«Ласточка, ласточка, дай молока, Дай молока четыре глотка – Для холодного тела, Для тяжелого сердца, Для тоскующей мысли, Для убитого чувства.» Юнна Мориц, 1980
Тилео отличалась от своей сестры не только юношеским оперением. Сдержанность и спокойствие — так ее могли бы охарактеризовать сверстники, полная противоположность более импульсивной и резвой сестры, что еще подростком обламывала перья в попытке научиться летать. На стоянках Тилео куда интереснее было бродить по степи и небольшим рощицам, встречавшимся иногда в бесконечности Восточных равнин, родного дома клана Доун, клана кочевников, занимающихся охотой и пастьбой скота. В детстве Тилео не понимала охотников — у них есть скот, способный прокормить клан, зачем тратить силы на не всегда удачные вылеты? Она не мечтала о том, как будет охотиться крылом к крылу с соратниками. С детства то немногое время что она проводила в клане, она предпочитала играть с пастушьими собаками, увязываться за чабанами, но не вливаться в компанию птенцов-сверстников, держась особняком. Едва встав на крыло и сменив свои ювенильные перья на солидные взрослые, ознаменованные ярким брачным оперением, она взяла в привычку порою неделями пропадать на многие километры от клана, тем не менее всегда безошибочно находя дорогу обратно. Тогда же она и осознала ценность охоты, отточив свое мастерство до идеала — ни одна куропатка или тощий степной заяц не могли спастись от когтей степного соколенка. Никто не ограничивал Тилео от небольших путешествий, а с сестрой они не были близки, поэтому в компании друга друга все же не нуждались. И все равно она чувствовала, что в жизни ей чего то не хватало. У нее никогда не было четкого плана или цели, она бесконечно меняла занятия, теряя к ним интерес, пытаясь найти себя. Она бродила по степи, исследовала подлески, наблюдала за животными, вела дневник, охотилась, и так день за днем в вечном смутном поиске чего-то. Посещая дружественные кланы или засиживаясь в своем, Тилео часто спасалась от повседневности книгами — как и очень многие вехлины, даже те которые старались не контактировать с людьми, она умела читать и писать, Доун не были грешны необразованностью. Но ни у одного из кланов не было больших библиотек — книги быстро кончались, а Тилео было все мало. И именно это давало ей мотивацию время от времени выбираться в человеческий город или куда реже в Арэвасанрет, что находился далеко за Эвасаном, исключительно для того, чтобы засесть там на пару недель ради книг. Люди для нее стали привычной частью жизни, что также отличало ее от ее же клана. Она не испытывала к ним ненависти или страха, несмотря на то, что много читала о давних временах, когда люди всего материка боялись лесных обитателей - и неважно, были ли они крылатыми вехлинами или бескрылыми реанклуа. Тогда же ради защиты людей был создан Горизонт - крупнейшая гильдия охотников на магическую потенциально опасную дичь, к которой они относили и вехлинов. И именно охотники Горизонта однажды почти полностью истребили клан Доун. Тилео часто фантазировала - что было бы если бы она жила в то время? Возможно она бы не могла сейчас спокойно ходить по городским улочкам со своими сородичами (пусть их было во много раз меньше, чем людей, но они были), не была в хороших отношениях с хозяином библиотеки Сциона, не имела возможности разобраться в сложностях человеческой жизни с их законами, экономикой, градостроительством. Возможно, появись она в городе, ее бы сторонились, а быстро подоспевшие охотники подстрелили бы ее даже в полете. Множество правителей сменилось с тех времен, нет больше ни Горизонта, ни полных ненависти и страха возгласов горожан, едва только завидевших острые рога и длинные уши. Читала она и о масштабной многолетней революции, затеянной одним из вехлинов, родившимся у плененных птиц в золотой клетке, которых держали как красивых слуг императора. Мицар Спиритус. Тилео не была уверена, то именно он был родоначальником всех событий, но это