Don’t

— Я уезжаю.       Парень не успел себя остановить, как уже выпустил неверующий смешок. Микки спокоен, но почему так трясутся руки, почему предательски заныло где-то в районе сердца? Он наверняка уедет куда-то со своей семейкой за город на неделю, может меньше.  — Че, на митинг по правам пидоров? — Микки подошел к прикроватной тумбочке, где лежит пачка сигарет и зажигалка. — В армию. — Во как, — останавливается, чтобы взять открытую банку пива и поднести, трясущимися руками, к губам. — нужно быть восемнадцати лет. — Да это я обойду.       Микки спокоен, но почему грудь стала ныть ещё сильнее, почему кисти рук слабеют и почему же глаза жжет так, что их хочется выколоть вилкой? — Ты охуел, реально пойдёшь? — Микки надеется, что это просто очередная не смешная шутка Галлагера. Только вот рыжий спокоен и, возможно, все что он говорит чистая правда. Йен всматривается в лицо Микки, пытаясь угадать его реакцию на внезапный побег. Микки совершенно спокоен, но, блять, почему сердце готово сломаться, разлететься на тысячи кусков, чтобы больше никогда не собраться обратно? — Да, завтра утром, — отведя взгляд на шнурок от куртки и завивая на палец, усмехнулся уголком рта. Микки ходит по комнате, не находя куда ему деться, он уже, нихуя, не спокоен.  — Ебать ты долбаеб и надолго? — Микки вновь остановился напротив Галлагера и вытаращился на него с огромно открытыми глазами полными надежды, что он шутит.  — На четыре года, — он сделал небольшую паузу. Микки был готов уже взорваться возмущениями, но его прервал абсолютно холодный голос Йена. — минимум.       Микки молчит, потому что он, блять, в ярости. У него вдруг резко зачесались кулаки, так и хотелось ударить по красивому личику Галлагера, но самое сильное чувство разливалось по телу и делало его бессильным. Парень готов рвать и метать, он уже сейчас хотел разгромить собственную комнату и этот дом. Лицо парня выражает одну боль. Он должен что-нибудь вымолвить, чтобы побыть с Йеном хотя бы минуту, большего не нужно. — Думаешь я никуда тебя не пущу? — брюнет отошел от парня, не веря, что это в самом деле происходит с ним. Все же было хорошо, почему все поменялось за какой-то чертов месяц. Он снова подошёл к тумбочке и смотрит на парня напротив. — погонюсь за тобой как последняя сучка? — А я и не к тебе пришел, — эти слова, вылетевшие изо рта Галлагера, больнее всех предыдущих. Микки вглядывается в спину Йена, который уже уходит из комнаты. Слова застряли в горле, глаза жжет, грудь разрывается от боли. Он тяжело дышит, ноги еле держат его, в руках не докуренная сигарета, которая вот-вот упадет. — Не надо, — все что получилось выдавить из себя, а он хотел сказать многое. Не уходи, прошу. Не оставляй меня, я разведусь с ней, обещаю. Да, ты прав, я люблю тебя. Йен остановился подальше от входа в комнату Микки и непонимающе уставился. — Что не надо?       Микки часто моргал, чтобы перед Галлагером не выступили слёзы. Парень беззвучно, то открывал, то закрывал рот и умоляющее глядел на парня напротив, — Бля, ну, — больше брюнет ничего не сказал Йену, когда тот окончательно ушел.       Парень не слышал ничего, кроме сердца, которое стучит где-то в ушах. Тело обессилено опустилось на кровать, сигарета так и осталась между пальцев, принося дополнительную боль. На щеки покатились горькие слезы. Микки вдавливал глаза в глазницы, чтобы не было так много слез. Он шмыгает носом, слезы все равно идут, а от растираний глаз, они становятся красными. Он оборачивает голову, под пристальным взглядом сестры. — Тебе то хули надо? — голос хриплый и грубый, смотрит на сестру хмуро. — И все, больше ты ему ничего не скажешь? — спрашивает Мэнди и рассматривает удивленного брата. — Ты тряпка. Мэнди уходит, а слова сестры повторяются раз за разом. Ты тряпка, Ты тряпка, Ты тряпка, Ты тряпка, Ты тряпка, Ты тряпка. Микки не останавливает новый поток слез, не обращает на догоревший окурок в руке, лишь смотрит в окно и повторяет слова Мэнди уже сам. Я тряпка, Я тряпка, Я тряпка, Я тряпка, Я тряпка, Я тряпка. Он заслужил быть не нужным, он заслужил быть брошенным. Но таковым быть не хочет.

