Красный город

Мрачный вечер, мрачное утро и неутихающий шум дождя. Именно так Исаги провëл первые сутки в огромном сером доме. С дороги сил совсем не осталось, и только он успел лечь в постель, как его сознание сразу же отключилось, заводя в пропасть глубокого сна. Сны не снились, точнее их Исаги практически не видел. Всего пару раз за год. Да и то они ничего не выражали. Сумбурные. Тот ещё психодел. А иногда бывали и такие, что дух захватывало от видения. Снились кровавые стены, страх и договор с кем-то. Ещё чистые озëра с ощущением полной безопасности и добра. И последний сон, поначалу радостный. Лето и тепло. Он куда-то собирается. А потом понимает что уходит к реке через лес. Такой зелёный-зелёный и сказочный. Через листья пробиваются лучи солнца бороздя пространство вокруг. Но чем дальше он идёт, тем темнее становиться. Под кожу пробирается лëд. Появляется гнетущее ощущение опасности, следующей за ним по пятам. Он идёт дальше, но уже чувствует, как под ногами хрустит свежевыпавший снег. Вокруг лишь высокие сугробы. Чувства кричат убираться с этой тропы, сворачивать куда подальше через огромные кучи снега. Почему? Потому что в конце смерть. Чувство обречëнности настолько сильное, что заставляет тело содрогнуться во сне и резко пробудиться. В этот день, уже к закату дня, отец сообщил им печальную новость. Они вынужденны уехать. Дальше всë пошло по наклонной. Исаги после того сна весь как на иголках. Он чувствовал. Чувствовал что скоро в его жизни будут изменения. Но какие, даже представить себе не мог. Его прежняя жизнь умерла, так метафорично. Смерть идущая во сне взяла своё. Взаимоотношения с друзьями что, прознав о его шатком положении сразу отдалились. Отношения с милой девушкой, с которой совсем недавно их свели родители распались. Но так даже лучше. Настоящего там ничего нет, это же чисто расчёт. Все всё быстро прознали и так же быстро намекали на скорый переезд. Его социум трещал по швам. Этой ночью ничего не потревожило его. Крепкий, безмятежный сон. Хорошо выспавшись, но при этом пропустив завтрак, он неспешно собрался и вышел в коридор. После пробуждения, ещё находясь в постели, он в течение часа слышал, как кто-то да проходил в коридоре. Исаги успел различить звуки шагов, грузные и совсем глухие, будто кто-то шёл в протëртых тапочках. Звонкие каблучки быстро пробегали, при чëм не один раз метались из одного конца коридора в другой. В голове сразу всплыл образ той молоденькой горничной, что так приглянулся уставший Баро. Он готов поспорить, что уже сегодня станет свидетелем её попытки сблизиться с ним. И, возможно, его приятель не откажется от столь заманчивого предложения развлечься. Не сказать, что Баро тот ещё ловелас, но он относится ко всему максимально серьёзно и сразу обозначает границы отношений. Обычно всё так ни чем и не заканчивается. Немного приятного общения и секс. Большего он пока не искал. И вот в коридоре опять звучит стук каблуков. Он не прогадал. Почему-то её шаги запомнились ещё вчера - быстрые и летящие. Приближаясь к нему, девушка застенчиво улыбалась. На этот раз волосы слабо стянуты красной лентой, оставляя спереди пару прядей. — Доброе утро, господин Исаги. Вам хорошо спалось? – с этими словами улыбка девушки сразу превратилась в дежурную, настолько заученную, что от той мимолетной искренности не осталось и следа. — Доброе. Хорошо – сказал он потерянно. Хоть он давно проснулся, а отойти всё никак не может. — Решили осмотреть дом? Вам помочь чем-нибудь? — Нет, я сам. – девушка хотела добавить что-то ещё, но Исаги тут же перебил, не дав возможности высказаться — Я позову, если что-то понадобится. — Тогда продолжу свою работу. Хорошего дня, господин Исаги. – вновь дежурная улыбка. На стене в ряд висело несколько ламп. Ему сразу пришла в голову мысль, что этот коридор похож на коридоры в борделях. Такой же интимный полумрак, тёмные обои и желтые лампы, приглушённые светильниками. И такое же чувство тоски и брезгливости. Исаги вернулся в комнату, уже чувствуя, что в этом доме ему не найти покоя. Косой дождь бил в широкие окна, заглушая его мысли, полностью выключал, не давая прийти в себя и связаться с реальностью. Исаги приехал сюда без цели, без желаний, без мечты. Имелось какое-то подобие надежды на более-менее светлое будущее, но это надежда столь сомнительна, что хотелось плакать и вместе с тем смеяться. Взмахнув рукой, Исаги пригладил волосы. Разгорячëнная