На равных

Нельзя было сказать, кто начал первым. Оба. Или никто. Иногда вещи случаются потому что давно должны были случиться, а не потому что у кого-то хватило духу или нахальства предложить. Первым поцеловать? Поцелуи были потом, властные или затыкающие. Первым начать раздевать или раздеваться самому? И тоже нет. Вначале началось. Вначале оба поняли, что они слишком близко, слишком ярко, что сомкнутые руки - горят и бьют током обоих. Поняли - и не отшатнулись. Решились идти дальше - оба. Или никто не решился остановиться. В nAL4 они были на равных. Кай - сильнейший, за Реном - сотни бойцов ФФ, потому негласно сошлись на том, что они оба лучшие. Сошлись и тихо, но ревностно хранили это хрупкое равновесие. Как хранят дружбу от непониманий. Так повелось, угадалось между ними - кто принимает в себя, тот и ведет. Так никто не сверху, или оба. Всё равно что выбирать - первым делать смену или первым атаковать. Условие не сразу стало вызовом. Только когда Рен обиженным ребенком заглянул в свою колоду как в чужую. Зная, что его воображение исчерпало себя, и сейчас, сегодня, а может быть ещё целую неделю не предложит новых способов побеждать. Когда оба поняли, смирились с тем, что пока не смогут сражаться в Авангард на равных. Тогда важным стало - подбить противника нарушить договоренность, вынудить, заставить перехватить инициативу. Тогда на лице Кая застыло нечитаемое выражение, а с Рена слетела улыбчивая детскость, обнажая издевательское предвкушение... Тогда же оба увидели, что никогда не сражались в Авангард всерьёз. Рен не показывал желания унизить. Кай будто боялся провоцировать. В следующий раз, встав по разные стороны стола, они снова сдерживали себя. И не простили этого друг другу. В постели было легче. "Это не поле боя, так я точно не наврежу, а значит могу делать что хочу". Кай молча согласился с этими словами, не давал прихватить с собой ничего горячее чая и острее ручки, и не мог подсказать Рену, когда тот раньше говорил что-то похожее. Чем жестче скручивает напряжение, тем слаще позволить ему разрешиться? Лишь до определенного предела, за которым пружина сминается навсегда, а в тело въедается жесткая тяжесть, которую уже не вырвать из себя единым порывом. Когда предвкушения финала не остается, когда заранее знаешь, что оно насквозь лживо, только напряжение и остается смаковать. Собственное азартное упрямство. Рен восхищался и ненавидел это упрямство, и не видел, что у него - почти такое же. Кай по-настоящему терпел до последнего и дальше, Рен знал это. А ещё он знал за собой, что стоит его терпению закончиться - и он провалится в транс, а это обесценивает победу. Никто так и не сорвался. Оба не знали, что им делить. Не помнили, за что они сражаются. Чувствовали, что уступать - нельзя, даже если от этого станет лучше обоим. Оба не стали вспомнив - продолжать. Или начать что-то заново, снова подойти друг к другу на расстояние, на котором начинало искрить. Слишком свежа была новая память, слишком тяжело и жестко застыло в теле упрямство, слишком облегчением было знать, что это упрямство ещё не сломлено. Вспомнив, оба не решились идти дальше. Или оба разом решили остановиться.