окситоцин

Дашу первокурсники заебывают. Полувозбуждённые от осознания, что начался новый этап в их жизни, они устраивают сентябрьскую толкотню в коридорах, слишком активно реагируют на плановые мероприятия университета, вечно теряются и набирают себе миллион факультативов и внеурочек. Даша без 9 месяцев психолог, она знает, что они словят выгорание до ноября. Особенно тяжко работать с перваками, когда ты глава старостата на своём факультете. Даше искренне жаль этих ошпаренных новой реальностью и обязанностями студентов, но сочувствие и эмпатия отходят на второй план, когда за их косяки отслушивает она. После нотаций Поляковой - кураторши старостата - чувствуешь себя грязной и ничтожной, забитой под плинтус. Благо большинство старост под стереотип повышенного чувства ответственности попадают, и к концу сентября Каплан перестаёт переживать насчёт того, что Полякова вызовет её на воспитательную аудиенцию. Но некоторые исключения проебываться не перестают. Малышенко заливисто смеётся, клоунадничает и курит за университетом. Эта девочка в первый день пыталась набить однокурснице татуировку, сидя на заднем ряду в аудитории, и чудом не была отчислена через полчаса после зачисления на факультет. Виолетта вообще предпочитает быть "душой компании", оставляя себе полную свободу самовыражения, а лидерские позиции обходят её стороной. Зачастую, правда, никакая она не душа компании, а почётный "шут". Но хуй знает, каким образом её через 2 дня старостой выбрали. Будучи скорее местным гринчем и полной противоположностью слову "ответственность", она не опоздала на собрания старостата 2 раза за месяц. Почему-то каждый раз, когда они с Поляковой оказываются в одном помещении, у Малышенко активируется СДВГ - девочка начинает с нервного притоптывания ногой и заканчивает убивающими Татьяну Алексеевну вопросами "Это всë?", "А вы долго ещë?..", "А можно в туалет?". Волосы на зализанной голове Поляковой, если бы имели возможность, то вставали бы дыбом от одного вида Малышенко. Эта девочка обеспечила Каплан регулярные походы к кураторше, так что с ощущением собственной ничтожности Каплан свыклась к середине сентября. 7 раз Даша жертвовала своим свиданием с Юликом, ради того, чтобы выслушать недовольства Поляковой насчёт Виолетты и остаться на внеурочку. Каждый раз Малышенко обещала компенсировать Каплан упущенные романтические вечера, но это всë, конечно, шутки. Прилетало за всë - начиная с потерянного первокурсницей журнала по учёту посещаемости, заканчивая "безобразием на лице Малышенко". Но Виолетта Дашу не заебывает. Виолетта Дашу умиляет. *** Виолетта смешно разговаривает. Даша сдерживает улыбку, когда Малышенко почти театрально жестикулирует. Даша заливается в унисон с Вилкой, когда та смеётся, хлопая ладонью по парте. Даша обожает яркую мимику девочки и глаз оторвать не может, забавляясь, когда младшая передразнивает декана, Юлика или Машу Мармарис. Но от лёгкой картавости первокурсницы Каплан тает. Эту проклятую "р" хочется перекатывать на языке, повторяя слова за Малышенко. Или хотя бы слушать её чаще, до мурашек. Юлик тотальное умиление Каплан этой девочкой не разделяет. Она кажется ему слишком взбалмошной, слишком ненадёжной, слишком инфантильной, слишком слишком. Малышенко как будто напрягает его своим обществом. Даша знает, что это его отношение оправдано. Виолетта действительно косячит, неосознанно подставляет и едва ли может быть надёжной подругой. Даша знает, потому что ей есть с кем сравнить. Всë же Маша совсем другой человек - Мармарис всегда можно довериться. Бывают случаи, когда Каплан на Малышенко злится. Следуя за возмущенной Поляковой по коридору, слушая негодования главы кафедры иностранных языков о том, как ужасно организована работа старостата, Даша думает, какие лестные слова выскажет Виолетте через десять минут. Разъяренная староста проносится мимо Юлика и Маши, ожидающих её у автомата с кофе, не здоровается с Аришей Булановой, не думает ни о чем, кроме самых ядовитых фраз, которые она сгенерировала для бестолковой первокурсницы. Даша стискивает зубы и подходит к туалету, где Вилка курит в перерывах между пар со своей компанией, ровно в момент, когда перемена заканчивается. Столкнувшись на выходе лицом к лицу с девчонкой, пропуская мимо ушей её веселое приветствие, Каплан хватает её за рукав симпатичной кофты и затаскивает обратно в помещение. Рука на ткани сжимается сильнее. Даша почти искрится от злости, Вилка не пытается прервать зрительный контакт или вырваться. - Кис, ты чего?.. - в привычной шуточной манере бросает опешившая Виолетта. - Какого хуя, Малышенко? - сквозь зубы шипит старшая, боковым зрением замечая Ронни Вербицкую и Киру Медведеву. Через мгновение они нехотя уходят, не собираясь ввязываться в конфликт с главной старостой. - Да что случилось... Шумный вдох. Даша некоторое время молча смотрит в широко распахнутые глаза Виолетты и закусывает щеку с внутренней стороны, чтобы успокоиться. - В чем проблема посещать собрания с Поляковой? - Каплан говорит ровным тоном. - Я закрывала глаза на то, что ты не приходишь на встречи, которые провожу я, но Полякова это другое. - Даша раздраженно отпускает кофту Малышенко. - Ты вообще в курсе, что сегодня была встреча насчёт подготовки осеннего Покровского бала? Каплан ожидает реакцию на свои слова, и... "Естественно." Тонкие брови подскакивают вверх, пухлые губы чуть приоткрываются, а глазки совершенно искренне бегают в непонимании, ища подтверждение словам старшекурсницы. Одним словом, Виолетта со всей силы удивлена. - Разве? - бархатистый голос Малышенко становится ниже. - А мне сказали это через неделю!.. Щелчок. "Сука-а-а..." Вилка продолжает сверлить Каплан своим ахуенно изумленным взглядом и, совершенно искренне сожалея, клясться, что теперь точно-точно будет внимательнее и ответственнее, пока Даша обреченно злится из последних сил. Но уже даже не на Виолетту, а на себя, за то что каждая частичка её самой не может винить эту девочку ни в чем дольше десяти секунд. Как бы она не пыталась удержать это чувство обиды по отношению к Виолетте, продлить его хоть чуть-чуть, чтобы точно девчонка всë поняла - бесполезно. Всë внутри так легко отпускает негативные эмоции, когда Малышенко просто ведёт себя... Так. - Какая же ты... - Даша смотрит на Малышенко с ног до головы и, сдерживая улыбку, прикусывает нижнюю губу. - Пиздаболка. Они опять курят в туалете вместо пары, Вилка опять чуднó разговаривает, извиняется ещё семь раз, обещает ходить на все мероприятия, а Даша опять неизбежно верит ей и чувствует себя комфортно, мысленно повторяя за Вилкой слова, которые та произносит мило.

