Цена любви

Полгода назад.

- Сын, представляешь, братишка?.. У меня родился наследник! – восторженно повторял темнокожий мужчина, неустанно обнимая своего «брата» по национальности и цвету кожи. Джековичу же при этом хотелось выть на луну. Он ненавидел весь мир и этого «молодого папашу» в первую очередь, потому что на его месте, несколько позже, Михаил видел себя и только себя любимого. Это он должен был бегать по всей Москве и охотно делится своей радостью от нового статуса с первыми встречными. Он должен был штурмовать детские магазины, скупать в магазинах все фрукты и ягоды для «жены», но…никак не сидеть холодными мартовскими вечерами во дворе больницы, не в силах поверить в то, что его мечтам не суждено сбыться. Выкидыш. Это случилось с Соней на четвёртый день, после «свадьбы». А на следующий день им предстоял поход в ЗАГС, чтобы уже официально свои отношения зарегистрировать. По понятным причинам этот поход не состоялся: в связи с рядом осложнений, Соня попала в реанимацию, а Джекович сутки напролёт кутил в барах, своё горе неустанно в алкоголе топя. До больницы негр добрался только на третий, после всего случившегося день. К этому времени Соню перевели в обычную вип палату, в которой её лучшая подруга и примчавшийся по первому телефонному звонку отец, организовали круглосуточное дежурство. Его к «жене» не пускали. Но Джекович не был бы самим собой, если бы не нашёл «верный» выход и из этой, казалось бы непосильной ему ситуации. Он подкараулил Софию у процедурного кабинета. Она с трудом, но всё-таки встала сама на ноги и самостоятельно несколько метров прошла, желая всей душой, как можно скорее вернуться к прежней обычной жизни. Ведь изначально врачи благоприятный прогноз давали, всё должно было быть хорошо. И было бы, наверняка, если бы не желание негра сорвать свою злобу на Ней. И самое интересное, что он искреннее считал тогда, что одна Соня во всём виновата. Оскорбления в адрес Софии летели со скоростью света. Видимо Джековичу тогда было жизненно необходимо выговориться, и он чисто машинально выбрал своеобразной «мишенью» ту, которой совсем недавно клялся в вечной любви. И скорее всего, он не предполагал, насколько серьёзные у неё проблемы с нервной системой. Или не хотел этого знать и принимать, что, скорее всего. Тогда всё на своеобразные исходные позиции вернулось: врачи снова поместили Соню в реанимацию, нешуточно за её жизнь опасаясь – в связи с нервным срывом, а точнее из-за его осложнений, появились проблемы с сердцем; а негр побрёл в сторону бара. Но едва ему стоило выйти во двор, как Джековича едва чуть сбил тот самый новоиспечённый папаша, и злоба в его душе ещё сильнее усилилась…       Восьмое марта, один из своих самых любимых праздников, София встретила в этом году в реанимации. Как и в предшествующие этому красному календарному дню, какие-то определённые дневные часы, врачи разрешали к ней ненадолго приходить отцу. Ян Вячеславович поднял все свои связи, нашёл лучших специалистов в области медицины, а восьмого марта, украсил всё её палату цветами, в надежде, что дочь хотя бы слабо, но улыбнётся. Не улыбнулась… Даже через силу не смогла заставить себя. В некогда светлой голове, отчаянно пульсировали запомнившиеся слова, которые в Её адрес бросил Джекович: «Ты никчёмная и больная. С тобой рядом существовать невозможно». Медики сделали, что могли и физические болячки почти полностью исцелились. Но с психическим расстройством Сони, а также его всесторонними осложнениями, ни один даже самый квалифицированный психолог, не смог справится. Честный и порядочные психоаналитики отказывались браться за лечение сразу, а некоторые недобросовестные «специалисты» обещали результаты через неделю/месяц, при этом беря за каждый сеанс немалые деньги. И если бы всё хотя бы было на одном месте – Соне, чаше всего, после этих