Пионерская форма

      Юра дёрнул на себя обе гардеробные дверцы. Многочисленные вешалки со строгими нарядами и озорными прикидами синхронно покачнулись. У них с Володей был общий шкаф, весьма условно разделённый только представлениями о его середине. И то, Юрина середина уже вовсю напирала на Володину.       Вообще-то, ничего конкретного ему нужно не было. Просто выдался внеочередной выходной после молниеносной сдачи заказа, а Володе, как назло, понадобилось что-то на работе. Решив не тратить время на пустые сожаления, Юра заимел желание разобраться на своей платяной половине. Двух-третях, если быть более точным.       Разбор его строился больше на перебирании вешалок, расправлении футболок и прикидыванию на себя брюк — не успели ли уменьшиться от стирки? Или не от стирки?       Надежду избавиться от чего-то Юра уже оставил — ну какой вменяемый человек выбросит малиновую футболку со стоячим воротником и принтом в виде радужного градиента на груди? Или джерси с динамическим изгибом дорожного полотна, напоминающим о скорости и страсти? Нет, проще разжиться шкафом побольше.       Больше любуясь, чем разбираясь, Юра неспешно дошёл до самого конца, скрытого в глубине гардеробного пространства. И там, совершенно неожиданно, наткнулся на неё.       Свою последнюю пионерскую форму он упорно перевозил сначала в ГДР, потом в Констанц. И каждый раз делал это таясь, тщательно заворачивая рубашку и шорты в упругий рулон и прикрывая современными джинсами. Не потому, что прямо стеснялся, просто хотелось сохранить что-то сокровенное наверняка, вдали от чужих глаз.       В переполненном шкафу Володя точно не найдёт — да и не будет рыться, зачем ему? — а форма будет там. Как лично Юрино воспоминание о тех днях, которые когда-то казались лучшими и навсегда ушедшими.       Дни может и ушли, а вот тот, кто их наполнил– нет.       Юра вынул из шкафа тяжелую вешалку. Форма от времени чуть полиняла, но не выцвела. Синие шорты прятались за расстёгнутой рубашкой. Рубашку обвивал красный галстук — уже не тот, конечно, а купленный потом из сентиментальных побуждений. Правда, измялось всё так, что приди он в таком виде на линейку, Иру Петровну хватила бы кондрашка.       Юра провёл ладонью по ткани. Прохладно-приятная, достаточно грубая и плотная, чтобы выдержать больше двадцати лет забвения.       Прямо с вешалкой приложил комплект к себе. Не поймёшь — впору или нет. Задумался. После окончания терапии и Володиной кулинарной помощи вес он вроде сбавил. Но достаточно ли, чтобы влезть в шмотки себя шестнадцатилетнего?       Он прислушался. Дома было тихо — Герда, наверное, всё ещё дремала на диване, а больше шуметь, кроме Юры, некому.       Вешалка легла на кресло. Туда же, только на другой подлокотник, полетели Юркины джинсы и футболка.       Сначала он стянул с пластмассовой перекладины шорты. Потянул резинку пояса. И, помедлив, стал натягивать на ноги. Против ожиданий, они не застряли где-то на середине бедра, как часто бывало с его одеждой какой-то год назад, а налезли до самого пояса и удобно, даже не впиваясь, успокоились там. Юра аккуратно сделал шаг в сторону. Не треснули.       Рубашка тоже не сдавила плеч и даже сошлась на животе. Удивлённый и почти обрадованный, Юра подошёл к зеркальной створке, позволяющей видеть себя во весь рост.       Ничего не морщило, и даже пространство между пуговицами не расщипечивало. Гордый, Юра метнулся к креслу и накинул на плечи галстук. Для завершения образа.       