А и не держит себя в руках. Целует, будто наказывает. ©Пикник.
Чего никак не ожидал Изуку, найдя своё место под солнцем в Академии Юэй – так это возвращения психологической травмы. Один из её триггеров только что прилетел ему в спину, и юношу будто током ударило. Кто-то бросил в него скомканную бумажку. Съёжившись и слушая бешеный стук сердца, Деку не оборачивался. Как же так? Все одноклассники с ним дружат, улыбаются ему (ну, кроме Бакуго) – и вдруг решили поиздеваться? Неужели ключом к этому послужила зависть к полученной силе, или что-то ещё? Перебирая возможные варианты, и что ему со всем этим делать, Изуку почти не слушал Ииду, что увлечённо вёл урок. Сегодня, в День учителя, Айзава выбрал его и сидел среди учеников, внимательно слушая. Ещё одна бумажка прилетела в спину. Изуку, чей страх сменило возмущение, а терпение лопнуло, с мольбою уставился на Ииду. Неужели староста не видел бросавшего? Да нет, прекрасно видел, судя по тому, как запнулся, глядя на класс. А затем, как ни в чём не бывало, продолжил урок. Оставшись безнаказанным, неизвестный продолжил «обстрел». Взяв себя в руки, Изуку поклялся, что больше не потерпит издевательств, и оборачивался сразу, едва его касался «снаряд». Все сидели с каменными лицами, на которых с трудом, но читалось лёгкое недоумение – совсем как у Ииды. Наверное, это Бакуго, кто же ещё? И почему Айзава до сих пор не вмешался? Вместо этого учитель спокойно сидел, глядя на старосту, и что-то записывал в блокнот. Ну ничего, он сам разберётся, кто бросает, нужно лишь быстро реагировать, подозревая каждого, и сразу после броска изучать малейшее проявление эмоций на лицах. Ни лица, ни обрывки бумаги на партах, которых он так и не увидел, ничем не помогли Изуку в поимке виновника. Клочки продолжали лететь ему в спину, и сколько Деку ни пытался подловить вредителя, ничего не вышло. Следующим был урок Сущего Мика, который вела Джиро. Сам Мик сел рядом с Айзавой. И снова полетели бумажки. И снова ведущая урок будто ничего не замечала, как и одноклассники. Вскоре Деку ощутил, как его охватывает гнев. Эмоции затмили разум так, что он подумал даже на Мика, но вовремя одумался: его не было на первом уроке, значит, бросает не он. Между тем Хизаши давился от смеха, прилагая колоссальные усилия, чтобы не заржать всякий раз, как Изуку прилетало в спину. Учитель, поощряющий издевательства над учеником – что может быть хуже? Обиднее всего, что Айзава так и сидел с отрешённым видом, не одёргивая друга, не сдавая виновника. Может, это просто кошмар, и сейчас прозвенит будильник? Изуку очень хотелось, чтобы так и было. Но бумажки летели и летели, а второй урок тянулся так долго, что хотелось умереть. Ещё немного – и придётся показать тёмную сторону своей души, в гневе и отчаянии думал Изуку. А также – сменить тактику и обернуться перед тем, как прилетит бумажка, а не после. Может, тогда он и увидит того, кто издевается над ним. В это время виновник как раз будет готовить «снаряд» к запуску. Выждав момент, Деку обернулся. Зажмурившись, чтобы выкрикнуть сильней, он проорал: - Ещё раз бросишь, вонючий утырок - сам знаешь, что тебя ждёт! Повисла тишина, даже Мик умолк, уставившись на Айзаву, чья рука зависла в воздухе с зажатым в ней клочком бумаги – и захохотал, уже не сдерживаясь, едва не падая вместе со стулом. Выронив комочек, Сотриголова тяжело вздохнул и приложил ладонь к лицу. Чувствуя, как краснеет, Изуку поверить в это не мог. Зря он зажмурился, иначе обидные слова не сорвались бы с языка. Поражённый тем, что в него кидался учитель, и зная, что это не оправдывает сказанное в его адрес, Изуку сорвался с места и выбежал вон. Его долго не могли найти даже с помощью причуд, - узнали лишь, что юноша не покидал территорию Академии. В своей комнате он так и не появился. Директору пришлось вызывать беглеца по громкой связи, но и это не помогло. А когда уроки закончились, он сам явился в опустевший класс Айзавы, не особо желая возвращаться в кампус. Достаточно побыв наедине с