Мир на двоих

OV Похабова. Едем на очередной семинар. Совместный. На метро. Ага. Машина сломалась. На такси денег не было. Кошелек забыл в Центре. Гиберт оставил наличные в гостиничном номере. Прекрасно. Поэтому метро. Час пик. Весело – пиздец как. Я держусь за поручень, игнорирую толкающуюся бабку с тележкой позади меня. Та что-то ворчит про сегодняшнюю молодежь. Я молчу. Передо мной сидит Гиберт, и ему тоже не до бабки, претворяющейся усталой. Он не поднимается, чтобы уступить ей место, так как знает – у женщины старческий экстрим – в час пик, с тележкой, на пенсии, однозначно развлекается. А я не раз видел, как эти вроде бы немощные женщины бегают с сумками вверх по эскалатору, быстрее, чем я бы смог. Вот тут и перестаешь удивляться и реагировать на подобных пассажирок. Глухой звук застревает в ушах. Под землей находиться не люблю. Виталий тоже. Он закрыл глаза, а еще включил свой айфон. Прекрасно понимаю, почему - парень не хочет видеть и слышать духов, которым просто заполнен метрополитен. Самоубийцы. Просто несчастные случаи. Рабочие, погибшие при постройке туннелей. Я сам стараюсь не думать об этом. Поэтому смотрю на Гиберта. На нем сегодня синяя футболка, серые джинсы. Волосы слегка отросли и уже не такие короткие. Мой взгляд блуждает по его лицу, вспоминая, как мои губы касались нежных скул, щек, мягких ресниц и бровей. Еще ниже. Тонкая шея. Жилка бьется, возвещая о течении жизни. И снова я думаю о чем-то высоком. Это все Гиберт – он на меня влияет как-то странно – я начинаю вести себя слишком мягко, это меня несколько напрягает. Амулеты на шее. Зачем так много? Я у него это спрашивал, он же слишком печется о своей защите. «Мы будем там, где много чужой энергетики, мне необходимо их носить». Вот так он мне отвечает обычно. Я ничего не могу поделать – у меня на запястье лишь браслет, достаточно, по-моему. Но я не стараюсь отговорить Виталика от привычного ритуала – обвешаться всевозможными оберегами. Признаюсь, мне даже нравится эта его черта. Он так упрям, его не переспоришь, лишь в постели он становится другим – мягким, словно воск и таким горячим. И тогда в глазах Гиберта я вижу притягательные искорки. Пропадаю, теряя себя, чтобы потом вновь ощутить, как волны нежности, вперемешку со страстью изнутри встряхивают меня. Тогда я дышу чаще, затем целую Виталия в шею. Слышу, как он шепчет что-то, но не разбираю слов, и засыпаю, успев сказать: «Люблю». Мерное покачивание вагонов. Смотрю на обереги. Вспоминаю, как перебирал их, любуясь Гибертом, пока тот спал. Остановка. Бабка переезжает мне ногу колесом. Все равно. Этот мир такой зыбкий. Не трачу свою энергию на пустое. Гиберт открывает голубые глаза и пристально смотрит на меня. «Нам выходить на следующей», шепчу я одними губами. Он кивает. Привык доверять мне во всем. Везде. И всегда. Потому что мы связаны только нам понятными мыслями о сущности вещей. Двери закрываются. И вновь гул заполняет мои уши.