Обида Богини

Хвост лиса яростно двигался в разные стороны. Он злился. Очень злился. Это можно было понять по суженным,гневным фиолетовым глазам, оттенок которых напоминал сейчас небо во время молнии. Двадцать с лишним лет он, словно пёс, преданно ждал опытного,мудрого Микаге,а что, точнее кого, встретил в итоге? Неумелую, глупую, до чёртиков наивную девчонку, которой он еще и обязан прислуживать! Всё это выводило его из себя. Прошло уже достаточно времени с их первого знакомства, и он,после превращения с помощью молотка Наруками в малыша, даже добровольно заключил снова Контракт Подчинения с Нанами. Но лисью гордость так быстро не восстановить... Вот и сейчас он, выдыхая серый дым из трубки в попытках успокоиться и облокотившись на спинку кресла, лениво наблюдал за новоиспечённой хозяйкой, которая усердно, под его строгим контролем, училась быстро и идеально писать талисманы на узких пергаментах. Вот у нее снова не получилось..и опять...и опять...а на этом она сделала кляксу, потому вода и не превратилась в саке...а здесь вообще написала не тот иероглиф... "За что мне такое наказание..." - устало подумал Томоэ, раздражённо сложив пальцы на переносице. Девушка заметила это движение. - Нет! У меня всё получится, вот увидишь! Я...Я...почти! - Томоэ же старался пропускать мимо ушей её возгласы. "Как же она меня раздражает...и завлекает одновременно..." - лис вздрогнул от своих же мыслей. Нанами в этот момент что-то яростно доказывала ему, но он не слушал её, а смотрел ей в глаза- "Такие выразительные и добрые...я редко встречал такие милые, наполненные чистой искренностью и добром, глаза." - он задумчиво убрал трубку, выпуская из тонких губ последний клуб дыма, -"Последняя такая пара глаз была у Микаге. Но доброта его была связана больше с жалостью ко мне, нежели с теплотой. А Нанами...Нанами будто пташка, несущая добрую весть..." Его размышления прервал визг девушки. Опять накосячив с талисманом, Момодзоно превратила воду в котелке в кипяток и, ничего не подозревая, смело запустила туда руку по самый локоть. Кожа тут же покраснела, а горло Нанами испустило жалобный писк. Томое машинально схватил её тоненький локоть и резким движением притянул к себе. Котелок перевернулся, и горячая вода, исходя паром, растеклась по половицам. - Вот дурёха! Неужели не видела пара? - он резко встал, продолжая удерживать обожжённую руку девушки, и последняя, не удержавшись на ногах, неловко повисла на его запястье. Момодзоно жалобно посмотрела на него. Кожу неприятно жгло, будто она и не вытаскивала руку из кипятка. В уголках глаз невольно скопились слезинки. - Довольно! - крикнул лис, гневно отпинывая скомканные талисманы, - лишь пергамент перевела, неумеха! Как можно быть такой... - он зашипел, перевёл взгляд на девушку и замер. Богиня широко распахнула глаза. В них плясали искорки упрямства и досады. Их обрамляли пушистые, аккуратные ресницы, что сейчас еле заметно подрагивали от боли и жжения, а в слезинках отражался свет, льющийся из окна. Томое не знал, сколько прошло времени, но ему трудно было оторвать взгляд от её лица. Нанами нервно поджала губы и этим она вернула лиса с небес на землю. Он с ужасом понял, что краснеет. Щёки ощутимо потеплели, и на бледной коже это точно было видно. Нет! Она ни за что не должна этого увидеть! Он, один из сильнейших ёкаев, известный многим хранитель, и не подумает краснеть перед какой-то человеческой дурочкой! Злость снова наполнила его с ног до головы. Нанами с недоумением смотрела на его щёки. Чёрт, значит увидела! Нужно срочно что-то сделать, что-то сказать, что бы они и не подумала, что он любовался ею. Глаза, эти чёртовы глаза! - Что ты на меня уставилась, как