*Прошло несколько часов*

Парень сидит на полу в разгромленной комнате и пьет уже пятую по счету бутылку. Когда Мэнди и Йен ушли, он не смог спокойно сидеть, орал на весь дом, ломал вещи, слезы текли ручьями из глаз, но было все равно. Снова и снова становилось легче и брюнет собирался выйти проветриться, но в голове всплывали воспоминания о Йене, его образ, улыбка и он падал, то на кровать, то на пол и снова рыдал. Никогда в жизни Микки столько не плакал, разве что, когда был совсем младенцем, но он не останавливает слез. Они катятся будто так правильно, будто это нормально. В дверь стучат, а Микки сидит и сжимает обручальное кольцо, желая, выбросить его в урну и в добавок туда же все воспоминания о свадьбе. Дверь открывается с тихим скрипом, тихие шаркающие шаги по полу приближаются к Микки. — Съебись отсюда, — зло послав человека, Микки кидает кольцо подальше от себя и глаза выпускают новый поток слез. Шаги прекращаются и на спину парня ложится маленькая теплая ладошка сестры. Он не повернулся. — я, блять, сказал тебе уйти.  — Он обязательно вернется, — тихий успокаивающий голос внезапно раздался за спиной. Микки шмыгнул носом и повернулся к сестре, которая сразу села возле него и стала успокаивать его, как мама в детстве. — он уедет не навсегда слышишь? Он вернется. Микки обхватил сестру вокруг талии и поддался временным ласкам. Он начал больше всхлипывать и цепляться за родную сестру крепче. — Зачем он так сделал, Мэндс? — Из-за того, что он говорил в плечо сестре, то вопрос прозвучал приглушено. — Зачем? Мэнди ничего не ответила, но успокаивать брата продолжила. Она гладила дрожащее тело от рыданий, взъерошенные волосы и твердила, что все будет хорошо. Микки взорвался, он зарыдал сильнее и вцепился в сестру, как за спасательный круг.  — Нихуя не будет хорошо, я все испортил! — закричал парень, но сестру не оттолкнул. — Все было так хорошо, я впервые почувствовал себя счастливым, но я снова все испортил, а теперь он уехал! — плача громче, кричал Микки. Он продолжал плакать, только уже тише. Парень продолжил поток бесконечных слов, пустым голосом. — я не хотел отпускать его. — Ты ничего не испортил, ты делал то, что был должен, Мик, — возразила девушка его эмоциональным словам. Микки был благодарен сестре за то, что вместо того, чтобы заниматься своими делами, она сидит здесь и утешает своего дерьмового братца. Они сидели на полу в разрушенной комнате, дыхание брюнета пришло в норму, а слезы перестали катиться из глаз. Взглянув на сестру, Микки отодвинулся и неуверенно спросил: — Йен же еще здесь? Мэнди несколько раз кивнула и, вытерев большими пальцами под глазами мокрые пятна, пыталась прибодрить брата, говоря всякую чушь. Она хотела помочь Микки встать на ноги, но парень вскочил и подбежал к выпотрошенному комоду с вещами. Он судорожно рылся в куче бардака, который он устроил один. Мэнди пыталась утихомирить его, чтобы тот отдохнул, но он протестовал и все просьбы игнорировал. — Микки, ты должен поспать, — возражала сестра, пытаясь затащить брата в постель, но тот только отталкивал сестру. — Не сейчас, — коротко и раздраженно отвечал брюнет. Сейчас парню неважно его здоровье, сейчас это не важно. Он должен успеть прийти к дому Йена, пока тот не успел уйти. Брови нахмурены, губы сжаты в длинную полоску, парень ищет джинсы и кофту. Найдя одежду, Микки быстро нацепил ее на себя и выбежал в коридор. Надев кроссовки и куртку, выпрыгнул на улицу. Холодный ветер ударил по щекам, стоило только Микки сорваться на бег. Он бежал по улицам, чуть ли не спотыкаясь. Сердце быстро стучит, от быстрого бега легкие больно колит, но он только ускорялся. Брюнет бежал так, словно он уже стоит возле сраного автобуса с солдатиками, хотя сейчас только десять часов. Только вот вся натура Галлагера заключается в том, что тот может уйти сейчас и пойти переночевать где-нибудь, только не дома. Мысли крутятся, смешиваясь в один огромный комок. Главное успеть. Одно здание сменялось другими, ноги неслись в одно единственное место, которое имело значение, дом Галлагеров. Когда появилась тот самый дом, то парень грубо открыл ворота и в два шага вбежал вверх по лестнице. Он начал долбить в дверь, рука онемела и он засунул ту в карман потрепанной куртки. Снова занеся кулак, чтобы постучать, дверь открылась и перед ним появился Йен, как Микки и думал, он собирался уходить. — Ты что тут делаешь? — спросил слегка удивленный парень и, поставив руку на бок, выгнул бровь в ожидании ответа. Микки тяжело дышал и просто таращился на Йена, пытаясь запомнить лицо в мельчайших деталях, если брюнет не сможет снова попросить Йена остаться, то останется хотя бы его образ.  — Не надо уезжать, — спустя некоторое время отдышки, сдержанно и умоляющее попросил брюнет. Йен от удивления выпучил два изумрудных глаза, а Микки наблюдал с болью в глазах за парнем. Вскоре брюнет добавил таким же шепотом. — не бросай меня, прошу.  В одно мгновение, Микки сократил расстояние между ними и прижался к его губам. Он положил одну руку на затылок Йена, нежно поглаживая рыжие волосы, а другую на щеку, бережно поглаживая каждый сантиметр кожи. Галлагер, опешив от таких действий, растерялся, но вскоре ласково положил руки на талию парня, притянув ближе. Тепло от таких невинных действий разлилось по всему телу брюнета. Поглаживая большим пальцем скулу рыжего парня, брюнет хотел передать через этот поцелуй все то, что он чувствует с первого дня их встречи. Позже они отстранились друг от друга и соприкоснулись лбами, тяжело дыша. Руки Микки нежно гладили порозовевшие щеки и шею рыжего, в то время, как Йен водил большущими ладонями по бокам брюнета.  — Хорошо, — через время произнес Йен и мягко улыбнулся, появившемуся непониманию на лице брюнета. — Не уеду. — Обещаешь? — глухо спросил парень напротив, глядя с искрами надежды в глазах. На пару мгновений он перестал гладить щеки рыжего парня, а Йен для убедительности пару раз кивнул и притянул в крепкие объятия парня, твердо сказав: — Обещаю