***

Виолетта очень внимательная. Виолетта знает, какой шоколад нести декану (Розенберг любит белый с клюквой, который хуй найдешь в обычной "Пятерочке"), когда ей нужно сдать работу спустя две недели после дедлайна. Она пару раз замечала упаковку у главной психологини университета в сумке, когда её вызывали на ковёр. Виолетта знает, что по воскресеньям Кира уходит из их комнаты не в спортзал, а на этаж выше - к шлюшке-пчëлке-Ангелине. Вилка знает, потому что уходит Медведева с вином в спортивном рюкзаке (блять, Малышенко честно не лазит по чужим сумкам, она просто внимательная), а на следующее утро Пчëлка выкидывает пакет мусора, из которого торчит горлышко этого самого гранатового полусладкого. Малышенко нравится знать этот маленький секретик и наблюдать за тем, как Кира с Ангелиной на людях грызутся как собаки, обливая вёдрами словесных помоев друг друга. Миленько. Драко Малфой и Гермиона. Ну, почти. Виолетта знает, что у Лизы Андрющенко с факультета филологии есть хаски, потому что Захарова, которая с ней гоняет, возвращается после встреч с Индиго с шерстинками на кофте. Ещë Малышенко знает, что сын Третьяковой курит, что Ронни темноты боится, что Гаджиева ворует из университета безделушки всякие и т.д. А вообще Виолетта дохуя знает о Каплан. Причём невольно. Она просто внимательная. Вилка покупает теперь Чапман Браун, потому что вообще Даша "сигареты не курит, но если Чапман Браун, то за компанию можно". А Малышенко еë компания нравится. Даша пьёт дешевый латте из университетского автомата после второй пары каждый день, но если устала или задержится, то берет самый крепкий противный эспрессо. Вкус отвратительный и Каплан становится только раздражительнее, а не бодрее. Так что если старшекурсница остаётся на внеурочки по вине Малышенко, то Виолетта обязательно возвращается в университет ближе к вечеру с двумя стаканами кофе из Старбакса. Это, конечно, едва ли покрывает причинённый моральный ущерб, но Малышенко не хочется чувствовать себя слишком виноватой перед девушкой. Виолетта заметила, что Каплан рисует себе стрелки, когда в хорошем настроении. Заметила, что Даша любит таскать футболки Юлика. Заметила, что девушка иногда носит колечко на большом пальце левой руки. Ещë Виолетта заметила, что Юлик Дашу уже не любит. Вилка знает, потому что видит его смазанные поцелуи в лоб, напряженно-обреченную реакцию на касания Даши, вымученные улыбки в ответ. Видит, как он иногда сверлит её пустым взглядом, пока девушка эмоционально делится впечатлениями, как игнорирует сообщения Каплан, пока стоит у автомата с Мармарис или Тушенцовым. И прочие мелочи. Например, такие как сидеть в обнимку с Машей на скамьях университета, исключительно по-дружески, гулять с ней до Старбакса каждый четверг, ибо Даша опять неожиданно задерживается, улыбаться, смотря в невинную переписку с Мармарис, пока Каплан устало сопит на его плече. Всë это должно работать как домино, но Вилке искренне страшно, что Даша этих мелочей не замечает, с той же безусловной любовью смотря на Онешко. Но Виолетта не в своё дело не лезет, как бы её это не грызло изнутри. Она просто продолжает быть внимательной. Так и сейчас, сидя в ярко-ярко-розовых очках, в затянутом под горло карикатурно широком галстуке с принтом уродливых мордочек мопсов, Вилка абсолютно точно знает, что сегодня Полякова проводит рейд по потокам психфака. У Татьянки такие сдвиги происходят регулярно каждые две недели и всегда она об этом уведомляет через старостат. Мадам Синнабон любит доебаться до внешнего вида студентов, до их речи и прочих мелочей. Но обычно у неё на это времени нет, так что приходится отмечать в календаре окошки для Судных дней. Каплан таких дней боится. Она с особой кропотливостью проверяет всех и каждого, чтобы успокоить свои нервы и просто ждать вердикта многоуважаемой главы кафедры иностранных языков. Даша отпрашивается в туалет на парах, просто чтобы сделать круг по университету и загнать прогульщиков с психфака в аудитории, проверив их внешний вид. Виолетта всë это знает, а потому опускает голову, пряча улыбку, когда слышит отчётливый "цок" в коридоре. Чуть приспустив розоватые очки, Малышенко смотрит исподлобья на надвигающуюся фигуру Каплан. Её распахнутый широкий пиджак развевается за спиной, ибо девушка спешно идёт к подоконнику в конце крыла. У Даши сегодня хитрый взгляд, покусанные губы и широкие чёрные стрелки, почему-то напомнившие Виолетте крылья бабочек. - Моя ты нежная, - саркастично фыркает Каплан, останавливаясь подле ног Малышенко, свисающих с подоконника. - Полякова требует чтобы я тебя чуть ли не прятала при проверке, а ты тут... - Даша легонько накручивает клоунский галстук на ладонь. -...с образами экспериментируешь. Виола склонила голову на бок, рассматривая лицо Даши. Сквозь розовые линзы она выглядит мило. - Слушай, по-моему тëтя-синнабон тоже любит... - Вилка показательно спародировала акцент Поляковой. -...аксессуары. Смешок срывается с губ Даши, она забавно щурится, разглядывая первокурсницу. Виолетте становится немного некомфортно, когда пристальный взгляд старшей слишком надолго приковывается к лицу Малышенко. Девочка приоткрывает рот, намереваясь выкинуть какую-то мимолетную язвительную шутку, дабы вернуть диалог на место, но Каплан опережает её: - Тебе кстати хорошо в очках, - руки Даши касаются кончиков ушей Виолетты, поправляя оправу. Её оценивающий взгляд возвращается к глазам младшей и становится скорее осуждающим. - Но не сегодня. Вилка удрученно хмыкает и откидывается спиной к окну, улыбаясь. Последние лучи сентябрьского солнца изгибаются через линзы её очков и падают на лицо Даши, заставляя девушку щуриться. - Я серьёзно, Вил, снимай всю эту прелесть, - твёрдо отрезает Каплан, сдвинув брови к переносице, но всё ещё не выглядит агрессивно серьёзной. - Я не собираюсь тратить свой сегодняшний вечер на отработку из-за твоих перформансов. Виолетта вновь склоняет голову на бок, отчего солнечные зайцы перестают плясать на щеках старшей. Малышенко цокает и показательно закатывает глаза. - Юлик того не стоит, - Вилка растягивает слова и надеется, что ей удаётся спрятать эту едкую нотку я-знаю-кое-что-нехорошее-что-ты-не-хочешь-знать. Благо, Даша действительно принимает ее слова за очередную шуточку и лишь качает головой: - Я обязательно когда-нибудь выслушаю, почему мой молодой человек настолько плох, но..., - Даша оборачивается, чтобы проверить коридор на наличие Поляковой - ...точно не сейчас. Виолетта чувствует разрастающееся неприятное ощущение внутри, которое не имеет права высказать. Этот момент настолько обманчиво спокойный и располагающий, что Вилка незаметно сжимает ладони в кулаки, чтобы не разрушить его. Слова крутятся на языке, скребутся об зубы, дабы вырваться. Но Виолетта не тот человек, который должен говорить с Дашей об этом. Потому что они с Дашей даже не говорят. Перекинуться словами о старостате, покурить раз в неделю вдвоём, выпить кофе после отработок - их максимум. Виола хочет сбежать от этого чувства нарастающей безысходности. Она кидает взгляд на часы - 10:57. "Три минуты и Ронни с Кирой пойдут курить на второй" Эта мысль спасает девочку, подкидывая ей возможность побега. Когда Каплан вновь поворачивается лицом к первокурснице, Виолетта спрыгивает с подоконника, оставляя звонкий поцелуй на кончике носа старшей: - Хорошо, мам, - саркастично фыркает Малышенко. Она осторожно надевает свои очки на глаза Даши, и их зрительный контакт длится ещë пару секунд, прежде чем младшая молча обходит девушку, попутно снимая с себя немного удушающий галстук. Каплан смотрит вслед девочке и слышит, как в аудиториях начинают шуметь студенты, собираясь на перерыв. Даша думает, что всë слишком странно. Вилка думает, что Каплан сквозь розовые линзы выглядит мило.

