huā niǎo huà

Мобэй просто хотел выпить баночку пива перед сериалом и лечь спать, когда Цинхуа поймал его на кухне. Мобэй и холодильник открыть не успел. Это был сложный вторник, надо сказать. Никто не хотел, чтобы плохой день еще и дерьмово заканчивался. Но Шан Цинхуа был настроен серьезно. Он заламывал пальцы и хмурился. — Мобэй? — Мм? — Ты меня любишь? Шан Цинхуа делал так всегда, когда ему было что-то надо. Мобэй не знал, как на это реагировать. У него был ответ на его вопрос, ответ вполне конкретный, но Цинхуа смотрел в его лицо и застенчиво улыбался. — Возможно, — протянул Мобэй. Он был такой говнистый сегодня. Цинхуа ахнул, как это делали актеры в плохих комедиях. Естественно, Цинхуа побил его за такой ответ. Мобэй был измотан, он хотел лечь и не вставать, но он не мог не подразнить Цинхуа, который так очаровательно смущался. Мобэй успел поймать его руки и прижать к своей груди ненадолго. — А вот все! Хотел я предложить тебе кое-что интересное, но не буду! — решил Цинхуа. — Так это же тебе надо было, нет? Или это не настолько интересно, что ты так просто сдался? У Мобэя были планы вообще-то. Сейчас, споря с Цинхуа, он успел дотянуться до дверцы холодильника, но Цинхуа дал ему по руке. — Да люблю я тебя! Люблю! Чего хотел? — взвыл Мобэй. Он всегда проигрывал. Мобэй и сражался не по-настоящему. Дело было не в том, что Цинхуа ростом едва доходил до его плеча. Просто Мобэй проиграл уже очень давно и не собирался бороться за свою свободу снова — не сейчас, когда Цинхуа так настойчиво смотрел на него и хмурился. Мобэю не нравилось, когда он грустил. У него сердце разрывалось от его вида. Они оба знали, где были границы шутки, и, скорее всего, Шан Цинхуа намеренно показательно дулся сейчас, чтобы Мобэй сам попросился помочь. — Хорошо. Прости меня. Сегодня был сложный день, поэтому у меня мерзкое настроение. Но и тебе необязательно начинать разговор с таких вопросов. Скажи, что ты хочешь, окей? Это была простая истина. Но Шан Цинхуа не был простым человеком. — А что, если у меня тоже мерзкое настроение, но по-другому мерзкое, понимаешь? — спросил Цинхуа. — Вообще нет. Честность. Мобэй решил быть честным отныне и навсегда, чтобы ему, наконец, позволили достать свое пиво. Цинхуа снова нахмурился, и Мобэй, вздохнув, обнял его так крепко и нежно одновременно, что тот замер. Мобэй обожал эту его часть, смущенную и тихую. Он поцеловал горячую щеку Цинхуа, потом — вторую. Цинхуа спрятал лицо на его груди и громко застонал. — Мне нужна твоя помощь, чтобы понять несколько поз для моей новеллы, — тихо ответил Цинхуа. Мобэй снова захотел подшутить над ним, но вовремя прикусил язык. — Те самые позы? — скромно спросил он. — Не знаю, что ты имеешь в виду, но наверное. Я пишу рейтинговую сцену, и я не до конца уверен, что в этой позе получится долго трахаться. Можно, конечно, сменить ее немного, в процессе, но это тоже надо просчитать. Поэтому мне нужна твоя помощь. Мой главный герой сильный, как ты, у него крепкое тело и огромный… Цинхуа произнес это на одном дыхании и под конец немного сдулся. Но он остановился на самом интересном. Мобэй гладил его волосы, пока слушал. — Продолжай, — шепнул он. — Кхм, в общем, ты мне идеально подходишь. Если у тебя есть силы и… полчаса? — Ты думаешь, нам хватит полчаса? — Но ты устал. Я не хочу утруждать тебя еще больше. — С