Приходите завтра

      Шёл третий день с момента знакомства Азика с Даниэлем, а демон уже немного нервно думал, что ему стоит подлечиться. От головы, особенно если она едет не в ту сторону, отлично подошёл бы коньяк. А ещё лучше водяра, чтобы наверняка.       Он, славящийся тем, что без особого труда соблазнял кого угодно и где угодно, сам оказался втянут в нечто подобное кем-то, кто уже заполучил его интерес всецело. И что было более всего парадоксально, этим «кем-то» оказался невинный ангел, впервые ступивший на землю.       Азазель смотрит на него, как на самое забавное, что он видел в своей жизни. И если сначала ангел сидел спокойно, со всем вниманием относясь к происходящему, то стоило Азику взяться за бутылку с колой, как он тут же улетел. Взгляд приклеился к пузырящейся жидкости, и демону на секунду показалось, что в его глазах заплясали сердечки.       — А какая она на вкус, а?       Столько наивности в одной фразе Азик ещё ни от кого не слышал. Он поднял стакан даже не для того, чтобы выпить, а чтобы прикрыть им откровенно ржущее лицо. Сатана, безусловно, услышал свистящее хрюканье справа, но стоически это проигнорировал.       Назвать Даниэля иначе, чем «милашка» становилось уже невозможным. И даже Даниэлем его называть как-то не получалось. Ангел выглядел как «Даня», и Азик решил остановиться на этом. А ещё он отстранённо думал о том, что произойдёт, если Даня всё-таки попробует напиток богов. Он понятия не имел, как действует кола на современную ангельскую молодёжь, и его разум внезапно споткнулся об возрастное «а вот раньше было лучше». На самом деле, прямо сейчас Азику стало откровенно глубоко плевать, что там было раньше. Он смотрел на Даню из-за стакана и тихо в себя угорал, непонятно от чего.       Но даже несмотря на то, что с ангелами пришлось очень скоро расстаться, один из них всё не шёл у Азика из головы. Потрясение от того, что его заставляют работать работу, тем более, таким почти насильственным способом, уже поутихло, и теперь восемьдесят процентов его мыслей всецело занимал Даня. И в итоге он додумался до того, что в его мозгу развернулся целый план операции «Как подцепить ангела», и теперь стало ясно, как день, — выпить надо срочно.       Сначала выбор пал на классику. Пригласить ангела в кино или парк, подарить цветочки, тем самым расположив к себе, а потом надеяться, что что-нибудь да склеится. Однако этот план с самого начала потерпел крушение. Не успел Азик переступить порог обиталища ангелов, как тут же получил цветочками по лицу и был выставлен за дверь под возмущённую ругань Григория.       Вторая попытка была менее романтичной. Познакомить Даню с тиктоком сначала показалось Азику потрясающей идеей. Но потом, побегав за ангелом с телефоном, как придурок, демон решил, что это было не так уж и классно. Но больше всего его раздражал Григорий, который после визита демона с букетом, не спускал с нового ангела глаз.       А третью попытку Азик, по возможности, предпочёл бы вообще не вспоминать. Решив выбрать следующим пунктом подкаты, он покопался в памяти, надеясь выбрать что-нибудь яркое и запоминающееся. Но, к величайшему удивлению Азика, погружение в прошлое закончилось полным провалом. А то, что он всё-таки выудил оттуда — «один тут? и без меня?» и «что делаешь сегодня вечером?» звучало и без того отстойно. Тем более, представив, как от этого ангел морщится и быстро улепетывает в своих белых кроксах с другим ангелом, Азик напрочь отмёл эти варианты. Надо было придумать что-то более современное.       «А твои родители случайно не птицеводы? Тогда откуда у них такая цыпочка» тоже звучало на редкость тупо. И в конце концов, Азик решил обратиться к великому и могучему интернету, параллельно думая о том, в каком же он отчаянии, раз решил послушать кого-то другого.       Интернет утверждал, что смешные и милые подкаты цепляют партнёра сразу же. Вот это то, что мне нужно, подумал Азик и окунулся с головой в непрекращающийся поток кринжа. Подкаты про Wi-Fi и гугл не подходили от слова совсем, поэтому он решил читать дальше.       — Твои глаза голубые, как Атлантический океан, но я не против в них утонуть, — вслух прочитал Азик. И тут же сам сморщился. Слишком слащаво, ангел вряд ли оценит.       Убив на это бессмысленное занятие полчаса, Азик уже чувствовал, как выпадает в осадок. Или же становится ходячим словарём всех существующих идиотских подкатов на свете. И когда он дошёл до «Ты не ушибся? Когда падал с небес…», Азик подумал, что с него хватит.       Надо думать не что сказать, а как сказать. Подача важнее всего. С этой утешающей мыслью Азик отправился к ангелам. Но чтобы ему не помешала одна веская проблема в лице Григория, он решил караулить Даниэля лично.       