Вор моей мечты

Ямамото с силой кидает на потрепанный временем и им самим телефон пластиковую трубку. Вдоль нее расползается кривая трещина, которая еще сильнее злит детектива. Он тщетно пытается найти в завалах документации хотя бы намек на скотч или изоленту, чтобы перемотать явно китайский аппарат. Чертова трубка, чертовы китайцы, чертов шеф и чертов «Ураган»! В припадке гнева Такеши сгребает одной рукой все бумаги на пол и начинает быстрыми шагами мерить помещение из одного угла в другой. Когда он три года ― о, Боги, целых три года! ― назад брался за это дело, он и не предполагал, в какую мозготрепку все это может вылиться. За его недолгую карьеру в ФБР он не провалил ни одного дела, он несколько раз выбирался детективом года, у него была завидная прибавка к зарплате и собственный кабинет с матовой стеклянной дверью, на которой пафосно выгравировано его имя и должность. Также у него было два-три часа на сон в сутки, несколько ведер кофе в неделю и семь-десять вылетов за границу в месяц, щедро оплачиваемых Интерполом. И это все служило отличным фоном к его личному бичу ― делу номер 138059 и фигурировавшему в нем преступнику «Урагану». Так его прозвали полицейские, приезжавшие на вызов и всегда, и везде опоздавшие. Ураган был искусным грабителем, не разменивающимся на мелочи и, судя по всему, работающим по заказам зажравшихся и скучающих миллионеров. Предугадать его ограбления было просто нереально ― он, скорее всего, и сам не знал, где придется поживиться в следующий раз и чем осчастливится еще один заказчик. На деле Ураган оказался отнюдь не шаблонным вором, чем невольно вызывал уважение Такеши. В отличие от своих собратьев, что выдумывали до абсурда хитроумные планы, лишь бы не попасться на глаза полиции, Ураган действовал открыто и даже как-то безрассудно. Он мог средь бела дня ввалиться в ювелирный бутик любой страны, почти не скрывая внешности ― в смешном парике, солнечных очках на пол-лица, сигаретой в зубах и легкой Береттой в левой руке. То, что их неуловимый вор - левша, являлось практически единственной достоверной информацией о парне. Он никогда не заботился об отпечатках ― на тех развалинах, что он оставлял после себя, было просто невозможно что-либо найти. Он выгонял весь народ, ежели таковой имелся, из здания, раскрывал в руке веер из динамитных шашек и исчезал в клубах дыма, обрушив за собой добрую половину строения. Именно за эту свою особенность он и получил такое прозвище. Личность преступника не раз хотели установить, пытаясь выйти на поставщиков оружия, но все впустую ― динамитные шашки были собственного изготовления. Так точно порции взрывчатки не выверяют даже лучшие швейцарские ювелиры. Про швейцарских ювелиров Ямамото знает не понаслышке ― имел сравнительное удовольствие познакомиться с ними на прошлой неделе, после налета Урагана на очередную пижонскую выставку. Несколько нервных кругов по кабинету спустя ― и Такеши рывком разворачивает старенькую зеленую доску, к которой прикреплены карта мира, сплошь усеянная разноцветными булавками-кнопками, куча снимков с мест происшествия и несколько нечетких распечаток с камер наблюдения. Все отмеченные пункты соединены жирной красной линией, петляющей зигзагами по поверхности континентов. Детектив снова поднимает многострадальную трубку, покрепче сжимая ее в руке, дабы та окончательно не развалилась. Делает заказ на ближайший рейс, и дверь кабинета автоматически защелкивается за ним. А на испещренной неаккуратными каракулями карте появляется новая метка ― Лондон. Столица Великобритании встречает Такеши непроглядным туманом, в котором только лишь по счастливой случайности пилотам удается посадить самолет. Встречающие ФБРовскую шишку местные полицейские неодобрительно пялятся на его, мягко говоря, неординарную внешность ― чистокровный японец, хотя и неприлично высокий для своей нации. Времени осмотреть предоставленный гостиничный номер нет абсолютно ― нужно успеть затесаться в местный бомонд, так как выставка Фаберже состоится этим же вечером. Вряд ли кто устоит перед таким соблазном, и чутье подсказывает Ямамото, что Ураган обязательно осчастливит их своим присутствием. Красивое здание, красивые экспонаты, красивая одежда, красивые люди. А ему хочется спать. И он совсем не красиво зевает в