Имя на коже

Не первый год работая тату-мастером, Виктор, как ему самому казалось, научился «видеть» людей. Он рисовал эскизы по чужим задумкам, и эти фантазии говорили о своих владельцах гораздо больше, чем откровенная беседа за кружкой пива. Даже самая пустяковая татуировка, сделанная под впечатлением от недавно вышедшего фильма, таила в себе немало информации. Одни вкладывали особый смысл в свои тату, другие верили в их сакральные свойства, третьи просто желали украсить своё тело. Крылья на всю спину, знак бесконечности на запястье, пошлая надпись на ягодице, мордочка любимой собаки под сердцем — люди каждый день приходили за новыми картинками на кожу, и Виктор давал им желаемое. Он редко комментировал выбор тематики, и ещё реже отговаривал человека бить тату. Отказывал, да, бывало: неадекватных клиентов всегда было достаточно, но вот переубеждать людей он не любил. Впрочем, иногда случалось и такое. — Это не моё дело, но я обязан уточнить. Вы понимаете, что это на всю жизнь? — Понимаю. — Клиент недовольно поджал губы. — И я уже решил. — Вы не пожалеете о содеянном через некоторое время? — Виктор внимательно посмотрел на мужчину поверх очков и, вздохнув, пояснил: — Частенько люди, набившие себе имена возлюбленных, уже через месяц бегут перебивать их. — Он мёртв, так что такого точно не будет. Я не пожалею. — Соболезную. — Виктор почувствовал мимолетный укол совести, но всё же был рад, что они прояснили этот вопрос. — Ещё раз прошу прощения. По итогу сеанса они оба остались довольны: Виктор от почти идеальной кожи клиента, а Стив, как представился клиент, от чернеющей на ребре надписи. Роджерс оказался хорошим парнем. Серьёзным, в меру тихим, с затаённой тоской на дне глаз и высоким болевым порогом. Он создавал впечатление ответственного человека, и впервые Виктор был полностью уверен, что все его инструкции по уходу будут соблюдены и вновь эту работу он увидит не скоро. Каково же было его удивление, когда к концу недели Роджерс вернулся. И не за новой татуировкой, не перебивать сделанную ранее (Виктор бы поворчал, разочаровался в Стиве, в непоколебимость которого уже успел поверить, но забил бы и, хех, забил бы надпись каким-нибудь кинжалом) — Стив желал обновить почти полностью выцветшие буквы. За неполные семь дней кожа буквально вытолкнула из себя чернила, как нечто совершенно инородное. — Удивительно. — Виктор с интересом учёного рассматривал практически девственно чистую кожу. — У меня высокий метаболизм. — Стив лишь равнодушно пожал плечами, словно для него ситуация не выходила за рамки обычного. Что ж, кто он такой, чтобы спорить с клиентом, особенно если тот хорошо платит и не требует ничего сверх возможностей. На следующую неделю история повторилась. И через неделю тоже. Стив раз за разом просил набить одну и ту же надпись, видимо, одним только упрямством желая заставить её остаться на месте подольше. Но через неделю они вновь встречались. Случалось, что краска, вбитая в кожу в понедельник, к среде уже полностью выходила. Стив в такие дни выглядел особенно уставшим, потерянным и одиноким. Он приходил с самого утра, бледный, с синяками под глазами и растрёпанными волосами. Напоминал наркомана, просящего очередную дозу. Иногда Виктор так себя и чувствовал — дилером, что подсадил человека на свои иглы. Но бывали и удачные сеансы, после которых радостный Роджерс возвращался только через полторы, а то и две недели. Тогда Виктор первым писал Стиву, чтобы узнать, держится ли ещё его надпись, или, может, он наконец забросил эту затею. — Ты слишком завяз в прошлом, — сказал он однажды. За год вот таких встреч они не стали друзьями, но пересекли черту хороших знакомых, и Виктор мог высказать такое. — Ты говоришь, как… — Как разумный