собой, Изуку немного успокоился и теперь пытался трезво оценить произошедшее. Учитель делал это явно не со зла, он не знал о триггере, и винить его, в общем-то, незачем. Мику было весело за этим наблюдать, и его Деку тоже не винил. И всё же это странно, очень странно. Выбрав последнюю парту в первом ряду, Айзава получил самую удобную позицию для обстрела первой парты соседнего ряда, и, должно быть, тоже повеселился. Как ни старался, Деку не понимал, для чего всё это, если не ради унижения. Он никогда не проявлял к Сотриголове враждебности, даже скрытой. За что же тот решил так подшутить? - Позволь узнать, что же меня, утырка вонючего, ждёт? – раздался голос за спиной. Внезапное появление Айзавы застало Изуку врасплох, но сейчас он чувствовал, что настроен даже решительней, чем когда выкрикивал обидные слова. - Айзава-сан, за что? - Послушай, Изуку, успокойся, - поднял ладони учитель.. – Где ты пропадал? Прячешься покруче злодеев. С чего ты такой нервный сегодня? Это же просто… Узнав, в чём причина его бурной реакции, Сотриголова поспешил извиниться, а Изуку, непривычный к такой картине, быстро возразил: - Ничего, Айзава-сан. Вы же не знали. Я-то думал, это кто-то из одноклассников, и был сильно удивлён, увидев, что это вы. Мне стало стыдно за свои слова, вот я и сбежал… Так зачем это всё? Просто ради веселья? - Вообще-то я думал, ты поднимешь её и развернёшь, - пояснил Сотриголова. – Это была записка, и я просто замучился каждый раз писать заново и отправлять её в тебя. - О-о-о, - изумлённо протянул Деку. – Наверно, теперь уже мне стоит извиниться… - Не стоит, - опередил учитель. – Видишь ли, я не мог огласить это при всех, и даже передать через кого-то. - Что же там такое? – с интересом спросил Изуку. - Уже неважно, - произнёс Айзава. – Ты, по сути, уже сделал то, о чём я писал – пришёл сюда после уроков. А то, что ещё содержалось в записке… Думаю, ты позволишь мне сообщить не на словах. Подавшись вперёд, он ухватил юношу за пояс и мягко поцеловал в приоткрытые губы. Его руки крепко стиснули Деку, прижимая к себе, не позволяя вырваться. Чуть отстранившись, Айзава молча наблюдал за его перекошенным от испуга лицом, жалея, что не может коснуться нежной кожи, успокоить, приласкать. - Подчинись мне, - шепнули в ухо Изуку. – Прямо сейчас. Схвати его на улице какой-нибудь маньяк, Изуку сделал бы его калекой одним щелчком пальца, да и без причуды причинил бы страдания – но не Айзаве, хоть и не собирался становиться его игрушкой. В глазах учителя он не увидел простого желания секса, да и поцелуй, хоть и показался грубоватым, совсем не был похож на грязные приставания. Айзава удерживал его руки лишь из опасения, что юноша применит причуду, чтобы вырваться. Он всегда относился к учителю с любовью, как и ко всем, кого берёг и защищал. И подумать не мог, что у Айзавы-сэнсэя такие чувства к нему. Избегая разочаровывать близких людей, Изуку, кажется, только это и делал – сперва мать, услышавшую вердикт доктора, потом Бакуго, да и самого себя – без конца. А сейчас больше всего ему не хотелось разочаровывать того, кого, Деку, вероятно, любил сильнее всех остальных в Юэй. Любил, но совсем не так, как хотел Айзава. Может, в будущем что-то да изменится, но пока он был не готов. И даже зная, что ему не вырваться, что учитель опередит, применил Один За Всех. Волосы Сотриголовы взметнулись, едва нога Изуку дёрнулась вперёд. Дёрнулась – и застыла, скованная стиранием и блоком ноги Айзавы. Можно, конечно, опустить эту ногу и зарядить второй, положившись на физическую силу… Поздно. Учитель скользнул ему за спину, заломив руки. - Прости, - вскрикнув от боли, услышал Изуку. – Не хочу применять насилие, и не стану упрашивать. Эта любовь должна стать добровольной. Да, я влюбился в тебя, Изуку Мидория, - сообщил Айзава, выгнув тело юноши себе на плечо, дабы не прерывать зрительный контакт. – Ещё раз прости, что применил силу, иначе ты снёс бы мне всё, что между ног. Ты стал таким опасным, и мне это нравится. Ты наорал – и в глубине души я обнаружил, что это тоже понравилось мне. А теперь и я показал свою тёмную сторону. Только никому не говори, что случилось тут между нами. Обдумай то, что узнал, и дай ответ в ближайшее время. Отбросив его от себя и моргнув, Айзава даже не встал в оборонительную позу, да Изуку и не собирался нападать на учителя. На губах юноши ещё держался вкус поцелуя Айзавы, а по нервам всё ещё било отчаяние из-за стирания причуды, будто её отняли навсегда. Не глядя на классрука, Мидория в смятении выбежал из класса. Проводив его мрачным взглядом, Айзава поправил помятый костюм и, закрыв класс, вышел на улицу в поисках какой-нибудь кошки, с которой мог поговорить по душам о том, что случилось сегодня. Вспоминая, из-за чего Айзава начал нравиться ему, как учитель, Изуку полночи не спал. А уж гадать, отчего тот влюбился в него – и вовсе гиблое дело. Как-то раз Деку приснился сон, в котором классрук был котом, повидавшим жизнь, а сам он – молодым котиком. Они спали вместе, ели вместе, гуляли, охотились, и кот Айзава вылизывал котика Изуку. И никогда не выпускал когтей. Айзава-человек выпустил, хоть и любя. А с виду такой безобидный, такой сонный, причудливый «кот»! Хищник выпускает когти не всегда ради насилия. Иногда страх и неуверенность заставляют так поступить. Айзава боится быть отвергнутым – вот и всё, что понял Деку, не в силах сделать шаг навстречу. Он пока не знал его достаточно хорошо, да и это «нападение», если не считать поцелуя, вызывало в нём дрожь. До сих пор учитель был для него фигурой весьма таинственной, в основном из-за того, что сам классрук создал себе этот образ. И понемногу, день за днём, Мидорию притягивал этот образ, потому что он вдруг обнаружил неукротимое желание сорвать его и увидеть истинного Айзаву, и ещё чтобы он относился к нему, как Всемогущий. Изуку был уверен, что увидит именно этот образ, когда сорвёт внешние покровы Сотриголовы. Ради этого придётся совершить самое сложное – влюбиться в ответ. А как – он пока не знал. «Дай ответ в ближайшее время», - потребовал классрук. Что ж, это время минуло, а Мидория даже не знал, как вообще люди влюбляются. И не нашёл ничего лучше, как поговорить об этом с Айзавой, спросить, когда и при каких обстоятельствах влюбился он сам. Они встретились в парке Академии, когда все готовились ко сну. Айзава охотно рассказывал, Изуку – почти не слушал, хотя говорили-то о нём, о дне, когда Сотриголова увидел в наследнике Всемогущего объект страсти. Сидеть рядом с ним на скамейке оказалось до боли приятно, и Деку сожалел, что чуть было не покалечил учителя своею силой. В тот раз он страшно испугался, а сейчас страх и не думал возникать, напротив – Изуку придвинулся ближе, а вскоре его рука приобняла собеседника за плечо. Рассказ прервался, и учитель молча уставился в глаза юноши. Добродушно улыбаясь, как всегда это умел, Изуку, отбросив возникшее было смущение от этого взгляда, слегка подался навстречу, мечтая утонуть в глубине чёрных глаз Айзавы. Этот поцелуй, нежный и чувственный, увлёк их настолько, что перерос в жадный и грубый, с той лишь разницей, что юношу больше не сковывал страх, а его учителя – ограничения. Не отрываясь от Изуку, Айзава повалил его на скамью, прижав своим весом, позволяя тому вцепиться ему в одежду, словно молодому коту, упоённому страстью. Его оболочку безжалостно рвали молодые коготки, а душная ночь и фонари, что вечно выключаются, дарили комфорт тем, кто проводил тут время без одежды. То, с каким напором Изуку решил ответить взаимностью, ошеломило Айзаву, но замешательство длилось мгновения. Внутренне ликуя, он рванул рубашку на юноше, предвкушая жаркую ночь в неподходящих условиях, зато сейчас в этой ночи витал запах свободы, что есть лишь у бродячих котов, которые сами решают, кого и когда любить. Этот зеленоглазый котик, впившийся в него всеми коготочками, так искренно влюблённый и жаждущий, уже превращался в символ… нет, не мира – в символ личного счастья Шоты Айзавы.***
2 декабря 2022 г. в 23:29