***

Виолетта плачет. В искренности Малышенко хочется купаться, купаться и утопиться в конце-концов. Эта её болезненно сохранившаяся детская сторона, которую она подавить не в силах, хотя скрыть старается, притягивает людей. Иногда, правда, плохих людей. Даша знает, потому что без 9 месяцев психолог. А ещё потому что кого-то ей эта черта в Виолетте напоминает. Кого, она пока понять не может. Этот внутренний ребёнок, сохранившийся открытой раной, - вещь небезопасная. Даше, конечно, повезло, что она состоит в абсолютно здоровых отношениях с абсолютно здоровым человеком, которые абсолютно точно являются залогом её личного психологического здоровья. Юлик - человек сформированный, надёжный и любящий, который поддержит Дашу и поймёт всë-всë. Юлик взрослый. И Каплан взрослая, просто у неё эта детская сторона слишком развита, еë компенсировать нужно. Они с Юликом это тысячу раз обсуждали, и Онешко всегда всë понимал. Им просто повезло найти друг друга. Даше повезло найти его. Ведь это действительно логично - еë разбушевавшегося внутреннего "ребёнка" должен контролировать "родитель". Онешко вырос в здоровой семье прекрасным человеком, который о Даше способен позаботиться. Он её успокоит, он с ней всë обсудит, он еë выслушает, он ей подскажет, где она немного заблуждается. И иначе быть не может, ибо Юлик - пример здорового, надёжного человека, который объективно смотрит на мир и всегда справедлив. Он же родитель. От него зависит эмоциональный фон Даши. От него зависит сама Даша. Если Даша себя чувствует одиноко, то ей хватает просто знать, что Юлик есть в еë жизни со своей безусловной любовью к ней. Если Даша чувствует себя опустошённой, раздраженной или несогласной с действиями Юлика, то это просто потому что она ещë, наверняка, не может объективно взглянуть на некоторые вещи, людей и т.д. Юлику лучше знать - он взрослее. Но с позицией контролируемого ребёнка успокоиться и смириться не получится, как ты себя не убеждай. Негативные "детские" эмоции Даши, которые она старательно глушит, рано или поздно возьмут верх. Им нет применения, они лишь подавляются "родителем". Она в них просто захлебнется изнутри, оставшись подавленной оболочкой. Это состояние подкрадывается медленно и накатывает, словно снежный ком. В какой-то момент, когда всë вроде хорошо, человек сломается. В один миг, сгорев изнутри. И никакого ребёнка, который является источником человеческих эмоций, внутри не останется. Чтобы держаться на плаву и не сломаться под ласковым контролем "родителя", Даше нужен кислород. Судорожные глотки воздуха. Ей нужно общение с теми, кто еë действительно поймёт. Как сальбутамол нужен астматику в приступе, как инсулин диабетику каждый день, Даше нужно чувство полноценности. Правда, чувство нормальности слишком приятное, чтобы ощущать его редко. Даша свой препарат для повседневного функционирования нашла в девочке-хохотушке с первого курса психфака. Глаза сами выхватывают её образ из толпы, а уши невольно улавливают голос ужасной старосты. Но иногда дозы препарата приходится менять, чтобы поддерживать нормальное эмоциональное состояние. Так, в первых числах сентября Каплан хватало посмеяться с поведения Виолы. К середине месяца - пересечься пару раз в неделю за курением в туалете или выпить кофе после отработок, обсуждая что-то поверхностное. К концу сентября мимолётные встречи участились, но количество этих столкновений внезапно перестало убирать симптоматику. Интерес к Малышенко видоизменился. Появилось плохое чувство тянущей пустоты. Ни дня без мысли о девчонке. Ни дня без упоминания Виолетты в разговоре с кем-либо. Ни дня без ноющего чувства в груди. Это ощущение закрепилось так ловко, что Даша не успела его проанализировать. Эта тупая тяга к человеку, которая всегда приводит к безысходности от того, что между вами невидимый барьер. Странное, совершенно нелогичное явление, которое убивает - вас притягивает друг к другу, но перейти на другой уровень общения вы не можете. Вы недостаточно близки, хотя имеете слишком много точек соприкосновения. Даша бесконечно исследует Виолетту со стороны, а та - делает ровно то же самое. Додумывая образы друг друга, они не понимают, как просто начать говорить. Не понимали. Разговоры в их жизни появились внезапно. В экстремальной ситуации человеку всегда проще построить контакт с другим человеком. Этап знакомства проходит быстрее, ненужные люди отсеиваются сами по себе за короткий срок. Забавно, но разного рода массовые вечеринки являются экстремальными ситуациями. Вписка дома у Калтыгиной - что-то вроде обряда инициации у перваков. В огромном коттедже собирается большое количество людей с разных факультетов и курсов, что даёт возможность набрать связей среди студентов, познакомиться ближе. Но на самом деле это скатывается в самую обычную, хотя и интересную, пьянку. Из чего состоит самая-обычная-интересная пьянка? Из шумной гостиной, где люди плавают от компании к компании, разнося сплетни. Из подходящей под атмосферу музыки, но вообще-то "диджей - хуйлуша, включи Кобру". Из игры в дурака на раздевание, где Митронина на пару с Наточий раз за разом проигрывают. Из спокойного кальянного уголка, где безвылазно заседает Давид с Тушенцовым, слушая язвительное бурчание Серафима Мукки. Из стеклянной пары глаз Захаровой, затянутых агрессивной пеленой опьянения, пока её тело, рвущееся набить лицо Юле Михайловой, сдерживают в четыре руки Настя и Лера. Из ловких и притягательных движений Вербицкой на импровизированном танцполе. Из пародий на Юльку Михайлову от Виолетты, которые подстегиваются хохотом Амины и фирменным "ашале-е-еть". Из едва приоткрытой двери в одну из спален, где Пчëлка теряется под язвительно-ревностными нападками Киры, буквально загоняющей Гелю в угол. Из плотно закрытой двери во вторую комнату, где парень нежно целует лучшую подругу своей девушки. Из Ксюхи Ракеты, ползающей по конфетти на пару с Калтыгиной, словно они на съемках клипа Хоффманиты. Из караоке, где во всë горло Арина Буланова с Гаджиевой распевают "Мальчика на девятке". Из внезапных сеансов групповой терапии в дальней комнате. Уже выпившие свою норму или чуть больше, некоторые студенты стягиваются в помещение с приглушенной музыкой и затемнённым освещением. Слово за слово и через пару минут эта кучка временных пьяненьких аутсайдеров поднимает провокационные или весьма интимные темы для разговора. Говорят обычно в диапазоне от личных страхов и фобий до качественного разбора Камасутры. Каплан сюда забрела случайно. После того, как они с Ксюшей Хоффман проводили еë ебанутого мужика с Тиндера до такси, опрокинули по коктейлю за женское счастье, а потом ещё по одному за любовь и Розенберг, Даша решила найти Юлика, устав от шума в доме и в голове, но парень словно испарился. Бьющая по вискам музыка доводила до подкатывающей тошноты, хотелось очутиться на свежем воздухе и побыть в тишине. Хотелось покурить. Крыльцо на заднем дворе дома было самым тихим местом. Музыка доносилась до ушей слабыми волнами, и всем, что слышала Каплан, была невнятная речь пьяненькой Ениной о детских травмах. Голос Ани звучал за стеной, на которую оперлась спиной Даша. Девушка искала зажигалку и пачку Чапмана в карманах, параллельно пытаясь разобрать знакомые голоса в помещении. Только что отчетливо прозвучало картавенькое "все травмы и проблемы идут из семьи..." Мози. Даша сжала сигарету губами, вслушиваясь дальше в разговор. Точно была Лиззка, точно была Лера Вакарчук. Последняя напористо доказывала, что травмы из детства закрываются в будущих