Особенные

      Очередное утро в Облачных глубинах началось с всеобщего волнения: любимчик Лань Цижэня, его племянник, благопристойный и совершенный Лань Ванцзи не явился на занятия. Все уже так привыкли видеть его идеально прямую спину, чёткий профиль и суровое лицо, ледяной взгляд, под которым некоторые до сих пор не решались перебрасываться шпаргалками и легкомысленными записочками, что отсутствие всего этого необычайно взволновало учеников.       Тут и там слышались перешёптывания: не мог же Лань Ванцзи прогулять урок? Может, он заболел? Или снова вернулся к уединённой медитации? В конце концов, что ему было делать с остальными? Он умён, знает правила и методики наизусть, никто из них ему не ровня, так к чему же второму нефриту клана Лань тратить своё драгоценное время на пустое повторение того, чего он и так превосходно знает?       Все судачили об этом тихонько, пока Лань Цижэнь, которому такое вопиющее нарушение дисциплины было поперёк горла, не сказал: с сегодняшнего дня Лань Ванцзи более не будет посещать совместные с другими учениками занятия. Любопытство юнцов это, впрочем, нисколько не удовлетворило, напротив, подлило масла в огонь. Счёл ли Лань Ванцзи их всех недостойными своего присутствия? Или это было распоряжение Лань Цижэня? Или у Лань Ванцзи, как у сына главы клана, нашлись какие-то дела?       Цзян Чэн, разумеется, был менее склонен к сплетням и более субъективен. − Это ты виноват, − заявил он Вэй Усяню после урока. – Не сойти мне с этого места, если это не твоя вина. − Что? – взвился Вэй Усянь. – Да я ничего не сделал! − Ага, − саркастически протянул Цзян Чэн. – Мне перечислить всё, что ты успел натворить за наше пребывание в Облачных глубинах, в хронологическом порядке? Или, может, по степени глупости? − Эх… − Вэй Усянь неловко почесал затылок. – Ну да, я развлекался, как мог. Но ведь я учиняю беспорядки с самого первого дня здесь, и Лань Чжань всё равно ходил на занятия, почему вдруг сейчас перестал? − Да ты его достал, небось, до чёртиков! – разозлился Цзян Чэн. – Чьему угодно терпению есть предел, а он и так тебя ненавидит. − Вовсе нет, − пробурчал Вэй Усянь очень неуверенно.       В конце концов, Цзян Чэн и прежде говорил, что Лань Ванцзи его ненавидит. Если так подумать, у последнего на самом деле были на то причины. Вэй Усянь шумел, плевать хотел на здешние правила, да ещё и Лань Ванцзи вынуждал их нарушать, донимал его, очевидно замкнутого и необщительного человека. Но ведь Вэй Усянь всего лишь хотел его расшевелить! Разве можно в их пятнадцать-шестнадцать лет быть таким чопорным и серьёзным? Лёгкая юность даётся им лишь раз в жизни, и сейчас самый её расцвет, когда ещё нет таких обязательств, как у взрослых, как можно тратить эти восхитительные годы на уединённые медитации и переписывание книг?       Должно быть, после того, как Вэй Усянь приволок кроликов, запас терпения Лань Ванцзи действительно иссяк.       Внезапная мысль ударила его словно пощёчиной: что, если этим легкомысленным подарком он навлёк на Лань Ванцзи большие неприятности? Держать питомцев в Облачных глубинах было строжайше запрещено. Если с тем случаем, когда Вэй Усянь вынудил Лань Ванцзи оказаться с ним за стеной ночью, тот ещё мог оправдаться тем, что лишь пытался задержать нарушителя, то сейчас как он объяснится? Он ведь мог отказаться брать кроликов и поступил бы правильно, но его ледяное сердце почему-то дрогнуло от перспективы, что зверьки закончат свой век на разделочном столе у повара. Наверняка дядя об этом прознал и наказал Лань Ванцзи, запретив ему покидать свои покои! Ох, а что, если перед этим его хорошенько поколотили ферулами, и не так, как после того случая, а намного сильнее, и Лань Ванцзи даже с постели подняться не может?!       Почему-то Вэй Усяню впервые за все эти недели стало немного неловко. Конечно, Лань Ванцзи сам тоже был виноват, Вэй Усянь не заставлял его брать кроликов, но всё же… Он думал об этом целый вечер. Как бы так узнать, что стряслось с Лань Ванцзи? Лань Цижэнь, разумеется, ничего ему не скажет, но, может быть, стоит поискать Лань Сичэня и спросить у него? Тот, кажется, относился к Вэй Усяню лучше, чем все остальные адепты клана Лань…       Но на следующий день необходимость в этом отпала: шатаясь по Облачным глубинам с Цзян Чэном и Не Хуайсаном, они увидели Лань Ванцзи на другом конце каменного дворика. Облегчение накрыло Вэй Усяня с головой: значит, Лань Ванцзи всё-таки не заперт и, пожалуй, даже не избит, вон, идёт, как всегда, идеально прямо! Ощутив лёгкость во всём теле, Вэй Усянь открыл было рот, чтобы завопить на всю округу привычное: «Ванцзи-сюн!», но вдруг захлопнул его.       «Он и так тебя ненавидит», − пронеслись в его голове слова Цзян Чэна.       Вэй Усянь совсем не привык к тому, чтобы его кто-то сильно ненавидел. Не считая госпожи Юй, конечно же, но у неё на то в первую очередь были свои личные причины, совсем не связанные с тем, какой он бессовестный разгильдяй. Его поведение обычно раздражало людей, но чтобы ненавидеть… Вэй Усянь никогда такого о себе не слышал. Ощущение оказалось весьма неприятным. − Вэй-сюн, Вэй-сюн! – Не Хуайсан подёргал его за воротник. – Там Лань Ванцзи, и он смотрит на тебя. − Наверняка следит, чтобы ты опять не натворил дел, − язвительно вставил Цзян Чэн.       Вэй Усянь обожал глядеть на Лань Ванцзи, иногда просто, чтобы смутить, иногда исключительно ради услады глаз, ведь, как ни крути, Лань Ванцзи действительно был очень хорошеньким, самым красивым, что было в этом унылом месте, и смотреть на него было приятно. Однако сейчас Вэй Усянь сдержал свой порыв. Он вдруг понял, что совсем не хочет видеть полного ненависти взгляда Лань Ванцзи, направленного на него. − Пусть следит. Я ничего не делаю, − пробурчал Вэй Усянь. − Надолго ли? – фыркнул Цзян Чэн, но продолжать перепалку не стал.       Так прошло ещё несколько дней. Лань Ванцзи действительно перестал ходить на занятия с ними, но это не значило, что Вэй Усянь перестал его видеть. Напротив, тот с пугающей частотой оказывался там же, где и он, если это было в пределах Облачных глубин. Похоже, Цзян Чэн и здесь был прав: Лань Ванцзи вознамерился неусыпно следить за каждым шагом Вэй Усяня во избежание новых нарушений! И Вэй Усянь бы с удовольствием продолжил их учинять, но под таким надзором это становилось поистине непосильной задачей, к тому же, Лань Ванцзи ненавидел его, ненавидел за то, что по его вине сам был наказан, и Вэй Усяню больше не хотелось его вовлекать.       И всё же эти дни стали настоящей пыткой. Вэй Усянь не мог толком развлечься, вдобавок, ужасно скучал по своим поддразниваниям в адрес Лань Ванцзи, по его красивому и при этом унылому лицу, но не решался больше на него глазеть. Кто знает, может, и это здесь запрещено, как будто он сумел запомнить эти дурацкие правила даже после того, как целый месяц их переписывал! − Вэй-сюн, − протянул Не Хуайсан. – Там опять Лань Ванцзи на тебя смотрит. Почему ты вдруг перестал к нему приставать?       Он тоже явно заскучал за эти дни, которые Вэй Усянь провёл, варясь в своих неуютных мыслях. Не Хуайсан не стремился нарушать правила в одиночку или быть зачинщиком, потому что справедливо опасался гнева старшего брата, и привык уже, что по части всевозможных беспорядков и развлечений можно положиться на своего весёлого приятеля, которому стыд и страх были неведомы. − Мне это больше не интересно, − отозвался Вэй Усянь громче, чем следовало. – Слишком скучно. Так что не волнуйтесь, больше я к нему не подойду.       При этом он наконец-то впервые за несколько дней посмотрел на Лань Ванцзи прямо, с вызовом: мол, посмотри, я хороший, я больше не буду тебя донимать, может, уже перестанешь следить за каждым моим вздохом? Он рассчитывал увидеть обычную холодность, может, оттенок лёгкого презрения или сомнения. Но то, что Вэй Усянь увидел на самом деле, ему совсем не понравилось.       Светлые глаза Лань Ванцзи расширились, брови взметнулись вверх в изломе, а рот чуть приоткрылся. Это выглядело, как… огорчение? Обида? Вэй Усянь ещё не видел такого выражения на практически бесстрастном лице Лань Ванцзи, даже когда подсунул ему книжку с весенними картинками. Тогда Лань Ванцзи был смятён и крайне разозлён, но обида…       Лань Ванцзи заморгал, сжал губы и, резко развернувшись, стремительно покинул дворик.       Отчего-то Вэй Усяню стало ещё неуютнее. Чем же он на этот раз задел великолепного Лань Ванцзи? Но он же ничего не сделал! Внутри бурлило что-то горячее, чему он не мог дать определение. Может, его огорчала и злила неоправданная обида Лань Ванцзи? Или ему просто невыносимо было, что он больше не может его доставать? Или… или ему стала неприятна мысль, что он каким-то образом задел чувства Лань Ванцзи? Боги, да с каких это пор ему не всё равно, какая его забота, если кто-то решил обижаться на его легкомысленную болтовню?       Но увиденное лицо Лань Ванцзи и его побег всё равно не давали ему покоя, и Вэй Усянь, сославшись на желание всё-таки поискать ещё фазанов, удрал, последовав за Лань Ванцзи. Он чуть изменил путь, чтобы никто не подумал, куда он на самом деле направляется: Цзян Чэн и так косился на него с подозрением, ни капельки не поверив, что он и впрямь растерял свои интерес к выведению второго молодого господина Лань из себя.       