Тур

Этим вечером Вова снова пришёл в номер Нурлана, и Нурлан снова его впустил. Во-первых, Вовино присутствие прекрасно отвлекало Сабурова от депрессивных мыслей о Лёше, во-вторых, Сабуров и правда рассматривал вариант попробовать с Вовой. Что попробовать? — Все эти интересные и до возбуждения интригующие вещи однополых связей и всё то, чего не довелось попробовать с Лёшей. Нур вполне отдавал себе отчёт в том, что происходит, и вовсе не собирался «бросаться» на первого встречного, раз уж не получилось с тем, с кем хотелось. Нур просто давал себе время, а Вове — шанс проявить себя, понимая, что опыта у него, Нура, в этих вопросах ровно ноль, поэтому он вполне может не сразу разглядеть что-то стоящее и подходящее. К примеру, взять Вову — он вполне может быть этим «стоящим и подходящим», просто Нур ведь пока не разобрался, что именно он хочет видеть в своём партнёре, поэтому и не спешит отказываться от того, кто готов предложить ему… всё. В отличие от Щербакова, который хоть и зажигал внутри какой-то приятно будоражащий огонь, но не готов был изменить свою жизнь. А без этого в этом деле никак. Вова принёс конфеты с коньяком и, почти оправдываясь, что это директор СКК вручил ему такой презент, а Вова один их есть не станет, положил коробку на столик у окна сабуровского номера. — Я не фанат сладкого, — снисходительно улыбнулся на это Нур. — Но ведь с коньяком же! — Улыбнулся в ответ Вова. За пару секунд в голове Сабурова возникла идея, он сказал менеджеру, чтобы тот располагался в кресле у столика, а сам достал из своей сумки маленький бонг и пакетик какой-то травы, после чего уютно устроился во втором кресле. — Ты… Ты с этим ездишь весь тур?! — У Вовы чуть глаза не лезут на лоб. — И ты сейчас передо мной вот так запросто это достаёшь?! — Не еби мозги, Вов, я не вчера родился, я очень осторожен. — Но я менеджер! Я должен забрать у тебя это, ты же понимаешь? — Конечно, — Нурлан поднимает на него свой самый естественный взгляд, в котором нет ни капли осознанной попытки соблазнить, — но ты же не заберёшь? Но даже этот взгляд вдобавок к бархатному голосу кажется Вове самым соблазнительным, что есть на свете. Он растерянно сглатывает и пытается говорить твёрдо: — Кто ещё об этом знает? Девочки знают? — Нет, только Щербаков. — Ну да, конечно. Щербаков в курсе всего. — Вов, ещё раз, не еби мозги. Дальше, не обращая внимания на приятеля, Сабуров приступает к делу, используя питьевую воду из бутылки на том же столике, зажигалку и всё необходимое для накура. Вова наблюдает за всем этим молча. Если какие-то секунды назад он действительно думал о том, что в пакетике явно что-то в лучшем случае не приветствующееся законом страны, а в худшем — запрещённое, то сейчас он думает совсем о другом. О Щербакове, который знает о Нурлане, наверное, всё. О Щербакове, которому Нурлан, наверное, доверял или доверяет больше, чем кому угодно. О Щербакове, с которым у Нурлана точно что-то было и было совсем недавно, буквально ещё на днях. — Будешь? — Предлагает Сабуров, уже делая первую мощную затяжку. Менеджер молча качает головой, а потом в своей привычной манере немного истерично усмехается: — Тебе, наверное, не привыкать курить одному? Щербаков же тоже не дул с тобой? — Ни разу, — произносит Нур, удерживая в лёгких дым и выпуская его только спустя несколько секунд. — Зато конфеты твои мне потом ох как охуенно зайдут. — Ну… рад, что могу быть полезным! В голосе Вовы звучит заметная нотка раздражения. Казах её слышит и понимает природу её происхождения, но никак не комментирует, потому что не считает нужным. Да, как ни крути, Лёха — ощутимая часть его жизни, даже если уже прошлой. И значит, Вове либо придётся это принять, либо не принимать и, как сказал бы