способ отпраздновать

из колонок доносится мелодия, которую гахён запомнила наизусть, от начала до самого конца. она вслушивается в слова, пропитанные ностальгией и печалью, по чему-то, по чему обычно не удосуживаются скучать. слова попадают в самое сердце, словно острые стрелы, и пролетают насквозь — к следующей жертве. гахён старается двигаться правильно — плавно и элегантно, становясь с музыкой единым целым. вокруг неё есть только белые стены зала для практик и такие же белые декорации. всё в этом месте напоминает о чём-то далёком и нежном, похожем во всём на гахён. только в этот момент. гахён в своём платье и туфельках похожа на принцессу — лёгкую и воздушную. которую легко можно поднять на руки и покружить — хандон так и делает, вплетаясь в танец, словно недостающий кусочек паззла. вместе они смотрятся гармонично даже несмотря на то, что в оригинале на месте хандон должен быть парень. хандон держится хорошо — помнит каждое движение, в котором легко разглядеть ненавязчивый флирт, который слишком далёк от царящей вокруг атмосферы. они переглядываются чаще, чем нужно, а рука хандон задерживается на талии гахён дольше, чем планировалось. но никто не замечает — в их сторону не слышится не единой претензии или заметки об излишней тактильности. музыка замолкает, но остаётся в сердце гахён, как фантомное ощущение тёплой ладони на талии. — наконец-то, — выдыхает гахён, садясь на пол. — мы справились. — с работой на сегодня покончено! — радостно восклицает минджи, возникшая буквально из ниоткуда. — ваша химия — это нечто. я просто в восторге. — спасибо, — отвечает гахён и смущённо отводит взгляд. и она знает, что реакция хандон точно такая же. — мы действительно хорошо поработали. — ещё бы, — хмыкает бора. — у вас самые лучшие хореографы, знали? — она горделиво вздёргивает свой нос и широко улыбается, в то время как стоящая рядом минджи только хихикает. они болтают недолго, потому что все куда-то торопятся. у боры своё личное расписание, а у минджи появляются неотложные планы в больнице. но её ехидное «отпразднуйте вдвоём» намекает на то, что больные зубы и печень — всего лишь предлог. — думаю, отношения внутри группы запрещены именно по этой причине, — гахён устало кладёт голову на плечо хандон, по-глупому радуясь их небольшой разнице в росте. — минджи-онни про нас знает и постоянно подшучивает. и юхён от неё не отстаёт. — если бы знали бора и юбин, то было бы гораздо хуже, — шепчет хандон. — юбин только выглядит такой безобидной, знаешь ли. — но, слушай, — гахён разворачивается лицом к лицу хандон, сталкиваясь с ней взглядом. — идея отпраздновать — не такая уж и плохая, как думаешь? — хочешь есть? — только если тебя, — гахён подмигивает и смеётся, когда замечает слабый румянец на щеках хандон. — идём в гримёрку уже, там хотя бы диванчики есть. мои бедные ножки, они так устали, так устали… в коридоре местами темно — экономят или не хотят менять перегоревшие лампочки — и тихо. и если в самом начале людей было предостаточно, то теперь — ни одной живой души, что, в общем-то, неудивительно. конец рабочего дня как никак. в гримёрке тоже пусто, но теплее, чем в коридоре. гахён сразу же плюхается на диван, с которого уже давно убрали всё ненужное и с которым гахён хотелось бы слиться. хандон закрывает дверь, ослабляет галстук и расслабленно выдыхает, в то время как гахён, наблюдая за её действиями, перестаёт дышать. кажется, это было слишком. гахён медленно, почти по-кошачьи, встаёт с дивана и неторопливо двигается к хандон, рассматривающей своё уставшее отражение в зеркале. танцы и пение жутко утомляют, особенно в дни, когда ты сидишь на жёсткой диете. гахён становится позади, поджидая момент, когда хандон наконец