Коррективы

После урока по зельям Грейнджер стала раздражать его еще больше. Он превратился в какого-то маньяка, постоянно следил за ней, смотрел через весь большой зал, как она аккуратно отрезает кусочек панкейка и медленно кладет его в рот за завтраком, как внимательно читает «Пророк», то приподнимая бровь, то возмущенно цокая. Как она сосредоточенно делает домашние задания в библиотеке, неосознанно посасывая кончик пера. Как смеется над чем-то вместе со своими юродивыми. Правда и ее взгляды он стал ловить на себе чаще. Стоило ему резко взглянуть на нее, она тут же отводила глаза, Грейнджер не умела врать и притворяться, чем Драко владел в полной мере, все ее эмоции были на лицо. Ее глаза расширились, а щеки заливал легкий румянец персикового оттенка. Она вскидывала свой дурацкий подбородок, считая, что так показывает свое безразличие, но он видел ее насквозь. Она была взволнована и смущена, что радовало его внутренних демонов до трясучки. Но приближаться к ней он больше не рисковал, слишком сильное испытание для его выдержки. Стоит ему только приблизится к ней и вдохнуть этот тонкий аромат ее кожи, такой теплый и манящий, как все его принципы треснут по швам, он уверен. Этого нельзя допустить. Малфой никакой-то там эмоциональный пуффиндуиц или вспыльчивый гриффиндорец, он — слизеринец: принципиальный, сдержанный, холодный. Малфой сидел в большом кресле гостиной Слизерина и тщетно пытался сосредоточится да древнем фолианте по ЗОТИ, в то время как его мысли то и дело ускользали в одну из башен замка. В гостиную вошла Паркинсон. Легкой походкой со свойственной ей грацией она прошла к кожаному дивану, стоящему рядом с креслом, в котором сидел Малфой, и села на самый край, идеально ровно держа спину и скрестив ноги в лодыжках. Пенси была настоящей красавицей: темные прямые волосы подчеркивали белизну и чистоту ее кожи, густые черные ресницы лежали веером над голубыми глазами, а ее пухлые, чувственные губы были предметом вожделения большей половины всех обитателей Хогвартса мужского пола, в то время как ее фигура вызывала зависть у женской половины. Драко и Пенси знали друг друга всю осознанную жизнь, их отцы вели общие дела и они часто пересекались на светских раутах и званных вечерах. Они любили друг друга в свойственной им манере: они не лезли друг другу в душу, не зажимались по углам, не говорили громких слов, просто наслаждались комфортом в обществе друг друга. Они пытались протащить их детскую влюбленность во взрослую жизнь, но ничего не вышло. Может быть тому виной война, а может что-то другое. Хотя Драко даже рад этому, ведь он слишком уважал ее и не хотел бы использовать для мимолетной интрижки, а другого тогда он предложить увы не мог. Первый роман Драко случился на пятом курсе, это была старшекурсница Слизерина — Лилит Берк. Она была гораздо опытней его в любовных делах и без особого труда завладела не только его вниманием, но и телом. Он мог бы сказать, что это была его первая взрослая любовь, если бы уже через месяц их отношений не мечтал о том, чтобы она побыстрее сдала экзамены и покинула Хогвартс. Воспоминания о ней наполнены скорее благодарностью, чем трепетом. После краткосрочного романа с Берк Драко, как и все мальчики-подростки, был нацелен на количество, а не на качество своих партнёрш. Он постигал искусство соблазнения с полной самоотдачей. В его арсенале соблазнителя было несколько романтическо-героических историй в стиле Златопуста Локонса, для чувственных пуффиндуек; пара непреувеличенных фактов о состоянии его счета в Гринготтс — для расчетливых когтевранок; ну и лишь одно упоминание о его статусе крови — для таких же как он, чистокровных слизеринок. Шестой и седьмой курс не вдохновлял Драко на