***
Люди и ницшеанцы с недоумением смотрели на воплощение хладнокровия, которое представлял собой капитан Хант, пока его гости занимали свои места в конференц-зале. За его спиной расположился полный командный состав «Андромеды», включавший и двух вновь приобретенных членов, взиравший на Дилана с той же смесью непонимания и любопытства, что и остальные. Он сам назначал получасовой перерыв, чтобы дать обеим сторонам остыть, и сам же прервал его, не предупредив о своих планах никого, даже Беку. Харперу и Раде так же пришлось ограничиться многозначительным взглядом и фразой «пока не уверен, но скоро узнаем», так что все трое сгорали от любопытства. Только андроиды сохраняли абсолютное спокойствие, по крайней мере — внешне. — Думаю, пора подвести итоги переговоров, — мягким голосом произнес капитан, когда все расселись. С обеих сторон послышался ропот, но Дилан не собирался давать оппонентам время опомниться и возмутиться своеволием капитана, выступавшего всего лишь посредником. — Вы, — Дилан встал, разом оказавшись выше всех присутствующих, и повернулся к Тутмосу и его спутникам, — организовали подземную добычу сунмина, поселив рабочих в шахтах — без отрыва от производства. Сбежать оттуда почти невозможно, вся планета — монолит, который не взломать киркой и лопатой, а естественные пещеры слишком малы, чтобы через них могла выйти большая группа. Вы, — взгляд капитана метнулся к противоположной стороне стола, — надумали изменить это, раздобыв сун, а для прикрытия воспользовались кораблем террористов, чтобы заставить ницшеанцев поверить, что взрывчатка, которую они отдадут, для них не опасна. Сун даст рабочим возможность проложить направленным взрывом прямой выход, и, заодно, потрепать нервы ницшеанцам. Нужно только дать Зелосу повод поделиться им, верно? В зале повисла тишина, однако возражений не последовало: Драйк задумчиво смотрел перед собой, а губы Тутмоса сжались в упрямую линию. — Черт, — выдохнул Дилан, так и не дождавшись ответа, — вы хоть понимаете, что начинаете гражданскую войну? Тысячи могут погибнуть, причем с обеих сторон. — Тысячи и так гибнут, капитан Хант, — возразил Драйк на удивление спокойным голосом. Он даже ухитрился улыбнуться, правда улыбка вышла кривой и невеселой. — Люди не созданы для жизни под землей, сырость и пыль убивает их. — Рабочие обитают на очищенных от опасных веществ уровнях, — вмешался Тутмос, — жизни там ничто не угрожает. — Должно быть поэтому в ваших учетных книгах почти сотню лет «отрицательный прирост поголовья», — последние слова Драйк выплюнул, глядя ницшеанцу в глаза. — В убыль идут и те, кто отлынивает или пытается сбежать, — зло процедил Тутмос. — Без них цифры были бы другими. — Да, в убыль, — горько усмехнулся фирусинец, — во всех смыслах этого слова. Капитан Хант не мог сдержать досаду. Он привык быть свидетелем конфликтов — мир, в том виде, который он представлял сейчас, изобиловал ими — но прежде он мог действовать свободно, сейчас же его связывали интересы Содружества, и это злило. — Вы не можете не понимать, что в наше время есть и другие пути решения проблем. Если бы вы искали во внешних системах официальной поддержки, а не помощи в преступлениях, шанс быть услышанным и понятым был бы куда больше. — Не переигрывайте, — вмешался Викор, — вам прекрасно известно, что в наше время все решает сила и выгода, так что у жертвы один шанс выжить — отрастить когти. Содружество красочно продемонстрировало, как оно слышит мольбы жителей сотен планет, которых Драго-Казы и их союзники лишили всего — одних оно просто проигнорировало, на других закрыло глаза, потому что это было выгодно. Здесь все было бы так же — технику сунминовая пыль выводит из строя, так что на добыче нужны живые рабочие, а вам нужен сунмин. Об эту формулу веками рушились все басни про ценность человеческой жизни — при нынешних расценках она не так уж велика. — Вы видите картину только с одной стороны, — попытался возразить Дилан, — Война с магогами ослабила Содружество, но, все же, мы делаем все возможное для пострадавших миров. Конечно у планет-членов Содружества больше шансов… — Конечно! Ведь с члена Содружества больше шансов получить отдачу — он уже никуда не денется. Только люди, веками жившие под гнетом диктатуры, не хотят менять одну на