отношениях и никуда от них не денешься. Мол, проявятся даже в мелочах. Даша чиркнула зажигалкой, подпаливая сигарету, и затянулась. Девочки говорили что-то про повышенную тактильность с партнёром, если в детстве этого не хватает, и Каплан прикрыла глаза, слушая их. Растворяясь в их беседе, она то мысленно соглашалась, то морщилась в знак мнимого несогласия. Откинувшись на спинку лавочки возле стены, выпуская горьковатый дым, девушка едва заметно вздрогнула. Её глаза невольно приоткрылись, реагируя на знакомый голос. "Блин, в этом что-то есть! - Малышенко бодро соглашалась с Лерой. - Возможно, мне поэтому нравятся объятия, всë такое..." Даша почувствовала, как под ребром что-то приятно кольнуло, разливаясь слабыми мурашками по телу. Уголки губ сами потянулись вверх, а слегка учащённый пульс быстро вернулся в норму после затяжки. Виолетта в своей манере, довольно красочно описывала, какие объятия ей особенно приятны, сколько они длятся и что она чувствует. Знание таких относительно интимных подробностей, пусть и сказанных Вилкой по пьяне и даже не лично Даше, отозвалось в Каплан каким-то особенным трепетом. Пресловутую идиллию старшекурсницы нарушил внезапный балаган в комнате. Она бы и дальше слушала поток голосов, думая над словами девушек, но нет. Уголок групповой терапии распался слишком громко с приходом Захаровой и Кашириной, которые утянули всех обратно в гущу событий. Даша шумно выдохнула, вкладывая всю свою эмоцию раздражения и разочарования. Спустя пару минут возбуждённый гул за стеной стих, Каплан осталась в тишине. Подогнув под себя ноги, нащупав вторую сигарету, Даша прикрыла глаза. Чапман зажат в зубах, мысли готовы сорваться в размышления и анализ того, что она слушала пять минут назад, и ей остаётся только чиркнуть зажигалкой, поджигая сигарету. - Ля-ля жу-жу... - передразнивающие нотки раздались над головой Каплан. Через секунду на другой конец лавки опустилась пьяненькая Виола. Глаза её характерно блестели, а улыбка не сползала с лица. Даша усмехнулась, смотря на весëлую мордашку Малышенко: - Зайка, я сейчас имею честь говорить с Матильдой, или ты просто "горлышко смочила"? - произнесла девушка размеренным, привычно успокаивающим тоном. Вилка цокнула языком, закатив глаза: - Нет, Матильду сюда никто не пригласил, - девочка бросила хитрый взгляд на сигарету Даши, зажатую между зубов, и кивком намекнула, чтобы старшая поделилась. Каплан сначала нахмурилась, недоумевая что от неё хочет Вила, но после, сообразив, покачала головой: - Прости, солнце, последняя. Раздался ещё один "чирк" колесиком зажигалки, и тлеющий кончик сигареты налился красным. Старшая втягивает в себя едкие смолы и никотин и переводит затуманенный взгляд на Виолетту. "Красивая" Она не успевает проанализировать скользнувшую в не совсем трезвом сознании мысль, как Малышенко выцепляет из еë пальцев сигарету, озорно подмигивая: - Ну, - девочка невинно пожимает плечами. - Младшим надо уступать... Даша возмущённо приоткрывает рот, выпуская дым из лёгких. Виола делает затяжку, будто не замечая сверлящего взгляда девушки рядом. - Старших надо уважать, - обессиленно бормочет Каплан, сдаваясь. - Ты хочешь сказать, что я тебя не уважаю?- Виолетта в одно мгновение поднимает брови, выражая всë своё удивление и несогласие. - Конечно, - Даша легко забирает сигарету из рук девочки, подносит к губам фильтр. - Уважение - это про честность друг перед другом, желание не навредить человеку своими действиями и... - Каплан делает затяжку, хмурясь. - ...И про то, чтобы не пренебрегать делами старостата. Каплан уже сама передаёт сигарету Виолетте и садится на лавке удобнее, обнимая колени руками. Малышенко щурится, рассматривая лицо Даши в темноте, сквозь дым от Чапмана. - И кто же обладает такими благородными качествами? - беззлобно хмыкает Вила, перекатывая уже не сладкий фильтр на губах. - Ну так, для примера, на который стоит равняться... Даша опускает подбородок на колени, слабо улыбаясь на слова Виолы. - Ну, из первого, что приходит на ум - конечно, Юлик, - бросает девушка и осторожно потирает уставшие глаза. В ответ Вилка только едва слышно хмыкает и затягивается сильнее обычного, отчего немного закашливается. Она угрюмо сверлит землю под ногами и не знает, что ей сказать. Малышенко уже прокручивает в голове мысль уйти, сбежать от этой тишины между ними. Но не может. Не хочет. Она искоса посматривает на Дашу, которой, кажется, на эту тишину между ними плевать. Каплан смотрит перед собой, о чём-то размышляя. Девушка абсолютно спокойна, будто ей комфортно молчать с Виолеттой. Может, она забыла, что Малышенко здесь? Может, она не заметит Малышенко ещё пару часов и позволит просто смотреть на Дашу? Может, она разрешит им молчать так ещё вечность? Виолетта думает, что была бы не против. Каплан продолжала смотреть в пустоту, Вила продолжала в открытую разглядывать профиль Каплан, забившись в угол скамьи, в полной тишине. Это мутное умиротворение граничило с чётким ощущением, что это мгновение опять рухнет, что их опять потревожат. Так и произошло. - Блять! - шикнула Виолетта, одергивая руку. Пока студентки растворились в молчании, сигарета стремительно догорала в ладони младшей. Окаемка пламени за пару секунд разъела фильтр и коснулась пальцев Виолетты, обжигая. - Какая сука, - с нотками обиды в голосе бурчала сквозь зубы Малышенко. Даша повернулась к ней корпусом и её взволнованный взгляд впился в лицо девочки: - Больно? Давай я... Она коснулась ладони младшей, но та быстро убрала руку. - Да всë нормально, - теперь уже голос Вилы звучал успокаивающе. Она фыркнула, как бы шутя, - Бывало больнее. Шутку Даша то ли не поняла, то ли не оценила, лишь с бóльшим сожалением и волнением посмотрев в глаза Вилки. Но руку всë же убрала. - Я просто потом в холодной воде подержу, если разболится, типа, - Вила прикусила губу, чувствуя противную пульсацию в обожженых пальцах. Даша всë же обхватила запястье Малышенко своей ладонью, видя нахмуренные от неприятных ощущений брови девочки, и стала слегка растирать место рядом, чтобы отвлечь Вилку тактильно от болезненных покалываний. Виола едва заметно вздрогнула от касания и сжала вторую ладонь в кулак. - Расскажешь мне, когда было больнее? - Даша задала вопрос спокойным участливым тоном, дабы абстрагировать младшую от ощущений ожога. Она хотела сместить фокус её внимания с покалывающей боли в пальцах на рассказ о своём прошлом. А ещё Даше хотелось узнать девочку лучше, пусть и таким образом. Виолетта сначала слегка напряглась, но то ли градус в крови, то ли платоническое доверие к Даше развязали её язык. Напряжения между ними не было совсем. Под убаюкивающие касания Каплан на запястьях, Вилка рассказывала всë. Дашу немного забавляло, как девушка сбивается с основной ветки своего повествования и перескакивает на другую, говоря о совершенно новой теме. И без того эмпатичная, Даша в своём полутрезвом состоянии слишком проникалась каждой историей Малышенко. Она смеялась, когда младшая рассказывала про школьные годы. Она с искренним переполняющим сожалением слушала о том, как девочка пережила насилие. На рассказе о матери Каплан чересчур сильно сжала ладони вокруг запястий Виолетты, отчего на руках первокурсницы остались следы от девичьих пальцев. Вила так спешила поделиться с ней всем, будто больше такого момента не представится. Будто больше они не заговорят. Даша не могла отвести глаз от лица девочки, невольно откладывая в памяти мимические эмоции Виолетты, её голос и взгляд. Каждое новое сказанное Виолой врезалось в сознание Каплан, оставляя всë больше и больше вопросов и чувств. Лёгкий ожог на пальцах не болел уже очень давно. Даша задумчиво смотрела на ладонь Виолетты, размышляя об услышанном, пока девочка одной рукой зажигала найденную в кармане сигарету. Образ Малышенко собирался в голове Даши лоскутами, переплетенными друг с другом. Детство, мать, отношения... Даша задумчиво посмотрела в глаза Вилки: - Ты знаешь, что когда человек обнимается с другим человеком, то организм вырабатывает окситоцин? - произнесла Даша отвлеченно, словно очередной интересный факт из биологии. - ...