романтические отношения. Это время было полным ужаса и липкого ощущения обреченности. Он не пытался очаровывать девушек, но, все же, вниманием прекрасного пола обделен не был. Он был особо замкнут в себе, местами жесток и всегда холоден к ним, но это, кажется только распыляло в них интерес. Наверное каждая из них представляла себя той особенной, которая сможет вытащить его из того дерьма, в котором он погряз с головой. Малфой не отказывал себе в мимолетных слабостях и почти всегда брал то, что предлагали, но не давал ничего взамен. Сразу после секса он чувствовал отвращение к ним и к себе. Он не дарил им объятий или поцелуев, а тем более надежд. Так он приобрел славу подлеца, хотя искренне не понимал почему, ведь он никого не обманывал, просто не оправдывал чужих ожиданий, а разве это подлость? — Древние заклинания даже Драко Малфою даются нелегко? — Прервала его рассуждения Пенси. — Ты уже минут пятнадцать на одной странице. — Она кивнула на фолиант в его руках. — Сложно сосредоточится, когда ты сидишь рядом. — Лукаво улыбнулся Драко. — Что-то мне подсказывает, что дело не во мне. Но твоя лесть все равно приятна. — Улыбнулась она в ответ. — Наверное мне нужно просто передохнуть, я слишком сильно отдался учебе. Какие планы на выходные? — Склонив голову набок, спросил он. Глаза Пенси сверкнули знакомым огнем, дыхание на мгновение сбилось. А я не потерял сноровку! — Пришло ему в голову. — Оу, знаешь на эти выходные я запланировала написание этого огромного эссе по травологии, не хочу получить «тролля», так чтооо… — Быстро ответила она и Драко уловил волнение в ее голосе. Какого черта? Она что его отшивает? — Ну конечно. Травология. Эссе. Я все понимаю. — Перебил ее Драко и уставился в фолиант. — Драко, мы уже это проходили. И нам не стоит снова пытаться трансформировать наши дружеские отношения во что-то большее. Ты же знаешь, ничего не выйдет. — Тихо, но уверенно проговорила она. — Почему нет? Мы стали старше, многое пережили и многое осознали. Мы могли бы… — Потому что ты меня не любишь, а я не люблю тебя. — Перебила его Пенси. — Любовь? Ты что, романов перечитала, Пенс? На тебя это не похоже, ты же вроде всегда была рациональна. — Ты знаешь мы и правда многое пережили, чтобы понять, что жизнь слишком коротка, и не стоит тратить ее не на тех людей или на слепое следование навязанным правилам и традициям. Я очень дорожу тобой, Драко, и не хочу тебя терять как друга, но я хочу любить по-настоящему. — Она смотрела на свои руки. — Еще год назад, я была бы в восторге от возможности стать твоей девушкой, а в перспективе женой. Стать женой Малфоя — единственного наследника древнейшего и богатейшего рода, — это ли не счастье? — Она грустно улыбнулась сама себе. — Но все поменялось, я больше не хочу быть просто породистой сукой, для такого же породистого кобеля, чтобы произвести на свет не менее породистое потомство, для такой же безрадостной жизни, как наши. — Выговорилась Паркинсон. Драко смотрел прямо на нее и не верил, что это говорит Пенси. Что же с ней произошло? — Хорошо, что мы все выяснили до того, как я помчался в хранилище за фамильным перстнем. — Прервал их затянувшееся молчание Малфой. — я бы не пережил еще одного сумасшедшего члена семьи. — закончил он и теплая улыбка коснулась его губ. Пенси весело рассмеялась. — Ты неисправим, Драко! Она взглянула на часы, встала и поправив юбку, добавила: — Жаль прерывать нашу беседу, ведь ты же знаешь, общение с тобой — сплошное удовольствие, — иронично сказала она. — Но мне уже пора, увидимся за ужином. Панси скрылась за портретом, служившим дверью из гостиной Слизерина, а он еще долго смотрел ей в след. Кажется, только что она озвучила все его страхи, в которых он себе не признавался.

