А помнишь море?

      — Ну? Хуа Чэн перевел взгляд с дороги на юношу, сидевшего рядом.       — Что, "ну"? Хэ Сюань посмотрел на него, как на умственно отсталого, и чуть нахмурил брови, откусывая кусок от маньтоу.       — И давно ты разрешаешь всяким посторонним называть тебя "Сань Лан"?       — Гэгэ не посторонний. Он лучший друг твоего парня. Теперь по взгляду младшего со сто процентной уверенностью можно было сказать, что он смотрит на друга, как на умственно отсталого.       — Ты знаешь его меньше получаса, если хотя бы десять минут прошло вообще. Ты, спустя тринадцать лет дружбы, даже мне не разрешал никогда так себя называть.       — Да, потому что так меня зовут только в приемной семье.       — Тогда какого хуя ты сказал ему так к себе обращаться? Сань Лан задумался.       — Ну, если я обращаюсь к нему "Гэгэ", и он тоже хочет обращаться ко мне как-то по-особенному, почему бы не разрешить ему?       — Иногда мне кажется, что ты конченый идиот.       — Взаимно.       Всю остальную дорогу до дома Хуа Чэна, к которому они добрались ни много ни мало, за пять минут, в машине была полная тишина. Только звук поедания маленькой паровой булочки разбавлял неловкость, которой вообще-то и не было вовсе.       Как только все друг с другом познакомились, а точнее два лучших друга познакомились с любителем кофе и немного поговорили, первые двое сказали, что им нужно спешить, ведь они что-то там должны были сделать в институте и уже опаздывали. Как-никак завтра первый день учебного года.       Двое других, проводив взглядом опаздывающих по своим делам, сели в машину и поехали в гости к Хуа-Хуа. В их планах было достать приставку, предварительно найдя ее в одной из многочисленных коробок, и опробовать новую плазму. В принципе, по-хорошему нужно сначала вещи разобрать, но этим заниматься никто не хотел, да и сил уже не было. Так что приехав и залипнув на добрых четыре часа, они и не заметили, как за окном уже потемнело, а на часах стукнуло без двадцати семь.       И тут-то Хэ Сюань вспомнил обещание на счет ужина.       Ну, делать нечего, так что, смирившись со своей участью, юноша в красном встает и плетется на кухню вслед за довольным другом. Только сам Хуа Чэн знает, как различать эмоции на этом вечно угрюмом лице, и лишь ему известно, что этот идиот безумно счастлив прямо сейчас.       Время бежит вперед. Хэ Сюань наконец-то смог поесть. Всего-то каких-то два часа ожидания.       Нет, ну, отдать должное, Хуа Чэн и правда умел отлично готовить. Они оба наминали стейки, салат и те самые пельмени в грибном соусе, которые Хэ Сюань хотел съесть еще сырыми сегодня утром.       Время позднее. Парень в черном, попрощавшись с новосельцем, быстро бежит в общежитие, потому что оно вот-вот закроется. В таком случае придется ночевать здесь и вставать в шесть утра, чтобы добежать до общаги, собраться и взять нужные вещи перед тем, как идти на пары. Такой исход вообще не был желанным.       Дверь закрылась, и можно вдохнуть спокойно. Наконец-то он может отдо-... Блять. Точно. Ему же нужно распечатывать злосчастные коробки.       Вздох и сдох, называется. Ну, ничего не поделать. Если он не займется этим сейчас, то не сделает этого уже никогда. Еле идя, юноша осмотрел все коробки в спальне, пытаясь понять, что именно в какой из них лежит. В итоге принял простое решение — просто взять канцелярский нож и вскрыть все по очереди.       