волнением ладонь легла на лоб, спускаясь по лицу, сгоняла сомнения. Это действие уже стало его утренним ритуалом. Пол холодил босые ноги, но Исаги наплевал на комфорт и, пересекая комнату, скрылся в личной ванной. Над раковиной находилось продолговатое длинное зеркало, светящееся чистотой. К его приезду явно старались подготовиться как следует. Полный порядок, всё намыто до скрипа. Почти весь его багаж, отправленный ранее вместе с родителями, аккуратно размещён в комнате. Вещи разложенны по полочкам. В шкафу висят проглаженные рубашки и брюки. Вся обувь начищена и сияет, как новенький автомобиль под палящем солнцем. Открыв кран до упора, Исаги подставил руки под сильный напор теплеющей воды. Поначалу ледяная, она вызвала лишь желание тут же убрать их, потереть и размять согревая. Но терпеливый Исаги дождался. Терпение всегда вознаграждаются. Так он думал всегда и практически не ошибался с таким суждением. В зеркале отражался молодой парень, немного торчащие, смятые после сна волосы и мешки под глазами, в которых можно спрятать буквально всё. Исаги сейчас явно не претендовал на звание красавчика. Лишь небольшой здоровый румянец давал понять, что в зеркале отражается живой человек, а не живой мертвец из ночных страшилок, которые так часто любят рассказывать на ночь друг другу дети. Тёплой водой умываться в самый раз. И, взглянув на себя ещë, Исаги отметил, что, умывшись, выглядит куда более свежо и приятно. Промокнув оставшуюся на коже лица влагу пушистым махровым полотенцем, принялся за чистку зубов. Закончив все дела в ванной, решил собраться и зайти к отцу. Вчера он понял, им явно есть что обсудить. Но от чего-то отец боялся говорить об этом в доме. Значит, есть подозрение о нахождении "крыс" в лице персонала, нанятого здесь из местных жителей. Застегая последние пуговицы и приближаясь к вороту кипельно белой рубашки, отметил для себя, что в комнате стало светлее. Да и дождь... Он неожиданно осознал, что уже не слышал его. Губы дрогнули в незаметной улыбке. Ведь куда приятнее греться под лучами солнца, чем ощущать постоянный озноб. Достав пиджак из стоящего рядом с кроватью шкафа, перекинул его через левую руку и вновь вышел. Свеж, причёсан. Прямо настоящий джентльмен. В коридоре никого нет, и от того Исаги решает осмотреть дом. Может так и найдёт комнату отца или того, кто подскажет ему его нахождение. Пройдясь по коридору, пригляделся к дверям. Широкие, деревянные, все как один похожие, так и потеряться несложно. Заглянул в последнюю, слева от высокого окна, в самом конце коридора, и сразу же нашёл там своего отца, сидящего за более детальным изучением документов. — О, Йоичи. Доброе утро. Наконец ты проснулся. Мы так и думали, что к завтраку ты не появишься – поприветствовав сына, потянулся к уже остывшему кофе и отхлебнул. — Доброе утро – дав дежурный ответ, Исаги с интересом смотрел на стопки записей на столе отца. — Тебе интересно? – отец едва заметно кивнул, указывая на записи расположенные на столе. — Если честно, то немного – хотелось получить информацию и примерно знать, чего здесь можно ожидать. — Тогда немного обрисую тебе местность – с этими словами мужчина открыл ящик в столе и достал оттуда пожелтевшую, сложенную в несколько раз бумагу. – Это карта города. Осмотрев стол и придя к выводу, что на нём разместить карту уже не представляется возможным. Встал со стула и прошёл в центр комнаты. Развернув пожелтевшую от времени карту, расстелил её на полу. — Так вот город очень похож на неправильный треугольник. Его вытянутая часть это практически половина города. Так же это трущобы идущие до леса, – отец каждую секунду взмахивал карандашом, очерчивая в воздухе нужные детали. Трущобы? Отчего-то в сознании Исаги собралась картинка, как множество людей толпятся на узкой улице. Измождëнные лица взрослых с впалыми щеками смотрят стеклянно и равнодушно, с угасающей надеждой на помощь. А такие же худые дети жмутся к своим родителям, тянут к ним руки, бросая недоверчивые взгляды. Впалые животы и торчащие рёбра - вот каким ему всё виделось. — Где-то, где начинаются трущобы и заканчивается центр, находится центральный рынок. А ещё там, где вы заехали со стороны полей, поблизости находится храм. – отец увлëкся описанием и не давал никакого объяснения, хотя бы намёка на вчерашние слова. — Ты говорил про опасности, помнишь? – Исаги опустился на корточки рядом с отцом. — Точно. Большую часть я расскажу