сеансов, становилось лишь хуже. Более опытные, матёрые неврологи, со стажем работы более тридцати лет, говорили Её отцу лишь одно: здесь вылечит только время. Организм следует поддерживать медикаментозно, но главное – набраться терпения. Не давить на Соню и ничего не заставлять Её делать. К маю месяцу, Ян Вячеславович понял, что это, похоже, единственный выход. Вместе с отцом Соня переехала в Питер, учась потихоньку жить заново, в прямом смысле этого слова, и находить крупицы счастья в простых бытовых мелочах. Она хорошо помнит тот день, когда улыбнулась впервые после всего пережитого. Тогда в открытое на кухне окно, в дом залетела красивая бабочка и мягко приземлилась на Её руку. И вместе с тем, пришло осознание, что всё обязательно будет хорошо. Ведь Джекович и их серая непростая история, остались далеко-далеко. И Бог даст, Соня его больше никогда не увидит. А во снах Она вместе с Ним. Примерно тогда Соня снова стала сны видеть. Всё должно было идти своим чередом, без крутых жизненных поворотов, но в один из тёплых майских дней, Ян Вячеславович встретил в супермаркете первого и единственного официального, мужа Софии. Выглядел Лебедев более чем хорошо, и, конечно, без задней, что называется мысли, не упустил возможности похвастаться своим взлётом по карьерной лестнице перед бывшим тестем. Терпеливо выслушав из уст Вадима оду о его достижениях, родитель Сони рискнул рассказать ему кратко о том, что пережила девушка. Уже на следующий день, Лебедев пришёл в квартиру Толстых в гости. А уже через неделю, они общались, словно близкие родственники. Что не говори, но специалист в области психиатрии Вадим действительно первоклассный. Прибавить к этому тот факт, что Лебедеву более чем подробно известна история болезни бывшей жены и причины возникновения её психического расстройства, – и результаты долго ждать себя не заставили. Уже спустя неделю Соня была похожа на себя, прежнюю – жизнерадостную и улыбчивую девушку, которая потихоньку училась строить незамысловатые планы на будущее. Подобранное Вадимом лечение действовало, хоть и по словам Лебедева, оно [лечение] предстояло длительное и не могло исключать рецидивов. Но самое главное – Соня верила ему. Верила своему бывшему мужу, несмотря на их совместное непростое прошлое. И ещё более поразителен тот факт, что Лебедеву поверил Её отец. Поверил, несмотря на то, что в прошлом году сам лично обещал Вадима убить, если тот приблизится близко к Соне. // … Это случилось в конце июля. В приподнятом настроении Соня вернулась домой с плановых занятий ЛФК, с удивлением обнаружив в квартире отца – рабочий день был в самом разгаре. Выяснилось, что мужчину отправляют в длительную командировку, минимум, на шесть месяцев. В дальний закрытый город. Отказаться возможности нет – люди, посвятившие свою жизнь военной службе, чаще всего, подневольные. - Пап, езжай спокойно – не переживай за меня, – в тот вечер, Соня проговорила фразу абсолютно искренне. – Я достаточно хорошо себя чувствую, поэтому справлюсь со всем, живя одна. А если что, то Вадим рядом. И это было абсолютной правдой – Лебедев круглосуточно находился с ней на связи и готов был по первому зову блондинки бежать напролом, исполняя все её просьбы. - Ты уверена? – Ян Вячеславович колебался до самой последней минуты, хоть и изначально понимал, что уехать ему придётся в любом случае – служба, есть служба. - Конечно, – блондинка кивнула, крепко обнимая отца и гоня прочь атакующие Её разум невесёлые мысли. Именно в тот день в её душе какая-то необоснованная тревога была. Но…ничего не случилось. Ни в тот день, ни на следующий [день], ни после. Почти три недели всё было спокойно, а потом… Потом Лебедев завалился в Её квартиру в хлам пьяным. И повторилось то, что Соня отчаянно старалась забыть на протяжении восьми лет. Бывший муж опять поднял на Неё руку…