ᴍᴇʟᴛɪɴɢ ɪᴄᴇ

Солнце ещё не поднялось из-за горизонта на востоке, а в резиденции Антарктической империи кипела жизнь. Кухарки носятся по кухне, шурша своими юбками, в преддверии завтрака, а заботливые служанки уже несут теплые одежды для их гостя, сшитые для его прогулок и полетов по холодным краям. Скоро гость отправится в путь и принесет им добрые вести. Слуги как никогда рады появлению Фила здесь, в такой трудный и переломный момент для их господина. Есть, конечно, и те, кто недоволен тем, что Техноблейд так слепо доверяет иноземному послу, но их настолько мало, что на них никогда не обратят внимания. Одна из служанок уже стучится в покои Филзы, только потом, извиняясь, заходит в помещение. С виду совсем обычная, невысокая, плотная и смуглая. Главным отличием от обычного человека были яркие глаза с черной склерой и совершенно седые волосы. Та сдергивает занавески, из-за чего солнца лучики пробираются в комнату, освещая утварь гостевой комнаты. Ворон и вовсе вставать не хотел, но торопливая горничная думала иначе, постоянно приговаривая «Господин Техноблейд не любит, когда опаздывают», и это было правдой. Так что, как бы не хотел Филза остаться на мягкой постели, пришлось подняться. И даже прихватить свои личные вещи, оставленные в шкафу. — Сударь, ваш костюм был закончен, — доносится негромкое лепетание со стороны служанки, что укладывает выглаженную одёжку на постель, — прошу, наденьте его, утро обещает быть холодным. Осмелюсь напомнить, сегодня Вы уезжаете. Вам нужно успеть покинуть империю до того, как стемнеет. Ночью вылетать будет опасно и наверняка замерзнете, — невзначай произнесла она, чуть прищурившись. У глаз собираются улыбающиеся морщинки. От этих слов мужчина продрогнул, поджимая пушистые крылья: — Я уже заметил, — тихо отшутился ворон, провожая взглядом даму, пока черный подол платья не скрывается за дверью, переставая шуршать подолом платья, — неужели я приношу столько неудобств? Или это простая забота? — после этого Фил погружается в свои мысли, параллельно переодевая ночную рубаху. Техно вставал рано. Тот не любил спешку и суету придворных, поэтому делал утренние дела до их пробуждения. Это позволяло принять ванную без лишних взглядов и помощи, ведь Техно не терпел прикосновения, чему тот был необычайно рад. Сегодня был особенный день, точнее, скрасит это совсем невзрачное утро кое-кто особенный. И это странно-непривычно, хоть и греющая замершую душу вещь. Эти черные крылья пленили взгляд императора, а характер посла лишь укрепил эти чувства. Тот почти не боялся показывать свою птичью натуру, что не могла смешить — да, Блейд не может не согласиться, что это порой раздражает — и позволить владыке сблизиться с кем-либо. Но ничего более. С другой стороны, такой уровень близости он никогда не демонстрировал кому-то еще, кроме своих питомцев, которых у него было бесконечное множество, но даже здесь все было несколько иначе. Нечто большее… Что-то такое, от чего нечеловеческие чувства, которыми был пронизан вечер, казались тем более благородными и высокими, не смотря на наиболее худший исход событий. Не умеющий контролировать себя император мог с легкостью навредить ни в чем неповинной птице, полностью испортив совсем немного наладившиеся отношения. Такие утренние размышления не давали сосредоточиться на чем-то более важном, поэтому Техно, так не любивший опоздания, задерживается, приходя в обеденную чуть позже гостя. Но его встречает не с досадой, а терпеливой улыбкой. Он сам понимает, что тратить время на извинения не стоит, лишь приподнимая уголки губ, от чего самому становится неудобно. Гость же лишь кивает головой в качестве приветствия. Завтрак начинается в тишине. Но она не давит на голову, а даже успокаивает. Её нарушает лишь стучание столовых приборов об фарфоровую посуду. Да и эти звуки терпимы даже для того, кто мучается от головных болей, если не обращать внимания на сухость в горле. Сделав небольшой глоток чая, смакуя его непомерно сладкий, но все еще приятный вкус, тот присматривается, поднимая брови. Только сейчас взгляд цепляется за темно-серые одежды, мех которых плавно скатывается по плечам, очерчивая их. И, глядя на гостя, тот начинает улыбаться. Именно в этот момент Фил поворачивает лицо, слегка удивленно смотря на императора. — У меня что-то на лице? — шутливо спрашивает тот. В его вопросе нет и тени иронии. — Или, может быть, мне идти к зеркалу? — он смотрит в сторону и прижимает ладонь ко рту, явно показывая собеседнику, как, должно быть, это смешно. — Хочу сказать, что выглядите превосходно, господин Филза, — неожиданно проговаривает император спустя долгое молчание, от чего птица вздрогнула, вызвав очередную улыбку на устах, — я даже не думал, что подобная одежда может быть Вам к лицу. Жаль конечно, что в таком