Только имя, без Ф

      Из душной комнаты снятой в этом городе базы выходил на свежий вечерний воздух Ноэль. Завидев коллегу Алекса, он приветственно махнул ему рукой (так же, как махнул на его курение: этого горбатого не исправить никакой могилой…) Подошёл ближе. — Алехандро. Искандер. Скандар. Алессандро. Лесь. — И к чему ты свой словарный запас решил показать? — хмыкнул Алекс, кидая окурок. Подхваченный капризным ветерком, бычок ожидаемо пролетел над урной — К тому, чтобы ты морально подготовился. Не могу забыть твоего лица на сокращении до Саши, — улыбка Пикса была безоблачной. Ну да, не с его псевдонимом чертыхаться каждый день.       Вессельски принял волевое решение и позу «непокобелимость». — Добивай, брат.       И брат добил. Жестом не фокусника — чернокнижника, вытащил смартфон и включил музыкальный ролик. Ну, как музыкальный… Наверняка именно за такое исполнение это крашеное недоразумение в искусственных мехах половины зубов и лишили!       Профессионального вокалиста натуральным образом скрючило и покоробила эдакая трактовка звукоизвлечения. Бес с тобой, во что хочешь рядись, но музыка — святое!       По окончании пытки Ноэль поинтересовался мнением лучшего друга и коллеги. Услышал кое-что новое и о себе. — Ебаться не стесняться, Зайберт, какого чмошника и за что подсунул?! — бушевал Алехандро-Лесь.       Урна мерно покачивалась и создавала соответствующий фон. Ноэль безуспешно старался утихомирить товарища поглаживаниями по руке, но добился только посыла в пешее эроточеское. — Не поверишь, он был популярен в лихие девяностые в, на тот момент дикой, России… — На хую твои исторические экскурсы вертел! Коротко и по делу! — Тёзка твой, тогда звали Шура, ударение на второй слог, — сказал он терпеливо, как ребёнку с синдромом дефицита внимания. — Пиздецки полезная инфа, Пикси, — о, вечная мерзлота поддалась. — И зачем оно мне?       Снежинкам, сошедшим с небес, было их не достать под навесом. Белые сестрички мягко ложились на деревья, провода, показывали себя во всей своей скромности.       Ноэль Пикс долго любовался незамысловатым танцем, пока его молчание не стало совсем уж невежливым. Немцы. — Тебя, любвеобильного трахаля всего сисястого и не очень, предупреждаю. Здесь могут обласкать и так, с подтекстом, — припечатал Йохан и повернулся ко входу. Что хотел — сказал, дальше не его беды-огорчения.       К тому же, es wird kalt.