Разве ты не поняла?

      Утро. Свет солнца протягивался через прозрачный шлейф тюля, опадая на белоснежную постель. Время застыло, как и проблемы, помогая расслабиться двум людям. А людям ли? Тишина успокаивала, не давила тревожностью, что заламывала язык и мозг за спину. Белоснежной в комнате была не только постель, но и их кожа, что ярко отражала блеск утра. Чёрные, средней длины волосы были хаотично раскиданы по подушке, своим беспорядком передавая натуру обладателя шевелюры, в то время как чисто белые волосы аккуратно лежали на простыне, истощали спокойствие и смирение, чистоту. Красные глаза спокойно, нежно и искренне смотрели в черно-белые, что было удивительно для многих людей и вампиров. Их любовь была неожиданностью даже для них самих. — Ты сегодня будешь прекрасна в том платье, что заказала тебе Интегра, Дарианна. Хотя без одежды ты тоже прекрасна, — Алукард произнёс это тихо и игриво, перебирая пальцами жемчужные пряди. — Спасибо, — нежный женский голос грел душу, добираясь до глубин внутреннего мира и прошлого, до Дракулы, — Ты тоже будешь ничего, если поменяешь свой костюм…              Глубокий смехом басом прошелестел по комнате, вызывая табор мурашек у Дарианны. Она до сих пор не верила тому, что этот раскинувшийся на постели мужчина её: властный, сильный, гордый и насыщенный страхом других; он таял в её руках, зарываясь носом в её пряди все сильнее. Алукард… Для Дари это имя наполнено нежностью, о которой она и не мечтала. Он не говорил ей слащаво-сентиментальных слов, вампир просто брал её нежно за руку, а второй рукой сносил голову упырю, приятно улыбаясь своей возлюбленной.              И сейчас мужчина тоже улыбался, глядя на неё. И называться снова мужчиной он смог только недавно, когда задумался об этом. Однажды, смотря на неё исподтишка в её комнате, Алукард понял, что давно не чувствовал в себе мужчины, а лишь существо, что служило Хеллсинг. Руки сами потянулись к волосам, а глаза опустились на неестественно бледные губы.       «Ты так-то и мужчиной должен быть, не проживать же тебе жизнь в одиночестве? — в голове всплыл давний вопрос Дари. — Найди себе женщину, я не верю, что тебя не любят все эти придворные дамы!» — Нашёл. — Чего? Алукард, ты порой меня пугаешь. — Неужели? Я думал, что ты единственная, кто любит и не боится меня! — вампир слегка театрально закинул руку на лоб, медленно закрывая и открывая глаза, слегка подсматривая за реакцией. — Господь мой, прости душу грешную мою, — Дарианна легонько улыбнулась, саркастически произнося фразу.       Бровь Алукарда изогнулась, напоминая вопросительный знак, что ещё пуще рассмешило его женщину. Длинные белые волосы дрожали вслед за диафрагмой. Голое белоснежное тело завораживало вампира, все шутки быстро забывались, стоило ему увидеть её шею и ключицы. Их не хотелось кусать, их хотелось гладить, трогать, целовать и наслаждаться запахом кожи, а не крови, всего лишь любить эти места. Она восхищала его, идеальнее создания нет. Интегра часто спрашивала его, что же он в ней нашёл, но ответ прост. Дарианна идеальна. Спокойствие, грамотность, материнский инстинкт, чувственность, искренность, страсть, юмор, горящий взгляд, любовь к книгам и к нему. — Я влюбился в тебя, как мальчишка, — почти нежная улыбка Алукарда коснулась его губ, обнажая не такие уж и страшные клыки, как говорили многие вампиры и люди, — Сейчас и я обращусь к Господу, спросив про твою красоту… разве такое возможно? Я никогда не видел женщин красивее тебя, Дарианна. — Почему ты так нежен со мной?       Алукард удивился этому вопросу. Не снимая улыбки с лица, он хмыкнул, намекая на глупость фразы, заданной ему секунду назад. — Потому что ты единственное, что я люблю. Может я и монстр, как многие любят говорить, но терять тебя не собираюсь. Мне хочется быть нежным с тобой, потому что ты и есть само воплощение нежности, — Алукард привстал на локти, обнажая свое тело. Его взгляд стремился в окно, — А я воплощение ужаса, не хочу тебе вредить. Разве ты не поняла?       