имя упоминалось чаще других даже в легендарном захвате Сциона, когда император смог вернуть город только пойдя на уступки, в то время как Горизонт оказались совершенно бессильны. Читала она взгляды разных авторов на эту ситуацию — кто-то писал что Мицар хотел свергнуть императора, кто-то повествовал о великой миссии по освобождению всех порабощенных реанов. Десятки вариантов, отличающихся порою лишь деталями. Девушке была приятнее версия о том, что Мицар хотел добиться мирного сосуществования лесных жителей и горожан. Ведь в нынешнее время именно это она и видела каждый день. Пожилой хозяин библиотеки был добр к страннице, позволив не только беспрепятственно пользоваться всеми находящимися у него книгами, но и жить на уютном чердаке в обмен на помощь в быту. Привык он и к исчезновениям Тилео — время от времени она возвращалась к собственному клану. Но все равно девушке чего-то не хватало, несмотря на то что нынешний порядок жизни ее более чем устраивал и закрывал очень многие потребности. Она привыкла к одиночеству, мелким подработкам, ранним полетам над Сционом, свободному времени, что она целиком и полностью посвящала книгам, будь то религиозный трактат или автобиография какого-то человека-ученого. Сложно сказать, считала ли она библиотекаря своим другом — а могла ли она вообще осознать что значит иметь друга? Задумавшись однажды над этим, засыпая, девушка поймала себя также на мысли, что было бы неплохой идеей познакомиться с кем. Неважно, человек, вехлин или реанклуа — ей совсем недавно стукнуло двадцать три, а до сих пор у нее не было кого-то, кого она могла назвать близким человеком или реаном, десятки знакомств она не брала в счет. И тут же встрепенулась — слишком резкий выход из зоны комфорта. Не то чтобы у нее были какие-то проблемы с социализацией или она боялась окружающих, просто у нее не было потребности в постоянном общении как таковой. И все таки потенциальный друг нашел ее сам. Тилео часто замечала юного вехлина, время от времени сидевшего в библиотеке. К нахождению в помещении кого-то кроме нее Тилео относилась достаточно ревностно — она слишком привыкла к этому месту и неосознанно считала его своим, воспринимая одинокого библиотекаря как ненавязчивого союзника, а любых посетителей — потенциальными захватчиками. Несмотря на это, для окружающих она была скромной помощницей в библиотеке, чьей задачей было протереть пыль на столах или помочь найти какую-нибудь книгу. И на этом и были завязаны все ее взаимодействия с юным вехлином, а позже просьбы помочь в поиске очередного трактата постепенно обрастали диалогами, беседами в уютном углу за стеллажами. Быстро девушка узнала и имя странника — Микадо Оспрей. Он был отзывчив, но не болтлив, не отказывался составить девушке компанию даже в молчаливом чтении и, пожалуй, отчего-то сразу воспринимался ею не как «захватчик». Возможно, как подметила для себя Тилео, ему суждено стать кем то вроде второго «правителя» этой тихой библиотеки, наравне с нею. Однажды спросив из какого он клана и тут же получив в ответ беззлобную усмешку, Тилео почувствовала себя немного глупо — Мика был точь-в-точь как она, пестрокрылый и голубоглазый, с белоснежными рогами и темными волосами. Точно такой же степной соколенок из клана Доун. Выглядел он лишь ненамного старше самой Тилео, но видела она его первый раз. На вопросы когда и почему тот ушел из клана, Мика не отвечал, тихо смеялся, называя девушку Ласточкой, то ли из-за формы ее крыльев, то ли из-за ее простоты. Нового товарища Тилео совершенно не интересовала история, а к политическим книгам он питал отвращение. И если девушка могла сидеть на чердаке с каким-нибудь пыльным фолиантом о геральдике, то Мика предпочитал находиться рядом на полу, разложив перед собой несколько раскрытых книг, некоторые из которых содержали подробные зарисовки растений или костей животных. И тут же рядом с этими книгами он вечно что-то записывал, иногда сравнивая информацию между разными изданиями. Тилео