещё и ещё. В замке что-то зашебуршалось. Тихонько и нешироко отворилась дверь. Увиденное сначала заставило Гун Цзюня обрадоваться, затем испугаться, затем попусту оторопеть. В полумраке почти пустой прихожей застыл Чжан Чжэхань. Его ноги украшали дурацкие мерчевые тапочки, плечи — футболка с китом, шею — кулон. А ещё его глаз, так старательно косивший и уплывавший на знаменитых видео, медленно стекал прямо на щеку. — Г-г-гун Цзюнь, — проговорил Чжан Чжэхань, своим-не-своим голосом, старательно вправляя глаз на место, — что ты тут делаешь? Гун Цзюнь не ответил. Не потому что обижался, считал вопрос глупым, предпочитал бессмысленной беседе игнор... Просто у него в буквальном смысле отшибло дар речи. Да и у кого бы не отшибло, ведь глаз Чжан Чжэханя прямо под пальцами сначала раздвоился, потом растроился, а потом и вовсе разбежался по лицу десятком разноразмерных глазок. — Ох, — глазки синхронно моргнули, — Цзюнь-Цзюнь, ты так невовремя... Я тут немного недотрансформировался… Я… я... Слушай, ты, что ли, зайди. Чжань Чжэхань, или кто бы это ни был, распахнул дверь пошире. Гун Цзюнь, бочком, чтобы ненароком его не коснуться, протиснулся в квартиру. За спиной раздался хруст запираемого замка и странное хлюпанье. Гунь Цзюнь рефлекторно обернулся, чтобы сразу же в ужасе попятиться. Вместо Чжань Чжэханя в прихожей стояло нечто. У этого нечто были ново-чжэханевы причёска и футболка... На этом сходство что с ново-, что со старо-Чжэханем заканчивалось. Ведь, что у того, что у другого не было ни лиловой кожи, ни эльфийских ушей, ни разномастных щупалец. — Чжан-лаоши? Что ты?.. Почему ты?.. Это вообще ты?.. — Гун Цзюнь продолжал пятиться, чтобы только ускользнуть от, кажется, заполняющих всё пространство тентаклей. Нечто стыдливо потупилось и попыталось притянуть тентакли к себе: — Если честно, не совсем... А точнее совсем не. Чжан-лаоши улетел... — Куда? — На свою... нашу планету... Гун Цзюнь завис. Покрутил ответ и так и эдак. Бросил взгляд на забравшиеся едва ли не на потолок щупальца. В его голове отчего-то было на удивление пусто. По сути, в этой блаженной мыслительной тишине надоедливым комариным писком жужжал только один вопрос: — Но почему он меня не предупредил?! — Тут такое дело...— нечто, очевидно от смущения, сменило цвет кожи с лилового на алый. — Он не имел на это права, потому что его именно из-за тебя домой и загнали. Межвидовая связь. Пункт, что бы ты знал, первый, в списке запрещённых для дипломатов гамма-Араки действий. Последняя пара фраз заставила краснеть уже Гун Цзюня. Краснеть, но не терять нить беседы: — Так вы поэтому весь этот бред вокруг Чжан-лаоши устроили? С какой целью? — Ох...— нечто захлопало миллионом крохотных ресничек. — Как только он улетел, руководство осознало, что новый дипломат — то есть я — не слишком хорош в исполнении роли старого. Даром бы ещё тот, как полагается, сидел в офисе и не высовывался. Нет, Чжан-лаоши умудрился получить на Земле космическую известность. Руководство и решило его с экранов убрать. — А зачем обратно вернули? — Гун Цзюнь как ни старался, не мог уловить инопланетной логики. — Это уже моя инициатива. Разбирательство по делу Чжан-лаоши задерживалось, а земляне его потеряли. Требовать назад начали. По судам бегать. Что-то надо было делать. Показать его! Живым предоставить! Выходить на улицу в его образе мне до сих пор сложно. Пришлось в блоги писать, да на фото с видео им прикидываться. Благо, прикидываться мне осталось недолго. Чжан-лаоши сумел отстоять своё право на межвид... личную жизнь и уже летит сюда. Месяц-полтора, и я, наконец, домой отправлюсь. Не нравится мне на Земле. Климат сухой, жители странные. Интернет этот ваш опять же… — Но... но... Почему ты такой способ Чжан-лаоши продемонстрировать-то выбрал? Меня приплел… — О-о-о! — нечто, кажется, наконец получило возможность вернуться к комфортной для себя теме — его кожа снова обрела лиловый оттенок. — Это было очень творческое решение. Я проанализировал ваши социальные сети, перечитал море газет, посмотрел дорамы, подключил коллег. Мы решили, что на скандал лучше отвечать скандалом и… Дальше Гун Цзюнь абсолютно сумасшедший рассказ уже не слушал. Он вспоминал... Всегда тёмную спальню и дома, и в отелях, ловкие прикосновения, руки, которые, казалось, ласкали везде... Чужой длинный член, каким-то волшебным образом толкавшийся в него в едином ритме с сосущим его собственный член ртом. Тогда Гун Цзюнь считал Чжан Чжэханя просто гибким и умелым, но сейчас... — Так вот почему Чжан-лаоши предпочитал заниматься любовью в полной темноте... — Гун Цзюнь по-новому посмотрел на щупальца нечто. Нечто снова сравнялось по цвету с ярким летним закатом: — Да... И если тебе казалось, что он в тебе… Ну, сверхъестественно глубоко, то... тебе не казалось... Гун Цзюнь почувствовал, как от одной мысли об этом его тело обдало жаром. Щупальца Чжан Чжэханя! Сверхъестественно глубоко! У него внутри! У него во рту! При всех-всех зажжённых лампах! Ох, скорее бы пролетели эти полтора полётных месяца...