Облачные глубины окружали лесистые холмы, окутанные туманом. Вэй Усянь перемахнул легко через стену и поспешил в ту сторону, в которую, как ему показалось, должен был уйти Лань Ванцзи. Он уже неплохо ориентировался в местных лесах и справедливо предположил, что в своих белоснежных одеждах Лань Ванцзи не побежит сквозь густую чащу даже будучи расстроенным, а выберет относительное подобие тропинки, и пошёл по ней. Ему улыбнулась удача: на влажной земле остался неглубокий ровный след от сапога. Вскоре он различил меж зелёных бамбуковых стволов и кустов диких орхидей белый силуэт и с воодушевлением ринулся к нему, но на полпути замер, не успев окликнуть.       Меч Лань Ванцзи был прислонён к дереву, а сам он стоял на тропинке спиной к Вэй Усяню, чуть сгорбившись, и что-то в этой позе было совершенно неправильное. Лань Ванцзи вдруг стал казаться меньше, более хрупким, его плечи едва заметно подрагивали, и можно было расслышать чуть сорванные судорожные вдохи, словно он только что долго и быстро бежал или… Или… − Эй, Лань Чжань… − нерешительно позвал его Вэй Усянь.       Лань Ванцзи вздрогнул, обернувшись, и Вэй Усянь с ужасом увидел его покрасневшие глаза и влажные дорожки на щеках.       Лань Ванцзи… плакал? Да как такое вообще возможно?!       Заминка длилась лишь пару мгновений: Лань Ванцзи схватил свой меч и поспешил прочь, уходя очень быстрым шагом, ведь бегать в Облачных глубинах было запрещено, и он даже в такой момент не мог нарушить правила. Сердце Вэй Усяня вдруг заболело, и он побежал за ним. Не может ведь быть, что это из-за него! Наверняка у Лань Ванцзи что-то случилось! − Лань Чжань! Да погоди же ты! Как можно так быстро ходить… Лань Чжань! − Оставь меня в покое! – сквозь зубы процедил Лань Ванцзи, его голос был хрипловатым. − Как я могу оставить тебя одного в таком настроении? – вознегодовал Вэй Усянь, едва за ним поспевая. – Лань Чжань! Да что у тебя случилось? Тебя кто-то обидел? Или что-то произошло с твоими родственниками в клане? Или дядя накричал на тебя из-за кроликов? Ну, прости, что я принёс их тебе, я и подумать не мог, что ты в самом деле их оставишь… Лань Чжань!       Он попытался схватить Лань Ванцзи за рукав, но тот резко одёрнул его, отшатываясь. − Убирайся! – закричал Лань Ванцзи. – Иди и приставай к кому-нибудь более интересному, чем я! − Что? – растерялся Вэй Усянь. Потом до него дошло: Лань Ванцзи действительно обиделся на его слова. Но он и подумать не мог, что того это так заденет, да ещё и до слёз! – Постой-погоди, ты правда обиделся на это? Но, Лань Чжань, разве ты не этого хотел? Ты всё время только и делаешь, что прогоняешь меня, разговаривать со мной не хочешь, да что там, даже не смотришь порой, только следишь, чтобы я опять чего не натворил! А теперь ты обижаешься на то, что я отстал? Чего же ты на самом деле от меня хочешь?       Лань Ванцзи не ответил, только отвернулся, пытаясь уйти. − Прекрасно! – фыркнул Вэй Усянь. – Что, я настолько тебе противен, что ты даже ответить мне не можешь? − Ты мне вовсе не противен, − выдавил Лань Ванцзи. − Ага. Но именно это ты всем своим видом мне и показываешь, − ядовито заметил Вэй Усянь. – Знаешь, это тоже обидно. Я всего лишь пытаюсь с тобой подружиться, а ты постоянно меня ругаешь да отказываешь мне! − Мне не нужна твоя дружба! – сердито ответил Лань Ванцзи. − Ясно. Ясно! – криво усмехнулся Вэй Усянь. Не то чтобы ему это раньше было неясно, но, всё-таки, услышать такое прямо от человека, который действительно искренне был ему интересен, было неприятно. – Сначала ты всех отталкиваешь, а потом обижаешься, что тебя называют скучным. О, или это я такой уникальный? Давай, скажи это, Лань Чжань. Хотя, можешь молчать дальше, я и так понял, что ты меня ненавидишь. − Я не… − начал было Лань Ванцзи, весь дрожа, но Вэй Усянь уже не хотел его слушать. − Можешь порадоваться, я к тебе больше не подойду! – крикнул Вэй Усянь. – Ты ведь именно этого и хотел, Лань Чжань? Чтобы я отвалил и убрался? Что ж, твоё желание будет исполнено!       С этими словами Вэй Усянь развернулся и действительно пошёл прочь. Внутри всё клокотало и бурлило, и он не понимал: почему, почему это так обидно и больно? Он никогда не плакал, встречая любую проблему с улыбкой, но сейчас в глазах защипало, и он на ходу быстро, украдкой вытер лицо рукавом. Сердце колотилось и ныло. Он ведь так хотел сблизиться, сдружиться с Лань Ванцзи, с той самой схватки на стене Облачных глубин в его первую ночь здесь! Но… Но… Похоже, Цзян Чэн во всём оказался прав: Вэй Усянь был не просто недостаточно хорош для дружбы с Лань Ванцзи, нет, он был невыносим настолько, что с ним не желали даже находиться в одном помещении, раз уж тот даже на занятия перестал с ним ходить.       