***

Время летело с бешеной скоростью. Гермиона, как и все ученики Хогвартса ждала наступление Рождества, хотя до него оставалось еще почти три недели, но в воздухе уже чувствовалась зарождающая атмосфера праздника. Она хотела поскорее уехать в маггловский пригород Лондона к родителям, в этом году она чувствовала в этом особую необходимость. Ей надо собраться с мыслями, выкинуть все глупости из головы и настроится на ЖАБА, последняя надежда на отчий дом. Она стала слишком дерганая, после урока по зельям она все время ждала какой-нибудь мерзкой выходки от Малфоя, которая повлечет за собой новые слезы, как это было в первые годы обучения, еще до того, как у нее выработался иммунитет к его колкостям. Но кажется он чего-то ждал. Он изучал ее и это было очевидно. Она часто чувствовала на себе тяжелый взгляд его серых, почти мертвых глаз, от которого волоски на затылке начинали шевелиться. Стоило им только пересечься взглядами, как ее с головой накрывала его, казалось, безграничная ненависть. В этом году она ощущалась острее, чем когда-либо раньше. И самое неприятное, что теперь она испытывала обиду, а не безразличие к этому факту. Умом она боялась повторения ситуации с занятия Слизнорта, но тело ее предавало, покрываясь мурашками, каждый раз, когда она вспоминала его тихий, но властный голос над своим ухом. Она вспоминала, как он полностью закрыл ее своим телом от посторонних глаз, Гермиона еще никогда не чувствовала себя такой беззащитной и маленькой. Один лишь его аромат способен пробудить в ней самые низменные инстинкты. Он не был навязчивым и услышать его можно было только, если быть максимально близко. Он пах натуральной кожей и чистотой, как пахнут вещи после химчистки, и совсем немного чем-то вроде сладкой мяты. Иногда Гермиона представляла, как бы это было: уткнуться в его шею и дышать им полной грудью, пока не закружится голова. Кажется стоит посетить психотерапевта на этих каникулах, возможно ее психика все-таки не выдержала всех свалившихся на нее испытаний и судьба уже готовит ей палату в Святом Мунго. — Я убью эту идиотку! — зарычала Джини, плюхаясь на диван рядом с Гермионой. Грейнджер отвлеклась от созерцания пламени в камине общей гостиной Гриффиндора и вопросительно посмотрела на подругу. — Вот держи, — Сунула та кусок пергамента в руки Гермионе. — просто прочитай это! — Джинни была в ярости. Гермиона открыла согнутый пополам листок и быстро прошлась по строчкам. Это была любовная записка, которую писала явно девушка: «Гарри, скоро Рождество и я бы хотела подарить тебе кое-что особенное, ведь ты мой герой! Буду ждать тебя в эту субботу сразу после ужина у кабинета по трансфигурации. Твоя благодарная поклонница Л.М.» — Что-то осоообенное. — метала молнии Джинни. — Я ей покажу что-то особенное! Превращу ее в крысу! Или прокляну так, что она до конца года будет ходить вся в прыщах! Или. или я просто ее уничтожу, чтобы и остальным было показательно! — не унималась она. Гермиона, почему-то, понимала праведный гнев своей подруги, хотя сама никогда не испытывала нечто подобное. Джинни и без всяких записок сходила с ума от ревности, она пыталась держать себя в руках и не подавать вида, что бесконечные взгляды бесчисленных соперниц ее волнуют. Но подобные наглые выпады точно не могли остаться незамеченными. — Ты же знаешь, Гарри любит только тебя, он не из тех людей, которые размениваются на всех подряд, — В голове вдруг появился образ с платиновыми волосами, который был не прочь размениваться направо и налево. — он никогда не поступит так с тобой. А все эти не слишком «тяжелые» дамы рано или поздно поймут, что все их старания тщетны. — Ты не понимаешь, я так устала от этого! Гарри чертов золотой снитч для всех этих девиц! Они так и ждут нашей ссоры, чтобы наброситься на него. Я чувствую себя полоумной дурехой, которая боится отпустить его хоть на шаг от себя. — Она вздохнула. –Ты не подумай, я ему доверяю, я не доверяю им. — Она показала пальцем на выход из гостиной. — Джинни, не дай этим глупостям — Гермиона потрясла запиской. — разрушить ваши отношения. — Я стараюсь. — вздохнула она. — Гарри спокоен и безразличен к таким выходкам, а я чувствую себя бешенной идиоткой с низкой самооценкой! Гермиона обняла подругу и сказала: — Не унывай, скоро рождество, вы отправитесь в Нору, подальше от всех этих девиц и ты приведешь в порядок все свои мысли. — Эх, скорее бы уже — ответила Джинни уткнувшись Гермионе в плечо.