другую, и ваше Содружество им как кость в горле. Они хотят, чтобы их потомки могли узнать значение слова «Свобода»! Знаете, что даже здесь, на Фирусе, в шахтах работают дети? Дети! Сдохнут в малолетстве — туда им и дорога. Зато ницшеанских выродков берегут как зеницу ока. — Викор бросил на стол миниатюрное опаленное устройство, напоминавшее инопланетного паука с преувеличенно большим количеством ног-проводков. — Все для будущих поколений! Яростная тирада продолжалась, но ее уже никто не слушал, все взгляды обращены были к Тутмосу. С ним произошла разительная перемена — закалённый воин исчез, уступив место перепуганному юноше, которым ему и полагалось быть. Он смотрел на искореженный предмет с таким ужасом, будто тот мог вырасти до гигантских размеров и наброситься на молодого ницшеанца, стоило тому отвести взгляд. — Тутмос? — тихо окликнул его Дилан. Теперь даже Викор замолк. — Он меня убьет, — ницшеанец произнес это так тихо, что только полная тишина в зале позволила разобрать слова. Ницшеанец поднял ошалелые глаза на землянин. — Что вы?.. Этот передатчик легче отключить импульсом через кожу. Даже вы не можете быть настолько тупы, чтобы не знать этого! — Или того, что для отключения нужно перепробовать множество сигналов, далеко не все из них легко заблокировать. А ваши люди тем временем спокойненько ждут — откуда же появятся бессистемное излучение?! — как ни в чем не бывало парировал Викор. — Эта штука не работает, а уж почему — дело десятое. Когда Викор произносил последние слова, Дилан уже не сомневался в их ошибочности. Будто вторя его мыслям, на экране появилось изображение Андромеды. — Дилан, я просканировала передатчик, он двухуровневый. Первый уровень передавал мощный сигнал и был выведен из строя; второй — микро-уровень — защищен сунминовым покрытием и замаскирован под космическое излучение. Это его я обнаружила при прибытии шаттла. Оставшиеся кусочки пазла наконец сложились, открыв картину целиком, и картина эта Дилану не нравилась. Все это время Нигоши не упускали похитителей из виду, но не сочли нужным делиться информацией. Они знали, а может догадывались, что тем было нужно, знали, где искать их, «Андромеде» отводилась всего лишь роль отвлекающего маневра. Не знали они только, что у земного корабля недостаточно мощное блокирующее поле, и они рискнут извлечь передатчик; не знали, что старший помощник вражеского корабля решит забрать его с собой на «Андромеду»; и, наконец, их общими с землянами усилиями, не знали, что сын Зелоса отделен от источника сигнала. После выхода из слип-стрима Драйк связался с ними и сообщил, что с ними летят два заложника. Тутмос тут же передал эти слова своему вождю, и после уже не связывался с ним из-за соглашения о радиомолчании. Зелос наверняка уверен, что его сын здесь, а значит... — Где ваш корабль? Ответ последовал не сразу — остальные только осознавали к чему может привести открытие «Андромеды». Глаза Драйка вдруг округлились, и он в панике начал копаться в карманах. Спустя несколько секунд он извлек наконец миниатюрный проектор и вывел трехмерную голограмму системы. Мира, стоявшая рядом с ним, стала еще больше походить на изваяние. Взгляд ее застыл на маленьком опаленном воплощение зла, лежавшем на столе в полуметре от нее, и так неожиданно объединившим против себя все три стороны переговоров. — Это бред, — пробормотал приходящий в себя Викор, — даже если они и знали о нашем местоположении, у них нет своего флота... Он вдруг отчетливо понял, что это уловка — Нигоши не могут их ни найти, ни достать, вот и придумали вместе с Содружеством как выудить у них информацию. И хорошо, мать их, придумали, он сам чуть не попался. — Стой, идиот! Викор попытался остановить Драйка, но двое солдат Звездной Гвардии скрутили его раньше, чем он сумел дотянуться до того. Чертов фирусинец даже не оглянулся! — Нашли простака, которого легко провести, да? — прохрипел Викор, пытаясь высвободиться из твердой хватки гвардейцев. — Говорил же, что это ловушка! Драйк заметно нервничал, но отступать на полпути — дело не благородное, да и славе стоявшего перед ним человека, дошедшей даже до их захолустья вселенной, он доверял больше, чем паранойе старшего помощника Машера. Так что вводя в память андроида-аватары карту аномалий, он