тебе, когда сможем выйти на прогулку. Именно там я поведаю тебе об этом. Но и сейчас немного предостерегу. – начав издалека, говорил и так очевидные вещи. Слушая родителя, Исаги, неожиданно для себя зевнул. — Что, не очень интересно? – глава семьи чуть шутливо спросил и тихо засмеялся. — Нет, всё совсем не так. Я просто... Ещё не полностью отошёл от дороги – произнёс это с неким смущением Исаги и пригладил волосы на затылке, норовящие всё время встопорщиться. — Слушай, давай. Хоть положение дел в городе и выглядит на первый взгляд относительно благополучно. – слова полились медленно, растянутым потоком. Отец раздумывал над каждым сказанным словом. — Как и в любом другом месте. А в тени жестокая политика, коррупция, подкуп и тайны. Всё, как мы любим – съязвил он на пафосное начало рассказа. — Да, да. Спокойствие напускное, а за ним скрывается огромное количество преступников и их преступлений. Имеются местные преступные организации. Но даже без них и так хватает мелких воришек и насильников. Три главные проблемы: от бедности народ пухнет от голода и совершаются частые кражи. Второе - здесь совершается пугающее количество изнасилований. И, наконец, третье - местные тайные организации проворачивают свои дела, развивают незаконный бизнес и, не боясь последствий, убирают неугодных им. – родитель выпалил ему всё тихо, очень быстро и ёмко, а после глубоко и шумно вдохнул, положив свободную от карандаша руку на грудь — Фух, даже во рту пересохло. На последних словах отца Исаги сразу-же подумал: они тоже "неугодные" которых своевременно решили убрать подальше от власти, только отправили подальше, с глаз долой. А последствия? Чего им боятся, если они здесь всем заправляют. Реальная власть здесь именно в их руках. По спине сразу пробежался нервный табун мурашек, вынуждая вздрогнуть. Неприятно осознавать, что ты относишься к "неугодным". Пока он думал, отец начал собирать карту. — Наверное, лучший выход - это просто жить здесь, никого не трогая – неуверенно высказал Исаги свои мысли и тоже поднялся. Подтянул сзади брюки, которые чуть сползли, пока он сидел на корточках — И стараться не влезать в их дела и разборки. — Твои мысли идут в правильное русло. Именно те, что ничего здесь не сделали, смогли прожить относительно спокойную жизнь и встреть старость. — Я, наверное, лучше пойду – от всей этой информации, пусть и минимальной, стало тяжело на душе, особенно тяжко осознавать собственное подвешенное положение. — Лучше выйди проветриться. Дождя уже нет. — Так и сделаю. Исаги и так уже отметил это, пока собирался. Возможно, отец прав, ему просто стоит выйти на свежий воздух. Попрощавшись, оставил его дальше корпеть и разбираться во всём. Все-таки нужно осознавать, где твой враг и на всякий случай подготовиться к любым событиям. Освещаемый дневным светом коридор уже не так сильно напоминал коридор борделя. Его привлёк доносящийся с первого этажа шум, несколько голосов, один из которых принадлежал Баро. Доходя до конца, Исаги свернул на лево к ближайшей лестнице. Вчера уставший взгляд совершенно на них не остановился. С двух сторон они сливались со светлыми стенами огромной прихожей. Уже спускаясь, он внимательно начал изучать, что творилось на первом этаже. — Возьми эту корзинку и отправляемся – передав в руки его приятеля плетëнную корзину, та самая горничная, кажется, решила действовать и с самого утра запрягла Баро. Одного взгляда на него хватило. Да тут и так всё изначально ясно. Он держался тихо и в напряжении. Так и не смог нормально отдохнуть. — А куда вы собираетесь? – спросил Исаги с неподдельным интересом. Преодолев последние ступени, направился к ним. — На Центральный рынок – выплюнул его приятель явно не от восторга. — Именно так. Нужно сделать ещё кое-какие закупки. — Я пойду с вами. — Господин Исаги, как же, Вам вовсе не обязательно идти с нами – от его решения девушка явно стояла в ступоре и пыталась переубедить. Губы еле заметно напряглись, дрогнули. Руки сминали белый фартук. Её можно читать как открытую книгу. — Я уже решил – настаивая на своём, Исаги отметил, как немного повеселел и расслабился Баро, который не очень любил подобный натиск от девушек. — Тогда бери деньги и плати из своего кармана – добавил Баро себя освобождённым из крепких оков девичьих рук. Явно надеясь, что они смогут её покинуть и где-нибудь засесть. — Как скажете. Чису, принеси одежду и обувь на выход для молодого господина. — И