каких пор секс это какой-то невероятный труд? Цинхуа оторвал голову от его груди. Его щеки были красными. Мобэй снова поцеловал одну, затем спустился к губам. — На тебя я силы найду. Они уже делали это — экспериментировали для новелл Цинхуа. Так они впервые потрахались на столе в кабинете Мобэя и в машине. Цинхуа часто смущался, когда предлагал ему такое, а Мобэй любовался его очаровательным румянцем на шее, который хотелось часами целовать, наблюдая за тем, как кожа становится ярче и чувствительнее. Скорее всего, Цинхуа было удобно прикрываться каким-то сложными сценами, чтобы подбить Мобэя на что-то, что по его мнению, могло показаться хардкорным. Мобэя все устраивало. Он считал, что хобби его парня по-своему милое. — Так что? Чего ты хочешь? Я ко всему готов. Он пошел в душ сразу после ужина, чтобы лечь и не вставать, пока он не проснется завтра утром от будильника. Но любовь делала из него сумасшедшего, и вот у него появились силы на новые свершения. Он был готов ко всему. — Мне нужно твое тело, — глупо ответил Цинхуа. Мобэй понятно промычал. Цинхуа застонал. — В смысле, мне нужно твое сильное тело. — Я понял, Цинхуа. — Это поза… — Цинхуа начал говорить и снова застонал, пряча лицо. — Ну, ты должен будешь применить силу. — Как когда я отшлепал тебя? — спросил Мобэй. Чем больше Цинхуа говорил, тем краснее становился. Он был таким забавным и милым. Мобэй был готов буквально на что угодно. И он продолжал дразниться. Мобэй был уверен, что Цинхуа сейчас взорвется и психанет, но он тяжело дышал, продолжая прятать взгляд. Мобэя бережно поправил непослушную прядь челки ему за ухо, погладил волосы, покорно ожидая подробностей. — Нет! Я хочу… В смысле мне нужно, чтобы ты удерживал меня, пока… — Пока буду трахать тебя, да? Цинхуа вдруг взял его за руку, уводя от холодильника. Мобэй даже не взглянул на него, совсем забыв про все на свете. Цинхуа сжимал его ладонь, мягко поглаживал большим пальцем. Они пришли в спальню. Мобэй сдержался, не раздеваясь сразу с порога. Но Цинхуа усадил его на край кровати и забрался сверху. Мобэй по-хозяйски обхватил его мягкие бедра, помял их, пробираясь пальцами под тонкие шорты, чтобы прикоснуться к гладкой коже его ягодиц. — Для начала надо тебя разогреть, — пояснил Цинхуа. Его руки были на груди Мобэя, и там им было самое место. Мобэй заурчал, приближая свое лицо к нему, чтобы поцеловаться. Они делали это столько раз, но из-за всех разговоров и очаровательного смущения Цинхуа Мобэю уже было горячо. Он подался тазом немного вперед, идеально усаживая Цинхуа выше собственных колен. Цинхуа застонал ему в рот и сжал его волосы. — А что насчет тебя? — спросил Мобэй между делом. — Я полностью готов. Обычно Цинхуа начинал с рассказа о сцене. Мобэй мог помочь ему дополнить ее каким-то мелочами. Мобэй совершенно не умел писать — он и книги читал редко. Но ему нравилось то, как менялось лицо Цинхуа, когда он предлагал что-то банальное, но классное. Так они иногда болтали, и часто это были простые легкие разговоры. Им не всегда нужно было становиться сексуальными. Цинхуа нравилось обсуждать свои мысли вслух, а Мобэй так любил его, что слушал очень внимательно. Мобэй однажды пошутил, что Цинхуа стоит поставить его соавтором на некоторые главы, на что тот игриво ответил, что порадует своего муженька вкусным мяском с донатов. В итоге