В первой коробке попались робот пылесос, кофемашина, два тостера и его любимый чайник, который вообще-то был не нужен, ведь он уже находился в этой квартире, но из своего приятнее, так что это нужно было обязательно с собой взять. Отставив коробку в сторону, предварительно подумав, что сначала вскроет все, а потом уже будет расставлять по новым местам, он открывает следующую коробку, в которой уже находятся его многочисленные украшения. Их настолько много, что они заняли всю огромную коробень под самый верх. Дальше одежда. Еще одежда. И еще... Потом еще... В конечном счете всего набралось где-то пять или семь коробок с одеждой. И когда он только ее успевает носить? Хотя в двух или трех из этих коробок были многочисленные куртки, шарфы, да и вообще зимняя одежда, которая занимала много места. Так что можно сказать, что вполне оправдано. После коробка с книгами, еще несколько с обувью. Утюг, швабра и все, наверное, существующие в мире средства для ухода за волосами попали в одну коробку. Уходовая и декоративная косметика, так нужная на съемках, да и на тех же самых парах, когда им необходимо переодеваться в разные костюмы и входить в образ. Легче накраситься самому и своим, чем какой-то кистью, которой красят всех, так при этом тебе еще в гримерке этой самой кистью в глаз и ткнут. О, а вот и скейтборд, акустическая и электро гитары, и синтезатор с аппаратурой для музыкальных инструментов. Огромная куча всего, включая в себя также многочисленные декорации по типу гирлянд, которые как только нашлись, были сразу повешены на стену. Еще разное и, как говорит Черновод, ненужное барахло.       Какой ужас. И зачем ему столько вещей всего на год? Только он сам и знает.       А дальше... А дальше пришлось подняться с нагретого места и, засучив рукава, раскладывать это все по квартире.       Первым делом одежда была сложена и повешена в шкаф, после чего целую кучу обуви пришлось отнести в прихожую, тщательно разложив по полкам. Пылесосы, тостеры, чайники эти ваши и вся остальная бытовая фигня была благополучно оставлена на кухне. Вся косметика вместе с украшениями была распихана по всяким органайзерам и шкафчикам на миниатюрном туалетном столике, находившемся в коридоре. Музыкальные инструменты и аппаратура — в гостиную, скейт — в прихожую. Компьютер, позже нашедшийся в одной из немногих коробок в гостиной, которые сначала не были замечены, благополучно был установлен вместе с двумя мониторами и вайфай-роутером в комнате Хуа Чэна. Ноутбук и электронная книга на красивый стеклянный стол гостиной и, наверное, десятки, а может и сотни книг из коллекции ценителя кофе теперь на всех свободных полках квартиры радовали взор коллекционера.        Зачем ему все это, если у него есть электронная книга? Ну, вы что, это же особенные книги, которые он читал в детстве и забрал с собой, когда его усыновили. Спасибо большое всем тем добрым людям, которые приносили детям книжки и игрушки, а те в силу своего возраста дрались за побрякушки. Маленького мальчика они совершенно не интересовали. Хоть он был с одним глазом и повязкой на лице, ребенок все же читал все, что приносили. А когда его решила забрать в Японию на тот момент еще не многодетная семья (теперь в их семье двенадцать человек, среди которых были те, что уже имели и своих собственных), книги ему отдали добрые воспитатели на память. Нужно будет, к слову, заглянуть в тот самый приют, если он еще есть, конечно же...       Все. Он закончил. Прошло, как ему казалось, целая вечность. А теперь пора спать.       Завтра ему ко второй паре. Но поскольку они с Хэ Сюанем решили встретиться немного раньше, чтобы разобраться с расписанием и дабы тот показал ему учебное заведение изнутри, нужно было лечь пораньше. Какая удача, что он смог вступить именно в ту группу, где уже второй год будет учиться бедный Хэ-сюн и еле как тянуть эти супер эмоциональные сцены, где нужно использовать всю свою актерскую силу. Зрелище еще то.       Все преподаватели говорили, что у него просто нет таланта, ведь лицом он вообще не шевелил во время выступлений, и эмоций видно тоже не было, как и в жизни, собственно. Но позже оказалось, что ему просто подходят далеко не все роли. Вот когда пришлось играть холодного черствого демона, заключившего двух братьев в каком-то подземелье, он справился настолько хорошо, что на всех страницах сайта института и аккаунтах учеников в соцсетях было это самое выступление, где "бездарного" Хэ Сюаня все так нахваливали, что хотели даже отправить на какой-то конкурс, от чего он, конечно, в силу своего характера отказался.       