бумажник захвати. И стоящая позади неё девушка тут же отправилась за подходящими вещами. Она отсутствовала всего пару минут, которые они простояли молча в ожидании. Получив нужные вещи, Исаги спешно обулся и взял из рук младшей горничной более утепленный тëмный пиджак в стиле милитари. Уже у дверей накинул его. Тут же ему спешно вручили зонт. Так, на всякий случай. Будучи местной жительницей, девушка шла на пару шагов впереди и умело координировала их. Только выйдя за ворота Исаги с удивлением обнаружил, как много людей вышли из своих домов на улицу радуясь перемене погоды в лучшую сторону. Некоторые из них приветливо улыбались друг другу, очевидно, встретив знакомое лицо. Пройдя вдоль кованого забора, горничная свернула направо. — Теперь нам нужно идти прямо и никуда не сворачивать – известила их девушка с дежурной улыбкой. Красная лента в её волосах перетягивала на себя внимание, отвлекая от созерцания различных зданий, магазинов на всякий вкус с различным ассортиментом. Всё ближе и громче слышен шумный рынок, зазывающие крики торгашей, пытавшихся перекричать друг друга, показывая, чей товар качественнее, свежее или ароматнее. Первым делом они подошли к прилавку с мясом. Продавец, грузный мужчина с широкой улыбкой предложил взглянуть на ассортимент его продукции и уверял, что всё совершенно свежее. — Ещё сегодня утром бегал и резвился поросёнок. А теперь готов к вашему столу. — Беру – девушка, не глядя, согласилась. Очевидно, зная продавца, указывала на приглянувшуюся вырезку и корейку. — Ну что, Исаги? Готов раскошелиться? — А то. – ответил, неотрывно рассматривая дальние палатки. Со специями, сладостями и фруктами, что так манили. — Сейчас и туда доберёмся – известила его девушка, заметив, как он рассматривал палатки, находящиеся дальше. Сложив мясо в корзинку Баро, она попрощалась с продавцом. Исаги не впечатлился. Обычный рынок, носящий гордое название Центральный, а от того, возможно, лучший здесь. Они почти не продвигались и больше топтались на месте, ожидая, пока бойкая девушка, имени которой Исаги так и не удосужился узнать, начинала торговаться с заломившим ценник на фрукты хитрым торгашом. Уставший уже только от утреннего щебетания девушки, Баро, не теряя самообладания, выжидал момента, когда появится возможность покинуть её и заняться своими делами. Но она наоборот липла сильнее, уже подхватывала его под локоть, прижимая руку к в меру обьëмной груди. Ничего не поделать, остаётся лишь смириться со своей участью на ближайшее время. С его пальцами на левой руке на секунду соприкоснулась рука другого покупателя. Прошибающий всё тело от макушки до пят озноб выбил воздух из лёгких. Резко повернувшись в сторону этого человека, вновь коснулся, взял за руку, ничего не говоря. До него медленно доходило понимание, что он встретил свою истинную пару. Он не знал, как выглядел прямо сейчас. Наверняка довольно помято и устало. Крики торгашей, звуки многочисленных шагов и перешептывание покупателей. Даже девушка, держащая его за руку. Всё померкло, остановилось и отошло на самый дальний план. Бирюзовые глаза смотрят на него так же шокировано и заворожено. Красавица неожиданно вырывает руку и прижимает её к груди, прикрывает второй, явно смущаясь того, как крепко Баро держал её. Пожирая взглядом омегу, подробно рассматривал, стараясь не упустить даже малейшую деталь во внешности его пары. "Высокая" тут же промелькнула мысль. Но какая нежная и красивая. Дух захватывало. Бирюзовые волосы короче, чем у него. Глаза большие и глубокие. Баро уже начинает тонуть в них. Резкий оглушающий звон раздался поблизости, переходя от громкого к тихому. Такой знакомый. Он немного другой. Звук меняется от длинны оружия и калибра. Но это точно выстрел. В висках застучало, и он оглянулся на своих спутников и людей поблизости. Всё сливалось в один сплошной гомон. Никто не испугался, лишь кто-то вздрогнул, кто-то озирался по сторонам. Но большинство просто продолжало проживать это время, как ни в чëм не бывало. Лишь Исаги смотрел так-же шокировано. С немым вопросом, хватал ртом воздух, не в силах подобрать слов. — Это звучал выстрел? – задал он вопрос спутнице, рывком отрывая её от перепалок продавцом. Та, в свою очередь, с непониманием и неким укором смотрела на него. — Да. Выстрел. И что в этом такого? — Ты ещё спрашиваешь? — Привыкай, – тряхнула его горничная. Высвободилась из цепких, с проступившими венами рук — Здесь