ладонь. Цепкий взгляд вылавливает из разношерстной толпы заинтересованную девицу с волосами оттенка бордо, буквально прописавшуюся около вычурного золотого яйца. Такеши мысленно вешает на нее ярлык потенциального заказчика и направляется прямиком к ней, завязывая ни к чему не обязывающую беседу. Та напропалую флиртует и наиграно дует губы, сетуя на свою убогую жизнь убогой вдовы миллионера. Ничего интересного из нее вытянуть не удается, и Ямамото уже хочет по-тихому слинять с опостылевшего приема, как тут же натыкается на злобный прищур зеленых глаз. Парня, стоящего в другом конце зала, он бы узнал даже на ощупь, даже по запаху его туалетной воды. По долгу службы он часто пересекался с ним на таких же великосветских выставках, впрочем, как и с другими влиятельными и не очень людьми. Такеши, естественно, делал запрос на его личность и биографию, как и на всех остальных, встреченных на приемах, но натыкался лишь на абсолютно не касающиеся дела факты. Он не знает точно, кто он и чем занимается его богатенький итальянский папаша, он уверенно знает только одно ― при взгляде на него у Ямамото сосет под ложечкой и каменеет член. Впервые им довелось встретиться на аукционе в Вашингтоне, где с молотка разошлась новая коллекция Тиффани, ожерелье из которой пропало следующим утром из разрушенного взрывами помещения. Он сидел в трех местах справа от Такеши, вытянув свои длинные ноги под впереди стоящее кресло и перекрывая ход другим скучающим финансовым тузам, благодаря чему практически весь ряд пустовал. Мажор. Выскочка. Бунтарь. Даже в своем дорогущем костюме он умудрялся выглядеть шпаной ― закатанные до локтей рукава, расстегнутая на три пуговицы алая рубашка, кисти, увешанные тяжелыми кольцами и кучей браслетов и ремень с массивной пряжкой поверх классических брюк. Странный. Невероятный. Фееричный. Ямамото смотрел и не мог насмотреться на гордо вскинутый подбородок, надменный взгляд ясных кошачьих глаз, на правильные скулы, прямой нос и чувственно изогнутые, как бывает только у итальянцев губы. Красивый. Сексуальный. Притягательный. Он тряхнул своей серебристой челкой, и словно ощутив чужой взгляд, безошибочно уставился на Такеши. Сначала недоуменно сощурился, а потом понимающе усмехнулся, вальяжно откинувшись на спинку сиденья. Провокатор, каких поискать. Конечно же он понимал весь смысл взглядов, которые время от времени бросал в его сторону Ямамото, и только подстегивал его интерес, постоянно меняя положение тела, давая рассмотреть себя во всей красе. Такеши прекрасно осознавал, что с ним нагло играют, но ничего не мог с собой поделать, зачарованно идя на поводу у томных взглядов и пошлых полуулыбок. Он никогда не замечал за собой особенной тяги к своему полу, но тут бы никто не устоял. По крайней мере, именно так до сих пор и оправдывает себя Ямамото. Тогда парень словно растворился после аукциона, а детектив предпочел выбросить эту странную встречу из головы. Но если бы все на этом и кончилось... В Лувре, в последний день показа заезжих экспонатов, он во второй раз в жизни видит эти нереальные пепельные волосы, представляя, как их кончики щекочут светлую стройную шею их обладателя. Снова неосознанно любуется профилем и острыми лопатками, натянувшими шелк белоснежной рубашки: пиджак в такую жару ― кощунство. Удивленно изогнутая светлая бровь оставляет надежду быть узнанным. И снова игра взглядов, язык тела и иголки на кончиках пальцев от желания прикоснуться, попробовать. Он проходит мимо, специально ― это видно по его насмешливым глазам ― и при этом не сильно задевает плечом Такеши. Грудь детектива распирает от вдыхаемого количества кислорода и никак не выходит надышаться воздухом с оттенками холодной мяты и терпкого табачного дыма. Теперь этот запах преследует его везде. Даже в подвале знаменитого парижского музея, между искореженных взрывчаткой остатков только что опломбированного грузовика для перевозок. Третья встреча. И снова Америка. Выставка в холле отеля «Хилтон». Все высшее общество за неделю до сосредоточилось в номерах этого комплекса. С утра помещения нижнего этажа практически пусты, подготовка к мероприятию назначена только на завтра. Ямамото устал и не выспался, поэтому внимательностью не отличается. Бегло обводит фойе незаинтересованным взглядом, краем