сумасшедшая? - Момодзоно ошеломлённо глянула на своего хранителя, - Мало того что испоганила талисманы с полом, так ещё и специально бесишь меня! Ну что ты вытаращилась своими глупыми, нелепыми глазёнками? Мало того, что ты постоянно что-то вытворяешь, а расхлёбываю всё я, так ты всё продолжаешь и продолжаешь доставлять мне проблемы и лишние заботы? Томое еще долго мог продолжать свою яростную речь, но Нанами внезапно выдернула руку из цепких лисьих лап и оттолкнула хранителя от себя. - Раз так, то я никогда больше не буду смотреть на тебя своими "глупыми, нелепыми глазёнками". Может и проблем будет меньше. - её голос слегка дрожал, но не успел Томоэ сказать и слова, как девушка упорхнула к себе в комнату, всхлипнув и громкот хлопнув дверью. Лис так и остался стоять с приоткрытым ртом. И зачем он наговорил ей такого? В глубине тлело чувство вины, но он уверенно потушил этот огарок своей души. "Ну, Нанами ушла, как мне и хотелось. Стало тише и спокойнее. Везде, кроме моего сердца... - в разуме юноши столкнулись самолюбивая гордость и унизительное, по его мнению, чувство вины, - "Пообижается и отпустит. Нужно просто дать ей время." Хранитель, напевая незатейливую мелодию, принялся вытирать уже остывшую воду с деревянного пола. Закончив с уборкой, он уничтожил неудавшиеся талисманы и принялся готовить ужин. Лис, закончив дела, вышел на террасу, вновь начав раскуривать благовония и не подозревая, какой клубок эмоций происходит сейчас в комнате у богини. *** У Нанами была самая настоящая истерика. Она до глубины души была влюблена в Томоэ, а, как многие знают, любые неприятные слова ранят еще больше, если они от любимого тебе человека. "Неумеха...глупые, нелепые глазёнки..." - слова эти раз за разом проносились в её голове, заново причиняя боль. Момодзоно устало легла на мокрую подушку, в которую она прорыдала всё время до этого. Слёзы уже не текли, но сердце, как и обожжённая рука, неприятно саднили. Она тихонько шмыгала носом, пустым взглядом смотря в стену. Внезапно раздались шаги, а затем мягкий стук в дверь. Бархатный голос рассёк тишину: - Нанами. Я не обработал твой ожог. Момодзоно вздрогнула, но не произнесла ни слова. - Нанами? Только не говори мне, что ты заперлась. Твой ожог важнее твоих детских "обижушек" - Томоэ, не услышав ответа, прижался треугольным ухом к деревянной двери, но тут же испуганно отскочил, когда с другой стороны раздался грохот, и дверь начала дрожать - это девушка кинула толстый томик в дверь. Лис тяжело вздохнул и собирался было вскрыть замок с помощью своего волшебного лисьего огня, но тут раздался мелодичный звонок - в храм кто-то пришел. Хранитель фыркнул и, отряхнувшись, сказал: - Мы еще не закончили! Однако уже через несколько секунд в дверь снова постучали. - Проваливай! - хриплым голосом крикнула Нанами, натягивая одеяло до самого подбородка. Дверь со скрипом отворилась. Момодзоно сжалась, зажмурив глаза. Она ожидала увидеть перед собой морду грубого лиса, однако, аккуратно открыв один глаз, она удивленно вздрогнула, увидев перед собой огневичков. - Оникири? Котэцу? - она потёрла опухшие от слёз глаза и приподнялась на локтях с постели, - как вы вошли сюда? Я же заперла дверь, чтобы Томоэ не беспокоил меня. Миниатюрные человечки запрыгнули к Нанами на кровать. - Мы - огневички этого храма,нам под силу любой замок на этой территории...Томоэ-доно не хотел вас обидеть, достопочтимая Нанами. - произнёс Оникири, размахивая маленькими ручками, в то время как Котэцу утвердительно кивал головой. - Это он вас подослал! - Нет-нет-нет, ни в коем случае, достопочтимая Нанами! Поймите... - огневичок протянул руки к богине, - Томоэ-доно очень долго жил отшельником, да и сам по себе имеет сложный, противоречивый характер, но он ни в коем случае не хотел вас обидеть. - Что-то непохоже...