человек? Да, я знаю. — Как Брок. — А вот тут поподробнее, — Виктор отложил машинку в сторону. Очередное «Баки» чернело на боку. Казалось, он уже мог выбить это с закрытыми глазами. — Вик, не начинай, — Стив слез с кушетки и отвернулся, якобы рассматривая татуировку. И чего только там не видел? — Что «не начинай»? Твой круг общения включает в себя только Тони, Сэма, Наташу, меня и преступников, которых ты бьёшь своим полосатым щитом, — да, спустя несколько месяцев он смог сложить два и два. — Естественно, новое имя меня заинтересовало. — Мы просто работаем вместе. — Ты с ним разговариваешь. Он даёт тебе личные советы. И ты сейчас краснеешь как девчонка, я вижу твоё лицо в зеркале. — Тут просто жарко, — торопливо открестился Роджерс. — И тут нет зеркал! Почему, кстати? — Так значит Брок? — не дал соскочить с темы Виктор. — Только работа. Ничего личного. — А ты бы хотел с ним, — Виктор поиграл бровями, — личного? — Ой, да иди ты, — явно смутился Стив и торопливо засобирался. — Встретимся через неделю. Спишемся насчет времени. — А плёнку намотать? — крикнул Вик в спину торопливо уходящего Роджерса. — Хотя да, конечно, кому я со своими скучными правилами нужен… Через неделю Стив так и не пришел. Татуировка героически держалась под кожей. Роджерс не объявлялся почти полгода. По новостям ничего особо не передавали, но на душе у Виктора было неспокойно. Он старался писать Стиву время от времени, но тот даже в сети редко бывал и, казалось, совсем позабыл о своем хорошем знакомом. В редкие моменты, когда всё же выходил на связь, он объяснял, что с головой погряз в делах. А Виктор… А что Виктор? Он просто старый тату-мастер — бил тату, принимал клиентов. Он всё понимал и не обижался на своего друга. Оттого особенной неожиданностью стала идея Стива посидеть в баре в один из вечеров. Может, он чувствовал вину за столь скудное общение, а может и сам соскучился по ворчащему мастеру. Зайдя в бар, Виктор чуть было не прошел мимо Роджерса. И дело не в бесформенной куртке и надвинутой на самые глаза бейсболке — Роджерс выглядел довольным жизнью. Он выглядел счастливым! Стив сидел за столиком, попивал пиво прямо из бутылки, зависал в телефоне и улыбался. Виктор многое видал на своём веку, но сейчас происходило что-то невообразимое. Роджерс — человек с вечным взглядом побитого щенка лабрадора — улыбался кому-то по ту сторону экрана. И как улыбался! С такой улыбкой родители провожают детей в школу; она сияет на лицах, когда молодожены говорят «да» в церкви; сапожник оглаживает добротно выполненные сапожки. Самому Виктору так улыбалась его ныне покойная Ви, и даже через года он помнил тепло и любовь, что шли от неё в такие моменты. — С кем чатится мой лучший клиент? — полюбопытствовал Виктор, подходя к столику с кружкой пива, прихваченной у бармена. — Лучший клиент? — Стив скептически приподнял бровь. — Мистер, вы меня ни с кем не путаете? — Ну как же, — деланно удивился Виктор, присаживаясь на диванчик рядом. — Приходишь часто, платишь хорошо, требуешь мало, уходишь довольным. Красота. Хоть и звучит слегка пошловато. — Ага, вот плачу я тебе особенно хорошо. Учитывая, что ты с меня берешь только за материалы. Работаешь себе в ноль, если даже не в минус. — Т-ш-ш, не заводи шарманку, я старый обеспеченный мужчина. Может быть, мне хочется иногда заплатить за красивого мальчика? — Вик. — Что? — Виктор невозмутимо отпил со своей кружки. — Я тебя старше, — ответил Стив, смеясь. — Лет так на сорок точно. — Мда, прокол. Ну да ладно. Так что там с тем красавчиком? Не смотри на меня так потрясённо. Ты художник, тебе нравятся красивые люди, а тот мужик тебе определённо нравится. Иначе бы ты так не улыбался ему на сообщения. — А откуда ты… — Роджерс, ты уж извини, но зрение у меня