иногда невольно отрывалась от книги, наблюдая за тем, как Мика старательно рисует на большом листе бумаги очередной череп, вырисовывая каждый изгиб и подписывая их на человеческом и реанианском языках. Такое количество бумаги и качественных зарисовок — вещь не для бедных, но чем же зарабатывал на жизнь Мика? Вряд ли чтением. Может, бродячий художник? Сомнительно, он никогда не рисовал «для кого-то». Сам юноша не скрывая дал ответ — его всегда привлекала магия и медицина, что служило ему неплохим, пусть и непостоянным источником дохода, а рисованием он зарабатывал куда более реже. Мика углубился в ветеринарию, как обычную, так и тесно переплетенную с классической магией целительства, зачитываясь толстыми томами и засматриваясь папками с зарисовками. О его навыках Тилео вскоре убедилась сама, когда Мика позвал ее в качестве своего ассистента (и плевать он хотел, что его подруга не обладала достаточными знаниями, хоть и в свое время помогала ухаживать за животными в клане) на один из вызовов, когда в библиотеку пожаловал гонец в поисках Мики с новостями о больной корове. Ни запах навоза, ни забивающаяся под когти грязь не помешали ей с восхищением наблюдать за тем, как Мика мастерски делает из обычного каната недоуздок, привязывая корову мордой к дереву и, ласково воркуя что-то скотине, осторожно наклоняется над раной на бедре, негромко окликнув Тилео, чтобы она принесла ему сумку, и девушка послушно выполняет просьбу. Ветеринар промывает рану, обрабатывая ее каким-то белым порошком, возвращается к сумке и, бормоча что-то про нарушения и растворы, прямо в небольшой склянке смешивает бесцветную, похожую на воду, жидкость и желтоватый порошок, набирает в шприц, проверяя дозу, и, попросив Тилео подержать морду коровы, наклоняется к шее, прижимая левой рукой нижнюю ее часть у плеча— краем глаза Тилео видит, как набухает вена на шее коровы и Мика тут же, быстро и точно вводит раствор (антибиотик, как позже узнала девушка), вынимая шприц еще до того, как корова рванет в сторону, отталкивая девушку и едва не задевая успевшего отскочить юношу. Последний довольно усмехается, убирая шприц в холщовый мешочек, куда отправляется и пустая склянка, передает мешочек Тилео со словами о том, что это надо будет кипятить, подходит к дереву и отвязывает корову, потрепав ее по холке, получая в ответ неодобрительное фырканье. Рана не слишком серьезная — обойдется без повязки. Занимаясь инструментами, Тилео слышит разговор вехлина и хозяина коровы, а также звон монет и тут все полностью встало на свои места — Мика действительно является достаточно известным в человеческом городе ветеринаром. Даже несмотря на то, что он вехлин, люди доверяли его навыкам. Следующие несколько дней Тилео также отправлялась с Микой-ветеринаром все к той же корове, наблюдая за тем, как та постепенно поправляется и перестает хромать, а после каждого приема девушка сидела возле очага в небольшой жилой пристройке библиотеки, наблюдаю за бурлящей в кастрюльке водой с инструментами. От воды чувствовался едва уловимый, непонятный, будто солоноватый запах. Через час возвращался Мика и в полной тишине, не смея потревожить задремавшую подругу, собирал прокипяченные инструменты, убирая их в чистую сумку, также тихо уносил ее и возвращался за Тилео, будил и, доводил в полусонном состоянии до чердака, где частенько засыпал с ней на одной кровати, не горя желанием в ночи возвращаться на постоялый двор, где жил последние пару месяцев. И также частенько Тилео просыпалась раньше, с любопытством изучая Мику, спящего рядом, чуть ли на в обнимку, с ней, чувствуя на своих волосах его спокойное дыхание, пока по оконным стеклам глухо стучали капли осеннего дождя. Прошло почти полгода с их первой встречи, она сблизилась с Микой и доверяла ему, а тот ни разу не делал ничего, что могло бы пошатнуть ее доверие. За чтением книг или ранними полетами над городом вехлин часто составлял ей компанию, как и она ему — помогая по работе, проникаясь