-Нанами досадно хлопнула по простыни, - с самого начала моего появления здесь, он был мне не рад... - Вы ошибаетесь, уважаемая богиня. Мы с Оникири знаем его подольше вашего. Ёкаем особенно сложно выражать свои чувства, так что не держите на Томоэ-доно зла, хорошо? Момодзоно вздохнула. - Хорошо, маленькие. А теперь бегите в вестибюль. Кажется, в храме гости. - Но ваша рука... - С ней всё будет в порядке. Обычный ожог. - Вы не выйдите к гостям? - Если это очередной важный посетитель, то Томоэ только рад будет, если я посижу здесь и не стану позорить его честное имя хранителя. Огневички повздыхали, но как только услышали голос Томоэ, звавший их, их будто ветром сдуло. А дверь оставили открытой, но Нанами этого не заметила, снова горько вздохнула и легла, со скучающим видом листая журнал. Кожу всё также ссаднило. *** - Курама? - лис недовольно вскинул бровь, - чего тебе, тэнгу? - А Нанами в храме? - спросил красноволосый идол, заглядывая за спину Томоэ. Последний раздражённо фыркнул. - В храме, но она сейчас не хочет никого видеть и слышать, даже меня, а тебя и подавно. Тэнгу почесал в затылке, а затем понимающе вздохнул: - А, так вы поссорились? - Можно и так сказать. - он отвёл взгляд в сторону, - я повторяю, зачем пришёл? - А...- Курама хлопнул себя по лбу, стараясь собраться с мыслями, - Нанами сегодня расстроилась из-за одного идиота в школе, а с последних трёх уроков и вовсе ушла. Я и пришёл спросить, что у неё случилось. - Из-за одноклассника Нанами пропустила три урока? - удивлённо протянул Томоэ. Зная, как его хозяйка рвалась в школу каждый день и как легко отходила от обид, это было особенно странно и подозрительно. - Но раз сейчас она не в настроении, то я просто поговорю с ней завтра в школе. - юный певец пожал плечами и собирался развернуться и уйти, но цепкая лисья хватка вынудила его резко повернуться на сто восемьдесят градусов и, буквально, влететь в коридор. - Никуда ты не уйдешь. - твёрдо процедил лис. Он указал на пуф, - ты сядешь, расскажешь мне, что за идиот, а потом можешь выметаться на все четыре стороны. Курама невозмутимо поправил чёлку и послушно сел на пуф. Невыносимый характер лиса не произвёл на него никакого впечатления. - Тебе повезло, лисёныш, у меня есть семь минут на тебя. - тэнгу проигнорировал убийственно холодный взгляд Томоэ,- ты помнишь Исобэ? - Тот придурковатый одноклассник Нанами? Это он её обидел?! - Томоэ сразу взбесил этот чудак, еще в тот день, когда он приносил хозяйке бенто в школу. - Да...можно и так сказать. Может, твой острый взгляд подвёл тебя сегодня, но Нанами сегодня накрасила ресницы новой модной тушью, отчего её ресницы стали красивее и заметнее, а тушь эту подарил ей я... - Ближе к делу... - процедил хранитель, хотя про себя подметил, что глаза Нанами сегодня действительно выглядели еще изящнее чем обычно. - И тот идиот тоже это заметил и стал всячески дразнить её из-за этого. Мол, косметикой она безуспешно пытается привлечь чьё-то мужское внимание, что она вертихвостка и...ммм...