наряде Вы не можете быть за пределами Антарктики. Мне бы не хотелось, чтобы Вы упали в обморок от жары. Подняв чашку, он немного отпивает из нее. Птица на секунду замирает, а потом, смущенно прижимая перья к черепу, делает несколько осторожных глотков своего напитка, дабы успокоить бушующие мысли. Император тоже пьет, поглядывая на собеседника с интересом. Складывается ощущение, будто бы он смотрит на сложную импровизацию, которая не знает, о чем и зачем играть дальше. Поэтому решает разбавить обстановку. Говорить же просто так о погоде просто. Разговор постепенно переходит в простое развлечение, и Филза, кажется, начинает расслабляться. Но это продлилось недолго. В обеденную ворвалось белоснежное торнадо, а за ним и торопливый, слегка напуганный парнишка. Пес проскальзывает под длинный прямоугольный стол и садится в ногах своего хозяина, потеревшись мордой об них. Хозяин не обращает на него внимания и начинает разглядывать извиняющегося парня, чей голос явно дрожал. Но во взгляде императора не было ни капли злости: тот понимал, что этот пес был одним из самых непослушных и вины смотрящего тут почти не было. Фил невольно вздрагивает от резко распахнутых дверей, все перья на себе взъерошив от такого. Вся неловкость сразу же пропала, и элиатриан, как ни в чем не бывало, светится на радостях. Техноблейда рассмешило такое поведение птицы, что тот даже посмеялся, прикрывая свой рот тыльной стороной ладони, вспоминая правила поведения на публике. Хотя, их было тут всего двое, не считая пса и слуг, что ходят по замку, выполняя свои важные, и не очень, обязанности. — Какой замечательный! — еще и наклонился немного, чтобы под стол поглядеть и рассмотреть собаку лучше: — я могу погладить? Уши навостряются, когда ворон наклоняется под стол! Это не то чтобы разозлило его, но такое поведение не может остаться незамеченным. Словно чувствуя опасность, пес мгновенно выпрямляется и встает на все четыре лапы. Теперь он немного похож на волка. Но, замечания не поступило, лишь лёгкая улыбка на устах императора: — Он слегка непослушный, но думаю, вам это не доставит никаких проблем, — он почти сразу щелкает пальцами, и пёс высовывает морду из-под стола, потеревшись уже об бедро своего хозяина, а после кивком указывает на Филзу. Конечно, тот это не сразу понимает, но, высунув язык, медленно подходит к новом знакомому, тоже боднув в бок. Друг друга они рассматривают с минуту, после чего, ворон, кивнув, говорит: «Bonjour, мсье», как будто только что заметил. Тот ловит себя на искреннем восторге, уже не первый раз в этом замке. Редко его визиты в далёкие земли заканчиваются такими радушными приемами, блондин слишком перенасытился подобным, и оттого продолжает улыбаться. Элитриан тянет обе ладони к питомцу, начиная нежно чесать того пальцами и коготками. Птица оборачивается к нему, поудобнее усаживаясь, и продолжил поглаживать по всей белоснежной шерсти: — Очаровательный мальчик. Так Вы, Господин Техноблейд, еще и хороший хозяин, оказывается! Невероятно. Раз пес был явно счастлив, то император абсолютно точно хорошо со всем справлялся. Иначе не объяснишь это вламывание в зал, даже без единого слова против. Восхитительно. Животное облизывает чужие ладони, нежится об них и поднимается на задние лапы, опираясь уже передними об стул, облизывая уже чужое лицо. Техно слегка поморщился, но ничего против не сказал. — Это не единственный пес, — говорит он, наблюдая, он не скрывает это, за своим любимчиком, разбрасываясь уж очень простыми для его статуса словами, — Апполо самый упрямый среди белой армии таких же пушистых негодяев. Собака негромко лает и начинает пихаться, залезая на чужие колени. Выглядело это довольно смешно, но стоило сказать псу грубое «сидеть», тот сразу же выполняет команду. Кажется, он даже не шевелится, ожидая последующих указаний. — Извините меня за его поведение. — и берет бокал в руку вновь, отпивая из него алую жидкость. — Временами он бывает довольно непредсказуем. Со мной Вы можете быть спокойны. Далее завтрак проходит спокойнее, так как пса выводят из обеденной двое других слуг. Когда они уходят, остаются только Филза и Техноблейд, который встает с места, разминая затекшие пальцы. Нельзя было не отметить уставший взгляд императора, которым он глядит прямо на собеседника. Этот взгляд пронзает того насквозь, заставляя слегка поторопиться с трапезой. И тот, и другой делают вид, что ничего не замечают. Хотя между ними происходит небольшое напряжение и оба это понимают. Птица поднимается со стула совсем скоро, поправляя мех на своих плечах, который все норовился залезть ему прямо в лицо. Он чувствует, как мурашки гуляют по его телу то ли от страха, то ли от предвкушения зрелища. Неизвестная и таинственная натура Императора Блейда манила за собой прямо в капкан.