беспокоился только об одном — успеют ли они к «Лаберону» раньше ницшеанцев. Он-то знал — отсутствие собственного флота — понятие очень относительное. — Ромми, — позвал Дилан, выждав необходимое для переработки информации время, — сколько лететь до базирования земного корабля от нас и от планеты? — От нас — тридцать восемь минут от первого входа в слип-стрим, если вылетим в течение пяти минут. Следующий подходящий ряд коридоров откроется через полтора часа и путь займет один час двадцать три минуты. Для расчета перемещения от планеты необходимо знать время вылета. С момента прибытия передатчика на «Андромеду» самый короткий маршрут переход составлял два часа семь минут. — Ясно, — шанс, хоть и небольшой, у них был. — «Андромеда» там не пройдет, — напомнил Драйк. Дилан кивнул в знак согласия и повернулся к Беке. — Капитан Валейнтайн. Та поняла намек без дальнейших пояснений — стараниями Харпера и других инженеров «Эврика» всегда была готова к вылету, и если уж Дилан вспоминал, что его штурман также носит звание капитана, это означало, что «Эврике» этот самый взлет предстоит. Дилан окинул зал быстрым взглядом. — Ромми, Раде, Филис и Раймон со мной. — Как и мы, — не терпящим возражений тоном произнес Тутмос. — Разумеется, — согласился Дилан, — а также мистер Драйк и мисс Горват. — Он перевел взгляд на Викора. Тот уже признал попытки вырваться тщетными, и предпочел сохранить достоинство. — У вас чуть больше трех минут, чтобы решить, поможете ли вы нам спасти своих друзей или будете ожидать новостей в камере. В глазах Викора по-прежнему пылала ярость, но он расправил плечи, и медленно, будто через силу, кивнул. Повинуясь безмолвному приказу капитана, удерживавшие землянина копейщики расступились, давая ему возможность пройти. Все участники предстоящего вылета вышли вслед за Диланом, только Мира задержалась в дверях, дожидаясь Джеймса. — Приамос собирался взглянуть на передатчик, когда разберется с неполадками в системах, — как бы невзначай сказала она, когда они с Викором поравнялись. — Я и без него знаю, что нас дурят. Нашим шаттлом они не воспользуются — побоятся возможных сюрпризов — значит полетим на той посудине, что мы видели в доке. Думаю, я смогу отправить сигнал на «Лаберон» с их корабля, уже бывал на таких. Поможешь? Мира склонила голову в знак согласия, но все же продолжила: — Они не знали, что передатчик у нас с собой. Даже я не знала. — Значит, было несколько планов на случаи разного развития событий, — он ускорил шаг, чувствуя, как беспокойство судового врача передается ему, а этого Викор не мог позволить — хоть кто-то из них должен сохранять ясность ума. Мира шла следом, пытаясь убедить себя, что он прав.***
Если бы гиперпространство вокруг системы Фирус можно было бы номинировать на премию самой убийственной гоночной трассы, оно бы оставило далеко позади всех конкурентов. Бека Валентайн была пилотом опытным и знала свой корабль, как никто другой, но даже ей пройти четыре местные зоны перехода без происшествий не удалось. Это походило на движение по щупальцам осьминога — потоки гиперпространства непрерывно перемещались, Бека почти физически чувствовала их вибрацию. Они не соединялись между собой, не образовывали развилок, как полагалось им в обычном космосе — пересечение потоков делало один из них, а то и оба, непроходимыми, будто они обросли скорлупой, свободно проходящей через свое подобие, но непроницаемой для физических тел. Предпоследний отрезок «Эврика» проскочила буквально за мгновение до того, как его перекрыл другой поток. Скорлупа успела только слегка царапнуть по обшивке, но даже это касание вызвало встряску и врубило аварийную сигнализацию. — Разгерметизирован коридор, ведущий к грузовому отсеку, — последовал моментальный отчет Ромми. Повреждения не критичные, однако, потеря воздуха в открытом космосе, и, тем более, в гиперпространстве — непростительное расточительство, так что, воспользовавшись вынужденным перерывом в ожидании момента, когда потоки примут необходимое им направление, капитан Хант отправил Филиса заделывать пробоину. Простора его уход не добавил, но кабина «Эврики» обладала своеобразным свойством, всегда удивлявшем тех, кто попал сюда впервые — при весьма скромных размерах умудрялась вмещать в себя всех желающих. По