его сердце сильно пострадало. Но помогать продумывать такие сцены было хорошо. Мобэй не отказал бы Цинхуа, предложи тот что-нибудь извращенское просто так, потому что ему хотелось. Мобэю и это нравилось — то, как Цинхуа терял голову, как просил его сделать что-то странное, но приятное. Поэтому Мобэй хорошенько старался ради него и ради себя тоже, конечно. Открытый, изнывающий Цинхуа пытался что-то сказать ему, возможно, объяснить свою идею, пока Мобэй лизал его чувствительную, уже немного солоноватую грудь. Мобэй держал руку над его поясницей, притягивая ближе к своему рту. — Что-что? — спросил Мобэй. И прикусил затвердевший сосок. Он легонько потянул его зубами, сжал бока Цинхуа, слушая его чудесное хныканье. — Я хотел… это была моя работа! — Помочь мне разогреться? Мобэй вспомнил, что Цинхуа говорил до того, как его уронили на спину и придавили к кровати. Мобэй, может, и хотел бы, чтобы его облизали, но ему уж больно понравился вырез футболки Цинхуа. Он видел очертания его мягкой груди, прослеживал руками его бедра. Цинхуа был таким соблазнительным, что Мобэй не смог бы просто лежать и нихрена не делать. — Просто скажи, что мне сделать, — попросил Мобэй и надавил языком на покрасневший мокрый сосок. Цинхуа дрожал в его руках. Мобэй хотел перевернуть его, задрать его задницу и хорошенько вылизать и там, но Цинхуа нетерпеливо ерзал. Мобэй добрался с поцелуями до его шеи, осторожно пощипывая ее губами. Кожа покраснела, стала влажной и казалась нежнее. Мобэй прижался открытым ртом к тому месту, низко утробно мыча. — Поза! Я должен развернуться! — застонал Цинхуа. Но он не спешил этого делать. Он словно очнулся, вспомнив о важном деле. Мобэй почувствовал его руки у себя под животом, затем — на члене. Цинхуа сжал его через ткань его домашних штанов. Мобэй горячо выдохнул ему в ухо и толкнулся в руку. Цинхуа умело гладил его, а после вытащил член, приспустив штаны с бельем. Мобэй помог ему и быстро разделся. Цинхуа снова посадил его на задницу и оседлал колени, в этот раз целуя самостоятельно. Полчаса… Мобэю казалось, что они целовались уже часа три. Цинхуа хныкал и дрожал, сжимал его плечи своими крохотными ручками. Мобэй вылизывал его шею и гладил дырку кончиками пальцев. Ему стоило только осторожно надавить, как оба проскальзывали внутрь. Цинхуа предупреждал, что был полностью готов, но настроение Мобэя слегка изменилось. Он мог начать вредничать, сказав, что оказывает кое-кому невероятную услугу, поэтому заслужил еще немного поцелуев. Ему нравилось тискать Цинхуа, слушать его сбивчивый яростный шепот и сорванные стоны. Цинхуа и не подозревал, каким горячим он становился, как Мобэй неумолимо твердел, когда он просил, ерзая, потираясь задницей о его член. — Мне нужно будет развернуться, — прошептал Цинхуа уже как минимум в третий раз. Мобэй сухо угукнул. — Я опущусь на твой член, а ты поднимешь мои ноги и… мне нужно, чтобы ты попробовал трахнуть меня так. Мобэй замычал, уткнувшись носом ему в шею. Цинхуа высоко ахнул, когда Мобэй вставил в него пальцы до упора. Цинхуа был мягким и мокрым там, и Мобэй ощущал потребность снова убедиться в этом. Он развел пальцы, почти полностью вынул их, оставляя только кончики, и потянул края входа в стороны. Цинхуа жадно сжался и вскрикнул. Когда Цинхуа все-таки смог сесть на его колени к нему спиной, Мобэй сразу