От обиды и злости на себя самого Вэй Усянь вдруг всхлипнул и ускорил шаг. Ещё не хватало расплакаться на глазах у самого Лань Ванцзи, пусть тот и плакал тоже каких-то пять минут назад! Но далеко он уйти не успел. За спиной послышался короткий отчаянный крик, звон стали и свист, голубая вспышка пронеслась мимо Вэй Усяня, раздался треск. Вокруг него тяжело падали срубленные одним взмахом духовного меча деревья.       Вэй Усянь застыл, не смея даже дышать, по позвоночнику запоздало прокатилась ледяная волна. Бледнея и дрожа, он медленно повернулся к Лань Ванцзи, такому же бледному, замершему на тропе с обнажённым Бичэнем в руках. − Ты… − Горло так сдавило от внезапного страха и шока, что его не было слышно. Вэй Усянь сделал судорожный вдох и проговорил с трудом: − Ты так сильно меня ненавидишь, что готов даже убить?       Никто не желал ему смерти всерьёз. Цзян Чэн только шутил, Юй Цзыюань ненавидела его, но никогда не позволяла себе говорить таких вещей. А Лань Ванцзи, человек, которым он так восхищался, которому хотел быть другом, ненавидел его до смерти. − Я… Нет, я… − Лицо Лань Ванцзи будто исказилось, и он сделал шаг к Вэй Усяню, отчего тот невольно попятился, едва не споткнувшись о поваленный ствол. – Я не хотел… Я просто… Я не хотел, чтобы ты ушёл… − Конечно, − Вэй Усянь улыбнулся натужно дрожащими губами. – Я бы не ушёл, если бы ты снёс мне голову. Не думал, что кто-то может меня настолько не выносить. − Я не ненавижу тебя! – выкрикнул Лань Ванцзи в отчаянии. – Я люблю тебя!       Крик повис в затихшем лесу. Лань Ванцзи переменился в лице, которое впервые так явно выражало ужас, прижал ладонь ко рту, хотя было уже поздно закрывать его. Он сам отшатнулся, качнулся назад, схватил ножны и бросился прочь, глубже в лес.       Вэй Усянь, позабыв о своей обиде и страхе, ошеломлённо стоял посреди тропинки, широко открыв рот. Он не ослышался? Может быть, шум ветра заглушил слова, исказив их? Но тогда почему Лань Ванцзи так испугался своих слов, будто совершил непоправимую ошибку? Нет, не может быть! Как Лань Ванцзи может любить его? Он ведь только и делает, что отвергает его раз за разом! Смотрит холодно, следит, чтобы поймать за очередным нарушением, отказывает ему во всём, прогоняет, даже за руку взять отказывался, мол, не трогает посторонних людей! Да разве же влюблённые люди так себя ведут?       Но… Что, если… Лань Ванцзи попросту боялся, что Вэй Усянь посмеётся над ним, а то и разболтает всем об этом? Любовь одного мужчины к другому считается порочной, неприемлемой, практически запретной. Кто знает, может быть, даже есть такое правило среди трёх тысяч других на стене послушания! Неудивительно, что он так испугался!       И, отмерев, Вэй Усянь снова устремился за Лань Ванцзи, заходя всё дальше в лес. Тот уже не бежал, надолго его внутренних сил не хватило, и Вэй Усянь, ускорившись, быстрым рывком настиг его, заключая в кольцо своих рук. − П-пусти! – Лань Ванцзи била дрожь, и он судорожно втягивал воздух, задыхаясь от переполнявших его эмоций. − Не-а, не пущу, − замотал головой Вэй Усянь и стиснул его в объятьях крепче, не позволяя вырваться. – Ай-я, Лань Чжань, разве можно – говорить такие вещи и сбегать?       Лань Ванцзи дёрнулся, наверное, боясь, что Вэй Усянь сейчас выдаст целый ворох своих бесстыжих шуток и насмешек. Но Вэй Усянь лишь сдвинулся, чтобы обнимать его не со спины, и прижался всем телом, тесно-тесно, положив голову ему на плечо. Его руки успокаивающе погладили закаменевшую спину: Лань Ванцзи весь был, как туго натянутая струна, казалось, тронь, и она лопнет. Он словно превратился в статую, и лишь сердце билось горячо и часто, так сильно, что Вэй Усянь мог чувствовать удары своей грудью. − Тише, Лань Чжань. Не бойся, я никому не скажу. Это будет наш с тобой секрет, что останется в этом лесу, − улыбнулся Вэй Усянь, хоть Лань Ванцзи и не мог этого видеть. – И я очень рад узнать, что ты меня не ненавидишь. − Никогда не ненавидел, − тихонько ответил Лань Ванцзи, всё ещё напряжённый. − Мне всё же немножко обидно, что ты так себя вёл. Но я понимаю. − Понимаешь? − Ты думал, я стану смеяться, так? Начну издеваться, а то и разболтаю всем, мол, посмотрите, весь такой идеальный второй нефрит, любимчик дяди, а сам влюбился в другого юношу? Или расскажу твоему дяде, чтобы он хорошенько тебя наказал, отплатив тебе за все те разы, когда я был наказан тобой?       