обе стороны от кресла пилота расположились ницшеанцы — Раде по правую руку, Тутмос по левую. Викор невольно вспомнил земной миф об ангеле и демоне, стоящими за плечами каждого человека — уж больно походили эти две фигуры с сомкнутыми за спинами руками, усеянными рядом шипов, на что-то неземное: своей неподвижностью и статностью, а еще своей чужеродностью на этом корабле. Только вот здесь не было ангелов. Рядом с послом Нигоши расположился один из молодых офицеров «Андромеды» — Раймон. Телохранители Тутмаса, только зайдя на корабль, бегло оглядели мостик и изъявили желание осмотреть остальные отсеки. С тех пор видно их не было, но Викор кожей чувствовал, что далеко ницшеанцы не ушли. Сам он предпочел остаться на неком подобии верхнего яруса, рядом с точками доступа к корабельному компьютеру. Ситуация осложнялась тем, что системы внешней коммуникации были доступны только с двух точек — кресла пилота, и пульта, который сейчас занимал капитан Хант. — Фиксирую множественные объекты, но на корабль ни один из них не тянет, — Бека включила прожектор и после невольной паузы добавила: — По крайней мере — на целый корабль. Всем, кроме, разве что, Тутмоса, никогда не покидавшего Фирус-4, не впервой было видеть место катастрофы. Космос преподносил подобные вести по-своему: на планетах это было что-то яркое, громкое, жуткое, здесь же краски, звуки и прочие попутчики несчастья человеческого растворялись в пустоте. Поглотив их, она, уже медленнее, бралась за оставшиеся, разгоняя обломки все дальше друг от друга. Будь это звезда или планета, останки ее и через много лет хранили бы память и позволяют случайному наблюдателю восстановить ход событий, но следы катастроф меньшего масштаба стирались быстро. Эта катастрофа произошла совсем недавно. Когда это случилось? Когда они спорили о человеческой природе нового времени? Или когда пробирались через хитросплетения обрывчатых зон перехода? Может, и вовсе сразу после их отлета? Первое время Викор сухо отмечал детали, все еще пытался внушить себе, что все происходящее — уловка, нацеленная на деморализацию его людей, и вышли они в совершенно другую точку. Что мешало «Андромеде» разнести один из своих истребителей за те часы, что «Лаберон» боялся запустить хоть одну лишнюю систему и выдать себя? Только вот Драйк показал им настоящую карту с настоящим местоположением их корабля, и продолжать этот фарс у содружеских не было смысла. Разве что капитан Хант обладал особой склонностью к психологическому садизму. Сделав его своим помощником, Машер заставил Викора изучить каждый дюйм корабля, обращая внимание на самые мелкие детали, и теперь наметанный глаз невольно улавливал их даже в искореженных до неузнаваемости обломках. Рядом Мира медленно опустилась на колени, но он этого не заметил; Драйк прошептал горькое обращение ни то к высшим силам, ни то к земным, но и этого Викор не услышал. Хант встал со своего места, — забавно, это было как раз то, чего Джемс так жаждал, только вот теперь не имело никакого значения. Но ведь это невозможно! Внутренний критик воскрес от внезапного озарения — не могла ракета с Фируса-4 попасть сюда, слишком велико расстояние, а через зону перехода не пройти без пилота, и, следовательно, корабля. А ведь кораблей у Нигоши нет! — Основная масса обломков не из этой системы, но часть имеет характерный для Фируса ионный состав, а так же следы суна. — Курьер, — заключил Дилан голосом человека, чьи ожидания оправдались и в упор посмотрел на Тутмоса. — Они набили курьерский корабль взрывчаткой и выслали камикадзе? — Бека прищурилась. — Умно. Гадко, конечно, но умно. Посол Нигоши по дороге растерял все свою спесь и, казалось, вот-вот упадет на колени в извинениях. Если бы он произнес-таки их, или промолчал, или сказал хоть что-то — что угодно, но другое — все, может, и обошлось бы, однако Тутмос поднял взгляд на капитана и сбивчиво, но достаточно уверенно произнес: — Капитан Хант, я официально прошу дипломатического убежища у Содружества Систем. Это была последняя капля. Филис, недавно вернувшийся с очередного ремонтного рейда, стоял совсем близко, и все внимание его было занято представившейся перед ними картиной. Выбить у него из рук сварочный аппарат оказалось не сложно — как оружие последний вполне годился, да