Любовь творит чудеса

— Володя! Володя! — Юрин несчастный шепот разбудил мужа, который моментально подскочил в постели, поморгал в темноте подслеповато, нашарил на тумбочке очки. — Что такое, Юрочка? Водички? Болит что? — Опять ногу свело… помассируй, Володь… — простонал Юра. — Сейчас-сейчас, солнце мое. Володя взял в свои руки Юркину ступню, и принялся нежно массировать, чтобы снять спазм. Щиколотка была заметно отекшей. Еще бы: до родов оставались считанные дни, нагрузка на организм немаленькая, а Юра еще и не желает соблюдать предписания врача. Сказано же: «Никакой соли!» — а он сидит и уплетает чипсы. «Захотелось, Володь, ну» — и что на это возразить? — Фух, отпустило, — Юрка тяжело откинулся на подушки, поглаживая большой живот, ткань футболки на котором была натянута так, что казалось вот-вот лопнет. Володя притянул его к себе, поцеловал в макушку, потом задрал футболку и положил руку на живот. — Спит что-ли? — улыбнулся он. Вдруг с той стороны в его ладонь заметно толкнулись. Мужчины заулыбались. — Уже узнает твой голос, папочка! — прошептал Юрка. Володя не мог описать словами свое счастье. Через двадцать лет разлуки он обрел семью с любимым человеком. И все же постоянно бросал завистливые взгляды на большие семьи с детьми, на счастливые пары с колясками в парке и на набережной. И вот — чудо произошло. Ведь если случилось одно чудо и они смогли сохранить свою любовь и пронести ее через года и все преграды, то почему бы не быть и второму? Ведь настоящая любовь творит чудеса. Теперь им обоим не спалось и каждый задумался о своем. Володя любовался Юркой, беременность очень шла ему. Черты лица смягчились, сама повадка стала более плавной и неспешной, а музыка… кажется, Юркина музыка, которую он играл постоянно ( «Это повышает интеллект будущего малыша!») стала просто сказочной, волшебной. Он тщательно выбирал заказы, чтобы не сидеть лишнее время за инструментом и не переутомляться, и отказывался от всякой электронщины, саундтреков к играм и сериалам с жестокими моментами. Зато «Колыбельная» звучала в их доме каждый день. Гормоны делали свое дело: Юрочка стал капризен и даже плаксив, чего ранее за ним не наблюдалось. Любая мелочь, неосторожное слово, грустные новости по телевизору — все заставляло его шмыгать носом. А капризы… Володя и раньше не мог ни в чем отказать своему любимому мужу, а теперь и подавно. Теперь отказ был чреват обидами и слезами, а Володя вычитал в энциклопедии для будущих родителей ( коих он купил целых три и тщательно изучал), что это очень вредит малышу. Буквально на днях Юрке приспичило срочно попить компота из сухофруктов и: «Кольцо с орехами, ну помнишь! Нам в лагере давали на полдник!» Пришлось попотеть, найти в Германии все нужные ингредиенты и тот самый рецепт, по ГОСТу СССР — но Юркино блаженное выражение лица при поедании выпечки того стоило. А уж сколько раз Володя мотался ночью в магазин то за клубникой, то за селедкой, то за ананасовым соком, а иногда и за всем одновременно — было не сосчитать. Юру и раньше бесило, что Володя излишне опекал его и ограничивал личное пространство, а теперь, по его мнению, забота мужа и вовсе приобрела патологические черты. «Будь твоя воля, ты бы меня на все девять месяцев запер дома и уложил в постель!» — ворчал Юрка, когда Володя в очередной раз не позволял ему нагнуться, чтобы завязать шнурки, или закутывал в самый теплый шарф до ушей. И все же, хоть Юра и тяжело вздыхал, но терпеливо сносил все это, понимая, что Володя просто очень сильно волнуется и хочет максимально защитить их с малышом. На узи обещали мальчика. Имя будущие родители все никак не могли придумать. Юрка в очередной раз нарушил ночную тишину: — Володь… а может Петром назовем? Ну, в честь Чайковского? Будет Петер на немецкий манер. Володя задумчиво добавил: — А, может, Лева? В честь отца. Юра хотел было поспорить, но увидев погрустневшие глаза мужа, благоразумно промолчал. «Не дожил до внуков, — думал Володя, — зато матери радость какая.» Володина мама с нетерпением ждала пополнения в семействе и ультимативно заявила, что приедет и в первые недели после родов будет помогать ухаживать за новорожденным. Юрка же своему отцу важную новость так и не сообщил. — Ну расскажи, Юр, вдруг он смягчится к тебе? — пытался уговорить Володя. Но натыкался на стену молчания… что ж, всему свое время, и давить на Юру в этом вопросе он не хотел. В доме стояла тишина, Герда похрапывала на своем коврике, спрятав нос в пушистую лапу, и Володя уже начал дремать. Но вдруг Юрка схватился обеими руками за живот и застонал. Раздался легкий хлопок и журчание… — Володя! Только не нервничай… кажется, воды отошли, — дрожащим голосом произнес Юра. Володя от неожиданности аж подскочил на кровати… да и проснулся. *** Рядом мерно сопит Юра, в комнате темно, на часах — половина четвертого утра. Володя, чувствуя себя полным идиотом, осторожно просунул руку под футболку Юры — обычный, теплый, нежный животик, поднимается и опускается от Юриного дыхания. «Приснится же!»— с облегчением подумал Володя. Юрка, разбуженный прикосновением, открыл глаза, встретился взглядом с мужем и улыбнулся, сладко потягиваясь: — Ты чего не спишь? Сон плохой? Володя побоялся говорить правду, а то вдруг Юра решит, что он совершенно рехнулся на теме детей, и промямлил: — Ну да… типа того. Юрка же блаженно улыбнулся: — А мне приснился такой странный, но замечательный сон… только не смейся… как будто я жду от тебя ребенка, — Юра хихикнул, — Колыбельную ему каждый день играю. Он помолчал и задумчиво добавил: — Это все потому, что мы с тобой вчера весь вечер сайты детских приютов смотрели и про суррогатное материнство читали, вот точно! Знаешь, Володь, я думаю, этот сон — это знак… что нам все-таки нужен малыш. Володя ничего не стал говорить, притянул к себе Юру, обнял, зарылся носом в волосы, вдохнул родной запах и счастливо улыбнулся ему в макушку.