Это вещество, которое снимает боль. Вилка подняла брови. Они смотрели друг на друга, и каждая была внутренне уверена, что девушка перед ней прекрасно понимает, к чему это было сказано. ...Как бы Виолетта не переживала, разговаривать после той странной беседы у Калтыгиной они не перестали. Скорее наоборот. Их минутки на перекур растягиваются на час, прогулки до Старбакса после универа зачастились, все перерывы между парами тратятся на тет-а-тет. Ещë Малышенко больше не пропускает встречи старостата. Но это едва ли плюс для Даши, ибо работа её мигом шлëтся нахер, пока девушки обсуждают что угодно кроме дел университетских. Виолетта говорит моментами без умолку обо всём: о том, какую очередную хуйню придумала Михайлова ради сохранения места в общаге после своих ночных дебошей, о том, как они с Мози пытаются развести Елену Малышенко на деньги на поездку в Дагестан, о том, какие сюжетные повороты случаются в их с Дашей личном сериале под названием "Кира и Пчëлка". Даше интересно всë. Каплан чувствует себя по-детски счастливо, прячась за колоннами коридоров СПБГУ с Виолеттой во время пар, лишь бы подслушать, как Пчëлка и Кира опять ссорятся, как Пчëлка замолкает, чтобы сдержать подступившие слëзы обиды, как Кира впервые за все их колкие недоотношения произносит тихое "Извини". Ещë Даше нравится садиться с Малышенко на задние ряды в актовом зале, чтобы улизнуть с мероприятий университета через 15 минут после начала. Убежать в подсобку, покурить, поговорить. Юлик всë это как-то не одобряет, но скорее лоялен. Они же доверяют друг другу. Он наверняка знает, что Каплан не сделает ничего такого, что лишит её звания старосты и что-то в этом роде. Вообще, Виолетта парня Каплан тоже не слишком одобряет. Пока Даша думает, что классно иметь доверительные отношения, Вилка знает, что Юлику просто похуй. Когда разговоры Даши и Виолетты меняют настроение, становятся более интимными, они позволяют друг другу обсуждать что-то касающееся отношений, семьи, прошлого. Это всегда вызывает тихий волнительный трепет в груди. Каждый такой разговор - хождение по минному полю. Они обе прощупывают границы и темы, на которые сейчас говорить нельзя. Но каждый новый разговор границы эти смещаются, и в конечном итоге разрушатся. Но пока заборы стоят особняком возле некоторых тем. Для Виолетты это наркотические трипы. Слишком тяжко признаться в этом. Выложить эту мутную, грязную историю - осознанно заклеймить себя в глазах Каплан. Малышенко знает, к чему может привести её рассказ, а рушить таким образом их общение ей не хочется. Проще молчать. Ну, наверное. Для Даши табу - слишком глубоко копаться в их отношениях с Юликом. От размышлений на эту тему у Даши начинает болеть голова и язык словно становится тяжёлым. Ей проще думать и знать, что всë хорошо. Проще видеть то, что лежит на поверхности. Потому что если её песчаный замок с принцем рухнет - она не знает, сможет ли совладать с последствиями. Но в остальном всë шло своим чередом, без диких промахов и скачков. Жизнь даже как будто становилась лучше, и эта приятная стабильность Даше нравилась. Посещать университет стало её отдушиной. Наступая в ноябрьскую слякоть на дорогах, Каплан не думала о том, словит ли её Полякова в коридоре, чтобы отчитать за отвратительный внешний вид студентов психфака. Даша думала, как сейчас расскажет Виолетте об ахуительном караоке, куда они с ней обязаны сходить после сессии, о новой книге про нарциссическое расстройство, которую она дочитала ещё вчера, о том, что собирается подарить Мармарис на её день рождения через пять дней. Каплан с забытым приятным чувством легкости спешила в подсобку на втором, чтобы стрельнуть у Малышенко Чапман Браун и расспросить про её дела общажные. И это ощущение в груди грело, несмотря на колючий осенний ветер. ...Подсобка, задний двор, туалет на третьем. Малышенко не было нигде. Она не пришла ни ко второй паре, ни к третьей. На понедельничном собрании её не было, а в сети она была в последний раз в субботу. На звонки ответа не было. Даша выполняла все свои обычные дела с ведомостями машинально, не вникая в учебный и организационный процесс. На вопросы Юлика она растерянно кивала, проверяя телеграмм Виолетты. Ничего. Она не курила весь день и раздражалась на всë. Но не на Малышенко. За неё она переживала. Виолетта не прогуливала пары, несмотря на свою безответственность в остальных делах университета. Они стали часто списываться в телеграмме, Даша уверена, что Малышенко предупредила бы её, если решила бы пропустить учебный день. Но нет. Ничего. Юлик старался успокоить излишнюю тревогу Каплан, подмечая, что вполне вероятно, сейчас где-то злодействует Матильда, а не Виолетта. Но едва ли Дашу это успокаивало. Наверное, это один из худших вариантов развития событий. В любом случае, Даша постаралась напомнить себе, что Вилка - девочка на самом деле взрослая, и своя голова у неё на плечах имеется. Всë будет хорошо. Из затуманивающих размышлений Дашу выдернул резкий голосок с акцентом: - Дарья, - Полякова остановилась прямо перед ней, смотря с грозным пафосом. - Будьте любезны, проследите за деятельностью своей... протеже. Я не склонна доверять ей в организации мероприятий и место в старостате, в отличие от вас... Хмурый, непонимающий взгляд Каплан и довольная своими словами Татьяна Алексеевна. Секунда. Две. Осознание. Даша широко распахивает глаза и, забывая об этикете и тактичности, спрашивает в лоб: - Где она? Полякова хотела бы возмутиться этому тону, но вынуждена спешить и оставить старосту психфака без едких замечаний: - Аудитория 17. Мероприятие со спикерами из МГУ и Петербургского филиала ВШЭ. Будьте ответственны. Казалось, что дама постаралась вложить в свою фразу всë пренебрежение и раздражение, но Даша пропустила мимо ушей эти попытки задеть её. Она спешила к аудитории 17 со взбудораженным волнением. Ну конечно, Вилка просто решила проспать все пары. Она, наверняка, отлично провела вечер и ночь воскресенья, что проснуться к 7 утра попросту не смогла. Даша просто опять накрутила себя, придумала страшные вещи, но всë же так легко! Каплан мысленно смеялась над своей критичностью, поднимаясь по лестнице. Всë же хорошо. ...