Что же мне ждать от вас, Техноблейд?

Своими движениями он был похож на большую грациозную кошку, следующей за своей добычей. Каждое действие было продумано до мелочей и было точным, без малейших изъянов. В глазах Фила, которому только стоило мечтать о таком, это было чем-то идеальным, недосягаемым. Отойдя от колонны, Фил дернул крыльями. Его правое крыло задело стенд с оружием, обронив его, нарушив бесконечную идиллию своим грохотом. Техноблейд сопроводил это лишь испуганным, но сдержанным вздохом. Щит, упавший на землю, зашатался, раскачиваясь и словно вращаясь. Между ними повисла неловкая тишина, пока крылан продолжал смотреть в спину повернутого к нему человека. На лице того застыла растерянная и в тоже время напуганная гримаса, похожая на заигравшуюся в прятки мышь, которая пытается спрятаться в свой уголок от большой кошки. Он даже не обернулся. Фил, не долго думая, перевел взгляд на второй щит, оставшийся стоять между двух колонн. У него не было сомнений в том, что точно тот сейчас повернется и его недовольный взгляд пронзит насквозь. Умеет же ворон все портить своим только присутствием. Только из-за этих мыслей кровь начинает бить по ушам, а свой же стук сердца был слышен настолько четко, будто он прислонился к груди ухом. Но какого было его удивление, что император ничего не сказал, когда повернулся, а лишь наклонился, начиная собирать упавшее оружие вместе с вороном и обратно вставлять в поднятый им же ранее стенд. Однако вид этого имперского воина говорил сам за себя. Беззвучно оправившись от шока, Фил обратился к Блейду: — Извините что потревожил ваш покой- — но ему не дают договорить. Тупой конец тренировочного меча касается чужого подбородка, приказывая этим действием взглянуть на него. Виноватый взгляд поднимается на императора, сглотнув. Ало-красные глаза, наполненные ничем, кроме как абсолютным спокойствием. Из-за этого становится легче. Размышляя об этом, он поднимает руку и отводит острие меча, делая шаг вперед и заставляя себя переставить ноги, хоть сделать это и вовсе трудно из-за застывших мышц. Похоже, император полностью погрузился в свои мысли, полностью забыв о проблеме, стоящей прямо перед ним, как подумал про себя Уотсон. Да и сам ворон не отказывал себе в размышлениях о произошедшем. Было ли это все зрительно-специально для Техноблейда, либо он это посчитал за неосторожность, что таковой и являлась. В любом случае, странное поведение птицы объяснялось двумя причинами: его некой взволнованностью и неуклюжестью. На самом деле способен он был сохранять собранность ума даже в такой ситуации — просто ворон был немного удивлен, оказавшись не в привычной стихии. Словно на мгновение он потерял ориентацию и попал в то самое пространство, которое было совсем не таким, к какому он привык. Примерно как человек, заблудившийся на незнакомой дороге, каковой была и эта непомерно странная империя по мнению Фила. Тишину нарушил Император: — Вы хоть умеете с мечом обращаться? Иль такому при дворце послов не учат? — с издевкой произносит император, оперевшись на меч словно на трость, не боясь затупить тренировочное оружие. Это заставило напрячься. — Думаю, что справлюсь.

Как же это чертовски скучно.

Техно лишь усмехнулся, решив, что не стоит мучать птицу слишком сильно. Достаточно припугнуть. Без всякого предупреждения тот делает выпад, специально попадая по чужому мечу. В воздухе громко раздаётся звон и скрежет метала. Филза дёргается в испуге, чуть ли не выронив меч в руках. Император двигается с напором, но почти не старается: громкий звон от лезвий стоял на улице. Воин делал четкие шаги вперед, пока противник, если его можно так назвать, отходил назад от напорства того. Фил делает несколько выдохов и вдохов, стараясь отбиться от ударов, парируя их. Кровь стучит в висках, а из носа льется горячий пар. Он делает шаг вперёд и наступает на императора с упортвом, пока что только отбивая чужие удары, не успевая наносить своих. Тот почти не отступал, не давая и даже удара сделать. В какой-то момент птица обернулась назад и в это время Техно бросил меч вверх. Филза непонимающе растерялся, пока партнер опустился и сбил его с ног, вмазав ногой по щиколоткам. Как только Фил поднял глаза, он заметил Блейда, который поймал свой падающий меч за рукоять, сразу же выбивая оружие из чужих рук.

