Один день из семейной жизни

      Стоило Лукасу переместиться из Волшебной Башни домой, как его в малой гостиной встретила пожилая нянечка и маленькая девочка, играющая на диванчике в куклы, подаренные императрицей Обелии на трехлетие младшей дочери мага империи.       Заметив отца, девочка сразу же подскочила к нему, улыбаясь во все имеющиеся в ее возрасте зубы. Накинувшись на Лукаса с объятиями, она громко воскликнула: — Папа!       Мужчина улыбнулся дочери, подхватывая ее к себе на руки, целуя в щечку: — Привет, цветочек. Как ты?       — Хорошо. Играю в куклы, — сказала девочка, указывая на игрушки. — Роза и Ирэн собираются пить чай с Мэри и Аннет, но Клэр хочет помешать им, сорвав чаепитие.       — Да-а-а? Какая Клэр у тебя нехорошая, — усмехнулся Лукас.       — Она завидует своей старшей сестре, Розе. Розу любят все, а Клэр никто не любит.       — Понятно, — сказал волшебник, опуская девочку на диван. Игры Лукреции Лукасу были неинтересны, но спрашивая о делах дочери по возвращению домой, он всегда знал, какой ответ получит, потому углубляться в мелодраматичную историю не стал, закрывая поскорее тему. — Где Клавдий и Винсент?       — Они с мамой в саду, — ответила девочка.       — Госпожа отчитывает их за неподобающее поведение в поместье Альфиосов, — пояснила няня.       Лукас улыбнулся, вспомнив, как на приеме у Альфиосов близнецы весь вечер приставали к сыну Иджекила, не давая несчастному ни минуты отдыха. Они настолько надоели наследнику Альфиоса, что бедненький этого не выдержал и со слезами на глазах полез к своей матери, прося прогнать «нехороших» мальчиков от него.       Дженнет тогда было очень стыдно за поведение детей. Лукас уже и не мог вспомнить, сколько раз она извинилась перед герцогом и герцогиней Альфионс вчера, но по возвращению домой дети получили небольшую взбучку от отца по просьбе жены, а сегодня вечером им досталось и от матери.       — Понятно, — не переставая улыбаться, кивнул женщине Лукас. — Можешь идти. Я присмотрю за Лукрецией.       Няня покорно ушла.       — Мы будем ждать маму и братьев? — спросила девочка, откидывая куколку Ирэн в сторону.       Лукас кивнул, располагаясь рядом с дочерью.       Всего у императорского мага было трое детей, которыми он в одно время гордится из-за пробудившихся способностей в столь раннем возрасте и невероятных талантов, а в другое время дичится, поражаясь отвратительному характеру ребят. Двое старших неугомонных сыновей — главная заноза в зад… в голове Лукаса, и «домашний цветочек» доченька — любительница хорошенько подъесть мозг и душеньку своему папе.       Старшие дети — близнецы, Клавдий и Винсент, настоящие бесы в человеческом обличье, как частенько говорят Лукасу знакомые. Но он, тот, в кого внешностью и характером мальчики, пропускает слова не интересующих его персон мимо ушей, поддерживая некоторые выходки сыновей.       Младший ребенок — Лукреция — очаровательная и милая девочка, унаследовавшая от отца только цвет волос, как частенько говорят аристократы. Но уж они сильно ошибаются, потому что, несмотря на свое большую схожесть с матерью, Лукреция далеко не ангел воплоти, как Дженнет. Инициатором всех шалостей мальчиков всегда почему-то становилась именно она, подкидывая им множество идей своими незначительными словами, к которым Клавдий и Винсент старательно прислушивались, называя сестру настоящим гением.       И нет, Лукас был не против того, что творили дети. Он им многое разрешал, а Дженнет в то время старалась запрещать. Но кто вообще мог слушать, когда перед ними стояла такая очаровательная женщина? Никто. Вот и дети не слушаются, подобно отцу вгоняя свою матушку в краску и убегая дальше пакостить кому-то.       — Винсент, Клавдий, вы меня поняли? — раздался строгий голос любимой женушки из коридора и Лукас привычно улыбнулся, подскакивая с дивана под оханье дочери, стремясь встретить ее у двери.       — Да-да, мама, — поддакнул матери старший ребенок и, маг мог поставить все свои деньги, что он активно кивал головой.       Дженнет громко выдохнула, открывая дверь гостиной и пропуская детей вперед. Мальчики радостно улыбнулись, поздоровались с отцом и устремились сесть рядом с младшей сестрой по бокам, весело рассказывая ей про сынишку герцога Альфиоса. Лукреции ничего не оставалось, кроме как с натянутой улыбкой слушать их россказни.       — Они невыносимы, — в который раз вздохнула бывшая Маргарита.       — Ну-ну, не трать свои нервы на их проказы, милая, — успокаивающе посмотрел на нее Лукас, приобняв со спины и положив подбородок на ее плечо.       Дженнет неловко посмотрела на не обращающих на них внимания детей, покрывшись легким румянцем.       — Нельзя пускать все на самотек, Лукас, — сказала Дженнет, прижавшись к дорогому супругу.       — Им только десять, — напомнил мужчина. — Они совсем дети.       — В их возрасте я была сдержаннее.       — Уверена? — усмехнулся Лукас, нежно поцеловав шею брюнетки.       — Ах! — тихонько воскликнула Дженнет. — Л-Лукас…       — Позволь напомнить тебе, дорогая, — слегка прикусил чувствительную кожу жены маг, — кто первым признался в своих чувствах.       Дженнет покраснела, припоминая, как на свое семнадцатилетие под открытым небом призналась Лукасу в чувствах.       — Я-Я тогда боялась, что сестра сделает это раньше и…       — Решила опередить ее, милая? — с усмешкой спросил он, поглаживая плоский животик супруги и касаясь губами ее чувствительной шеи.       — Л-Лукас, прекрати! — шикнула на мужа Дженнет, вырываясь из его цепких объятий. — Здесь же дети. Клавдий и Винсент уже взрослые, а Лукреция…       — Ей только пять, любимая, — сказал Лукас, при обнимая Дженнет за талию.       — И она далеко не глупая.       Императорский маг согласно кивнул, в ту же секунду хитро улыбнувшись. Приблизившись к милому личику спутницы жизни, он прошептал: — Может тогда родим еще одного?       — Что? — Дженнет опешила от резкого предложения мужа, залившись на все лицо краской.       — Родим четвертого ребенка?       — Лукас, я…       Но маг волшебной башни не собирался дальше ее слушать, решив для себя, что троих детей для счастья ему недостаточно. Крепко обняв любимую женщину, он щелкнул пальцами, перемещая их в спальню.       Лукреция скривилась, стоило родителям исчезнуть из поля зрения и недовольно пробормотала: — Лучше бы мои глаза не видели, а уши не слышали.       Услышав жалобные слова сестры, Винсент и Клавдий прекратили нести откровенную ахинею, улыбнувшись.       — В этом есть плюс, Ция, — сказал Клавдий, приобняв девочку. — Теперь ты не будешь самой младшей в семье.       — Соответственно, выйдешь из-под пристального надзора матери, — поддержал слова брата Винсент.       — И сможешь делать, что захочешь, пока она будет занята другим ребенком, — продолжил за младшего Клавдий.       — И откуда вы такие умные? — спросила Лукреция, не замечая, как на ее лице растягивается улыбка.       — А вот это, сестра, лучше не знать!