и неторопливо изучая премудрости ветеринарии. Возвращаясь время от времени в клан она задумывалась о невиданных до их знакомства ощущениях — она скучала по юному врачу, торопясь вернуться обратно в город. Мика встречал ее крепкие объятия с долей удивления каждый раз, словно две-три недели разлуки были вечностью. Он улыбался, обнимая ее в ответ, вновь называя Ласточкой. Тилео задавалась вопросом — это ли значит, иметь близкого человека, скучать по нему, желать делиться сокровенным и быть уверенным, что тот не осудит ее, проводить вместе как можно больше времени, даже если при этом каждый из них занят своими делами, а между ними в этот момент лишь лаконичное молчание? Книги называли это влюбленностью, но эта тема была слишком сложной для совершенно неопытной Тилео и она захлопывала эти книги, не дочитывая до конца. Несмотря на то, что они с Микой были примерно одного возраста, девушка чувствовала странную уверенность в том, что тот куда более опытен в межличностных взаимоотношениях, но даже мысль о том, чтобы посоветоваться по этому поводу с ним смущала Тилео. Мика иногда рассказывал о своих путешествиях, угощая подругу вином на все том же чердаке, ставшим для них обоих домом. Вехлин был странником, который редко оседал на одном месте, но вот уже несколько месяцев живет в городе, привязавшись к Тилео. С девушками клана Доун у него всю жизнь были разногласия и стычки на когтях, поэтому сближение с Тилео вызвало у Мики особый интерес. Не осталась незамеченной и заинтересованность Тилео в нем, однако дальше этого не заходило - вместо каких либо действий она топталась в тупике, куда ее загнали неопытность и смущение. Любопытный Мика долго наблюдал за ее поведением, а один позднеосенних вечеров запомнился вехлинам надолго. Мика неторопливо листал томик по фармакологии, спросил Тилео об ее отношении к нему, подмечая то, как она ответила отстраненно, якобы не понимая сути вопроса, как она пряталась за книгой. А после предложения поцеловать ее - совсем уткнулась лицом в книгу, уже даже не пытаясь сделать видимость чтения, что не помешало Мике подсесть ближе, убрать книгу, и воплотить задуманное в реальность. Тилео чувствовала себя героиней какого то незамысловатого любовного романа, но не оттолкнула парня, хотя в этот момент была почти уверена, что еще мгновение - и ее сердце выпрыгнет из груди. Едва Мика отстранился, довольно улыбаясь, она уткнулась лбом ему в плечо, скрывая горящие от смущения щеки, неосознанно благодаря его в мыслях, за то, что сейчас тот просто сидел рядом, давая ей время успокоиться. Серый вехлин тихо смеялся, оглаживая ее по волосам и заставляя еще сильнее зажмурить глаза, не смея поверить что происходящее - реальность, что выбить девушку из колеи смог даже короткий легкий поцелуй, пусть и первый в ее жизни. Сидеть так вечно - все что хотелось ей в данный момент, но Мике пора было идти - солнце уже зашло, томик фармакологии оказался тем, что ему было нужно, а работа не могла ждать. Тилео не проронила ни слова, но отпускала Мику с неохотой - запутавшаяся, смущенная, но почему то ощущая странную, сладкую словно мед, радость. После того их вечерние посиделки слегка изменились: возведя свои взаимоотношения на уровень выше, они смогли найти много новых тем бесед, ранее запертых под замком "Личное". Правда, почти всегда рассказчиком был Мика. Девушка же чаще просто слушала, лежа на его коленях и лениво наблюдая за всполохами огня одинокой свечи. Тогда же она и узнала про маленькое серебристое колечко на пальце Мики, которое он снимал только если ему предстояла операция - подарок покойного человека-возлюбленного, про то, что Мике "гораздо больше лет, чем кажется" и что он "может оспорить любой исторический учебник". Тилео смеялась, обнимая юношу, но за несерьезностью пряча восхищение, пусть и казались ей его истории немного нереальными. Но Мика бы не стал ей врать. Осень постепенно сменилась белоснежной зимой и Тилео поймала себя на мысли, что уже давно