же спустил руки к его бедрам. Он на мгновение задумался о том, о чем его попросили. Они трахались у стены, и в тот раз это была мысль самого Мобэя. Цинхуа так визжал, боясь упасть, но он кончил, едва прикоснувшись к себе. У них не было проблем тогда — Мобэй был уверен в своей физической подготовке. Цинхуа и сейчас напрягался. Мобэй погладил его живот, поцеловал за ухом, пытаясь помочь расслабиться. — Просто обопрись на меня и расслабься, — попросил Мобэй. Цинхуа тут же осел на его коленях тяжелым грузом. — Мы не упадем дальше кровати в любом случае. Ты же доверяешь мне? Ты сказал, что я сильный, а значит, могу это сделать, так? Мобэй верил, что это было больше желание Цинхуа, чем что-либо еще. Его бедра дрожали, когда Мобэй схватил его ноги под коленями и подтянул его задницу выше. Мобэй медленно целовал его шею, устраивая так, чтобы им обоим было удобно. — Доверься мне, хорошо? — Мобэй спокойно говорил ему прямо в ухо. Цинхуа закивал. Он приподнялся, чтобы Мобэй мог надеть презерватив, смазать себя и направить внутрь. Мобэй добавил немного смазки на пальцы и быстро вставил их в Цинхуа на всякой случай — смазки никогда не бывало много. Цинхуа развел ноги шире, глядя вниз. Он обхватил Мобэя за основание. — Не торопись, — Мобэй удерживал его за талию, помогая. Цинхуа сжался в самом начале, Из-за чего скользкий член Мобэя проехался по ложбинке между ягодиц. Мобэй замычал и вернулся к неторопливым поцелуям — это отлично действовало на Цинхуа. Мобэй все же оказался внутри. Цинхуа плавно двинулся, пропуская его внутрь. Он был тугой и горячий. Мобэй вдавился в него на мгновение, задерживаясь как можно глубже. Цинхуа ахнул и снова сжался. — Все в порядке? — спросил Мобэй. Цинхуа чуть приподнялся и снова опустился. — Ты глубоко. Слишком глубоко. — А ты разве не этого хотел? Цинхуа заерзал и еще раз выпрямил ноги. Мобэй толкнулся вслед за ним, вышибая из Цинхуа воздух и очередной громкий стон. Так тоже было хорошо. Мобэй нашел точку опоры и теперь трахал Цинхуа, целуя его тонкие плечи. Его руки отлично легли на грудь Цинхуа, держали его бедра, пока тот пытался двигаться вместе с ним. — Давай попробуем по-другому, — выдохнул Цинхуа. Мобэй замычал и легко опрокинул его себе на грудь. Теперь стало сложнее. Он переместился немного, приподнимая Цинхуа, как тот и просил. Мобэй прижал его колени к груди. У стены они были лицом к лицу, и Цинхуа мог хвататься за его плечи. Сейчас он был потерян. Руки Цинхуа оказались в воздухе без какой-либо опоры. Они остановились на руках Мобэя. Это была ужасная поза. Цинхуа был раскрыт, но так он казался еще уже. — Надо было делать это у зеркала, — застонал Мобэй. Он в сотый раз пожалел, что Цинхуа заставил его передвинуть мебель и развернуть зеркала от кровати из-за чертового фэн-шуя. Цинхуа вскрикнул, когда Мобэй полностью опустил его на себя. Цинхуа напряг ноги и попытался немного приподнять таз. Мобэй поднял его выше и просто врезался бедрами в него, глубже входя в его тело. Цинхуа откинул голову назад, кладя ее на плечо Мобэя. Тот зарылся носом в его мягкие волосы. Они снова двинулись друг к другу, и это было отлично. Мобэй не знал, что там у демонов из новеллы Цинхуа, но он верил, что они справятся. Он трахал Цинхуа ритмично и долго, вгонял по самое основание, борясь с желанием искусать его бледную шею, которая была прямо