Лань Ванцзи не ответил, только задышал тревожнее, сердце забилось ещё чаще. Вэй Усянь хихикнул: по-видимому, Лань Ванцзи всегда предпочитал промолчать, когда не хотел говорить правду, ведь лгать он и вовсе не мог. − Я не стану смеяться, честное слово, − пообещал Вэй Усянь. − Но ты злишься. − Я? Разве что на то, что ты всё время меня прогонял, хотя в душе, наверное, хотел, чтобы я остался. С чего бы ещё мне на тебя злиться? − Мы… оба юноши. Мужчины, − выдавил Лань Ванцзи. – Такое считается постыдным. − Что постыдного в любви? – возмутился Вэй Усянь. – Таким прекрасным чувством, как любовь, нельзя никого запятнать. Не волнуйся, Лань Чжань, ты вовсе не стал мне неприятен из-за того, что оказался обрезанным рукавом. Даже жаль, что я не могу тебе ответить тем же. Но другом-то я, наконец, могу тебе стать, раз уж ты не относишься ко мне плохо? − Если… если ты хочешь, − неловко, чуть слышно сказал Лань Ванцзи. − А ты – хочешь? Я понял, что тебе не дружба от меня нужна, но всё же. − Хочу, чтобы ты был рядом, − почти беззвучно сказал Лань Ванцзи. – Смотрел на меня, как прежде. Говорил со мной. Смеялся. Мне… не хватало тебя в эти дни. − Что ж, полагаю, всё это можно отнести также и к дружбе, − тихо засмеялся Вэй Усянь. – Мне тоже не хватало тебя до ужаса. Хотя я больше не смогу над тобой так бессовестно шутить, как раньше, но, думаю, мы придумаем, чем ещё заняться. Так мы друзья теперь, Лань Чжань?       Различив утвердительный звук, Вэй Усянь обрадовался так сильно, что, кажется, стиснул Лань Ванцзи в объятьях ещё крепче. − Ах, Лань Чжань, я так счастлив! – зашептал он. – Ты был такой недосягаемый, что мне всё время хотелось спустить тебя поближе к себе. − Бессмыслица, − сказал Лань Ванцзи почти обычным тоном, отчего Вэй Усянь засмеялся ему в плечо. – Я такой же человек, как и ты.       Да, уж теперь-то Вэй Усянь мог ощутить и увидеть это в полной мере. Лань Ванцзи действительно оказался вовсе не тем небожителем, отринувшим всё мирское, каким мог показаться на первый взгляд. Он тоже злился, расстраивался, обижался, выходил из себя и терял контроль, он тоже испытывал все человеческие чувства. А ещё – он был тёплый. Вэй Усянь прижимался к нему, чувствуя себя необычайно хорошо, ему было уютно, уютнее, чем с кем-либо другим. Он много раз обнимал других людей, но ни с кем не чувствовал ничего подобного. И, будучи человеком болтливым, не привыкшим держать чувства в себе, он поспешил поделиться этим открытием: − Тебя так приятно обнимать, Лань Чжань. Ты такой тёплый и надёжный, − бормотал он, чувствуя, как чужие мышцы под его руками понемногу расслабляются. – Я бы сравнил это с объятьями шицзе, но всё-таки с тобой иначе. Может быть, потому что я на самом деле очень давно хотел тебя обнять, а ты не позволял даже прикоснуться к себе. − Прости, − выдохнул Лань Ванцзи ему в шею, приятно щекоча кожу своим дыханием.       Вэй Усянь ощутил, как по плечам побежали мурашки, а потом Лань Ванцзи, будто продолжая свои извинения, неловко приобнял его в ответ. − Если я попрошу прощения за то, что подсунул тебе ту книжку, которая тебе очевидно не могла быть интересна, можно будет считать, что мы в расчёте? – засмеялся Вэй Усянь. – Всё хорошо, Лань Чжань. Я больше не сержусь на тебя. Я же знаю, какой я порой дуралей, и на твоём месте тоже не ожидал бы от меня ничего хорошего. − Ты хороший, − невнятно пробормотал Лань Ванцзи.       От его слов сердце Вэй Усяня будто ускорило свой бег. Он обнимал Лань Ванцзи, и это казалось самым приятным, что он делал в своей жизни. Мысли беспорядочными бабочками кружили в его голове, и он спросил: − Лань Чжань, как ты вообще понял, что я нравлюсь тебе… так? Ты можешь говорить что угодно, я не разозлюсь, не буду издеваться, и ты точно не станешь мне противен. − Я не знаю, − тихо и смущённо ответил Лань Ванцзи. – Когда я думаю о тебе, мне становится тепло и немного больно. Мне хотелось, чтобы ты смотрел на меня, улыбался мне, говорил со мной – не только через шутки, а как с другими. Меня злило, когда ты говорил так с девушками в Цайи. Я хотел, чтобы ты говорил так со мной, а не с ними. − Лань Чжань, да ты уксус пьёшь? – хихикнул Вэй Усянь. Лань Ванцзи не ответил, но сердцебиение ещё ускорилось, будто он волновался, что Вэй Усянь всё-таки не сможет сдержать обещание и рассердится на него за такие слова. – Твоё сердце бьётся так часто. В книжках написано, что это тоже признак любви. − Твоё тоже. − И то верно, − согласился Вэй Усянь. Его собственное сердце колотилось о рёбра так, что становилось труднее дышать. Интересно, почему так? Он не мог вспомнить, чтобы хоть раз ощущал что-то подобное, даже когда заигрывал с красивыми девушками, даже когда думал о шицзе, которую любил братской любовью, хоть она и не приходилась ему родной сестрой. Он подумал, что в самом деле всегда общался