глаза подмечая пару человек ― девушку с миниатюрной собачкой в сумке-корзинке, и молодого мужчину, лениво перелистывающего "The New York Times". Сонливость снимает как рукой, когда он видит, кто именно прячется за газетным листом с чашкой горячего кофе. Теперь к его нередким ночным фантазиям добавляются очки в тонкой красной оправе и широкая издевательская улыбка. Ремонт от небольших взрывных зарядов и замятый в прессе скандал с кражей обойдутся владельцу сети элитных гостиниц гораздо дешевле очередных закидонов его уже не юной наследницы. Берлин, Москва, Таллин. Неуловимый Ураган не дал ни одной зацепки, превращая все места преступления в пепел и головешки. Незнакомец все так же вертится в кругу магнатов, все также не скрываясь флиртует с Такеши, и все так же детективу не удается застать его наедине. С каждой встречей жадных взглядов все больше, и Ямамото, не без удовольствия, замечает, что все это, в принципе, взаимно. Афины, Греция. Если раньше в их отношениях с незнакомцем и была какая-то черта, то они ее успешно пересекли. Он уверенно ставит бокал с недопитым игристым вином на поднос услужливого официанта, подходит к Такеши, непривычно опустив голову и сложив руки на груди, и ненадолго застывает около него. Ямамото сегодня не понимает этих новых правил и сверлит глазами серебристую макушку в ожидании чего-то. И, кажется, ожидание детектива оправдывается, потому как взгляд отмеревшего парня говорит о таком, отчего у Такеши пересыхает в горле и кровь набатом бьет в виски. И он просто не может не последовать через несколько минут за незнакомцем, скрывшимся в тени цветущей террасы. Дойти до ограды он не успевает, будучи втянутым за лацканы пиджака в первый же угол и вжатым в увитую плющом колонну. Воздух, выбитый резким ударом о поверхность, он уже выдыхает в чужой горячий рот. Губы мягкие, настойчивые, умелые и такие, какими Такеши даже и не мог представить. Он только успевает отстраниться от колонны и зарыться руками в пушистые светлые пряди, как его тут же отталкивают с победной улыбкой и держат на вытянутой руке. Грудь под изящными пальцами, унизанными разномастными кольцами, ходит ходуном, и взгляд у Ямамото обиженно-непонимающий. Парень прыскает себе в кулак, одним движением разрывает рубашку на Такеши и буквально сбегает с террасы. Звон рассыпавшихся по плитам пуговиц отрезвляет детектива, и к тому времени, когда он заходит обратно в помещение в наглухо застегнутом пиджаке, его незнакомца уже и след простыл. Мятный запах еще долго держится на его ладонях, а горький привкус сигарет ― на губах. Венеция, Тель-Авив, Белград. За Ураганом уже закрепилось звание грабителя века, и все, что удалось о нем узнать, это его итальянское происхождение. Он все так же разрушителен, как природный катаклизм, чье гордое имя носит. Страховые агентства уже подшучивают, предлагая включить его в графу форс-мажорных обстоятельств. Поцелуи в укромных местах становятся чем дольше, тем опаснее в прямом смысле слова ― одни только связанные между собой шнурки чего стоили. И когда только успел, засранец? Теперь уже Ямамото нетерпеливо вжимает своего частного искусителя в подходящие поверхности и ощущает чужие руки у себя под пиджаком на рубашке. И он бы дорого отдал, чтобы почувствовать эти прохладные ладони у себя на коже. И потом чувствует. Чехия, Прага. Коллекция Сваровски и обрушенная ночью стена той самой подсобки, где накануне вечером во время благотворительного приема их прервал не вовремя зашедший официант. Такеши тогда успел перехватить блондина на крыше и продолжить начатое, но тот, вырвавшись, лишь хлопнул железной дверью перед его носом. Растерянность сменилась глупым смехом, когда Ямамото оперся горячим лбом о холодную древесину замкнутой с другой стороны двери. Что ж, он всегда хорошо играл в игры, даже по чужим правилам. Затем вереница стран, городов и ненужной роскоши. Улыбки, намеки, случайные прикосновения и необузданное, еле сдерживаемое желание. Соблазнитель из незнакомца получился весьма искусный и коварный, знающий себе цену. Такеши иногда кажется, что он помешался на нем, потому что во всех, абсолютно во всех своих фантазиях он представляет лишь одного человека. Меняются только позы. С расследованием все еще хуже ― оно и не собирается покидать свой