и не такое случается. Угомонись и не привлекай внимание – переменившись в настроении, шикнула она на него. Начав отходить от небольшого шока, подкосившего его, обернулся. Не обнаружив рядом бирюзовую макушку в тëмно-фиалетовом тонком плаще, сжал руки до белеющих костяшек. Баро опустил взгляд к земле, позволяя шелковистым волосам спадать на его лицо. Он судорожно выдохнул. Первый день уже не нёс им ничего хорошего. Исаги, ещё не отойдя от звона в ушах, только сейчас начал осознавать, в какое гиблое место они попали, раз даже местные реагируют на выстрел, как на что-то повседневное. На лбу выступил холодный пот. Повседневное, как пробуждение, как кружка горячего чая или что-то простое и настолько привычное, как дышать. Он стоял, не силясь сдвинуться с места. На тело накатила до того сильная слабость и не менее сильная дрожь. Ноги готовы подкосится в любой момент. Такое случается, когда ты думаешь, что тебя ничего не коснётся, а когда касается, то уже начинаешь терять самообладание и терять связь с реальностью, полностью заглушая себя переживаниями. Теперь, даже не успев, взглянуть страху в глаза, хотелось лишь сбежать. Вновь сбегать, как и до этого. Он уже и так сломлен событиями за последние пару месяцев. Застыв на месте, смотрел в звенящую пустоту над головой. По телу бегло прошла дрожь. "Какое небо голубое" Единственное, что ясно промелькнуло в затяжном водовороте событий и мыслей. Даже пульс замедлился в тихом оцепенении. Добившись своего и сторговавшись с уже несколько измученным перепалкой продавцом, девушка жестом подзывала Исаги расплатиться за фрукты. Позади уже послышались недовольные выкрики возмущения. Они явно долго здесь стояли, и уже собралась небольшая очередь. Люди сильно торопились, ведь как знать, дождь может опять нещадно лить, начавшись так же внезапно, как и прекратился. Достав чёрный кожаный бумажник, потянул за бегунок, открывая серебристую молнию с характером трескучим звуком. Отсчитал пару купюр и заметил вытянувшееся от удивления лицо желтоглазого паренька. Тот стоял в сыром пальто, широко распахнув глаза, и сминал в руках купюру мелкого наминала. Смущённый таким вниманием, Исаги пообещал себе больше не светить кошельком прилюдно. Да и делать этого гораздо аккуратнее. Или же вовсе не брать собой столько денег. Ведь, как сказал ему утром отец, здесь процветает воровство. *** Оглушенный выстрелом, Бачира стоял в очереди за спелыми яблоками для начинки. Уже привыкнув к подобному, он не обращал никакого внимания. Гораздо больше его впечатлил стоящий перед ним в очереди парень, имеющий стандартную внешность, скорее всего, ненамного старше его самого и явно не местный. Реакция двух парней его позабавила. Гулкий звон в ушах стал немного стихать, и дальнейшее действие удивило его сильнее. Парень, совершенно не задумываясь, светил кошельком и пачкой цветастых купюр в нём. Ненадолго их глаза пересеклись. Он тут же счёл парня самым настоящим кретином и усмехнулся чужой глупости или может недальновидности. Приезжему явно больше стоило изучить информацию об этом месте, прежде чем ехать сюда и светить своим бумажником. Появились чувство щемящей зависти. Если бы он имел столько денег, выбрался отсюда. А выбравшись и устроив жизнь, явно не стал столь сильно цепляться за них в дальнейшем. Бачира просто мечтал о своём маленьком счастье. Хранил глубоко свои мечты, оберегал их и бережно взращивал. Странная троица во главе с молодой девушкой вскоре удалилась. Бачира отметил, что тот парень уходил с рынка с таким же, затуманенный страхом и оцепеневшим лицом. Мегуру закупил несколько килограмм красных и жёлтых яблок с маленькими пятнышками, напоминающие множество веснушек, рассыпанным по ним. Такие сочные и спелые. Он взял яблоко и поднёс ближе. Ощутив при этом невероятно красочный сладкий аромат. Запах яблок в прямом смысле дурманил его, заставляя прикрыть веки и отключиться от шумной реальности. Проходящий мимо альфа толкнул его плечом, вырывая из столь пленительного и пьянящего момента. — Аккуратнее надо быть, дяденька, а то так и проблем нажить можно – прищурившись, огрызнулся Мегуру и сверлил спину мужика с недовольством. — Нехрен стоять на проходе, пацан – бросил ему тот не оглядываясь и растворяясь в гуще толпы. Бачира позволял себе быть острым на язык. И не потому, что омегу не тронут. Ещё как тронут. Омег мужского пола часть населения считала шуткой природы, не более. И таких, как