Завершить его оказалось не так просто — руки, оказывается, совершенно забыли, как повязывать галстук и всё время лезли не туда. Или норовили завязать его по-ковбойски. Юра чертыхнулся, так и оставаясь с не завязанным пионерским символом. Возможно, он бы всё-таки вспомнил, как это делается, но тут очень некстати раздался дверной хлопок.       — Юра, ты дома? — донеслось до обомлевшего Юрки.       Он машинально глянул на себя — растерянного и в глупой пионерской форме — в зеркало. Володины шаги приближались — уже на лестнице. Вдруг тот сейчас зайдёт и увидит престарелого Конева в анахронизменном прикиде? Может, ничего и не скажет, но уж точно озаботится Юркиным здоровьем.       Володя приближался именно к гардеробной. Подхваченный стыдом и ужасом, Конев не нашёл ничего лучшего, кроме как скакнуть в шкаф и подтянуть за собой дверцу.       Не надо было, конечно, так набивать гардероб. Сейчас бы не было так душно и тесно.       С замиранием сердца и последней надеждой Юра слушал, как Володя зашёл в гардеробную и уверенно направился к шкафу. Может, всё-таки передумает? Или телефон зазвонит? Или Герда, проснувшись, перетянет внимание на себя?       Конечно же нет. Володя открыл шкаф настежь, явив миру сжавшегося среди разномастных тряпок Юру. И ошалело замер — он-то явно не готовился к такому зрелищу. Юра, видя его вытянувшееся лицо, замер не менее ошалело. Даже не обратил внимания на тёмно-коричневое пятно посреди Володиной небесно-синей рубашки.       — Юра, — наконец, Володя подал голос. Взгляд его был как никогда серьёзен. — Вообще-то, в шкафу прячут любовника, а не хозяина дома.       До Юрки не сразу дошёл даже отдалённый смысл сказанных слов. Зато потом… Через пару секунд волна хрюкающего смеха, как он ни старался её сдержать, вырвалась наружу, заставляя Конева выглядеть вдвойне глупее, чем могло бы быть.       Володя, глядя на него, ухмыльнулся, но быстро напустил на себя привычно собранный вид. Отступил назад, жестом приглашая Юру выйти из укрытия.       Юрка старался не смотреть на него, всё ещё нервно похрюкивая.       — На встречу клиент пришёл с собакой, — как ни в чём не бывало, принялся объяснять Володя. — Дружелюбная акита-ину. Видимо, учуяла запах Герды и решила познакомиться поближе.       Володя кивнул на пятно, поясняя:       — Кофе.       Замолчав, он явно ожидал от Юрки ответной любезности в виде пояснения сложившейся ситуации. А Юрка только-только взял себя в руки и мог пока лишь приветливо улыбаться. Или думать, что улыбается приветливо.       Володя всё же не сдержался и отвёл взгляд от Юриного лица, окидывая им всю его фигуру. К Юркиному счастью, в нём мелькнуло одобрение.       — У тебя галстук неправильно завязан, — тихо сообщил Володя и, улыбнувшись, сделал шаг к Юре.       Володины пальцы аккуратно коснулись красной ткани. Разгладили бесконечно мятый краешек. Юра сглотнул, чувствуя мимолётное прохладное прикосновение к шее.       У Володи навык завязывания пионерских галстуков не пропал — ещё бы, сколько раз он в своих мыслях снова и снова затягивал правильный узел. У Юры около ключиц. Только у Юры.       Он перетянул один конец к себе, чтобы тот стал длиннее. Протянул его внахлёст короткого. Немного запутлялся, протягивая уголок в образовавшуюся петлю — пришлось помогать себе второй рукой. И нещадно теребить кожу чуть ли не переставшего дышать Юры. Второй узелок получился куда ловчее. Оставалось только выровнять по Юриному подбородку и расправить красные ушки.       — Вот так, — Володя отстранился, любуясь результатом собственного труда.       Юра инстинктивно схватился за его локоть, как замком, запечатывая пальцами.       — А тебе ведь идёт, Конев…       — Ну да, — всё ещё смущённый, но уже по-другому, отозвался Юра. — Сзади пионер, спереди — пенсионер.       