Виолетте хотелось выть, лезть на стену от мучительной безысходности и переворачивать парты. Хотелось пнуть что-то со всей дури, разбить прожектор под потолком аудитории или кидать мел в доску на стене. Хотелось грызть себя за руку, впиваться ногтями до боли в предплечья, кусать губы до крови. А ещё хотелось уколоться. Или понюхать, или закинуться кислотой. Что угодно, честно. Хотя бы чуть-чуть. Девочка еле встала ко второй паре после воскресной пьянки. Хуй знает, как ноги привели её в университет. Вернее, как Кира заставила её почти ползти в университет. С чувством, что её вот-вот вырвет прямо на пафосную розовую блузу Поляковой, девчонка кивала на весь поток оскорблений и ругательств в свою сторону. Пока Виола считала в уме секунды до своего возможного перформанса на шикарный наряд Татьяны Алексеевны, она прокивала предложение заняться подготовкой аудитории к завтрашним выступлениям приглашённых спикеров. Об этой манне небесной ей сообщила Кира, стоящая перед дверью в кабинку туалета, выждав, пока Малышенко очистит желудок в третий раз. Медведева что-то сказала о том, что лично помочь она ей не сможет ввиду ахуенно важных дел, но постарается найти ей поддержку. Остальной поток информации Виолетта разбирала с трудом, смотря на кафель под унитазом. Она не была пьяна. У неё даже не было жёсткого похмелья, вопреки вчерашним событиям. У неё была ломка. Жутчайшая, пиздецки противная ломка, которая почти выкручивает ей кости и доводит до тошноты. Виолетта сидит в углу огромной аудитории, на самом последнем ряду, смотря вниз. Ей кажется, что потолок вот-вот рухнет на неё, и она не будет против, ибо это невыносимо. Малышенко пытается отгонять навязчивые мысли и воспоминания. Но они лезут, лезут и лезут. От них не получается отбиться, они слишком яркие, слишком реальные. Она буквально чувствует носом этот отвратительный пряный запах травы, которую вчера неумело забивали в косяки соседки с четвёртого этажа. Виолетта с детским отчаянием закрывает глаза руками, но слëзы не идут. Её истощают собственные мысли, её ладони бьются в треморе, а осознание, что если сейчас в аудиторию зайдет человек с веществами, то она согласится принять их, оглушает первокурсницу, словно удар кувалдой. "Нет. Я не соглашусь" "Я буду умолять дать мне хоть грамм" "Блять! Нет! Не буду!" Виолетта стискивает зубы со всей силы, чуть ли не стирая эмаль, в надежде совладать с собой. Пустота внутри разъедает. Это убийственное ощущение тупой боли и тотальной потерянности душит. Она шумно втягивает носом воздух и содрогается от накатившего чувства безысходности. Эта зараза въелась под кожу. Она забралась в ДНК, в каждую клеточку тела. Виолетта опоздала. Виолетта не сможет победить. А если нельзя победить, то нужно просто достойно сдаться, правильно? Вилка дрожит. Дрожит от собственных ничтожных мыслей. От собственной слабости и беспомощности. Буря эмоций внутри оглушает. Злость на саму себя разносится по артериям, от безысходности болит в груди. В ушах ужасно шумит, словно Виолетта сидит в окружении телевизоров с рябым экраном. Белый шум становится сильнее, но один голос легко доносится до девочки. - Моя нежная, и что это... - бодро восклицает Даша, забежавшая в аудиторию. Глаза её как будто бы искрятся от радости, но после сталкиваются со взглядом Виолетты и в один миг заполняются тревогой, страхом. - ...Что случилось? Глаза напротив Каплан болезненно красные, контрастирующие на тяжёлых синяках под глазами. Взгляд Виолетты туманный и неясный. То ли дикий, то ли переполненный болью. Волосы Малышенко топорщатся во все стороны, нижняя губа искусана до кровоточащих ранок. У Даши от её вида холодеет внутри, тревога разбегается мурашками по телу. У Виолетты внутри всë сводит от злости и вины. Она видит это волнение в глазах Даши и очередной укол стыда сменяется раздражением, злостью на саму себя. Голова ужасно болит. Пульс колотит по вискам, поток мыслей не прекращается. Виолетта не знает что делать, как контролировать ситуацию хоть немного. Как заткнуть бесконечные громкие мысли, как погасить желание принять наркотики, как заняться ебаной организацией мероприятия, как заставить Дашу оставаться на месте и не приближаться. - Вила, говори со мной, всë будет хорошо, - её вкрадчивый голос так легко остаётся в сознании Виолетты, успокаивая её. Но мутное осознание реальности через мгновение накрывает Малышенко с новой силой, с новой злобой. - Даша, всë нормально... - Вилка раздражённо бормочет это, но Каплан поднимается к последним рядам, к ней. И это вдруг до ужаса пугает Виолетту. Даша сейчас всë поймёт и просто исчезнет из её жизни. - Даша, не подходи ко мне, пожалуйста, - тихо, но твёрдо говорит Виолетта. - Солнце, просто расскажи мне, что случилось, что ты... - Даша, - предупреждающе рычит Малышенко, чувствуя разгорающуюся головную боль. - Реально уйди сейчас лучше... - ...Расскажи, что ты чувствуешь, - не унимается старшая. Грудь Вилки пронизывает ужасное чувство вины и некой тоски. Ей хочется разреветься прямо сейчас, как маленький ребёнок. Но острая боль в висках опять заставляет Виолетту переполниться злостью, но уже в троекратном размере. Боль невыносима Слишком давит комната, слишком шумно, слишком близко Даша. В двух шагах. - ...Блять просто съеби отсюда, хули не ясно! - рявкает Виолетта, ударяя ногой по стулу так, чтобы он упал и перекрыл Каплан путь к младшей. - Ты мне сейчас нахуй не нужна! Тишина. Молчание. Даша замирает в шаге от опрокинутого стула. Виолетта роняет голову в ладони, забираясь пальцами в волосы и сжимая их со всей силы. Злость бурлит в крови, боль сковывает. Вилка сглатывает слюну и слушает шум тишины. Она знает, что Каплан ушла, просто не может разобрать звук шагов сквозь пульсацию в голове. И от этого внутри так гадко, что хочется зареветь ещё больше. Но просто не получается. Слëзы застряли где-то и не идут. Она не знает, сколько прошло времени. Может, пару минут, а может, пару часов. Чувство убивающей тоски и вины заполняет девочку, разъедает, словно кислота. - Вила... - очень тихий, едва различимый шёпот раздаётся над ухом Малышенко. Младшая на секунду перестаёт дышать. Может, это слуховая галлюцинация? - Виля, посмотри на меня, пожалуйста... - опять тихо-тихо, вкрадчиво. Малышенко не сразу понимает, но через минуту убирает ладони с глаз и встречается взглядом с Дашей. Она сидит напротив Виолы на коленях, её зрачки со странной эмоцией смотрят точно в глаза младшей. Малышенко кладёт голову на скрещенные на своих коленях руки, пряча нижнюю часть лица и смотря на девушку исподлобья. Прячется, но взгляд не отводит. - Тебе больно сейчас? Тихий вопрос разрезает воздух, словно грохочущая гроза. Виолетта шумно втягивает носом и не выдыхает. Её разрывает внутри от этих простых слов. Она убеждает себя сказать нет и послать Каплан опять. Но вместо этого она слабо кивает головой, соглашаясь. И ждёт с замиранием сердца следующих слов Даши. Но она ничего не отвечает. Через мгновение руки Каплан затягивают Виолу в объятия. Младшая чувствует горячие ладони на своем затылке, невольно утыкается носом в плечо Даши и сидит неподвижно. Переполох в мыслях становится внезапно слишком громким, невыносимым и Малышенко жмурится, сжимая в руке ткань Дашиной кофты на спине. Через пару секунд мыслей не остаётся. Остаётся абсолютная тишина, которую нарушает только чувственный шёпот Каплан. Она говорит что-то хорошее, тëплое и поддерживающее, но Виолетту успокаивает одно только звучание голоса старшей. Виолетта всë это время не решается сделать вдох. Она слушает, слушает, слушает и срывается. Судорожно втягивая носом воздух, сжимая зубы, она плачет. Слëзы безостановочно катятся по щекам, впитываются Дашиной кофтой. Каплан чувствует, как Виолетта трясется. Она дрожит, словно её держали на холоде последние пару часов и сейчас она бьётся в лихорадке. Малышенко плачет, пока Дашины пальцы зарываются в волосы на затылке девочки, заставляя младшую покрыться мурашками. Виолетта чувствует биение сердца девушки, прислушивается к её спокойному дыханию и невольно подстраивается сама, успокаиваясь. Её пульс приходит в норму, всхлипы становятся тише и реже. Нежный неразборчивый шепот Даши, мокрые от слëз ладони Виолы и гудение включённого компьютера - то, что первокурсница запомнит на всю жизнь. То, что заставит еë сдаться.