он, задирали довольно сильно. Но сейчас он уверен в себе. Раз физически он являлся мужчиной, то не уступит в силе другим, что и подтверждал в редких драках с ровесниками, зацепивших его за больное. Он не один год отдал тренировкам и теперь не уступит грязным языкам, треплющим за его спиной. Что ж, нужно поторопиться. Саназаки уже явно заждалась его. Покрепче ухватив сетку с яблоками, он отправился через поток людей, что стремились попасть на рынок. Бачира тут же подумал о косяке рыб, плывущему навстречу корму. А ведь если подумать, то так оно и есть. Эта толпа - пëстрый косяк рыб, что двигается блестящей волной, стремясь заглянуть в нужные палатки. Чем ближе центр, тем свободнее становятся улицы. В центре больше зелени цветущих весной деревьев. Сейчас же на них висели зелёные незрелые плоды, словно возвещая, что это последние дни лета не за горами. Ветер вновь поднимался и отзывался на коже резвым холодом. Неужели опять начнётся дождь? Так и шептал свистяще ветер, срывая с деревьев зелёные листья, поднимал вверх, вскружив высоко над головами прохожих. Бачире хотелось улететь вслед тем зелёным листьям, так преждевременно сорвавшийся с веток. Уже подойдя к широким окнам булочной, в глаза бросилась собравшаяся там группа людей. И все довольно хорошо одеты, с иголочки. Только успел приоткрыть дверь. Колокольчики над дверью тускло звякнули, извещая, что он вошёл и назад пути нет. — ...работа сделана, Ранзе... – отдалённо донеслось до его ушей. — О, так это твой новый работник Ао-чан? – обратился к хозяйке булочной один из парней, выворачивая из своей улыбки хищный оскал аллигатора. Не меньше. — Думаю, вам уже пора – необычайно сухо сказала она. Даже не подняв на них взгляда, ссыпала в стеклянную банку недавно перемолотый кофе. — А вы кто такие? – чувствуя исходящую угрозу, Бачира тут же ощетинился. "Не рыпайся, закрой свой рот и сваливай" Прозвучал в его голове внезапно появившийся монстр. И обычно Бачира всегда-всегда его слушал с самого детства. Но сегодняшний день являлся джекпотом непослушания. Он не прислушался и пошёл на подработку. Всё для матери. Мегуру больше не мог смотреть, как работает лишь она. Его руки давно чесались ухватиться за такую возможность. Вопреки словам монстра, он пришёл к Саназаки в косой холодный дождь. А теперь не мог оставить её, особенно после внезапного предупреждения монстра. Вдруг с ней что-то случится? Тут всё возможно даже среди дня. Власть здесь всегда отсутствует, являясь лишь номинальной для прикрытия дел в тени города. — А твой малыш с зубками Саназаки, так говорит мой брат – говорил один из парней, являющийся близнецом молчаливо стоящего рядом с витриной. — Иди домой. На сегодня твой рабочий день окончен. — Но... – окончательно запутавшись, Бачира не понимал что ему дальше делать. Бежать, как кричал ему монстр и как хотела того Саназаки, или вмешаться. — Яблоки... – выдавил он из себя первое пришедшее на ум слово. — Оставь себе. Угости близких. "Прислушайся, девчонка дело говорит" — Эй, иди к нам, – начал зазывать его один из парней, широко растягивая губы в ухмылке. Он стоял дальше всех от Саназаки и ближе всех к нему. —Хочешь, могу согреть тебя? - предложив кофе, спросил он, явно заигрывая. Чуть наклонился вперёд, прищурился и шумно втянул носом воздух рядом с ним. И расплылся в блаженной улыбке, чувствуя притягательно тонкий аромат сладости. Даже мама говорила Бачире, что он пахнет молоком и мëдом. Неприторно, но так нежно, так приятно. Но сейчас его аромат вдыхал чужой человек, совсем ему не интересный. Скорее даже неприятный. Вызывающий тревогу. Каждое слово, шаг и действие заставляли напрячься. — Согреюсь и без вашего кофе. — Не пугай паренька, Воронëнок. Думаешь каждый омега будет давать тебе без разбора – нейтрально произнёс парень с длинной прядью волос, заплетëнной в косичку. За что сразу же получил осуждающе острый взгляд того самого "Воронëнка" На последних словах одного из парней собственные инстинкты завопили. Кричала каждая клетка в теле, извещая, что пора валить отсюда. Их слова не имели под собой устрашающей основы и угроз, но Мегуру кожей ощущал колючую обстановку в булочной. Саназаки явно не рада своим гостям. Оставить её здесь и всю дорогу переживать? Это не в его стиле. Бачира так не сможет. — Так когда собираешься наведаться к Богохульнику? – обратился к Саназаки светловолосый парень с зелёной прядью, за что в тот же миг отхватил смачный подзатыльник