перед его глазами. Цинхуа цеплялся за его руки, затем, осмелев, схватил за волосы, заведя руку назад. — Черт, ты так растягиваешь меня! Только не останавливайся. Мобэй и не собирался. Он ускорился. Цинхуа задыхался и начал часто сжиматься. Его вход так пульсировал, что Мобэй уже был на грани. Но он все же сменил позу на что-то более привычное. Он опустил Цинхуа, чтобы направить его вперед, укладывая на грудь, ставя на колени. Мобэй вошел в него, не встречая сопротивления. Так он мог дотянуться до члена Цинхуа, который давно нуждался в его внимании. Цинхуа кончил и мог обессилено свалиться, если бы Мобэй не удержал его. Он толкнулся несколько раз и кончил, чувствуя это чудесное давление. Цинхуа любил, когда его трахали сквозь оргазм, о чем несколько раз напоминал. Но сейчас он словно потерял все силы. Мобэй вспомнил, что тот тоже скакал весь день в офисе, а потом готовил ужин дома. Цинхуа весь взмок. Он тяжело дышал, спрятав лицо в сложенных руках. Мобэй погладил его спину, решив переложить его удобнее. — Спасибо, — шепнул Цинхуа. Мобэй стянул презерватив и нашел свои штаны. Нужна была вода — это для начала. Еще, конечно, нужно было убраться и позаботиться о Цинхуа. Тот лежал, как Мобэй его и оставил. — Охуенно. Думаю, я недооценивал тебя, — вздохнул Цинхуа. Мобэй сел рядом и поправил его волосы. — И ведь у тебя еще осталось силы! Цинхуа как-то грустно рассмеялся. Или Мобэю это показалось. Он протянул Цинхуа воду, помог, придерживая его голову. — Все в порядке? — спросил Мобэй. — Да. — Уверен? — Да. Мобэй чмокнул его в щеку и обнял — просто так. Цинхуа перевернулся на спину и обхватил его спину руками. Так они и замерли на какое-то время. Мобэй распутывал его волосы пальцами и иногда целовал. — Ты же знаешь, что можешь просто сказать мне, если что-то не так или если тебе что-то хочется? — Мобэй говорил ему в плечо. Руки Цинхуа сжали его крепче. — Спасибо, — кивнул Цинхуа. — Я знаю, но все равно спасибо. — За то, что напомнил? — Мобэй усмехнулся и выпрямился, чтобы посмотреть в лицо Цинхуа. Он был таким крошечным. — И за это тоже. — А еще за что? Иногда Мобэй был вынужден вытаскивать слова из Цинхуа. Но это не было ему в тягость — Мобэй никуда не торопится с этим. Цинхуа терся щекой о его ладонь, прикрыв глаза. — Я тебя, наверное, достал уже со своей новеллой, — глухо произнес он. Мобэй покачал головой — это никуда не годится. — Мне нравится это. Мне несложно тебе помочь, — пояснил Мобэй. Цинхуа открыл глаза и испуганно посмотрел на него. — Я люблю тебя, да? — Ты сказал «возможно»! — вспомнил Цинхуа. Мобэй взвыл. — Ты из-за этого расстроился? Но я же извинился! Цинхуа мягко, но, тем не менее, злобно засмеялся. Мобэй поцеловал его в обе щеки, в нос и лоб. Цинхуа застонал, но это больше походило на мурлыканье. Мобэй цыкнул и залез к нему на кровать, сразу же обнимая, укладывая Цинхуа на свою грудь. — Давай лучше обсудим то, что ты там придумал, — решил Мобэй. Цинхуа крепко обнял его и замер. — Я тоже тебя люблю, — быстро проговорил он, и Мобэй действительно захотел напасть на него снова. Но они оба устали. Ужин оказался превосходным, и пиво после него было бы идеальным, но Мобэю стало слишком хорошо, чтобы шевелиться. Цинхуа обнимал его и пыхтел, рассказывая о сестричках из гарема того демона-полукровки. Мобэй ужаснулся, но продолжил улыбаться ему.