отличное. И вижу я человека, у которого явно не только глаза голубые. Ну и Баки. Как оно, кстати? — Вик кивнул, указывая подбородком куда-то в сторону Стивового торса. — О, татуировка зажила, — выдохнул Стив, обрадованный сменой темы. — Наконец не пытается сползти, как только я переступлю порог твоей студии. Брок предположил, что я принял смерть Баки, и поэтому моё тело прекратило противиться такой памяти о нём. Думаю, в этом он прав. — Так, значит, Брок. Тот, который «ничего личного»? — Ой, да иди ты. — вновь смутился Стив, вызывая у Виктора лёгкий смешок и чувство дежавю. Вечер обещал быть весёлым. Видимо, зря Вик волновался: у Стива всё было хорошо. Ещё несколько месяцев прошли в относительном спокойствии. Казалось, в стране что-то происходило. Вик чувствовал кожей это напряжение: от него зудело под крышкой черепа, ныли виски, и хотелось покрепче сжать зубы. Правительство реальным положением дел делиться не спешило. Виктор подумывал спросить у Стива: тот-то должен быть в курсе всей этой политики; но не стал беспокоить его своим любопытством. Наверное, всё же стоило поддаться своему чутью и разузнать всё у Роджерса до того, как в центре Вашингтона раздалась стрельба и налетели чудики в обтягивающем трико. Вик, по своему обыкновению, узнал обо всём последним. В день, когда огромные военные корабли взрывались и падали в Потомак, он спал (тяжелая неделя, гнетущее предчувствие пиздеца и шалящие к старости нервы сделали своё дело). Вечером, смотря новости под аккомпанемент всё неутихающих сирен скорой помощи, Виктор не мог оторвать взгляда от экрана. Ведущие сменяли друг друга, выдавали всё новую и новую информацию, публиковали списки погибших, обновляющиеся каждый час, а он всё сидел, пытаясь переварить услышанное. Иногда показывали кадры с места крушения, личные дела каких-то людей, бесконечные фотографии и, словно это могло сейчас кого-либо успокоить, интервью с хмурым, побитым Роджерсом в рваном, местами обожжённом, костюме. Капитан Америка призывал к спокойствию населения, что-то обещал и гарантировал. Вик мог гарантировать только одно — в ближайшее время Стива он не увидит. Так оно и вышло. Ну, почти. Суровое лицо Роджерса с тревожной складкой на лбу смотрело на него со всех сторон: федеральные каналы, соц. сети, газеты, уличные баннеры. Ролики с ним крутили повсюду. На сеанс же Стив записался ой как не скоро. — Тяжелый год? — Виктор рад был видеть Стива на пороге своей мастерской, но лучше бы тот вообще тут никогда не появлялся, чем приходил в таком состоянии. При первой их встречи Вик увидел тоску на дне его глаз, теперь же в них не было ничего. — Верно. Многое случилось. — Роджерс попытался улыбнуться, но вкупе с глубокими тенями под глазами это выглядело жалко. Морщины ломали лицо в непривычных взгляду местах, кожа казалась серой и так сильно обтягивала череп, что при желании Виктор мог использовать его в качестве референса для готических эскизов. — И это мягко сказано. Видел новости. Альтрон, Заковия, взрыв в… — Давай не будем об этом, — резко перебил его Стив. — Не стану спрашивать, в порядке ли ты, но… Когда ты в последний раз ел? Нет, не отвечай, не хочу знать, — Вик замахал руками, как будто бы Стив рвался ответить, и достал откуда-то из недр шкафа шоколадный батончик. — Вот, держи. Пока не начнёшь есть, я не возьмусь за машинку. — Ладно. — Вздохнул Стив, снимая футболку и без особого интереса теребя упаковку батончика. — Мне имя. — Роджерс, я хоть и старый, на память пока не жалуюсь. — «Баки» ещё держится. Мне другое имя, — тихо пояснил Стив, сжимая в руке несчастный батончик и глядя куда-то в стену. — Тоже на рёбрах, прямо под прошлой надписью. И не мог бы ты его зачеркнуть? — Какое имя? — спросил Виктор, уже зная ответ. — «Брок».