развернётся. и — о, чудо! — это происходит. — и что ты делаешь? — спрашивает хандон недовольно, но позволяет гахён стянуть с себя пиджак. — раздеваю тебя, — легко отвечает гахён и, крепко вцепившись в плечи хандон, прижимается своими губами к её — настойчиво и нетерпеливо. не так, как обычно. хандон податливая и мягкая, словно мороженое, оставленное на солнце. она тает в руках гахён и позволяет ей слишком много. она отвечает на требовательные поцелуи и не сдерживает стоны, когда гахён опускается ниже, к шее, чтобы оставить и там тоже несколько — много — мелких лёгких поцелуев. у гахён не самые длинные пальцы, но они очень ловко расстегивают рубашку хандон, открывая всё больше тела. — думаешь, нас не услышат? — сбивчиво спрашивает хандон, когда гахён слишком увлечённо изучает чужие плечи и грудь, словно на них остался хоть один миллиметр, ей до того не тронутый. — меня — нет, — отвечает гахён и резко притягивает хандон к себе — для ещё одного поцелуя и безмолвной просьбы сделать пару шагов к дивану. холодная кожаная обивка неприятно касается спины, но хандон игнорирует это, полностью концентрируясь на гахён, устроившейся на её бёдрах. волосы гахён взлохмачены, а сама она — красная-красная, смущённая тем, что делает. хандон протягивает руки к плечам гахён, нежно их массируя и аккуратно стягивая вниз бретельки платья. с остальным гахён справляется сама — не сильно церемонясь, стягивает платье через голову и остаётся в одном белье, своим цветом напоминающим снежную улицу, почти такую же, как за окном. — ты такая красивая, — шепчет хандон и улыбается слишком уж влюблённо. гахён это нравится — вся эта нежность, направленная на неё одну, и всё внимание, прикованное только к ней. особенно, сейчас. гахён одним движением раздвигает ноги хандон и устраивается между ними. она проводит кончиками пальцев по нежной коже на животе и восхищённо вздыхает, словно делает это впервые. хандон вздрагивает от прикосновения холодных пальцев, после — горячего языка. — можно? — спрашивает гахён, постепенно теряя тот пыл, с которым напирала в самом начале. всё больше в ней проступает нежность, которую она не может не вкладывать во все действия, касающиеся хандон. получив согласный кивок, гахён расстегивает брюки хандон и совсем немного тянет их вниз — этого достаточно, чтобы её пальцы могли свободно двигаться. гахён проводит одним пальцем, на пробу, но хандон всё равно вздрагивает от удовольствия — ещё слишком далёкого, но уже приятного. гахён добавляет второй и ускоряется, выбивая из хандон частые вздохи и тихие стоны, которые с каждым толчком всё сложнее сдерживать и заглушать. техника ли гахён потрясающая и беспроигрышная, несмотря на то, что её пальцы не очень длинные, она умеет их использовать. и она знает, когда стоит остановиться или замедлиться, чтобы заставить хандон практически умолять. воздух вокруг почти искрит, а перед глазами появляются разноцветные точки. хандон знает, что она уже близка к оргазму, как гахён резко останавливается, а на её лице мелькает дьявольская улыбка. — мне продолжить? — спрашивает гахён. она поглаживает бедро хандон, всё ещё скрытое плотной тканью брюк, свободной рукой. — пожалуйста, — шёпотом отвечает хандон, боясь, что голос сорвётся. никто не должен узнать о них. — гахён-а, солнце, продолжай. гахён от ласковой формы имени и пресловутого нежного «солнце» как и всегда перемыкает. она вновь двигает пальцами, в этот раз наваливаясь на хандон почти всем телом и прилагая все возможные усилия, чтобы доставить ей удовольствие. хандон коротко вскрикивает и замолкает, почувствовав мягкие губы гахён на своих, сухих и потрескавшихся. она, как и всегда, вовремя. — не волнуйся, они не услышат, — шепчет