- Курама задумчиво посмотрел в сторону,- а, точно, в какой-то момент, можно сказать, в самый пик дразнения, Нанами встала и так грозно посмотрела на него, - собеседник Томоэ встал и спародировал злобный взгляд Нанами, который лис узнает из тысячи: сведённые к переносице бровки, надутые губы, а в глазах всё те же искорки, но в эти моменты они не грели, а безжалостно обжигали. - И что дальше? - Ну вот, Момодзоно грозно зыркнула на него, а он возьмёт и ляпнет: "Что ты вытаращилась на меня своими нелепыми глазами?" А она тут же замолчала, да села на своё место. Сердце Томоэ пропустило один удар, и стыд, самый настоящий стыд, пропитанный концентрированным чувством вины, обволок его душу. Неужели он, сам того не подозревая, сказал ей те же самые слова, что и недалёкий хулиган из школы? Лис ошеломленно стукнул ребром ладони по столу, а затем досадно спрятал лицо в ладонях. - Ты чего, лис? -Курама недоумённо склонил голову набок. - Ты не думай, я сегодня преподал этому придурку урок, его завтра ждёт серьёзный разговор с директором благодаря моему обаянию, да и п... - Я сказал ей сегодня то же самое... - прервал его словесный поток Томоэ. - Ты...чего?! Ты сбрендил? Она же прекрасно выглядела сегодня! - Знаю... - Так какого чёрта сказал ей гадость про её глаза?! - Я... - лис потёр виски, - я не хотел, что бы она подумала, что я наслаждаюсь её красотой... Курама ошеломлённо посмотрел на хранителя Момодзоно. - Томоэ, ты идиот... - Томоэ даже не шелохнулся, понимая, насколько сегодня заслужил это звание. - Ты же прекрасно знаешь, что у девушек в таком возрасте и так неустойчивая самооценка, так зачем добавляешь своей же хозяйке комплексов?! Внезапно, у тэнгу задребезжал телефон, и он, мельком взглянув на экран, поднялся и произнёс: - Мне пора. Я рассказал тебе, всё, что видел. Томоэ не шелохнулся ни на миллиметр, наверное, впервые в жизни ощущая жгучий стыд от своих же поступков. Курама покинул храм. "Стыд...жгучий стыд...жгучий...жжёт...жжёт...Стоп!" - он вздрогнул и пошевелился впервые за несколько мучительных минут, - " я не обработал ожог Нанами и...даже не извинился. Заносчивый тенгу прав - я тот еще идиот..." Лис обречённо встал и, прихватив с собой аптечку, с тяжёлым сердцем направился по направлению к комнате девушки.

***

Нанами услышала, как захлопнулась дверь храма. Гость ушёл, и судя по голосу, это был Курама. Но она была только рада, что её не трогали. Услышав у своей двери скрип половиц, которые явно не был похож на шаги Оникири и Котэцу, она поднялась. Внезапно её отвлёк странный шум за окном, некое еле слышное дыхание и звон. Она обернулась на звук и на доли секунды увидела там голубую бабочку. Ничего не понимая, она обернулась обратно, но тут же испуганно пискнула, увидев хранителя перед собой. Томоэ, вытянувшись в струнку, со спокойным выражением лица смотрел на хозяйку, хотя внутри него бушевал целый ураган. Длинные рукава его кимоно, как ручейки, обтекали его стройное, но сильное тело. Нанами подскочила и вытянула руки вперёд, готовясь отпихнуть его. Из горла пытались вырваться горькие слова обиды, но они застревали на половине пути. Томоэ медленно, но уверенно приблизился к ней. Момодзоно упёрлась тонкими руками в плечи лиса, но тот мягко перехватил её запястья, притягивая к себе. - Мхм! - устало протестуя, Нанами, охваченная обидой, старалась освободиться от настойчивых рук, но Томоэ, спокойно вздохнув, наконец победил, крепко прижал её к себе. Нанами почувствовала тёплую щёку лиса, прижавшуюся к ней. Сомнения длились лишь доли секунды, девушка быстро сдалась и обмякла в его сильных руках. Нанами, недовольно хныкая, положила свою голову на плечо хранителя и уткнулась туда носиком, желая спрятаться от всего плохого. - Тшшш... - Томоэ одной рукой придерживал ладонью голову девушки, а второй мягко обхватил девичью талию, - Я...Нанами, прости меня... Девушка неверяще распахнула глаза. Она была готова услышать что-угодно, но не извинения, душащие лисью гордость. - Мне было так непривычно и я решил...я...