***

Вечером пятницы Гермиона вышла из Большого зала и направилась в библиотеку. Сегодня у нее была запланирована встреча с Оливером Роджерсом, который как-то раз подошел к ней в коридоре на перерыве между занятиями и попросил помочь ему с одним эссе по истории магии, ссылаясь на то, что она принимала непосредственное участие в описываемых им событиях. Она, конечно, понимала, что дело далеко не в эссе, но все же приняла предложение. Ей хотелось хотя бы попробовать переключиться на кого-то, кто мог бы вызвать в ней хоть какой-нибудь интерес. Оливер был студентом Когтеврана, довольно неплохо учился и имел репутацию хорошего парня. Она ни разу не слышала грязных слухов о нем и не встречала обманутых им девушек, поэтому она решила приглядеться к нему получше и дать шанс проявить себя. Гермиона вошла в один из залов библиотеки, это было просторное помещение со столами, за которыми обычно занимались студенты, но пятничными вечерами тут всегда было тихо. Она сразу увидела, поднявшегося со своего места Роджерса и прошла к столу, где он уже галантно отодвинул для нее кресло. — Привет. Я рад, что ты пришла. — Начал разговор Оливер. — Я стараюсь всегда сдерживать свои обещания. — Ответила Гермиона садясь. — С чего начнем? — Я бы хотел, чтобы наша сегодняшняя встреча протекала в формате дружеской беседы за кружкой сливочного пива. Но в школе сложно его достать, даже когда ты уже совершеннолетний. — Пожал плечами он — Поэтому вот, — он указал на два кубка на столе — тыквенный сок. Это все что я смог раздобыть. Гермиона улыбнулась: — Тоже неплохо. Оливер сел напротив нее и протянул ей один из кубков. — Скажи мне, Гермиона, как такая хрупкая девушка, как ты оказалась в самой гуще событий? — Нууу, дружба с Гарри Поттером имеет свои подводные камни. — Схватка с троллем, убийство Василиска, организация знаменитого Отряда Дамблдора — и это только то, что я знаю — это ты называешь «подводные камни». — Он красиво изогнул бровь — Не думала поменять друзей? Гермиона весело хохотнула. — И это даже не одна треть всего, что мы провернули! Но я бы никогда не променяла их на спокойную жизнь. Они — моя вторая семья. — Истинная гриффиндорка! — Он поднял свой кубок, как будто это был тост, и сделал глоток. Гермиона сделала тоже самое и чуть не подавилась, когда краем глаза увидела знакомую фигуру одного слизеринца. Малфой вальяжно сел за один из столов в противоположном углу зала. Он открыл какую-то книгу и неспешно начал что-то записывать в свой пергамент. Гермиона сделала еще один большой глоток, чтобы дать себе время успокоиться. — Итак, золотая девочка, — Оливер склонил голову набок. — как же так вышло, что три почти обычных подростка справились с одним из самых сильных волшебников последнего столетия? Вы знали какой-то секрет Тома Реддла? Гермиона на мгновение задумалась, говорить про крестражи было нельзя, это слишком опасно, вдруг кто-нибудь захочет их повторить. — Ну, нам очень повезло. — размыто ответила она. — После первой попытки убийства Гарри, между Редлом и ним возникла некая связь, которая позволила нам предвосхищать планы Редла. — Связь? Как это возможно? — Удивился Роджерс. — Это сложно объяснить, Гарри видел сны, в которых… — она осеклась на полуслове. Вдруг ее щеки вспыхнули, а сердце начало стучать быстрее. В голове начал появляется какой-то туман. — …в которых… — она сделала еще глоток тыквенного сока, но его вкус ей не понравился. — слушай, что-то мне нехорошо, давай перенесем нашу встречу. — Шестое чувство подсказывало ей, что надо уходить. — Подожди минутку, так не должно было быть… я не понимаю… — взволновано сказал Оливер, внимательно изучая ее взглядом. — Что?! — она почувствовала, как весь жар сконцентрировался в низу ее живота и крепко сжала бедра, что заставило ее сердце биться еще быстрее, а дыхание участится. Она попыталась встать и уйти, но ее тело не слушалось. Ей хотелось почувствовать чьи-нибудь объятья, прижаться к кому-нибудь и удовлетворить этот животный голод, который постепенно вытеснял рассудок из ее головы.