не ощущала той самой тоски и чувства поиска "чего-то своего", с которым жила последние лет десять, путешествуя и вечно меняя род деятельности. Она была более чем уверена, что все это благодаря Мике и их отношениям. Зимой ее вылазки из библиотеки становились более частыми - Тилео подрабатывала курьером, ведь на вехлинских крыльях доставлять письма или посылки было быстрее, чем гонцом, поэтому ей и ее сородичам было чем зарабатывать на жизнь. А зимнее оперение в дополнение к одежде отлично защищало от холода. Мика все также лечил животных города и ближайших деревень, вечером возвращаясь на их с Тилео библиотечный чердак, где на столе рядом с художественной литературой стояли баночки из темного стекла, коробочки и мешочки трав, которые Мика частенько перебирал, готовил препараты на завтрашний прием, взвешивал сборы или мешал мази. Иногда вместе с Тилео, рассказывая ей о свойствах того или иного препарата или травы. А свободные вечера, когда никому из них не надо было никуда, были для вехлинов вечерами любви, что очень кстати холодной зимой. Слушая метель за окном в полудреме, греясь под одним одеялом с Микой и рассматривая его татуировки* на плечах, Тилео могла уверенно заявить, что она нашла свое место в этом мире — под крылышком своего дикого странника, точь-в-точь как она, пестрокрылого и голубоглазого. Едва сошел первый снег, Тилео решила впервые с осени навестить свой клан. Но в этот раз в компании Мики. На недолгих стоянках в пути Тилео любила наблюдать за тем, как Мика, отдыхая, греется под весенним солнцем - среди его белых зимних перьев, словно брызги синей краски, уже проглядывали первые полосатые перья брачного оперения. В охоте он не уступал навыкам Тилео, а в некоторых аспектах превосходил ее. Несмотря на одинаковое происхождение, Мика ловче охотился в лесу: если Тилео промахивалась, вместо куропатки ловя лишь ворох прошлогодних листьев, ее напарник по-ястребиному маневрируя меж деревьями, безошибочно настигал дичь. Знал вехлин и многие первые лесные травы, пробивающиеся из бурой лесной подстилки — а сваренные в пути чаи из сушеных цветов казались Тилео куда вкуснее, чем дома. Клан встретил их запахом костра, голосами детей и лаем собак, пестрящими в сухой траве мелкими перьями опадающих зимних нарядов крылатых охотников и белеющими в степи у небольшой рощи высокими жилищами. Несмотря на приверженность традициям и некую сохранившуюся дикость, этот клан все еще оставался вторым домом для городской Тилео. В то же время Мика не чувствовал привязанности к нему — судьба разлучила его с кланом еще в раннем детстве. Семья девушки приняла ее партнера весьма благосклонно (на удивление Мики, хотя он был готов абсолютно ко всему), но несмотря на долгую разлуку, она не собиралась остаться тут надолго — ее тянуло в новый путь. Холода прошли, а ограничиваться городом, который она, будучи курьером, знала уж наизусть, Тилео не желала. Многие на протяжении всего существования клана Доун говорят, что у тех, кто рожден среди степных кочевников, жажда путешествовать и странствовать всю жизнь буквально в крови. Это было одним из тех моментов, что объединяло Мику и Тилео. Несмотря на то, что они жили вместе на чердаке библиотеки, всегда возвращаясь туда, это место не могло стать для них домом навсегда. Ведь будучи чистокровными степными вехлинами, рано или поздно они все равно покинули бы его.«Well I been dreaming again of a lonesome world Where I'm lost and I've got no friends Just the rocks and the trees in my lonesome dreams And a road that don't never end»