Дарианна тоже взглянула в окно, но затем на самого вампира. Эгоизм, грациозность, страсть и уверенность в себе так и сочились из него ручьями слез и крови, что проливали его жертвы, но единственное, что проливалось с ней, так это свет на скучную жизнь то ли Алукарда, то ли Дракулы, давно потервшего счета времени. Его женщина дарила ему счастье, новую эпоху, словно весь мир затрепещал от их дуэта. Алукард таял от одного упоминания её имени, но не подавал вида, ведь так надо, он граф и убийца, но все это растворялось, стоило ему найти в толпе её макушку или наткнуться на взгляд.       Тишину нарушил звук зажигалки, подпаливающий сигару шоколадного цвета. Дым поплыл из рта, нарушая спокойствие гостя из подвала. Алукард повернулся на девушку, пристально посмотрев на огонёк, что мелькал от силы затяжки. Вампиру не нравилось, что Дарианна курила, но он не хотел её заставлять, хотя сам прекрасно мог это сделать. Уважение превыше всего. — Птицей Гермеса меня называют, — Дарианна заговорила с лёгкой одурманивающей хрипотцой, — Крылья свои пожирая, сам я себя укрощаю, — девушка одарила взглядом Алукарда, — Это значит то, что ты сам себя заковываешь в цепи контроля, да? — Отдай сигару и я все скажу. — Ты бы мог её просто забрать. — Я не хочу этого, я желаю, чтобы это сделала ты.       Тонкая рука потянулась отдать сигарету, но была перехвачена. Алукард потянул к себе Дарианну, заводя её руки себе заспину и усаживая на колени. Даже в таком положении Дари была не особо выше возлюбленного, и смотрела практически ровно ему в глаза, но мужчина знал, что ей это не нравится. Поэтому, он каждый раз слегка медленно опускался, чтобы Дарианна не видела сильной разницы в их росте, и ей было комфортно.       «Комфорт со мной… Это как самодержавная конституция, — пронеслось насмешливое замечание в голове вампира, — Сказал бы вслух, Интегра умерла бы быстрее, чем от пули… » — Мне с тобой хорошо, успокойся и не думай об этом, — нежный голос снова одарил спокойствием; Дари будто уметь читать его мысли, несмотря на то, что именно он как раз единственный кто их здесь и читает, — И забирай эту сигарету, сам может покуришь?..       Сильные пальцы перехватили сигару, затушив её о свою кожу. Дарианна недовольно сморщилась, не любила, когда вампир это делал на её глазах. Пепел и смятый табак уже лежали на полу, когда мощные руки стали оглаживать тонкую и хрупкую талию его женщины, доставляя массу удовольствия не только девушке, но и самому себе. Алукард будто считал ребра, пытался прочувствовать каждую щель под кожей меж костей, все ближе подбираясь к груди. Мужчина стал нюхать молочную кожу; она искушала.       «Жемчуг! — пронеслось в голове Алукарда…»       Взгляд зацепился за родинки, они успыпали предплечья, напоминая сгустки звёзд, что встретили эти двое при знакомстве. Тот вечер врезался в память мужчины по кусочкам: каждую секунду и минуту того события он может пересказать в подробностях. Даже если Алукард умрёт, то будет помнить перед смертью только одну фразу:       «Алукард? Это как Дракула, только наоборот? Интересно конечно родители пошутили… — молодая девушка, от силы девятнадцати лет звонко засмеялась, совершенно не понимая, что перед ней реальный Дракула, — Вам доставляло имя в жизни проблем?»       Алукард прикоснулся к кожным звездам, выводя созвездия: Белая медведица на правой ключице, Андромеда на левом плече задевает Цефея, а Персей от всех отдалился; созвездие покоится на ребрах, слегка скрываясь за волосами. Мужчина всегда искал потаянный смысл в обычных частях тела, особенностях своей женщины, но за десять лет отношений он не нашёл ничего удивительнее, чем её глаза. Они убивали, расчленяли и собирали обратно, возрождали при каждом взгляде, будто ты смотрел не просто в глаза, а в итальянский мрамор высшего сорта, что обошёлся тебе кругленькую сумму. — Мраморная, ты помнишь, что у нас сегодня встреча с королевой? — А, да? Я и не знала, куда мы идём.       Алукард громко выдохнул, усмехнулся и щёлкнул по носу женщины, намекая на её невнимательность. Дарианна засмеялась, а её руки потянулись к его лицу. Маленькие ладони обхватили лицо Алукарда. Проведя пальцами по скулам, Дарианна наклонилась и одарила лёгким поцелуем мужчину. — Обрати меня в вампира. — Для чего? — Алукард растерялся, речи за превращение не заходили никогда за эти десять лет. — Чтобы мы были вместе всегда.       Мужчина встал с кровати босыми ногами на пол, не ощущая холода, ведь он исходил от него. Повернувшись, он нашёл спокойный взгляд Дарианны. — Я сделаю все, что ты попросишь, моя любимая хозяйка.