с Лань Ванцзи иначе, чем с другими, словно он был самым необыкновенным среди всех, кого он знал. И пусть его обращение и было игривым и порой немного обидным, но…       Озарение поразило Вэй Усяня, точно молния одиноко стоящее дерево у дороги. Он называл Лань Ванцзи хорошеньким, как называл до этого девушек, он пытался его разговорить и обратить его внимание на себя. Может… может, Лань Ванцзи ему нравится так, как должны нравиться девушки, даже больше? Так, как он сам нравится Лань Ванцзи? − Лань Чжань, − Вэй Усянь неуверенно закусил губу, ощущая какое-то жуткое волнение, даже страх. Это чувствовал Лань Ванцзи, когда его сердце начинало биться чаще из-за Вэй Усяня, но он не мог об этом сказать? – Что, если… Что, если ты мне тоже нравишься? Я… Только не подумай, будто я решил зло пошутить над тобой, я же обещал этого не делать! Я просто… Ох, и почему это так сложно? Кажется, я начинаю понимать тебя, Лань Чжань! – пожаловался он. − Ты ведь не говоришь то, что я хотел бы услышать? – пробормотал Лань Ванцзи. – Я бы никогда не потребовал от тебя ничего подобного. − Нет. Я просто действительно не знаю, что чувствую, − тяжело вздохнул Вэй Усянь, чуть отстраняясь, чтобы полюбоваться красивым лицом Лань Ванцзи. На его длинных ресницах ещё блестели крошечные капельки от недавних слёз, и Вэй Усяню вдруг ужасно, до дрожи в пальцах захотелось прикоснуться и стереть их. Лань Чжань не должен плакать никогда, тем более, из-за него, подумал он. – Но ты бы хотел, правда? Чтобы я ответил на твои чувства.       Лань Ванцзи отвёл взгляд. Конечно, он бы хотел. Любой влюблённый человек хочет, чтобы его любили взаимно, но не каждый, наверное, готов отступиться и сохранять своё чувство внутри, не претендуя на чужую свободу. Вэй Усянь улыбнулся. Знать, что его любят, было приятно. Это была не та любовь, какой его любили Цзян Фэнмянь, Цзян Яньли и даже Цзян Чэн, хотя последний, скорее, отсёк бы себе язык, чем признал это. Те любили его, почти как члена семьи, но это другое. − Чего бы ты ещё хотел от меня, Лань Чжань? – прошептал Вэй Усянь. – Если бы твои чувства были взаимными? Поцеловать меня? – Он мог видеть, как порозовели мочки ушей Лань Ванцзи, не скрытые волосами. – Или ты будешь ждать кого-нибудь особенного для этого? − Ты особенный, − с трудом выговорил Лань Ванцзи, по-прежнему не в силах на него посмотреть. – Я бы не хотел отдать свой первый поцелуй никому, кроме Вэй Ина.       Вэй Усянь задумался, и от этих мыслей его сердце, только-только начавшее успокаиваться, снова забилось чаще. Хотел бы он, чтобы Лань Чжань его поцеловал? Вэй Усянь смутно представлял себе, как будет с кем-то целоваться (конечно, всегда с девушками), но никогда этого по-настоящему сильно не хотел. Его разум обычно занимали другие вещи: побегать, подурачиться, напиться хорошего вина, пострелять из лука, поплавать, половить водных гулей в юньмэнских озёрах или фазанов в лесу, пособирать лотосы и всё в таком духе. Конечно, он заигрывал с хорошенькими девушками, но никогда не делал это всерьёз и особо ни на что не рассчитывал. В компании мальчишек он слышал, что большинство целовались с девушками как попало, кто-то переборщив с вином, кто-то на спор, и никто – если допустить, что все они говорили правду, потому что и сам Вэй Усянь всегда не прочь был похвалиться своими успехами, которых у него на самом деле не было, – не говорил, что целовался по любви.       Может быть, подумал Вэй Усянь, будет неплохо, если его поцелует Лань Ванцзи, потому что Лань Ванцзи, по крайней мере, его любит, да и самому Вэй Усяню он симпатичен, и сейчас они оба в трезвом уме. Конечно, похвалиться таким он точно не сможет, но это вдруг стало совсем неважным. Зато у него будет настоящий поцелуй, а не какая-то пьяная дурость. И, решившись, он взял Лань Ванцзи за подбородок, вынуждая всё-таки посмотреть на него. − Тогда поцелуй меня, Лань Чжань, − улыбнулся Вэй Усянь. – Я с радостью дам тебе хотя бы это.       Лань Ванцзи замотал головой: − Так нельзя! Ты ведь этого не желаешь. − Если бы я был так уж против, я бы не предлагал, − сказал Вэй Усянь. – Ты мой друг, и я уже сказал, что ты мне нравишься, так почему бы и нет? Смотри, упустишь шанс, − притворно пригрозил Вэй Усянь. – Скоро я вернусь в Пристань Лотоса, и тогда ты точно не сможешь…       Он замолчал, потому что Лань Ванцзи резко приблизил лицо, отчего они чуть не столкнулись носами, и неуверенно коснулся его губ своими. Вэй Усянь сжал его плечо крепче, зажмурился и чуть приоткрыл рот, как будто приглашая. Сердце, кажется, стучало уже где-то в горле, когда Лань Ванцзи всё ещё несмело прижался к его губам, смешивая своё дыхание с его. Губы Лань Ванцзи оказались мягкими и тёплыми, чуть влажными, он касался его губ осторожно и нежно.       