и к ДНК владельца претензий не предъявлял. Викор не стал ждать, когда команда очнется и вспомнит о лазерных копьях, он направил аппарат в сторону ницшеанского посла и нажал на пуск. Мальчишка из Звездной гвардии, стоявший рядом с Тутмосом, первым заметил опасность и кинулся наперерез. Как раз под тонкий сварочный луч. Надо отдать ему должное, ситуацию парень оценил сразу — он моментально застыл и затаил дыхание. Убить одним попаданием из такого «оружия» нельзя — рана получается настолько узкой, что не приносит существенного вреда даже важным органам, а края ее лазер прижигает, блокируя кровотечение. Зато мощный узконаправленный луч отлично режет человеческую плоть. Викор стиснул зубы. Стоит ему выключить ЛСА, и включить повторно ему уже не позволят, а перевести луч на Тутмоса, не угробив при этом мальчишку, не представлялось возможным. Чтоб им пусто было, этим недоделанным героям! В общем-то, убить его ничего не мешало, и промедлил Викор всего мгновение, но и этого было достаточно. Интуиция его не подвела — телохранители Тутмоса были рядом. Ницшеанец буквально вырос из переборки, мощным толчком сбив прицел в сторону от своего хозяина. Раздавшийся было вопль так же резко оборвался, и по кабине разлетелся запах паленого мяса. Сварочный аппарат отлетел к переборке, и, уже ничем не рискующий ницшеанец принялся орудовать своим главным естественным оружием в полную силу. Викор не раз сражался с превосходящим противником, а смесь ярости и отчаяния прибавляла сил — он даже наградил ницшеанца парой ощутимых ударов; но именно ярость лишала ясности мысли. Сейчас для него не существовало такого понятия, как защита, только нападение, желание отомстить любой ценой, и не важно кому. Телохранитель легко уклонялся от беспорядочных ударов старпома «Лаберона», подпуская того поближе. Викора припечатало к переборке с такой силой, что кабина «Эврики», и без того отчего-то не слишком четкая, окончательно поплыла перед глазами. Ницшеанец развернул руку, направляя шипы в грудь противника. Тот попытался встать, но безуспешно, а шипы, не многим уступавшие по твердости злосчастному металлу, что свел в этой проклятой дыре людей и нелюдей, неумолимо приближались. Викор подумал, что это даже хорошо — все закончится здесь и сейчас, когда осознание уже пришло, но не успело пустить корни в разум. Его команда погибла. Что-то врезалось в занесенную для удара руку телохранителя, и перед Викором вновь появились шипы, но в другом обрамлении. Они устроили драку за право убить его? Это даже забавно. Однако воспользоваться своим правом новоявленный победитель не торопился, так что затуманенный разум старпома сумел даже распознать в нем их бывшего пленника. — Он убил одного из ваших! — телохранитель со злостью уставился на так некстати вмешавшегося Раде. Убил? Что-то было, но Викор никак не мог припомнить, что именно… — На кораблях Содружества нет места линчеванию! — голос капитана Ханта доносился откуда-то издалека. — Все преступники предстанут перед судом и будут наказаны, но не сейчас и не здесь. Рядом с Викором вновь появилась Мира. Руки ее были в ярко алой крови — не его, как он уже догадался. Спасать парня, по которому прошелся луч сварочного аппарата, было бессмысленно, но Мире, как и ему, нужно было делать хоть что-то, чтобы не дать отчаянию захватить себя. Просто она с ранних лет приучена созидать, а у него неплохо получается разрушать. Капитан Хант склонился над погибшим гвардейцем, будто стараясь получше запомнить его черты, или наоборот вспоминая, каким тот был при жизни. Он аккуратно прикрыл юноше веки и направился к Тутмосу. Голос его звучал очень тихо, чтобы не нарушить ни покоя мертвых, ни скорби живых, но Викор каким-то чудом расслышал его: — Думаю, в этой системе было пролито достаточно крови, и не только сегодня. Я хочу предложить вам сделку. Сделку? Да способно ли хоть что-то заставить этих тварей отступить от своих продажных принципов? Это было последнее, о чем подумал Викор, прежде чем провалился в темноту.***
