заноза

***             Рейчел всегда чувствовала, что она необычна. Что всегда приманивала к себе самые чудные и странные события: от самих древнегреческих богов и до внимания со стороны различных благотворительных программ.       Как бы то нелепо ни звучало, но ещё до знакомства с Перси Джексоном, Рейчел считала свою избранность. Слишком уж она отличалась от других — будто она золотой самородок, которого коснулся царь Мидас, превращая её в поблескивающее на солнце золото. Как и самого Перси.       Ещё тогда, около дамбы, Джексон понял, что с этой девчонкой что-то не то, иначе она бы ему не помогла. Казалось, что она вся светилась ярчайшим солнцем, как бы ей не посоревноваться в этом с Аполлоном или царицей богов — Гéрой!       И действительно, Перси был будто чарован сколько не рыжими волосами или приятными глазами того цвета, что и у него, а столь тёплым, лучистым взглядом и этим пониманием всего происходящего. ***       — Перси, стой, подожди! — кричит Рейчел, пытаясь догнать его, пока он, в свою очередь, бежит по берегу озера и смеётся. Рыжей всегда казалось, что он смеётся именно над ней.       Но всё-таки ей пришлось остановиться, отпустив свою добычу бежать дальше. Ремень, на котором висела старая фотокамера, что девушка взяла с собой, больно зажала волосы.       — Рейчел? — оборачивается Джексон, услышав лёгкие попыхивания со стороны Дэр.       И видит, что девушка пытается выпустить лохматую копну из самого страшного заточения. Он подходит сзади и помогает ей, ловля её вопросительный взгляд и мягкую, благодарственную улыбку.       — Давай я тебя сфотографирую? — предлагает горящими глазами Рейчел и переводит взгляд на озеро, — Вон там!       Перси шумно вздыхает, но всё же идёт, дабы не обидеть подругу. Она направляет камеру и, видя, что друг попал в кадр, ощущает странное чувство нежности и тревожности. Дэр зачарованно смотрит на леса, озеро и Джексона, даже не фотографируя и не стараясь отвести от всего этого прилипшие изумрудные глаза.       — Ну долго ещё? — спрашивает Джексон, которого уже начинает раздражать ситуация.       — На месте, дурак! Скажу, будешь весь день здесь стоять, — угрожает Рейчел под протяжный стон Перси. И… Наконец-то! Ей удаётся нажать на кнопку и отснять уже и так идеально выстроенный снимок.       — Покажи! — сразу подбегая к ней, кричит Джексон, и она опять заглядывается на него блестящими глазами.       — Получилась, — вроде бы хвалит себя Рейчел, думая только о том, как хорошо всё же вышел парень на снимке. ***       В последнюю их летнюю встречу наедине Рейчел осторожно целует своими золотыми губами Перси Джексона, как бы передавая частичку себя. Искренне показывая, что переживает и совсем не хочет, чтобы он оставлял её.       Она смотрит вслед уходящим ребятам, пытаясь казаться сильной, но зная, что как только она вернётся в домой — расплачется в подушку, как самая обычная влюблённая девчонка. И это ужасно раздражало, ведь она всегда была уникальной. ***       Рейчел заворожённо смотрела снимки на той самой камере. Сейчас она как никогда уверена, что станет оракулом — для этого она была создана, для этого она была избранна. И даже в эту секунду ей невозможно сложно. Она боится представить, что же тогда чувствует Перси, что вот только-только спас мир…       Она последний раз смотрит на фотографию улыбающегося Джексона, вспоминая их бесконечное «вчера».       К сожалению, ей неимоверно тяжела его ноша. Она, будто отпустившая наконец заноза в пятке, освобождает и прощает его, произнося молитву оракула.       В лагере Рейчел, уже без стеснения, целует Перси в щёку и засовывает ему в карман джинс фотокамеру, как их последнее местоимение «мы», которого уже никогда не будет.