уютный тупик. Теперь вот Лондон и до боли знакомый взгляд. Предположительная цель ― Британский музей. Немой вопрос ― в глазах Ямамото, немой ответ ― легкий кивок светлой головы в сторону балкона. Удивительно, но именно здесь он впервые слышит его голос. И этот самый голос, хриплый, с легким итальянским акцентом, взрывает ему мозг, отзываясь в каждом клочке сознания. В паху ноет нестерпимо, впрочем, как и всегда рядом с ним. Невозможный, сладкий до одури. Кажется, если и съешь ― не насытишься. И Такеши старается вобрать его всего через поцелуй, выпить душу, оставить все себе и полностью. Но у незнакомца свои планы, и Ямамото вновь остается с «носом» и неразряженным сексуальным напряжением. Взрыв раздается в полпятого утра. Оно и понятно ― у Урагана еще ни разу не было жертв, кроме парочки сонных, перепуганных до нервного тика охранников. Вашингтон, округ Колумбия. Здание имени Эдгара Гувера. Есть первая наводка на Урагана ― паршивая кассетная запись его голоса. Слушается она всем отделом и в полной тишине. И на первых же звуках у Ямамото леденеют пальцы. Тот же самый голос, услышанный им на одном из лондонских балконов буквально месяц назад, если, конечно, убрать из него тягуче-томные интонации и страсть. И Такеши сам себя готов удушить за собственную глупость и недалекость. И за то, что у него встал на некачественную пленку с голосом его трехлетней полуфантазии. Акапулько, Мексика. Такеши здесь, конечно же, без значка и полномочий. Но минимальными средствами самозащиты он никогда не брезгует, тем более в такой глуши, в которой и находится данный бар, хотя и довольно цивильный. Закрытая вечеринка для изнеженных деток зарвавшихся родителей. Спертый прокуренный воздух и манящий взгляд из-под смешного сомбреро, нелепо сидящего на слишком бледнокожем парне. Да и сам Ямамото вряд ли бы выглядел здесь уместным, если бы не тьма-тьмущая поддатой молодежи. Он внимательно смотрит на теперь уже знакомого незнакомца, выжидая хоть намек на то, кто же сегодня первым начнет игру и, не дождавшись, встает из-за стола, направляясь в туалет. Отсчитывает ровно пять секунд и ловит в охапку влетевшего туда же блондина. Сразу прижимает его спиной к двери, наощупь защелкивая добротный шпингалет. На лице парня вспыхивает безумная улыбка, и Такеши долю секунды всматривается в его просто нереальные зеленые глаза. И с жадностью умирающего в пустыне набрасывается на обветренные бледно-розовые губы. Вскоре парень его отталкивает, притесняя к стене, и впивается укусами-поцелуями в смуглую шею. Это проделывать довольно неудобно из-за разницы в росте, и Ямамото приподнимает его за ягодицы, заставляя обвить ногами свои бедра. Оба затравленно выдыхают, ощущая сквозь одежду возбуждение друг друга. Такеши не сдерживается и называет его по имени, по самому что ни на есть настоящему имени. Парень вздрагивает в его руках от тихого, на выдохе «Хаято» и жарко целует в губы, словно стараясь протолкнуть эти звуки обратно в легкие Ямамото. Правую руку плотно обхватывает ледяная полоска металла, слышится характерный щелчок наручников и поцелуй прекращается. Конечно, у Ямамото есть запасные ключи, конечно, он отстегнет себя от подтекающей ржавчиной трубы, только этих мгновений шустрому вору вполне достаточно, чтобы смыться. И конечно, выбегая на сырой, пропахший отходами задний двор, он застанет только темный след покрышек и удаляющийся шум мотора. Но это будет потом, намного позже, практически в следующей жизни. А пока Такеши не пришел в себя, все еще летая на задворках эйфории, парень нежно проводит ладонью по его щеке, медленно сползает по его бедрам и становится на пол, оставляя собственнический засос над ключицей. И Ямамото задает так волнующий его вопрос: ― Зачем тебе так рисковать, ведь у тебя все есть? ― Если я перестану красть, ты перестанешь бегать за мной. А без тебя моя жизнь станет очень скучной, старший детектив Ямамото Такеши. Гокудера Хаято, больше известный, как «Ураган» нехотя пятится к выходу и исчезает из тесного помещения, сверкнув вполоборота уже родной издевательской ухмылкой. И через несколько секунд, как по сценарию, выбивая ногой дверь черного хода, Такеши смеется, непринужденно и по-детски счастливо. Игры он любил всегда, а догонялки ― особенно. С Хаято же он готов играть вечно.