Анчуткино

Обычный провинциальный городишка средней полосы России, что даже не печатают на картах. Его название не так важно, ведь оно не имеет особого смысла. Жизнь здесь спокойна и не тороплива, все знают друг друга в лицо. Подумаешь, по пути в ближайшую деревню Анчуткино пропадают люди, ну и что с них взять. Полицию уже давно перестало это заботить, в основном из-за тамошней секты. Улик, доказывающих её причастность, не было, очевидцев настоящих странностей тоже. Нет же ничего необычного в том, что все местные только о какой-то чёрной мессе говорят, да астралом балуются. Просто сумасшедшие, но видимо такую дичь творят, что независимые журналисты, бравшиеся за расследования, без вести в лесах пропадают. Может отшельниками все дружно стать решили? Кто знает? На самом деле здесь жить было и вправду скучно, в основном люди работали на одном единственном стареньком заводе, ни на что не жалуясь. Церквей в округе не было, зато были типичная школа старого образца со ржавыми уличными турниками, детский сад с клумбами из машинных шин и железными игровыми площадками, больница, больше похожая на локацию из фильма ужасов, кинотеатр “Россия” в здании главного клуба и даже парк аттракционов, построенный ещё в советское время, и с тех самых пор больше не ремонтировавшийся. Деревень, окружающих город, было три: Анчуткино, со своей дурной славой, Бесовино, где раньше был детский лагерь, и Слёзино, получившая своё название из-за солёного озера, по легендам появившегося от слёз первых сектантских плакальщиц. Когда-то здесь даже работал санаторий. Удивительно, как в этот чахнущий городок занесло Юру Гордеева, так ещё и на работу полицейским, хотя на это у него были свои причины, но об этом позже. То, как он добирался до нового места работы уже само по себе настоящее приключение. Сначала поезд до соседнего города, потом несколько километров пешком до нового автовокзала, потом четыре часа езды в дребезжащем автобусе, который всё таки сломался, и пришлось ждать другой ещё час. Наконец добравшись, кое-как нашёл полицейский участок и только после этого отправился в съёмную квартиру на другом конце города. В однушке было холодно, пахло сыростью, в ванной оказалась плесень, но хотя бы тараканы отсутствовали. Тонкие стены в зале обклеены желтыми обоями в цветочек, а на кухне голубоватыми. Плита газовая, гарнитур обшарпанный с где-то ободранными детскими наклейками из журналов, огромный чёрный шкаф в углу занимал четверть комнаты. Юра вдруг решил проверить поместится ли он в него, как в детстве, при игре в прятки. У него получилось, но вместо восторга, откуда-то появилась тревога, вдруг когда-нибудь ему придётся так прятаться уже на серьёзных щах, а не ради забавы. При выходе из шкафа пришло осознание, что еды-то нет. И вот уже он со скоростью пули несётся до ближайшего ларька, пролетая лестницы пятиэтажки. Набор продуктов в пакете-маечке самый обычный: пачки гречки, риса, макарон, пять банок свиной тушенки, коробка чая в пакетиках, соль, сахар, масло сливочное и растительное, да пакет молока с буханкой ржаного хлеба. Вот и всё на ближайшую неделю, если не две. Бабульки у подъезда сочувствующе вздыхали и думали с кем сосватать мужчину, а то как, в его-то возрасте, ни жены, ни детей. Весь вечер Юра провёл дома перед старым телевизором похожим на коробку, лёжа на своём скрипучем диване. Он только сейчас заметил книжные полки рядом со шкафом. Томики русской классики и библия для детей, а ещё стопки старых газет. Самое странное, что в отделе говорят о пропадающих, а здесь о них не пишут, не просят помощи в поисках, будто бы этих людей и не было вовсе. От этого становилось не по себе. Резко захотелось помолиться, икону купить в уголок, в церковь сходить, свечку поставить, но реально в таких условиях было исполнить только первое. Проблема в том, что сам Юра не верил в Бога, в его семье это не принято. Отец по образованию физик, абсолютный атеист. Мать – детский хирург, там тоже религиозным быть себе дороже. Сам мужчина в выборе профессии пошёл по стопам деда и ни капли не жалел о своей работе, но боялся повторить судьбу именитого родственника. За такими не особо весёлыми размышлениями он не заметил, как заснул. Снилось детство. Знойное лето. Дача. Ему вновь пять, а Ритке только пятнадцать. Она босоногая, улыбающаяся, в огромной рубашке с коротким рукавом и серой панамке стоит с дедовскими удочками, зовёт рыбачить. Юра бежит, обнимает сестру крепко-крепко, плачет навзрыд, ждёт, когда она потреплет по голове, но ничего не происходило. Рита стояла словно изваяние, и вдруг её тело треснуло и рассыпалось. Её больше нет. И вот он уже не маленький мальчик, а парень, теперь уже мужчина. Мир вокруг него начал превращаться в акварельные разводы, оставляя только пустоту. В голове смех сестры и пение церковного хора, послушать который иногда водила бабушка. Юра тяжело просыпается.