Это все так было просто?

Выдохнув через рот клубень пара, мужчина убирает меч в ножны, протягивая руку беспомощному ворону, который выглядел сейчас чертовски жалко. Тот ближе подходит к нему, кланяется и замирает, заглядывая в глаза. После этого Техно делает странное движение пальцами, и ворон все же принимает руку помощи, схватившись за чужую до боли осторожно. За это и цепляется взгляд императора, когда тянет на себя ворона. — Я думаю, с Вас достаточно, — слегка отстранено произносит тот, отряхнув одёжку Филзы, чего он явно испугался, судя по взъерошенным крыльям и лёгкому дрожанию, — Вы в порядке, мой друг? — густые брови опускаются. Сейчас уж точно не ожидаешь этой заботы о своем состоянии, но не ответить буквально не можешь: это посчитают за самую настоящую грубость. Уотсон вытирает ладонь и, уже взяв себя в руки, веско произносит: — Да. Спасибо, господин Техноблейд. Император кое-что заметил: Филза выглядел и говорил так, будто на него было направлено острие меча, а единственный ошибочный ответ мог стать для него последним. Представив настолько комичную ситуацию, вряд ли кто смог бы остаться равнодушным — вот и Техно не смог, а вместо этого поддался искушению и тихо рассмеялся, складывая руки на груди. Эта реакция так сильно удивила Уотсона, что он опешил на миг, тут же сообразил, в чём дело, улыбнулся и пожал плечами: — Не стоит ли нам перейти на более дружелюбный тон или продолжать беседовать подобным образом, словно меня вскоре смертная казнь ждет? — отсылается на возникшее между ними обоими напряжение и в попытке сбавить его встает слегка боком, поворачиваясь лицом к собеседнику. — Какие у Вас планы? Вскоре я улетаю и наверняка, у Вас много вопросов ко мне.

Да, есть парочка.

Техно разливает чай по кружкам, куда кладёт несколько ложек сахара. Как только он поднёс кружку к губам, сразу понял: сахар был знаком для Фила, кажется, свекольный. Он его попробовал у кого-то в гостях. Голова расслабляется от столь приятно пряного вкуса, давая волю для иных воспоминаний. Некоторое время он сидит неподвижно, а затем дергается, стоит рядом сидящему императора поставить чашку на стол с характерным стуком. — Прошу извинить меня за столь необычный способ привлечь ваше внимание, но у меня к вам есть парочка вопросов, — голос императора невероятно мягок и доброжелателен. — По поводу моего возможного бала в резиденции вашего государства. Неужели нельзя обойтись без этого? Или в ваших землях такая строгость правил, что они сочтут меня безумцем из-за одной безобидной шутки? Уж поверьте, те, кому правда нужно что-то, добиваются этого, не смотря на все трудности, — констатирует факт Техноблейд. Выдержать все эти огни и танцы будет безумно тяжело, особенно для такого человека, как он. Слова слетают с уст совершенно спокойно. Мужчина брови поднимает от удивления. Неужели, он настолько нелюдимый? В голове ворона много вопросов, но лишь ветру за окном стоит завыть сильнее и они все улетучиваются, словно были чем-то материальным, каждое слово также прозрачно, как и каждое дуновение ветра. — Я думал. — и неловко бородку чешет, — вас стоило бы научить некоторым правилам. И я уверен, что Госпожа Аскольда устроит бал в честь мирного договора между вашей империей и Восточными Землями. Хотелось бы убедиться, что вы умеете танцевать, — и не сдерживается от шутки, — а то прямо там вас по кругу пустят, будете у дам на расхват! И смеется он громко, рассекая напряженную обстановку какой-то особенной заразительной улыбкой. — Я не умею танцевать, господин Филза, — всё также как факт произносит Техноблейд. Понимание того, что отказ от этого может повлиять на заключение договора его раздражает. — Я ведь даже не могу прикасаться к кому-то, что говорить про танцы. В последний раз меня учили… — он делает паузу, чтобы вспомнить. — в двенадцать. Да, мне было двенадцать, когда я танцевал. Это было ужасно и для меня, и для всех преподавателей, коим не повезло учить такое «неэтичное чадо». Кто такая Госпожа Аскольда? И почему вы решили, будто я с ней должен был быть знаком, упоминая её в нашем диалоге. Фил прижимает уши к голове, неловко улыбнувшись: — Прошу меня простить! Госпожа Аскольда жена нашего короля. Такими вопросами, как балы и многое другое, занимается именно она, — медленно опуская уши, продолжает он. С той же самой легкой улыбкой, показывая, насколько он не оскорблен незнанием королевы. Мимика птицы дружелюбна и светла, но в то же время чувствуется некоторая выучка. Он играет словами.

Вскоре вы познакомитесь с ней.