от Воронëнка. Громко ойкнув, он тот час присел, потирая ушибленный затылок. — За что? — Не болтай лишнего, Казанова. Саназаки устало выдохнула и так же шумно набрала вновь полную грудь воздуха. — Так, вы мешаете мне – выплюнув это с нарастающим явным раздражением, она взяла прозрачный стакан, вафельное полотенце и стала натирать его под ярким светом ламп. — Лучше поговорим в следующий раз – смерив Бачиру равнодушным, почти стеклянным взглядом, рыжий парень, одетый в тон собственных волос и до этого момента не выражавший каких-то эмоций, развернулся и направился к выходу. За ним так же поплелись остальные. — Не командуй, Курона. Это не в твоей власти. А то ты слишком многое о себе мнишь – высказался один из близнецов. — Как сказать. Всё же я за многое отвечаю. — Пока, малыш – попрощался с ним Воронëнок, выходивший из помещения нарочито последним. Он ещё раз оглянулся, напоследок придерживая дверь. Взмахнул ладонью вверх, по-дружески, с лёгкой улыбкой на губах прощаясь. Бачира несколько раз видел эту компашку в районах трущоб. Пару раз замечал выходящих из булочной. Но впервые застал их, говоривших с хозяйкой. Тут и гадалкой не надо быть, она явно не в настроении после их визита. Глубокая полоска пролегла на лбу от напряжения. Губы всё ещё поджатые. Она смотрит на него строго, явно осуждая за непослушание. Ну а что ему оставалось делать. Оставить девушку совершенно одну в компании парней, что ей совершенно неприятны. Девушку, что так помогла ему, дав надежду выйти из болота бедности. Чего от них можно ждать? Даже являясь омегой, он всё ещё остаëтся парнем. И за ней вполне сможет присмотреть, не дав в обиду. Даже если придётся ввязываться в разборку. Это уже не впервые. Уже с детства он дрался с мальчишками на улице за оскорбительные слова в свой адрес. Дети, ещё не знающие жизни, принялись активно судить о жизни и роли каждого в ней. Вновь насмешки над мальчиком омегой. Над его будущим. Над тем, что ждëт его в дальнейшем. Жестокие дети говорили столь неприятные вещи, что Бачира хотел заткнуть либо свои уши, либо их поганые рты. И в конце концов выбрал второе. Бачира, импульсивный, с горящими глазами, жил в то время мечтами. И не мог принять, как их высмеивают. Примерно в то же время он и повстречал монстра. — Больше не приходи на работу в дождь. И будут дни, тоже выходные. Я предупрежу. – говорила так сухо, по-деловому. Сразу стало видно - вот теперь перед ним начальница. — Так не интересно, Аоки-сан. Столько выходных даëте. А я даже первый день не отработал. — Иди сегодня домой. Только сейчас Бачира заметил, что она натирала всë тот же бокал. Так нервно и встревоженно. Её мысли спутались, раз она успела позабыть о стоящих перед ней прозрачных стаканах на влажном полотенце. До блеска натëртый, он пускал яркие жёлтые блики от лампы. Насколько же она встревожена. Забыла обо всём вокруг себя. — Ладненько – согласился с ней омега. Этот счастливый день безнадёжно подпорчен этими парнями. Ну и пусть. Бачира свою жизнь, считай, устроил, а теперь сможет больше помогать Аоки-сан. — А яблоки и правда можешь взять. Я лучше сама ещё схожу и прогуляюсь. Бачира крепче сжал ручку сетки с яблоками. Что сейчас вообще произошло? Задавался он подобным вопросом с ухода самоуверенных парней. Главное, не столкнутся с этими странноватыми личностями ещё раз. Но где-то в закромах сознания он отчётливо понимал - это, скорее всего, неизбежно. Они вновь посетят булочную. Да и этот город не настолько велик. В его закоулках невозможно спрятаться на всю жизнь и прожить не вылезая. И наступит момент их встречи, не важно где и как. Будет ли всё так же просто? Может они пройдут, не заметив при встрече. Но отчего такое чувство опасности? Оно забралось прямо под тëплую одежу, обдавая холодком. Осталась надежда. Может всё не так плохо, да и парни, может просто любят поострить. Чушь какая-то, монстр не мог ошибиться. В мыслях пронеслась фраза: ...