Откинувшись на спинку кресла, Дилан Хант внимательно всматривался в изображение человека, который, если верить официальным данным, был ненамного старше его самого. К слову, верить этим данным удавалось с трудом. С момента подписания договора с Фирусом-4 прошло четыре месяца. Они многого добились — Тутмос почти без колебаний (по ницшеанским меркам) принял предложение Дилана о смене власти. Бывший посол был не глуп, а вот коварства в нем было куда меньше, чем в Зелосе, зато ницшеанского честолюбия — хоть отбавляй. Боевая мощь «Андромеды» была его единственным путем к титулу вождя, и отказываться от нее было попросту глупо. Требование о постоянном присутствии наблюдателей Содружества и выводе жителей подземных уровней на поверхность вызвали куда меньше воодушевления, но если такова цена власти... Для Содружества Систем это была победа, как в идеологической, так и в материальном плане. А ни одна победа, как известно, не обходиться без жертв. Официально этой жертвой был Раймон — юноша, своей грудью защитивший нового вождя Нигоши и союзника Содружества. Что до «Лоберона» — почти все члены его экипажа успели засветиться в криминальных хрониках известных миров. Даже Лион Драйк, и тот имел за плечами несколько крупных краж лет десять назад. Немалая доля вины пала на бывшего диктатора Фируса, но слишком уж хорошо земная команда подходила на роль козлов отпущения. Особенно с учетом того, что большей части команды было уже все равно. Это было оправданно, — в первую очередь политически, — но чудовищно несправедливо, даже учитывая, что тюрьмы вернули свои исправительные функции. Сроки в них зависели теперь от тяжести и вида преступления, на каждое была разработана своя программа реабилитации, корректирующаяся под конкретного заключенного; но тюрьма есть тюрьма, в глазах окружающих она по прежнему накладывает на человека печать. Выжившие с «Лаберона» не заслужили такой участи. Дилан ощущал совершенно нелогичное, но при том, отчетливое чувство долга перед человеком на фотографии. Он многое успел узнать о погибшем капитане за время их вынужденно-долгого полета, и теперь жалел, что им не довелось встретиться лично. Однако служба в Звездной Гвардии научила его отпускать мертвых. Она же научила заботе о живых. Спасти Филиппа Машера он не мог — капитан «Лаберона» сам создал ситуацию, которая его погубила, — но помочь близким ему людям было Дилану по силам. Все трое не опротестовали ни одного обвинения, все трое заявили на суде, что ни капли не жалеют о содеянном. Вступаться за них было форменной глупостью, но с каких пор капитан Дилан Хант прислушивался к доводам разума? Будь это так, Новое Содружество Систем вряд ли увидело бы свет. Искренне раскаявшемся выглядел, разве что, Драйк. Еще в полете он не упускал возможности узнать хоть что-то о дальнейшей судьбе родной планеты, и теперь, когда Содружество объявило о своем присутствии в системе, его охватило странное, даже обреченное спокойствие, как у солдата, забытого на поле боя после окончания войны. Таких людей часто зовут потерянными, и Дилан не сомневался, что Лион с радостью ухватиться за протянутую соломинку, обещающую новую идею, новую жизнь, новые цели. Однако Драйк удивил его. Он выслушал капитана «Андромеды» спокойно, даже с интересом, и первым делом поинтересовался, как на это предложение ответил Викор. И, услышав ответ, решительно отказался. Дилан мог бы настоять, но что-то подсказывало ему, что свою соломинку фирусианец уже нашел, и переубеждать его — занятие неблагодарное, а может, и подлое. Викор, как и ожидалось, ответил на предложение Дилана односложно и безапелляционно, вложив в это слово все горечь и злость, накопившиеся за время полета и суда. Капитан Хант принял ответ с некоторым облегчением — врожденное чувство справедливости требовало дать всем равные возможности, но в душе Дилан сомневался, что согласись Викор на его условия, сам смог бы выполнить их. Для Триумвирата старпом «Лаберона» был главным обвиняемым, да и команда вряд ли смирилась бы с присутствием на борту убийцы своего друга. Оставалась еще мисс Горват — судовой врач — и она на протяжении всего полета беспокоила Дилана больше всего. У нее не было ни той всепоглощающей ненависти, что служила источником силы для Викора, ни отдушины в лицах спасенных от гнета соплеменников. Единственное, что можно было сказать о ней — после гибели своего корабля она осталась не мертва. Но и живой ее назвать было сложно. Она почти не говорила, даже со своими друзьями, на все вопросы отвечала односложно или, если