***

Виолетта умеет поддерживать. Она узнала это из ахуевших лиц студентов, которые одновременно и были тише воды и ниже травы, и пиздели без умолку. Из всеобщего балагана Виолетте хватило услышать "Даша", "Юлик", "Мармарис", "измена". Это было похоже на какой-то ебучий несмешной ситком. Кучки студентов, надевающих верхнюю одежду, не закрывали свои рты, озираясь по сторонам, дабы никто не услышал, как они перетирают кости главным героям произошедшего. Но это было ни к чему - слышали уже все. Виолетта растерянно стояла посреди главного коридора рядом с не менее напряжённой Кирой. Они сегодня законно пропустили пары (о чем Малышенко написала Каплан ещё прошлым вечером и получила в ответ стикер со злым Игорем Синяком), ибо были заняты "волонтёрской деятельностью" - пинали хуи в центре молодёжной политики СПб под эгидой организации квеста для школьников. Но несмотря на свою легальную возможность просидеть дома весь день, Виолетта пообещала Даше быть на генеральной репетиции ежегодного университетского бала. Эта шляпа предназначалась для всех старост универа. На часах 17:03, репетиция должна быть в самом разгаре, но всë, что Виолетта видит - массовую миграцию из актового зала. Кира перехватила за руку спускающуюся по лестнице Ангелину, но тут же отпустила, словно обожглась или опомнилась. - Ты... - Медведева говорила с ней максимально холодно, но Малышенко не хочется смеяться с этого. Виолетта чувствует только тошнотворную тревогу. - Что происходит? Почему все расходятся? Геля взволнованно бегает глазками по лицам девушек и тихо произносит: - Я не староста, я не в курсе... - Блять, кто бы сомневался, - бросает Кира, словно на автомате. Новосëлова возмущённо распахивает глаза и, чувствуя противную обиду на блондинку, намеревается всë ей высказать, но Виолетта не даёт этой очередной перебранке шанса: - Да вы заебали, реально, - Малышенко раздражена, она даже не пытается замаскировать свои слова под шутку. - Ты можешь внятно объяснить, что происходит? - Я сказала, что не знаю! - ручка Гели нервно сжимает пуговицу на блузке, но она очень старается выглядеть уверенно. - Что-то случилось у главных старост. Конфликт какой-то... Виолетта не дослушивает и срывается с места в нетерпении. Она не знает, пошла ли Кира за ней - ей всë равно. Малышенко ищет глазами знакомые лица, но никого. Ладони сжаты в кулаки, ногти впиваются в кожу до боли. Это не успокаивает. Только за последним поворотом она видит, как, придерживая тяжёлую дверь, из актового зала выходит Штрэфонд с близняшками Кравцовыми. Крис - главная староста факультета медиакоммуникаций и прочей хуйни, которую Виолетта не запомнила. Кравцовы постоянно мотаются с ней, одна из них даже староста на потоке у медиков. Они должны знать. Неаккуратный толчок в плечо с нерассчитанной силой выбивает Штрэфонд из беседы с Ларисой: - Ебать, ты аху... - Где Каплан? - без извинений, прямо в лоб. - Сына, я не думаю, что ты сейчас... - тон Кристины смягчается, когда она узнаёт, кто её толкнул. - Блять, что все такие потерянные, там умер кто-то? - Виолетта злится. Злится на медленные объяснения, на неизвестность, на всех. - Вил, не лезь туда сейчас, там пиздец, который к тебе не относится, - одна из близняшек хватает младшую за руку и смотрит убедительно, почти угрожающе. - Юлик изменил Даше. Вилка на секунду впадает в ступор. Потом хочет рассмеяться и говорить всем, что она знала, что так будет. А после вдруг возвращается в реальность и её накрывает дикий страх - что с Дашей? - ...Она вылетела из каморки на сцену, схватила микрофон... - Виолетта только теперь обратила внимание на то, что Оля ей что-то эмоционально рассказывала. - Да-да! Взяла микрофон, а за ней Юлик беспомощно стоит, не может остановить, и на весь актовый: "Соберитесь, пожалуйста, все, есть важная новость!", - Лариса перебила сестру и продолжила повествование. - Мы подумали нихуя себе, может наша мамочка старостата решила с тараканом о свадьбе так помпезно объявить, они же реально как идеальные женатики-неразлучники... - Да, там все в ахуе были... - сумбурный рассказ опять перехватила Оля. - Я тогда не поняла, почему у Дашки так голос возбуждённо дрожит, а она как выдала "Юлик только что изменил мне с Машей Мармарис", так я сама там чуть оглушилась... - Ну это пизде-е-ец, - Крис до сих пор выглядела шокированной. - С ебучей малолеткой, так ещё и лучшей подружкой Даши... Я реально, я в ахуе с инфоповода. Одинаковые голоса одинаковых Кравцовых переплетались с Крис, вновь смешиваясь в голове Виолетты. В висках опять началась болезненная пульсация от тревоги, захотелось убежать. С неуместной агрессией Малышенко перебила Ларису: - Сейчас Даша где? - Не знаю, но... Дальше Ви слушать не стала, как не стала слушать и летящие вслед советы не лезть к Каплан. Ага, блять, разберусь. В голове Ви пролетали десятки тысяч предположений, где может быть Даша, пока она делала один шаг. В курилке на втором вряд ли - там всегда скопление людей, Каплан, наверняка, сейчас их избегает. Во дворе точно нет, туалет на третьем на ремонте, а кабинет старостата вечно занят. Остаётся один вариант - аудитория 17. После последствий отказа Виолетты от наркотиков Даша и Вилка просидели там до глубокого вечера. Охранница пару раз порывалась запереть их на ночь, если они не покинут аудиторию сейчас же и не уйдут по домам, но Каплан смогла убедить её в необходимости тщательно подготовить помещение для мероприятия. В подготовку, на самом деле, входило проверить исправность проектора, включить-выключить компьютер и протереть парты, что заняло от силы полчаса. Вилка рассказала всë. Истории про собственные нарко трипы не кончались. Она говорила о них, холодно передавая все мерзкие и жестокие подробности. Ви смирилась. Она буквально была загнана в угол огромной аудитории, а перед ней на коленях сидела Даша Каплан. Ей казалось, что одни лишь рассказы про её зависимость запачкают старшую, но бежать больше было некуда, так что Малышенко вложила в свои истории всю их отвратительность и грязь. Как будто защищаясь от Даши таким образом. Как будто эти россказни должны были ударить Каплан. Как будто из-за этого прошлого Даша просто встанет и уйдет, оставив Ви с разводами от слез на щеках в этом проклятом углу. К сожалению, Каплан не ушла. Не ушла, заполнив собой пустоту, образовавшуюся внутри девочки напротив. Жутчайшее осознание пронзило Виолетту, когда они прощались с Дашей возле Старбакса в тот день. Они обнимались как обычно, возможно, чуть больше привычного, но Малышенко внезапно ощутила себя настолько уязвимой, что ей захотелось заплакать от отчаяния. Влюбилась. Это чувство было бесполезно прогонять уже спустя три дня после событий. Малышенко пыталась невольно избегать Дашу, словно она опять в 7 классе, влюблённая в старшеклассника. Она старалась быть непривычно занятой, даже чтобы покурить в перерыве. Малышенко исправно не прогуливала пары, приходя раньше начала и уходя с задержкой. У неё был чрезмерно равнодушный вид, чрезмерно плотный график и чрезмерно трясущиеся руки при виде Даши. Каплан на третий день бесцеремонно выцепила Малышенко из компании Киры, Бергер, Алтын и Ронни. Даша ни с кем не поздоровалась и, вложив всю свою злость, схватила Виолетту за рукав, отводя в сторону. У Вилки сперло дыхание. Она не успела увидеть старшую, когда та выскочила из-за угла, не успела придумать отговорку и убежать куда подальше. Цепкие пальцы Даши не выпускали руку Малышенко, пока она судорожно убеждала Каплан, как она спешит и как она обязательно напишет ей, если что-то срочное. Но Даша не слушала. Её глаза пытались перехватить взгляд Виолетты, которая смотрела куда-угодно-лишь-бы-не-на-Каплан. Безуспешно. Тогда Даша просто рывком отпустила кофту Малышенко: - В чем дело? Голос Каплан звучал так непривычно холодно, что у Виолетты всë свело внутри от волнения. Она почти паниковала, ибо все слова просто испарились. - Я тебя не держу и ты можешь идти, - голос Даши теперь звучал тише, что вселило в Малышенко мнимое успокоение. Она сейчас опять убежит и... - Но научись правильно заканчивать общение с людьми, которые за тебя переживают. Твоё место в старостате никуда не денется от того, что мы перестанем общаться, я не заслуживаю такого отношения... Слова эхом отдавались в ушах Виолетты. Ужас и испуг пронзили грудь младшей, когда голос Даши дрогнул на последних словах и старшая резко развернулась, намереваясь уйти. Блять. Нет-нет-нет. Одно движение. Ладонь Виолетты до боли стискивает запястье Даши. Вилка безмолвно