***

Малфой почти закончил свое эссе по ЗОТИ, ему осталось лишь дополнить его парой ссылок, за этим он и отправился в библиотеку вечером пятницы. Оставлять незаконченную работу на выходные он не хотел. Присутствие Грейнджер его нисколько не удивило, но вот то, с кем она сидела, вызывало у него неподдельный интерес и непонятно откуда взявшуюся ярость. Оливер Роджерс — тот самый когтевранец, который подбирался к ней еще с начала семестра. Что ж, видимо, нищие идиоты — предел мечтаний Грейнджер. Романтик в библиотеке, так мило, что хочется заблевать тут все полы. Она, наверно, мысленно уже отдалась ему во всех известных позах, за такой чудесный вечер. Так мило беседуют, какие же они жалкие! Драко решил быстро дописать дурацкое эссе и ретироваться из этого паршивого места. Сделав все необходимые заметки, он не вербально отправил книгу обратно на полку и начал складывать свои вещи в сумку. Его взгляд скользнул по Грейнджер, она раскраснелась — явный признак, что все идет по плану Роджерса. Но вот ее поза вызывала смущение, она была явно напряжена, он обратил внимание, как она сжимает кулаки, взгляд скользнул ниже и он увидел, как крепко стиснуты ее ноги… что за…? Он перевел взгляд на Роджерса, уже не скрывая своего любопытства. Тот выглядел озадаченным, он кусал губы и что-то ей говорил, а она не смотрела на него. Потом он взглянул на кубки, которые стояли на их столе, и осознание происходящего накрыло его. Драко не понял, как оказался рядом с Роджерсом, схватил его за грудки и одним рывком поставил на ноги. — Что ты ей дал?! — Рявкнул Малфой. — Я… я… просто… так не должно было. — Зазаикался Роджерс. — Что я спрашиваю! — Драко тряханул его со всей силы. — Я стащил это у Слизнорта. Это легкий афродизиак, я добавил всего пару капель, он должен был просто расслабить ее и не более… я не знаю, почему такая реакция, видимо это оказался концентрат. — Не на шутку напугался Оливер. — Проваливай отсюда! — рявкнул Драко и швырнул его со всей силы на пол. Тот отполз на заднице подальше от Малфоя, поднялся на ноги и быстро скрылся за дверью библиотеки. Малфой повернулся к столу и увидел, что Грейнджер встала, она уже не была такая красная, на щеках остался лишь румянец, ее руки уже не сжимались в кулаки и она не выглядела такой напряженной, как минуту назад. Только вот она смотрела Драко прямо в глаза, и он не мог не заметить, что зрачки ее расширены гораздо больше обычного. — Грейнджер, как ты умудряешься окружать себя такими невозможными идиотами? — резко спросил он. Она ничего не ответила, только сделала шаг в его сторону. Драко машинально сделал шаг назад. Она сделала еще один шаг, он попятился и почувствовал, как его бедра уперлись в стол позади. — Грейнджер… — он смотрел ей в глаза и видел неприкрытое желание. Если бы не обстоятельства, возможно, он бы ликовал от этого зрелища. Она подошла совсем близко, положила руку ему на грудь, от чего его сердце начало бешено стучать. Медленно она потянулась к его шее, а он стоял, как вкопанный и молча смотрел на нее сверху вниз. Мгновение и она уткнулась носом в его кожу под мочкой уха, сделала глубокий вдох. От этого действия в голове Драко взорвался фейерверк и все вокруг приобрело неестественно яркие цвета. Он прикрыл глаза, его руки сами потянулись к ее талии и одним движением он притянул ее к себе вплотную. Вдруг он почувствовал легкий поцелуй в острый угол его нижней челюсти, он шумно выдохнул. Она начала прокладывать дорожку из влажных поцелуев по всей линии его нижней челюсти медленно продвигаясь к губам. Он замер. Кажется, время остановило свой ход. Все стало неважным, кроме этих ее мягких и в тоже время требовательных губ. Она поцеловала его медленно и чувственно прямо в уголок рта и отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. Они стояли так еще какое-то время. Малфой чувствовал, как его пульсирующий член упирался в ее живот, он хотел, чтобы это мгновение остановилось. Он с жадностью вдыхал ее аромат, стараясь сохранить этот момент в своей памяти. Он больше всего хотел поцеловать ее так страстно, как он никогда и никого не целовал, а потом разложить ее на одном из этих столов и раствориться в тепле ее тела. Но вместо этого он достал из кармана своей мантии безоар, который всегда имел при себе после того случая с Вислым, и положил ей в рот. Через пару секунд в ее глазах начало проступать осознание. Драко невероятным усилием воли убрал руку с ее талии и она сделала шаг назад. Она продолжала смотреть ему в глаза, но желание, которое было в них еще несколько секунд назад, уже сменилось паникой. Еще шаг подальше от него. она разорвала их зрительный контакт и, быстро подхватив свою сумку, почти бегом выскочила из библиотеки. Он еще какое-то время смотрел ей в след и уговаривает себя, что дать ей безоар было правильным решением.