заказ выполнен, Ранзе.. Неужели тот выстрел? Смешно. Вот же фантазия разошлась. — Хорошего дня, Аоки-сан. Тогда я пошёл. — Давай. До завтра. Приходи, но только если дождя не будет – напряжение сошло на нет. Она явно смягчилась, вложила в свои слова доброту и нежность. Из пучка выбились пару прядей, свисая на глаза. Так красиво. — Не сглазьте. Звон колокольчиков. И он уже идёт по улице. Немного вспотев в жарком помещении, снял верхнюю одежду. Всё-таки надо полегче одеваться на работу. У печи и вовсе зажарится можно. Аоки такая добрая. И Бачира странно себя чувствует. У них в принципе нет общего будущего. Оно невозможно. Только дружба. Но даже так он счастлив. По телу вновь пробирается холод, желая вцепиться глубже, пронизывать всё на своём пути. Опять погода портиться. Жёлтые глаза поднялись к небу, вглядываясь в голубые участки, быстро затягиваемые тяжелыми почерневшими облаками. Неужели опять? Велик шанс остаться без работы с таким графиком отдыха. Бачира смеëтся, думая, что надо напомнить Саназаки, ведь она сама предложила организовать ему выходные в дождь. Не сбавляя темпа, он направился домой. Прошёл мимо магазинов, рынка, серых зданий. Чувствуя скорый ливень, жители вновь разбегаются по домам. Те, кто захватил зонт, никуда не спешат, идут, гордо приподняв голову. Бачира свернул на свою улицу без тротуаров. Земля разбухла от влаги, ноги скользят по грязи, и сейчас можно волноваться лишь о том, как бы не улететь в грязного цвета лужу. Штанины уже замарал. Стирка не за горами. Дождь ливанул внезапно, обрушился холодной стеной. Бачира даже не успел раскрыть зонт, как уже вымок. Вода струилась по волосам, выводя маленькие водопады с чëлки. Дорогу так плохо видно. Но это уже привычное дело, да и идти уже немного. В конце улицы его дом. Махнув на вещи, на стирку и на грязные лужи, припустил со всех ног. Всё равно уже всё мокрое и грязное, так чего беречь. Лучше побыстрее оказаться дома. Несколько минут бега и пара удачных попыток не потерять равновесие. И омега уже подходит к своему дому. Уже издали заметил, приглядевшись, но в доме горел свет. От мысли, что маму отпустили пораньше, в груди разлилось трепещущее тепло. Вот сейчас он её обрадует. Она, наверное, будет очень счастлива за него. От безмерной радости ускорился, на лице растянулась улыбка. Даже те опасные ребята отошли на задворки памяти. Перескакивая через три ступени, в два счëта забрался на порог, дëрнул ручку и распахнул дверь. На входе неаккуратно лежали скинутые, словно впопыхах, резиновые сапоги. Непривычно. Мама обычно так не поступала с обувью. Обычно это была его прерогатива. Убрав зонт и быстро поскидывав с себя верхнюю одежду, направился в зал. Успокоился, увидев мать, лежащую на диване. Кажется, она спала, шумно дышала, укрывшись с головы до ног цветастым пледом. Обшитый маленькими квадратами красивой ткани, он вызывал столько приятных воспоминаний, стоило только взглянуть. Он присел рядом. — Я дома. Ты спишь, мам? – на всякий случай спрашивал тихо. В ответ прозвучало странное мычание и хрип. Она даже не шевельнулась. Бачира наклонился вперёд, протянул руку, положив её матери на плечо. Почувствовал жар, исходящий от неё. Неужели так нагрелась? Ладонь тут же переместилась на лоб, застланный влажными волосами. Он тут же отдëрнул её, но сразу-же вновь приложил, что бы лучше ощутить разницу температур. Этого ещё не хватало. Глаза тут же расширились от понимания, насколько сильный у неё жар. Такая горячая, её сильно знобит. — Мегуру... — Мам, ты слышишь меня? – он всё так же держал руку на горячем лбу матери. — Мой огонëк... "Она тебя не слышит. У неё лихорадка" — А? – Бачира потерялся, все слова перемешались, не находя выхода. Как она так быстро заболела? Разве так можно? Он не заставал её дома последние дни. Он либо ещё спал, либо уже лëг. С каких пор она в таком состоянии и почему ничего не сделала. Столько вопросов. "Сделай ей холодный компресс" Голос монстра внутри заставил вернутся к реальности и не задаваться кучей вопросов. Тут же подскочил к шкафу, судорожно ища по полочкам полотенца. Поискав в шкафу среди полотенец нужное по размеру, взял белое, тонкое. Помчался на кухню смочить его в прохладной воде. Он держал руки с полотенцем по холодной водой. Его трясло. От страха за маму. Или от ледяной воды, что сильным напором обдавала ладони. Полностью намочив, он выжал его дрожащими руками. Вернувшись к матери, потянулся убрать растрëпанные волосы. От холода прикосновения она рефлекторно вздрогнула. Он уложил компресс ей на лоб. И стоял в непонимании, что ему делать дальше. Нужно лечение и лекарства. Денег должно хватить. У них имеется небольшой запас. От икр к коленнам и выше, по телу колотила дрожь. Он даже не осознавал от чего и совершенно забыл, что он в мокрой одежде. И понял это только когда начал замерзать. Трясущимися руками он обхватил себя, страх за единственного родного человека охватил всё его сознание.