Одним майским днем Тилео решила, что эта идея с путешествием должна стать самым грандиозным событием в ее жизни. Среди реанов редко встречались те, кто постоянно путешествовали в одиночку — пусть с людьми они ныне жили в относительном мире, дикая природа и несчастные случаи представляли опасность для одинокого путника. Поэтому присутствие рядом Мики вдохновляло девушку не только тем, что их двое и они вместе, а значит в дороге будет легче, но и тем, что тот почти всю жизнь странствовал один и знает куда больше Тилео, чьи путешествия ограничивались равнинами восточной части материка и небольшой вылазкой на территорию Солнечных холмов, где и находился город Сцион, в библиотеке которого она жила долгое время. Пусть ей и было этого мало, мысли о том, чтобы путешествовать одной пугали ее. В тот вечер, когда вещи были собраны, планы просчитаны, она отдыхала после охоты у костра с другими членами клана, попивая чуть терпкий травяной чай, и наблюдала за тем как один немолодой реан, перебирая пальцами струны гитары, повествовал о кровожадном драконе, что крыльями затмевал солнце, наводя ужас на жителей степи. И о героическом вехлине-орле, что бросил дракону вызов, одержал победу, вернув степным обитателям Солнце. Пожалуй, такие вечера были ее любимыми в клане. Однако каково было удивление Тилео, когда к реану подсел Мика, а едва тот закончил играть, гитара оказалась в руках ее спутника. Она отстранилась от чая, не сводя глаз с вехлина с гитарой. Тот провел пальцами по струнам, словно пробуя звук на вкус, а затем, смахнул вниз, зажимая аккорд. - «Я расскажу вам историю о маленькой серой птичке, А также о Лорде-охотнике, однажды ее приручившем.» Сидящие рядом не перебивали, заинтересованно слушая странника. Мика не был бардом и голос его не был должным образом поставлен, но вел он повествование столь складно, что даже игравший до этого реан внимательно слушал, не смея остановить. Это была баллада, о которой до этого не слышала и не читала ни Тилео в городе, ни реаны в степи. Баллада о Лорде, человеке-охотнике из великого Дома, а также о диком и свободолюбивом сером соколе, который однажды запутался в сетях человеческой ловушки и был освобожден охотником. Но он не полетел своей дорогой, а последовал за ним. Был в его истории и белоснежный кречет с фиолетовыми полосатыми перьями, и рогатый лев, спасенный из пылающего человеческого города, и пожилой авантюрист, посвятивший свою жизнь изучению птиц. Чего не знала ни Тилео, ни клан — Мика вещал о реальных событиях, маскируя вехлинов, реанов и людей за образами зверей, о событиях, что пережил он сам, о событиях, что сделали его тем, кем он является сейчас. Иногда его голос вздрагивал, а пальцы сбивали ритм игры — но незаметно, не искажая общей картины, он прикрывал глаза, повествуя о путешествии Лорда и его сокола на перчатке по бесконечному полю Цитадели — одному из миров мифического Тризвездья, куда попадали заблудшие путники после смерти. Мика провел рукой по струнам вниз и на мгновение к гитаре присоединился треск костра, но вехлин тут же продолжил рассказ, где Лорд, потерявший сокола в огне, вновь воссоединился со своей ловчей серой птицей... Мика закончил рассказ и на секунду Тилео показалось, что в глазах ее спутника промелькнуло что-то похожее на ту задумчивую тень, которая бывает, когда отдаешься воспоминаниям. Но тут же ее отвлекли восторженные негромкие голоса сидящих рядом, как обычно бывает после выступления артистов, парень отдал гитару и отошел, желая промочить горло, Тилео последовала за ним. У костра началась песня о другом — в этот раз певцом выступил один из охотников. Мика сидел на земле, опираясь спиной о какие-то ящики, Тилео опустилась рядом, подметив задумчивое настроение юноши, однако тот отшутился своей усталостью. Но Тилео вновь зацепилась за тот самый взгляд, сейчас в полутьме на фоне бесконечной степи и звездного неба она могла с уверенностью сказать — ей не кажется, что Мика сыграл с таким чувством, будто рассказал историю о себе. Странник был удивлен и не пытался скрыть этого. «Все возможно» - Мика улыбался, устало положив голову на плечо девушки. И вновь неясно ей было — шутит ее спутник или же за пестрыми крыльями и голубыми глазами скрывается тот, кто прожил множество жизней и каждую из них вложил в свою балладу. Интересно, станет ли девушка частью одной из них, которую споет Мика через много лет у чужого костра?