вопрос такого ответа не предполагал, до ужаса скомкано. Мира замуровалась в кокон из воспоминаний, и, в отличие от того же Драйка, даже не пыталась искать себя. Дилану было хорошо знакомо данное состояние — оно было частым гостем в сознании солдат, чудом избежавших смерти. Ужас воспоминаний, смешанный с чувством вины перед погибшими за то, что сам еще жив. Годы, даже века практики психологов и ученых так и не смогли вывести эту заразу из умов — люди, вернувшиеся с войны, все равно порой накладывали на себя руки, не выдержав напора призраков прошлого. Вряд ли во всех известных мерах был хоть кто-то, знавший это лучше капитана «Андромеды». Но Дилан, пусть и не без труда, отпустил прошлое, что бы освободить место будущему, и жизнь щедро отблагодарила его. Быть может, он сумеет раскрыть глаза на ее щедрость и кому-то еще. — Капитан, — голос искусственного интеллекта корабля отвлек капитана Ханта от размышлений, — Гвардейцы с Теразеда доставили на корабль Миру Говард, и ждут ваших приказов. — Приказы остаются все теми же, Андромеда, я жду их в своем кабинете. Нам предстоит долгий разговор.***
Копейщик был настолько взбудоражен честью встретиться с самим капитаном Хантом, что его показная выправка невольно вызывала улыбку. Сопровождаемая им особа напротив, не желала производить никакого впечатления — она с безразличным видом ждала очередного приговора. — Мисс Горват! — начал Дилан. — Рад, что вы согласились встретиться. — Не стоит. Это был ваш приказ. — Просьба, — возразил капитан. — Я сказал не настаивать, если вы откажетесь. Слава эти стали для гостьи неожиданностью. Несколько минут на лице Миры царило смятение — она очень хотела воспользоваться этим завуалированным разрешением уйти, и Дилан всерьез начал опасаться, что так она и поступит. Но что-то, — признательность за предоставленную свободу, или недоверие, — взяло верх. Мисс Горват явно не ожидала от этой встречи ничего хорошего, но все же спросила: — Чем я могу быть полезна? — Вы очень удачно подобрали слова, — заметил Дилан. — Как вы знаете, «Андромеда» — флагман флота Нового Содружества. Я не стану вдаваться в рассуждения насколько заслуженно — среди кораблей Старого Содружества были куда более достойные кандидаты, но речь не об этом. Как флагман, она укомплектована лучшими специалистами, обученными работе с новейшим оборудованием. И это проблема. Без этого оборудования они уже обходиться не могут. Те знания, что закладываются в самом начале обучения, быстро выветриваются из-за отсутствия практики. А межу тем специалисты с хорошей «полевой» подготовкой зачастую необходимы. Проще говоря — я мгу заменить ваше двухлетнее заключение трудовой повинностью на борту «Андромеды». Еще проще — я предлагаю вам работу. Несколько долгих секунд Мира неподвижно рассматривала стену за спиной капитана. — Это очень... — начала она наконец, но почти сразу запнулась, — великодушно с вашей стороны. Разве после войны с магогами у Содружества мало врачей, набравшихся боевого опыта? — Не так много, как вы можете подумать. — На подобный корабль нужны люди с образованием... — Мистер Харпер хвастался таким количеством заслуг, что вспомнить страшно, но диплома среди них я не припомню. — Вы сами сказали, это флагманский корабль. Вы можете получить на него кого угодно, стоит лишь приказать. Я не нужна вам, капитан. По крайней мере одного эффекта Дилан своим неожиданным предложением добился — за последнюю минуту его гостья произнесла едва ли не больше слов, чем за четыре месяца, проведенных в полете. Мисс Горват была из людей, которым очень сложно давался прямой отказ, и она отчаянно выискивала причину, по которой не могла принять предложение капитана Ханта. Однако от него не ускользнул и другой, скрытый в глубине этой маленькой речи смысл. Мира всегда ощущала себя необходимой — на Земле, где было столько раненных, изнеможенных и больных, что врач ценился на вес золота; на «Лабероне» — маленьком, маломощном корабле, капитана которого она несколько лет удерживала в шаге от роковой черты. Апатия, охватившая ее после гибели друзей, скрывала в своей глубине множество слоев, и только сознание, что есть еще люди, зависящие от нее и нуждающиеся в ней, не давало с головой уйти в отчаяние. Здесь не поможет предложение стать рядовым медиком