Кажется, ощущалось неплохо, только воздуха немного не хватало, будто позабылось, что дышать можно не только ртом. Вэй Усянь втянул воздух носом, склоняя голову, и так было даже удобнее. Он на пробу коснулся губы Лань Ванцзи языком и тут же застонал негромко, потому что Лань Ванцзи углубил поцелуй, их языки столкнулись, и горячая волна прокатилась по всему телу Вэй Усяня, а ноги вдруг ослабели, и он чуть ли не повис на Лань Ванцзи, вцепившись в его плечи.       Тот отстранился, будто испугавшись, что перешёл черту. Вэй Усянь открыл глаза и заморгал, глядя на так непривычно взволнованного Лань Ванцзи, чьи уши горели розовым, как цветущие зимой сливы, а светлые глаза, обычно холодные, как прозрачный лёд, теперь обжигающе полыхали. Они оба тяжело дышали, словно только что пробежали несколько ли в погоне за тёмной тварью.       Вэй Усянь почувствовал жар на щеках, наверное, он был весь красный-красный. Потом коснулся кончиками пальцев своих губ: они были ещё влажные от чужой и своей слюны. Он посмотрел на Лань Ванцзи, который смотрел на него настороженно, будто всё ещё ждал, что Вэй Усянь вдруг захохочет или скажет что-нибудь нелестное. Вэй Усянь улыбнулся: − Тебе понравилось, Лань Чжань? − …Очень, − чуть слышно выдохнул Лань Ванцзи, глядя в сторону и возвращаясь к лицу Вэй Усяня. – А… тебе? − Думаю, да, − Вэй Усянь прислушался к ощущениям: всё ещё было трудновато дышать, сердце колотилось как сумасшедшее, и жар никак не желал покидать его щёки. – Правда, очень даже неплохо, лучше, чем я ожидал. − Лучше или хуже? – спросил Лань Ванцзи. − Чем что? – не понял Вэй Усянь. − Чем с другими. С… девушками было лучше целоваться? – Голос Лань Ванцзи был совсем тихим, и он снова не смотрел на него. − Э-э-э… Как бы тебе сказать… − Вэй Усянь тоже отвёл взгляд и смущённо растрепал чёлку. – Ладно, ты сегодня так доверился и открылся мне, что будет справедливо отплатить тебе тем же. Хм… В общем… Я не такой уж и распутник и ни с кем до тебя не целовался. Вот. Так что это тоже был мой первый поцелуй, Лань Чжань.       Когда он всё-таки решился взглянуть на Лань Ванцзи, на лице того снова проявился лёгкий ужас. − Что я… Что я наделал? – судорожно выдохнул он. – Почему ты не сказал? Я думал, это для тебя не будет что-то значить, потому что ты целовался прежде, а вместо этого я украл твой первый поцелуй, который должен быть с особенным человеком. − Украл? Я сам предложил тебе поцеловать меня, − рассмеялся Вэй Усянь. – Ты можешь считать меня легкомысленным, и мальчишки в Юньмэне действительно относятся к этому, как к ерунде, но, Лань Чжань, правда в том, что я захотел отдать тебе свой первый поцелуй. Потому что я тоже могу назвать тебя особенным человеком. И мне понравилось с тобой целоваться. Если хочешь знать, я совсем не прочь повторить.       Говоря это, он склонил набок голову и широко, провокационно улыбнулся, наблюдая за реакцией. Лань Ванцзи, кажется, ещё не вполне ему верил и всё ещё корил себя за то, что случайно так бесчестно поступил с ним. От этого в груди Вэй Усяня расцветало что-то нежное, как цветок лотоса, и тёплое, как лучи вечернего солнца. Он шагнул к Лань Ванцзи и взял его за плечи, заправил длинную прядку за горячее алое ухо. − Раз ты не веришь мне, Лань Чжань, я должен тебя убедить, − негромко заявил Вэй Усянь.       И на этот раз он сам поцеловал Лань Ванцзи, осторожно касаясь нежных розовых, как цветы вишни, губ, провёл по ним языком, чувствуя лёгкую дрожь чужого тела. Прошло несколько мгновений, прежде чем Лань Ванцзи, шумно выдохнув, перехватил инициативу, целуя его глубже, языком вторгаясь в его влажный рот. Это был уже совсем иной поцелуй, не лёгкий, сладкий и робкий, как первый, а полный искреннего желания. От этого напора немели губы и начинали дрожать ноги; голова у Вэй Усяня закружилась, и Лань Ванцзи поддержал его под поясницу, потом толкнул к дереву, чтобы им обоим было удобнее. Это было так упоительно, что они, кажется, оба забывали, как дышать, отрывались на пару мгновений, на несколько ударов сердца, чтобы сделать вдох, и снова приникали друг к другу. Вэй Усянь думал, что мог бы провести так целую вечность, целуясь с Лань Ванцзи, но… − …Цзян-сюн, ты уверен, что они пошли в эту сторону? – Не Хуайсан канючил: в лесу ему было явно неуютно. − Ты же видел следы, − проворчал Цзян Чэн. – Лучше скажи, как ты вообще понял, что этот дурень пошёл не за фазанами? − Я провёл в Гусу больше времени, чем вы с Вэй-сюном. Нет здесь никаких фазанов. − Ты в лес не ходишь, откуда ты знаешь? − Ими в Цайи не