Караулить пришлось долго. Он мотался по длиннющему коридору туда-сюда с одной мыслью «кто так строит, а». Спрятаться было не за что, выглядывать из-за угла тоже не получалось, потому что можно было упустить ангела. И в своей слежке он порой так увлекался, что ему иногда чуть не прилетало какой-нибудь открывающейся дверью.       Когда день уже почти подходил к концу, и когда Азик радовался, как удачно сложились обстоятельства, что сегодня Сатана его не дёргал, дверь открылась, и из номера вышел Даня. Он неторопливо пошёл в противоположную от Азика сторону, комкая в руках пустой пакет. Другого случая не представится, подумал Азик и рванул вперёд. Но получилось так, что он чуть не подкатил к ангелу в прямом смысле, но только на жопе, потому что в самый ответственный момент едва не поскользнулся.       Как только Азик хлопнул рукой по стене прямо перед ошеломлённым ангелом, в его голове саркастично мелькнуло «Позорище, и тут обосрался». Даня же явно испугался такому неожиданному вторжению в его личное пространство. Демон же смотрел на него с минуту, явно воображая себя секси-Бэтменом, и молчал. Наконец, оправившись от небольшой неудачи, он решил, что классика всегда работает, и начал:       — А твои родители случайно не…       — У меня нет родителей.       Тишина повисла такая, какая могла быть только на кладбище в безлунную ночь. Азик завис, потом мысленно дал себе оплеуху и подумал, что кому как не ему об этом знать. Но, не обращая внимания на этот жестокий удар судьбы, он гораздо тише сказал:       — Вообще-то там есть продолжение.       Ангел смотрел на него сверху-вниз удивлённо, даже с каким-то профессиональным интересом, с которым обычно учёный наблюдает за жизнью микробов в микроскоп. Азик же с раздражением подумал о том, что его рост был с судьбой-злодейкой заодно, раз решил его так подвести.       — Ты же знаешь, что мы все создания Божьи, — проигнорировав реплику демона, сказал Даня.       — Нет, подожди, ты не понял… — попытался исправить ситуацию Азик, чувствуя, что решимости у него поубавилось.       — Я понял, — вдруг сказал Даня, — это у людей называется подкат. Мне Григорий рассказывал.       Азик почувствовал, что дно достигнуто, все круги Ада за эту минуту пройдены, падать дальше некуда.       — Но вообще это звучало довольно банально.       Последнее слово Даня произнёс как-то радостно, и демон сразу понял, что этому его тоже научил Григорий. Мысленно пожелав ветхому ангелу облысеть окончательно, Азик убрал руку со стены.       — Ты обиделся? — проницательно заметил ангел.       — Нет.       — Тогда я пойду, — сообщил Даня и ушёл.       Азик не смотрел ему вслед, он смотрел на трещины стены и слушал, как в голове оглушительно хохочут все его личности, нажитые за три тысячи лет. Он изучил картину перед собой и пришёл к выводу, что стена очень хорошая. Самое то, чтобы хорошенько побиться головой.       Весь следующий день он провёл в настолько расстроенных чувствах, что даже Сатана ничего ему не сказал, наблюдая за кислым лицом напротив. Азик катал по тарелке вишню, оставшуюся после куска торта, и никак не мог подцепить её ложкой. Вишня, измазанная в остатках крема, производила такое же жалкое впечатление, как и сам Азик. «А твои родители случайно не булки? Тогда откуда у них такая крошка» всё не шло у него из головы. Как же это было тупо. Его ещё никогда так красиво и мило не отшивали. Да вообще, демон даже не мог вспомнить, чтобы его вообще отшивали когда-нибудь. От этого горечь от поражения была ещё ощутимей.       Поняв, какой хернёй, на самом деле, занимается, Азик подумал, что надо действовать решительно. В конце концов, он не из тех, кто так быстро отступается от своего. Нужно обязательно что-нибудь неординарное, чтобы повергнуть ангела в шок. В приятный шок, а то мало ли, что может случиться из-за неприятного потрясения.       Полдня проведя в размышлениях, Азика осенило идеей. Это же было просто гениально. Но сначала он стащил из ресторана бутылку коньяка и, чуть-чуть приободрившись, направился в магазин. Через полчаса он, чувствуя себя гребанной Дашей-путешественницей, уже весело размахивал пакетом с тремя бутылками колы и быстро приближался к обиталищу ангелов.       Когда он уже подходил, из двери вышел Григорий, явно чем-то раздраженный. Азик почувствовал, как в голове расплывается приятный туман от выпитого алкоголя, и без раздумий двинулся вперёд. Все предыдущие неудачные попытки пригласить/показать/подкатить были благополучно забыты. Демон чувствовал необычайное воодушевление, уверенный в том, что новый план обязательно сработает.       Даниэль открыл ему дверь не сразу, и то весьма неохотно. Азик оглядел его, убеждаясь, что ангел одетый, потом вздохнул и прошёл в номер. Шторы были, по обыкновению, задёрнуты.       — Зачем ты пришёл?       Азик ставит пакет на столик, ему становится так весело, будто бы всё уже получилось.       — Разве я не могу прийти просто так?       — Григорий не обрадуется…       — Но его здесь нет.       Даниэль подходит к демону, заглядывает в пакет.       — Что это?       — Кола, — радостно отвечает Азик. — Ты спрашивал, какая она на вкус. Вот, есть повод узнать.       — Нельзя, — Даня мотает головой, потом, указывая пальцем на пакет, говорит, — уходи. И забери… забери это.       Азазель улыбается, встаёт ближе к Даниэлю и заглядывает ему в глаза. Он ведёт рукой по его плечу, готовясь наблюдать за реакцией, но потом прекращает, видя полное её отсутствие. Ситуация не продвигается абсолютно, поэтому Азик запоздало вспоминает про решительность.       Он садится, достаёт колу и наливает её в стаканы медленно, краем зрения следя за замершим Даниэлем. Азик откидывается на диван, насмешливо смотрит на ангела.       — Что молчишь? Давай, начинай возмущаться, я жду.       — Ты двигаешь меня к соблазнам, — тихо, как из могилы, откликается Даня и смотрит на лопающиеся пузырьки неотрывно.       — Конечно.       Азик хватает стакан, пьёт медленно и ему даже не надо смотреть на ангела, он чувствует этот жадный, приклеившийся к нему, взгляд.       — Нет, — говорит Даниэль неуверенно, отчего Азик фыркает.       Он встаёт, берёт другой стакан и даёт его в руки ангелу.       — Давай, попробуй.       Даня смотрит на него как-то несчастно, но уже не спорит. С предвкушением, неясным даже самому себе, Азик наблюдает, как ангел пьёт залпом. Пустой стакан падает на пол, и демон даже сначала вздрагивает, наблюдая за тем, как ангел медленно открывает глаза. Свет с непривычки слепит его, и Азик хочет отступить, но Даня вдруг хватает его за плечи.       Демон щурится, внезапно проснувшийся инстинкт самосохранения говорит ему срочно отступать, но ангел ведёт руками вверх и обхватывает ладонями шею Азика, привлекая его к себе. Азик смотрит на него ошеломлённо, чувство, что ситуация ускользает из-под контроля, становится всё отчетливей. Нимб над головой ангела в полутьме комнаты светится так ярко, что Азику почти больно смотреть на него.       — У тебя такие тёмные глаза, — как под гипнозом говорит Даня.       — А твои… твои, как Атлантический океан… — лепечет Азик, уже почти не понимая, где он находится, но успевший пожалеть, что выпил перед тем, как прийти сюда.       — Вообще-то я понял, чего ты хочешь добиться, — Даниэль наклоняется к Азику ближе, не обращая внимания на его потрясённое лицо, — и я, на самом деле, не особо был против.       — Чё тогда выпендривался? — Азик слышит свой голос будто со стороны, всё внимание крутится вокруг Дани, который сейчас к нему находится так близко, что уже кружится голова.       — Надо было, — слегка смущается ангел, но глаза его всё равно светятся так ярко, что Азик просто закрывает свои, — Григорий говорил, что ты хочешь только плохого, и что тебе нельзя верить.       Пожелав ветхому ангелу, к тому же, ещё и зуд во всех местах, Азик кладёт руки на талию Даниэлю и прижимает его к себе ближе.       Ангел целует его легко, едва ощутимо, и от этого прикосновения у Азика внутри будто всё переворачивается. Ладони на шее становятся почти горячими, и он жмётся к чужому телу, сминая губы Даниэля медленно и лениво. Азик думает, что для него это слишком. В голове что-то щёлкает, и Азик, не контролируя себя, спускает ладонь ниже и обхватывает ей упругую ангельскую ягодицу, сжимая пальцы.       Нимб гаснет, Даниэль так быстро отскакивает от демона, что тот, потеряв опору, хмурится и вопросительно смотрит на ангела. Даня трогает пальцами свои губы.       — Что опять не так?       — Ты… ты… что это сейчас было?       — Поцелуй, — отвечает Азазель, пожав плечами.       — Мой первый…       — Вот видишь, сплошные плюсы.       — Уходи, лучше уходи, — покраснев до ушей, ангел старательно отводит глаза от демона.       Азик довольно наблюдает, как Даня мечется по комнате, не зная, куда деть руки, потом говорит:       — Мурзилка, всё же было отлично. Ты вообще сам первый начал.       — Это от колы, — сообщает ангел таким тоном, будто этот факт всё сразу должен поставить на свои места.       — И что? Теперь выгоняешь?       — Это неправильно.       — Давай дружить хотя бы, — совсем отчаявшись, тянет Азазель.       Даня смотрит на него так, будто Азик предложил ему прыгнуть с моста.       — Ты только что трогал меня за попу, — Даня звучит, как обиженный ребёнок, и демону становится смешно.       — Я так дружу, — он разводит руками, пряча улыбку, но слышит шаги за дверью.       Даня подходит, быстро шепчет «приходи завтра», хватает его за плечи и толкает к двери, но на пороге Азик сталкивается с Григорием. Пока Григорий осознавал, кого именно он перед собой видит, Азик уже, прошмыгнув мимо него, быстро улепетывал по длинному коридору. И как только он скрылся за поворотом, до него долетели раскаты ангельской ругани. Операция удалась, весело подумал Азик, чрезвычайно довольный собой.