из разряда «на всякий случай». Что же, придется импровизировать. — Вы слышали когда-нибудь о системе Мланде? Миру смена темы застала врасплох. Около минуты она отчаянно пыталась припомнить, где слышала это слово, непроизвольно ища взглядом какую-нибудь подсказку, пока не остановилась на фотографии, по-прежнему лежавшей на столе Дилана. — Это одна из крупнейших колоний Землян, — произнесла она, не сводя глаз с лица бывшего капитана. — Крупнейшая, — поправил ее Дилан. — И, как вы должно быть знаете, с недавних пор — автономный член Содружества Систем. Эта планетарная система ввела весьма строгие внутренние законы, запрещающие уроженцам большинства планет-членов Содружества селиться там. Мы поставляем для них различное оборудование, в том числе и медицинское, но специалистов, способных работать с ним, катастрофически мало. Мира открыла было рот, чтобы напомнить, что и сама такими способностями не обладает, но Дилан жестом остановил ее. — Обучение каждого специалиста с нуля — процесс длительный и сложный. Вы же имеете базу и возможность изучать оборудование непосредственно за работой. Через два года ваш опыт вполне позволит как самой работать с нашими технологиями, так и обучать других. Мира молчала. Стрела, пущенная если не наугад, то уж точно при сильном тумане, попала в цель — маска безразличия спала, лицо девушки представляло теперь наглядное поле сражения надежды и сомнений. — А что вы-то с этого получите? — Возможность исполнить свои обязательства перед членами Содружества, что заставляет верить, что и они не забудут о своих. — И вас не смущает, что вы приглашаете на борт преступницу? — предприняла она слабую, по всей видимости последнюю попытку сопротивления. — Я это как-нибудь переживу, — отозвался Дилан, с трудом сдерживая улыбку. Мира несколько долгих секунд всматривалась в лицо мертвого капитана, после чего впервые за время разговора взглянула в глаза живому. — Я могу назначить несколько условий? — Прошу. — Беженца на Мланде… Возможно, среди них есть люди, которых я знала… — Как член экипажа «Андромеды» вы получите возможность запросить эту и любую информацию, в пределах своего уровня доступа, конечно. — Мне не хотелось бы лечить ницшеанцев. — К счастью, они не болеют, да и ранить себя позволяют крайне редко. Если такое вдруг случиться, у нас в штате достаточно врачей. — Два года… — Мира говорила медленно, будто взвешивая слова и скрытый за ними срок. — Два года, — подтвердил Дилан, — снятие судимости и возможность выбрать по их окончании место и должность, которые вы сочтете для себя наиболее подходящими. — Я согласна, — произнося эти слова, она вновь опустила взгляд и слегка вздрогнула. Дилан продолжал приветливо улыбаться, но губы его сжались плотнее — он-то знал, призраки «Лаберона» еще долго не отпустят мисс Горват. Вернее, она не отпустит их. Мира отчаянно боялась, что погибшие товарищи осудили бы ее решение — в том, что его осудят выжившие, никто из присутствующих не сомневался. — Превосходно, — прервал затянувшуюся паузу Дилан. — Я распоряжусь, чтобы вам подготовили каюту. Вы готовы приступить к работе завтра? — Да, сэр. — Сэр? Мира, готовая уже покинуть каюту, замерла, не сразу сообразив, чем вызван недовольный тон Ханта. — Простите, сэр, — взгляд ее вновь упал на фотографию на столе, — я не уверена, что в ближайшее время смогу называть капитаном кого-либо еще. Несмотря на всю серьезность слов собеседницы, на этот раз Дилан не смог сдержать легкий смешок. — Это я тоже как-нибудь переживу, — пообещал он, жестом давая знать гостье и охраннику за ее спиной, что они свободны. Когда дверь за ними закрылась, Дилан уже жалел о своей реакции — она явно задела девушку, в специфику внутренней субординации на борту не посвященную. Нужно будет объясниться. — Насколько я знаю, мы не обсуждали с властями Мланде возможность кадрового пополнения, — миниатюрная голографическая проекция Андромеды возникла прямо перед ним. — Уверен, Три-Лорн уладит для нас это упущение. — Мне связаться с ним? — Сделай милость. Голограмма послушно исчезла, а капитан Хант уже устремил взгляд на монитор, ожидая появления старого друга. На губах его продолжала играть улыбка. Что-то подсказывало, что мисс Горват рискует задержаться на «Андромеде» дольше оговоренного срока.