Кажется, Хуа Чэн слишком надолго погрузился в свои мысли.       Размяв спину и руки, он пошел на кухню и, поставив свой любимый чайник с синей подсветкой, сел за стол в ожидании ромашкового чая.       Конечно, сейчас как никогда хотелось именно кофе, но если он его выпьет, то точно не уснет. Ромашковый чай, напротив, расслабляющий и поможет быстрее заснуть.       Из головы все не выходил тот милый парень по имени Се Лянь. М... Хуа Чэн, конечно, нередко видит красивых людей, на тех же съемках, например, но впервые у него такое, что он смотрит на человека и думает "Вау, а он симпатичный". За то короткое время, пока они вчетвером разговаривали, он успел как следует рассмотреть обоих студентов. Ши Цинсюань был в огромном пуховике на распашку, под которым была, похоже, бирюзовая жилетка. Или свитер, этого он уже не знал точно. У него были до одури длинные волосы, даже длиннее волос Хуа Чэна, у которого они в распущенном виде, к слову, чуть ниже поясницы. Но все же Се Ляня он рассмотрел намного лучше. У парня такие же длинные темно-русые волосы (на пару тонов темнее волос Цинсюаня), но не столь длинные, как у этих двоих, а всего лишь по грудь где-то. Одет он был очень мило, и создавалось ощущение, как будто он только что вылез из-под пледа, под которым пил чай и смотрел фильм. Проколотое правое ухо юноши, насколько Хуа Чэн помнит, указывает на его ориентацию. Хотя... Он не может вот так точно судить, гей ли его новый друг, или он просто захотел прокол на правом ухе, ведь так?       У Хуа Чэна же была пробита левая бровь, а также оба уха в районе мочек. Правда, там он сережки не носил, в отличии от штанги Хеликс.       Заварив чай, он поплелся в комнату. Напившись и заведя пару будильников на телефоне, лег под одеяло чуть ли не с головой.       Завтра много дел. Знакомство с новой группой и преподавателями, поход с Хэ Сюанем в кино, также по-хорошему записаться в спортзал, ведь в старый он по понятным причинам больше ходить не сможет. Желательно еще купить кота.       Он безумно сильно хотел кота.       Просто мечтает о покупке этого животного.

***

      — Ммммм...       Хуа-Хуа недовольно стонет и, открыв глаза, садится на кровать. Он не помнит как уснул, но на удивление сделал это довольно быстро. Наверное как раз таки из-за того, что вчера он кофе не пил от слова совсем. Выключив будильник, он смотрит на время. Пол восьмого. Отлично, он встал с первого будильника. Это значит, что он прекрасно успевает собраться и пораньше встретиться с Хэ Сюанем.       Зевая, плетется на кухню. Сегодня его первый день в новом институте, так что нужно обязательно выглядеть красивым и бодрым, дабы сразу всем понравиться. Хотя... Разве он может выглядеть некрасиво? Вот именно, что не может. И он знает это. Взяв пачку какого-то дорогого кофе, купленного вчера, он ставит его завариваться в кофе машину, параллельно вынимая излюбленную красную чашку. На ней изображена рука с повязанной на одном из пальцев длинной красной нитью. На тыльной стороне ладони очень гармонично сидела серебряная бабочка с полупрозрачными крылышками. Кружка наполняется горячим и ароматным кофе. Что ж, пока он стынет, было бы неплохо приготовить завтрак, ведь так? Делать что-то сложное сейчас не хотелось, так что Хуа Чэн просто пожарил пару яиц и вынул золотистый хлеб из тостера. Медленно попивая кофе, он думал о своем.       Вообще, обычно азиаты не завтракают таким, а готовят немного иные блюда. Но Сань Лан хоть и рос в Японии, все же традиционную японскую пищу ел редко. У него многонациональная семья. Родители любят колесить по миру и забирать детей из приютов по всему свету. Хуа-Хуа был по счету и старшинству третьим, из-за чего его так и стали называть "третий". Обычно дома все разговаривали на английском. Этот язык самый подходящий для тех же самых испанцев, немцев, украинцев и французов, которые и были в семье Сань Лана. Из всей семьи, не считая самого Хуа Чэна, азиатами были лишь родители и самый первый ребенок, что являлся корейцем. Ребенок долго ломал язык, чтобы выучить проклятый английский. Собственно, как когда-то и старший брат по его рассказам.       