торгуют. Там только рыба, ну, порой можно крольчатину найти, видимо, где-то в лесах водятся дикие кролики, − мудро заметил Не Хуайсан. – Так что Вэй-сюн тебя обманул. Он пошёл за Ванцзи-сюном, точно тебе говорю. − Если так, то мы найдём разве что его хладный труп, − с беспокойством пробормотал Цзян Чэн. – Лань Ванцзи терпеть его не может. Видел те поваленные деревья на тропе? Похоже, они сцепились. Шисюн, конечно, хорош, хоть и любит дурака валять, но этот второй Лань…       Их голоса приближались, но дослушивать их никто не собирался. Лань Ванцзи оторвался от губ Вэй Усяня, тревожно оглядываясь, а Вэй Усянь, выдохнув, дёрнул его в чащу так быстро, что тот едва успел подхватить свой меч. Они пробирались осторожно, чтобы шумом не выдать себя незваным гостям, и лишь отдалившись побежали, так быстро, как только могли, Вэй Усянь сжимал тёплую ладонь Лань Ванцзи, чувствуя загрубевшую от меча кожу на пальцах, и едва сдерживал радостный смех. Лань Ванцзи бежал с ним, нарушая запрет на бег в Облачных глубинах, и больше не пытался избежать его прикосновений, называя его чужим человеком.       Они убежали достаточно далеко, чтобы их не нашли так скоро, и Вэй Усянь, наконец, смог счастливо захохотать во весь голос, задыхаясь от быстрого бега. Лань Ванцзи почти не запыхался и стоял неловко, продолжая держать его за руку, не давая упасть. Отсмеявшись, Вэй Усянь разогнулся и снова поцеловал Лань Ванцзи, быстро и неожиданно, не так сладко, как тот целовал его в первый раз, и не так жарко, как они целовались после, но тепло и легко, как брызги согретой солнцем озёрной воды. − Ни к чему им мешать нам, правда? – улыбнулся Вэй Усянь. − Твой шиди сказал тебе, что я тебя ненавижу, − Лань Ванцзи не спрашивал, он говорил уверенно, чуть нахмурившись. − Ага. А я поверил, − сокрушённо вздохнул Вэй Усянь. – Но, не случись всё так, как случилось, разве мы стояли бы здесь сейчас?       Лань Ванцзи издал неопределённый звук, непохожий ни на согласие, ни на явное сомнение. Даже теперь он не стремился разговаривать, но Вэй Усянь больше не находил это скучным – да и находил ли прежде, раз его так неудержимо тянуло сорвать эту ледяную маску, заставить Лань Ванцзи показать, каким он может быть вне всех этих дурацких правил? Сейчас он был совсем другой: чуть растрёпанный, с раскрасневшимися ушами и шеей, влажными губами, опухшими от долгих поцелуев – наверное, Вэй Усянь выглядел не лучше. Сердце Вэй Усяня колотилось быстро-быстро, от бега, от вспыхивающей внутри нежности. Он толкнул Лань Ванцзи в заросли папоротника, с восторгом представляя зелёные следы на белоснежной одежде, уже не такой идеальной, какой ей полагается быть, и сам плюхнулся рядом. − Теперь, Лань Чжань, ты точно не посмеешь отказать мне в своём посещении Пристани Лотоса, − заявил Вэй Усянь радостно-строго, тоном, не предусматривающим возражений. – Мы будем пробовать еду на рынке, купаться в озёрах, есть арбузы и воровать лотосы. − …Хорошо, − неуверенно сказал Лань Ванцзи. – Только… дядя вряд ли позволит мне… − А ты сбеги! – посоветовал ему Вэй Усянь, играясь с прядями его шёлковых волос, таких приятных, как оказалось, на ощупь. – Скажи, что я… м-м-м… взял книгу в вашей библиотеке, и теперь ты должен её непременно вернуть. − Лгать запрещено, − напомнил Лань Ванцзи машинально. − Тогда я возьму её на самом деле, − ухмыльнулся Вэй Усянь. – Кража книги – серьёзный проступок для клана Гусу Лань, ты так не считаешь? Ты просто обязан будешь отправиться за таким страшным преступником и самолично его наказать со всей строгостью.       Болтая, он подбирался всё ближе, гадая, не замечает ли Лань Ванцзи его поползновений или просто старательно игнорирует. Он хотел шутливо дёрнуть его за кончики лобной ленты, лишь самую малость сбившейся от их возни и беготни, но Лань Ванцзи уловил его замысел и быстро перехватил беспокойные руки, заключая их в стальную хватку своих пальцев. Вэй Усянь хихикнул чуть нервно, но от этого лёгкого беспокойства кровь в жилах забурлила ещё горячее. − Хм, − протянул Лань Ванцзи, прижимая его ладони к земле. – И какого же наказания заслуживает этот нарушитель? − Целовать, пока не устанет лицо и не кончится воздух в лёгких, конечно же! – провозгласил Вэй Усянь торжественно и понизил голос, склоняясь всё ближе к лицу Лань Ванцзи, к его манящим розовым губам. – Можешь начать упражняться в этом дисциплинарном взыскании уже сейчас.       И Лань Ванцзи выполнил его просьбу, впиваясь в губы, и без того уже истерзанные долгими, ещё не слишком умелыми поцелуями. У них теперь будет достаточно времени для практики, подумал Вэй Усянь, закрывая глаза и с удовольствием отдаваясь поцелую.