гахён и легко чмокает хандон в губы. после всего, что она делала, это — самое невинное. — не услышат, если я буду молчать, — говорит хандон и понимает, что сама себе вырыла яму. гахён расценивает прозвучавшие слова как намёк и призыв к действию, но не спешит. утыкается носом в изгиб шеи хандон и оставляет лёгкие поцелуи на коже, выжидая, когда хандон скажет прямо. — сядешь мне на лицо? — хандон смущается — как и всегда, — но в её глазах блеск и решимость. гахён её, честное слово, обожает. — ты такая милая, — гахён хихикает. — ты шутила про это буквально вчера, но сказать об этом серьёзно не можешь. так забавно. хандон слегка шлёпает гахён по обнажённому бедру, чем заставляет её рассмеяться чуть громче, чем стоило бы. дверь в гримёрке закрывается изнутри, но что, если кто-то подслушает? тогда им точно влетит. сомнения внутри хандон копятся с удвоенной силой, но развеиваются, когда гахён снова накрывает её губы своими. хандон водит руками по чужой спине, задевает пальцами застежку лифчика и без каких-либо усилий его снимает — удачно, что на нём не оказалось лямок. гахён двигает бёдрами и приглушённо стонет, не разрывая поцелуй. она чувствует, что ногти хандон оставляют полосы на её спине, которые обязательно скоро заживут и никто не успеет их увидеть. неспешно гахён двигается выше, пока внутренняя сторона её бёдер не соприкасается с горящими щеками хандон. — нечестно, — гахён хныкает и вздрагивает, когда хандон начинает покрывать поцелуями нежную кожу и тянет вниз край трусов. — почему без одежды только я? будь гахён немного в другом положении — обязательно бы повозмущалась. но это однозначно провальная затея — отстаивать свои интересы в момент, когда твои мышцы слишком напряжены, а твоя девушка вытворяет невообразимое своим языком. очень хочется материться, но гахён держится — кусает свои губы и неопределённо мычит. хандон двигает языком быстрее и резче. гахён чувствует приятную слабость в теле. чувствует, как всё вокруг неё сливается во что-то единое — горячий язык хандон, её частые вздохи и крепкая хватка на бёдрах, от которой точно останутся следы. становится слишком хорошо — гахён не замечает как вскрикивает и не чувствует шлепка по ягодицам. вымотанная, гахён сползает ниже и всем телом валится на хандон, сил у которой хватает только на едва слышное «ой». — ты такая громкая, — тихо возмущается хандон, между делом перебирая короткие волосы гахён. — надеюсь, тебя никто не слышал. — я правда пыталась сдерживаться, — шёпотом отвечает гахён. её пальцы рисуют одной ей понятные узоры на груди хандон, а сама она всё никак не может прийти в себя. — хорошо, что здесь есть душ. — знаешь, — начинает хандон, едва двигая губами. они соблазнительно блестят и гахён едва сдерживается, чтобы не поцеловать их ещё раз. — ты очень вкусная. — я знаю, — гахён пытается держаться серьёзно и уверенно, но её уши всё равно предательски краснеют. это так смущает. буквально всё, что они делали на этом диване — смущает. гахён чувствует слабость в ногах, но всё равно находит в себе силы, чтобы подняться. им в любом случае стоило бы сходить в душ прежде чем переодеваться. — надеюсь, никто не узнает о том, чем мы тут занимались, — говорит гахён и нервно хихикает. — иначе нам несдобровать. юхён точно будет напоминать об этом каждые полчаса и называть нас извращенками. — далеко от правды не уйдёт, — хандон пожимает плечами. — её мнение имеет место быть. — пожалуйста, не рассказывай ей об этом, — гахён кажется, что ещё немного, и она точно взвоет. — не буду, не буду, — смеётся хандон и успокаивающе целует гахён в макушку. — пошли в душ и домой. иначе будет очень много вопросов к тому, как мы праздновали окончание работы над дуэтом...