И только тут до него дошло, как блеснули Володины глаза за очками, когда он произнёс это «Конев…».       — Товарищ вожатый, а можно посидеть с вами после отбоя?       — Юра… — выдохнул Володя, и Юрка сам ошалел от того порыва, с которым тот на него налетел.       Как-то само получилось, что Юра уселся прямо на пол, придавленный сверху Володиным весом. И губами, настойчиво пытающимися лишить дыхания.       Володины пальцы скользнули ему в волосы. Тёплое дыхание скользнуло по щеке. Только дужка очков неприятно чиркнула по носу, и у Юры впервые скользнула мысль, что Володе можно было бы и без них…       — Уже никто никуда не спешит? — улыбнувшись, спросил Юра, чуть отстраняясь и, на всякий случай, удерживая Володю за пояс.       Володя сжал ладонями его лицо с обеих сторон, отбив у Юры всякое желание шутить.       На улице, видимо, собиралась гроза: в гардеробной потемнело, несмотря на дизайнерские окна, призванные экономить электроэнергию за счёт повышенного светового проникновения. На Володино лицо легла тень. Очень похожая на ту, что накрывала их много лет назад. Под ивой…       — Володь… — Юра и сам не знал, что собирался говорить дальше. Но собственный голос показался ему глухим и далёким, будто звучащий из прошлой тишины.       Зря Юра переживал, застёгивая рубашечные пуговицы — Володя всё равно расстегнул их крайне быстро. Как и ширинку на шортах.       Юра, наконец, снял елозящие ему по лицу очки и, осторожно сложив дужки, положил их рядом. И сразу забыл о них — как не забыть о всякой ерунде, когда Володя — какая разница, молодой или взрослый — сидит у него на коленях? Хотя уже и не сидит — перекатился на пол, торопливо и неловко избавляясь от собственных брюк. Чуть не раздавил собственные очки.       Юра оробел. Не от смущения, конечно — Володины брюки он и сам снимал уже много раз и самыми разными способами. Просто… Просто в воздухе ему почудился речной запах. А тень в комнате стала живой тенью ивы. Закололо в груди. И когда Володя снова оказался сверху, Юра так сильно сжал его лопатки, что тот натурально охнул, выдыхая чуть ли не весь воздух.       Володины губы коснулись его лба. Брови. Скулы. Володя держал его в объятиях с аккуратностью, Юра же — цеплялся, как в последний раз. Или в первый… Он закрыл глаза.       Тогда он так и не рискнул прикоснуться к Володиным коленкам. В этот раз пальцы оказались смелее, и во всю гладили коленные чашечки, икры, и даже соскальзывали на его бёдра. А собственное сердце волной несло его то вверх, то вниз.       Володины движения казались какими-то… осторожными. Юра приоткрыл глаза. И сразу наткнулся на сине-зелёный взгляд. Расфокусированный и почти потерянный. Володя сильно сжал ему плечи. Будто снова опасался потерять.       — Стой, стой… — через выдох произнёс Юра, прежде чем щемящая волна накрыла его снизу вверх.        Горячая влага брызнула ему на живот. Юра со всей силы обхватил Володю за пояс, вплотную притиснул его к себе.       — Только не уходи, — прошептал он, прижимаясь лбом ему к груди.       — Ну, чего ты? — Володя смешливо растрепал ему волосы. Упёрся подбородком в макушку. — Никуда я не уйду.       Стало светлее. Юра отстранился, преданно заглядывая Володе в глаза. Тот улыбнулся и принялся поправлять ему галстук — тот от резких движений съехал на плечо. Юра перехватил его пальцы, быстро прижал к губам. И откинулся на спину, утягивая за собой Володю.       Завтра не наступит конец смены. Автобус больше не увезёт Юрку в Харьков. И Володя не будет мучиться от своей инаковости.       И можно просто перебирать Володины волосы, изредка соскальзывая на чувствительную шею. Как же это хорошо.