легко тянет девушку на себя, обнимая. Ви не думает о том, что чувствует Каплан, когда обвивает руками еë плечи, притягивая к себе. Она думает о том, что ощущает сама: приятную боль и смирение. Лучше мучиться от этого чувства, чем от отсутствия Даши в своей жизни. Любовь слишком эгоистична, чтобы просто позволить человеку уйти. Даша хочет вырваться из объятий и потребовать Малышенко нормально разрешить конфликт. Она знает, что замалчивать проблему нельзя, что так будет только хуже. Но через несколько секунд обнимает Виолетту в ответ, закрывая глаза. Ладно. Они обязательно обсудят всë. Потом... - Виля, так нельзя, - Даша бурчит в плечо младшей, сжимая кофту девочки на спине. - Обещай мне, что мы поговорим сегодня. Ви угукает в ответ, боясь, что Каплан сейчас разорвёт их объятия. Но Даша позволяет им постоять так ещё пару минут в молчании. Впрочем, они действительно поговорили. Они обсудили почти всë и Виоле действительно стало легче. Она, естественно, не рассказала о своей влюблённости, решив сохранить хоть какое-то благородие в их отношениях. Но она действительно научилась жить с этим чувством. Это было болезненно и ночами на неё накатывала дикая ноющая тоска на грани с отчаянием, которую было тяжело заглушить. Но так правда было легче: обнимать её, смеяться с ней, разговаривать почти обо всём, смотреть на неë и быть еë подругой. Да, так определённо легче - знать, что у неë всë хорошо. А сейчас стало дико страшно, потому что, очевидно, у Даши ничего не хорошо. Даша плачет. Виолетта замирает в дверях аудитории 17 и смотрит. Каплан чиркает зажигалкой, но пламя не подпаляет сигарету, зажатую в губах, ибо руки девушки слишком сильно трясутся. Не в силах совладать хоть с чем-нибудь в своей жизни - с ебучей зажигалкой и сигаретой - старшекурсница швыряет огниво в сторону доски и обессиленно садится на пол под подоконником. Она опять начинает тихо плакать, жмурясь, но слезы уже не идут. Виолетта закрывает за собой дверь и бесшумно подходит к старшей. Она боится сделать хуже, но она просто обязана сделать хоть что-то. Малышенко опускается на пол рядом с Дашей и осторожно проводит рукой по щеке девушки, легонько приподнимая еë за подбородок. Каплан дрожит, наверное, каждой клеточкой тела. Виолетта боится, что староста просто рассыпется перед ней. Даша смотрит на неë мутным взглядом, сначала даже не до конца осознавая, кто перед ней. Тушь давно осела под нижними веками девушки, стрелки размазаны, а зрачки затянуты пеленой боли. У Вилки что-то ëкает в груди. Малышенко переполнена желанием защитить Дашу, заставить еë почувствовать себя лучше. Это желание она вкладывает в действие, чиркая своей зажигалкой и подпаляя кончик Дашиной сигареты. Это всë, что она может сделать. Виолетта смотрит в глаза девушки, в надежде усмотреть какую-то смену эмоций, но они такие же стеклянные. Даша втягивает дым чапмана и отворачивается, прожигая пол аудитории пустым взглядом. Виолетта хочет заскулить от беспомощности. Она не знает, как помочь ей. - Ты... Даша, ты хочешь поговорить? - голос Малышенко вкрадчивый, тихий. Каплан делает ещё одну затяжку, и пелена от никотина окутывает разум. Сигарета не успокаивает, но подавляет эмоции на какое-то время. Даша не поднимает взгляд. - Я... - не получается. Голос Каплан дрожит, и она замолкает. - Ты злишься? - Ви хочет, чтобы Даша проговорила свои чувства. Так становится легче. Она помнит, что так действительно становится легче. Каплан пожимает плечами. Затяжка. Дым. - Ты... Ты хочешь побыть одна? Даша на секунду замирает. Она косо смотрит на младшую и едва заметно мотает головой из стороны в сторону. Не хочет. Ви чувствует слабое облегчение. Несколько минут молчания, Малышенко тушит сигарету девушки и смотрит на её профиль. Она выглядит отстраненной, болезненно потерянной и совсем не спокойной, какой, видимо, невольно пытается казаться даже сейчас. Виолетта понимает, что каждый новый её вопрос - игра в Дженгу. Одно неверное слово и... - Тебе больно? ... И всë рухнет. Стекло в глазах мгновенно трескается, пелена слëз слишком быстро падает. Слëзы безостановочно катятся по щекам, скатываясь к губам, подбородку, падая на красивую кофту. Виолетта мысленно проклинает себя - она этого не хотела. Малышенко видит, как кривятся губы Даши, как вырывается новый болезненный всхлип и она содрогается всем телом, закатываясь в рыдании. Каплан обнимает себя руками, старается сдержаться, но её только сильнее трясёт. Виолетта хочет удариться лбом об стену. Она продолжает смотреть на Дашу, страдающую прямо перед ней, и продолжает делать то, что помогло бы ей самой. Касание Малышенко оказалось слегка грубым от злости на саму себя, но объятия - слишком нежными и осторожными, словно она обнимает не свою старосту, а хрустальную статуэтку. Но Даше хватает и этого, чтобы дыхание сбилось в усиливающемся рыдании. Она плачет куда-то в шею Виолетты, сдавленно скуля от обиды, боли и злости. Виоле больно самой от происходящего с девушкой. Она не уверена, что Каплан понимает, кто пытается успокоить её, но продолжает обнимать сильнее, словно так ей станет легче. Даша сжимает руки в кулаки, держась за плечи Виолетты. Она искренне пытается сдержать свои всхлипы, но каждый раз начинает плакать с большей силой, хныча под ухом Малышенко. Виолетта принимает все эти негативные эмоции, надеясь, что Даше становится легче. Хотя как ей может быть легче, когда её прекрасный песчаный замок с принцем оказался ебаным зыбучим болотом, которое в конечном счёте задушило Дашу самым болезненным образом? Она слышит и чувствует, как Каплан судорожно втягивает носом воздух, вновь стараясь взять себя в руки. Виолетта проводит ладонью по затылку и спине девушки, успокаивая. - Виля, разве я не заслужила?... Разве я не заслуживаю быть любимой?... - сквозь подавляемые всхлипы шепчет Даша. И Виолетта чувствует, как в груди что-то вновь ëкает, и всë сводит от приятной боли. Значит, Даша хотя бы понимает, кто с ней. Вилка отстраняет от себя девушку, держа её за плечи. Малышенко обхватывает ладонями заплаканное лицо Даши и внимательно смотрит. Взгляд Каплан серьёзен, несмотря на приоткрытые искусанные губы, с которых срываются судорожные истеричные выдохи, и размазанную по щекам тушь. - Даша, всë пройдёт, слышишь? - в ответ слабый кивок. - Любая боль проходит, и эта с тобой не навсегда. Я... - Вилка поджимает губы, боясь сказать лишнего. - Я всегда с тобой. Всë будет хорошо. Ты заслуживаешь, чтобы всë было хорошо... Последние фразы Даша слышала приглушенно, ощущая их на губах. Виолетта замерла на мгновение, когда кончик носа Каплан коснулся её щеки, а сбивчивое от всхлипов дыхание опалило её язык. Секунда. Рука Виолетты, до этого блуждающая по спине Даши, оказалась на затылке старшей. Вилка случайно клацнула зубами об зубы Даши, целуя еë в ответ. Каплан обхватила лицо Виолы руками, притягивая к себе. Она ещë не отошла от истерики, так что еë движения были неосторожными. Даша нежно сминала губы младшей, иногда на мгновение отстраняясь, чтобы схватить ртом воздух. Вилка злилась на себя за то, что не могла прекратить это. Это неправильно - Даша ещë даже не оправилась от часовых рыданий, а Малышенко так нагло идёт на поводу, чуть надавливая на скулы Каплан, вынуждая её приоткрыть рот. Вилка мажет языком по нижней губе Даши и проскальзывает по нëбу, заставляя девушку едва слышно простонать на выдохе. Перекладывать ответственность Малышенко просто не имеет права, но она действительно не может сказать "нет", когда Каплан зарывается пальчиками в волосы, убирая их за уши, и тянет Виолетту к себе, углубляя поцелуй. Ви злится. На себя. Она надавливает на затылок Даши, приближая её ещë сильнее, хотя расстояния между ними и так буквально не остаётся, и больно прикусывает нижнюю губу Каплан. Даша шумно втягивает воздух, возмущённо мыча в рот младшей. Малышенко проводит по укусанному месту кончиком языка и спешит отстраниться. Молчание. Глаза Даши почти искрятся от смешанных чувств. Виолетта сдерживается, чтобы не обвинить Дашу в том, что она знала, как Малышенко относится к ней, как она буквально не могла сопротивляться. Но проблема в том, что Даша не знала... Каплан устало роняет голову на плечо Виолетты, не в силах разбираться со всем этим. Она тихо дышит в шею младшей и невесомо целует участок кожи возле ключиц Малышенко, заставляя её вздрогнуть. - Во время поцелуя у людей снижается кортизол и увеличивается окситоцин, - Даша говорит тихо, слабо улыбаясь кончиками губ. - Уроки физиологии ты точно не прогуливала.