мм... - Нанами, которую крепко обнял Томоэ, чья головушка всё ещё находилась у него на плече, не могла видеть его лица, но она ясно слышала, как он мялся. Лис зарылся острым носом в её волосы, полной грудью вдыхая цветочный аромат. - Мне было так сложно признать, что я любовался твоей неземной красотой, что ляпнул такую чушь... - хватка его стала крепче, и даже если бы Нанами полностью расслабила мышцы, она бы осталась стоять в таком же положении. - у тебя такие прекрасные глаза. Я никогда за свою долгую жизнь не встречал таких чувственных глаз... Нанами мгновенно покраснела, Томоэ почувствовал это, даже не видя её личика. Он, не отстраняя от себя девушку ни на сантиметр, сел на её кровать, удерживая Нанами на своих руках, как ребёнка. - Сегодня у тебя просто был неудачный день в плане божественной практики. В остальные разы ты делала такие успехи для простой смертной, что я тайком восхищался твоим способностям. - еще недавно гордость лиса просто бы задушила его за такие слова, но на сердце было как никогда спокойно - это означало, что он всё делал правильно. - Я... - Извини меня ещё раз... - он отстранился от девушки, - я поклялся оберегать тебя от всех, но сам же тебя обидел. Надеюсь, ты перестанешь злиться на меня. Томоэ уставился на хозяйку своими глазами. В них появились пляшущие искорки - совсем как у Момодзоно. Вместо ответа на его вопрос, Нанами приподнялась и коснулась тёплыми губами его бледной щеки. И Томоэ вновь еле заметно покраснел. Но прятать румянец в этот раз он не стал. - Мне...мне нужно обработать твою руку. - Нанами протянула ему руку, кожа на которой всё ещё была покрасневшая. Сердце хранителя снова заныло. - моя бедная девочка... Казалось,от этих слов девичье сердечко сейчас выскачет из груди, сделает двойное сальто и лишь потом вернется обратно. - Больно? - Немного... - Сейчас... - он раскрыл стоящую рядом аптечку и извлёк оттуда бинт и мазь. - но сначала... Не будем забывать, что Момодзоно всё также удобно сидела на лисьих коленях, отчего Томоэ был ещё ближе к ней, обдавая мятным ласковым дыханием. Откуда-то выудив бумажный платок, он приподнял её лицо за подбородок, и быстрым и ловким движением вытер остатки потёкшей туши с щёк. Затем он непривычно близко приблизился к ушку девушки. - Чтобы подчеркнуть изящность твоих невероятных глаз, даже тушь не нужна. Нанами же казалось, что в какой-то момент она проснётся, и окажется, что всей этой сначала обидной, затем тёплой, ситуации не существовало вовсе. Но всё было вполне реально - и комната, и его тепло, и сам Томоэ, что аккуратно наматывал сейчас бинт на кожу, предварительно смазанную заживляющей мазью. Закончив с перевязкой, Томоэ уткнулся носом в шею Нанами,а последней стало до того хорошо и щекотно, что тихий, но такой переливчатый и звонкий смешок покинул её грудную клетку. Весь вечер они провели как ни в чём не бывало. Нет, сказать так - всё равно, что солгать. Особое тепло было в тот вечер между ними, и искры из их глаз переместились в воздух, где витала ласка и нежность. С этого дня их отношения вышли на новый уровень - в этом они были уверены. До поздней ночи они ели, смеялись, а затем молча обнимались, смущённо пряча взгляд. В один из таких моментов Нанами крепко уснула и была отнесена хранителем в комнату. Когда девушка проснулась, комната была пуста. Лишь Оникири с Котэцу заговорщически переглядывались, зная, что Томоэ провёл у кровати богини всю ночь, они оба дремали рядом, соприкоснувшись лбами, и лишь под утро, за несколько минут до пробуждения Момодзоно, он покинул комнату, чтобы приготовить завтрак и нарвать цветы из сада. Микаге, удовлетворённо улыбнулся, потирая подбородок. - Как я и думал. В его сердце было, есть и будет искренняя, по-человечески тёплая любовь. Слова бывшего бога заставили Отохико глубоко задуматься, глядя на некогда безэмоционального ёкая, что сейчас собирал цветы.