Позавтракав, было принято решение сразу же помыть посуду. Он терпеть не может грязь, она его попросту нервирует. Выполнив утреннюю ванную рутину, предстояло еще определиться с одеждой. Выбор поистине непростой.       В принципе, можно было надеть что-то экстравагантное, но тогда, скорее всего, А-Сюань скажет, что он выебывается. Что-то обычное тоже не хотелось, так что... Красная жилетка поверх черной рубашки вместе с черными брюками и высокими сапогами почти по колено. Шикарно.       Увесившись многочисленными побрякушками и кольцами, он красной подводкой подвел уголки глаз и посмотрел на часы. Прихватив ключи от машины, сумку с тетрадями и прочей ерундой, пошел в сторону входной двери.       Через десять минут он подъехал к общаге и, остановив машину возле входа, позвонил лучшему другу. Трубку долго не брали, но вот на той стороне слышится тихое "Блять", после чего, вздохнув, Хэ Сюань без приветствия говорит Хуа Чэну:       — Сорян, братан, не мог бы ты подняться ко мне? У меня рука в банке застряла.       — ...Что?       — Ну, я пытался консервированный огурец достать, и у меня рука застряла.       — Разбей банку.       — Нееет, там еще много. Хуа Чэн промолчал и сбросил трубку. Его лучший друг — идиот, хотя это и так все знают. Ничего, кроме как выйти из машины и направиться к другу-придурку, что как раз написал номер и этаж квартиры, ему не оставалось. Сказав вахтерше, что он к другу, стал подниматься на восьмой этаж. Нужно еще постараться отыскать эту чертову двести тридцать восьмую дверь среди всех остальных квартир. Постучав, он услышал, как кто-то подходит к двери, после чего ему открыли. На пороге стоял Ши Цинсюань, который, увидев его, сразу улыбнулся.       — Хуа Чэн, привет!!! Хуа Чэн поздоровался в ответ и, когда его впустили, зашел внутрь. Увидев сидящего на кровати Хэ Сюаня, он посмотрел на него взглядом аля "Ты даун?". Тот реально сидел с рукой в банке. Боже, идиотище...       — Ты че, придурок?       — Сам такой. Хуа Чэн с тяжелым вздохом, прикрыв лицо рукой, подошел и сел рядом.       — Дай сюда. Он взял в одну руку горлышко банки, а второй попробовал резко вытащить кисть бедного-несчастного, но после того как тот зашипел от боли, огляделся по комнате. Увидев мини-холодильник, он подошел к нему и посмотрел на двух парней позади.       — Чья комната?       — Моя с Се Лянем.       Ох.       А где Се Лянь?       — Можно? Ему в ответ лишь кивнули. Получив разрешение, он открыл холодильник и, недолго поискав, достал оттуда немного масло. В принципе, должно хватить. Он побрел к Хэ Сюаню, распаковывая продукт.       — Не знал, что у вас в комнатах холодильники есть.       — Их нет. Просто мы с Се-сюном решили скинуться и купить, а то в общем постоянно что-то крадут.       — Я так и думал, что это ваша комната. Она слишком чистая и обжитая, тут вон, даже чайник есть. Не то что засранная квартира Хэ Сюаня.       — Пошел ты. Это не я там срач развел, а Вэй Ин.       — Ага, хорошо. Допустим, я не видел во время созвонов с вебкой, как ты кидаешь вещи как попало.       Немного нагрев масло в руках, ценитель кофе попросил салфетку и, сложив кусочек втрое, взял масло в руку и стал мазать им горлышко банки. Рука легко вышла из банки, и облегченно вздохнувший Хэ Сюань сказал, что он теперь его должник, хотя и до этого им был.       Тихий скрип двери.       — Ребята? Увидев вытекающую руку Хэ Сюаня, сидящего рядом Хуа Чэна и стоявшего возле двери Ши Цинсюаня, тот посмотрел в глаз Хуа Чэна.       — Привет, Сань Лан. Не знал, что ты зайдешь. Ему улыбнулись.       — Здравствуй, Гэгэ. Прости, что так вторгся в твою комнату. Просто этот придурок без меня вообще ничего сделать не может.       — Вскройся.