тот же Лёха, катиться на хуй. Ещё пару затяжек Сабуров делает в тишине, нарушаемой только бульканьем воды в бонге и свистом дыма с паром. Потом он ставит своё устройство на столик и с блаженной улыбкой полностью расслабляется в кресле. — Что у вас не вышло? С Щербаковым, — внезапно подаёт голос Вова. Нур самую малость хмурится: — Я должен на это отвечать, ты считаешь? — Я считаю, — Вова делает вдох, пытаясь вдохнуть в себя мужество, и голос его правда звучит очень уверенно, — что ты вполне можешь ответить на несколько моих вопросов. Потому что я перед тобой честен, о моём отношении к тебе ты знаешь всё. И поскольку ты меня всё ещё не оттолкнул… Просто я же не из любопытства. Мне важно понимать. Казах выдерживает небольшую паузу, а затем говорит довольно медленно, но связано это лишь с действием травы: — Всё, что касается меня и Щербакова, не касается больше никого. Но я могу ответить на какие-то твои вопросы, наверное… А могу и не ответить, если посчитаю нужным. — Хорошо, на этот ответишь? Что именно не получилось у вас? Нур вздыхает: — Не сошлись отношением к ситуации. Принципиально не сошлись. Устраивает такой ответ? — Ну, почти… — Вова переводит взгляд на расслабленное лицо Нура, у которого сейчас закрыты глаза. — Я наблюдал за вами… И хочу спросить… Ну, уточнить… Ну, в общем… Он не захотел быть снизу? Вова замечает, как в момент этого вопроса у Нурлана дёрнулась одна бровь, в остальном он ничем не выдал тот факт, что приятель попал в точку. Точнее в одну из двух точек, ведь основная причина несложившихся отношений всё же в другом. — Можешь не отвечать! — Тут же добавляет менеджер, которому всё уже понятно, — это похоже на него. Знаешь, чтобы быть пассивом… Ну короче, нужно иметь смелость быть пассивом. Тут мало просто выглядеть таким крутым и бесстрашным, блять! Тут надо реально быть таким. — А ты, конечно, именно такой, да? — Улыбается Нур, не открывая глаз и продолжая говорить чуть заторможено, — смелый, крутой, бесстрашный пассив? — Да, я такой! И, в отличие от некоторых, я не считаю, что быть пассивом это как-то стрёмно или там… унизительно! — А кто считает, что стрёмно и унизительно? Я тоже так не считаю. — Кто-кто, Щербаков! — Вот даже я не знаю, что думает об этом Щербаков. А ты, получается, что пиздец какой наблюдательный, да? — Сабуров всё ещё улыбается с закрытыми глазами. — У таких примитивно устроенных личностей как Щербаков, всё на лице написано. Тут и думать нечего. Улыбка сходит с лица брюнета. А Вова продолжает: — Нет, я ничего плохого не хочу сказать, каждому своё. Но давай объективно: он вообще когда-нибудь мозги включает? Либо у него их просто нет, потому что я не могу по-другому объяснить его поведение! Он… тупой… И неадекватный! — Вова! — Сабуров уже хмурится, но глаза так и не открывает, — если ты пришёл сюда обсирать Щербакова, то явно ошибся адресом. — Но ты же не будешь отрицать, что он тупой? — Да каким бы ни был! — Тут Нурлан, наконец, открывает глаза и бросает на Вову свой заметно недовольный взгляд, — блять, если ты ждёшь, что я щас начну поливать его помоями, только потому что у нас что-то не вышло, то нет! А если ты сам собрался это делать, то не здесь и не при мне, тогда лучше пиздуй! — Я понял… — И не нарывайся лишний раз, потому что, если ты его зацепишь, ты можешь огрести по полной! — Я не… — Я вижу, с каким видом ты ходишь! Говорю, не провоцируй его, если не хочешь отхватить пиздюлей или стать бессменным объектом его жёстких доёбов! Дальше Нур берёт со стола бонг и приступает ко второму раунду накурки. Вова сидит какое-то время молча, ему хочется думать, что предупреждения Нура — это своего рода забота, желание уберечь от «безмозглых щербаковских выходок». Но так ли это на самом деле? А ещё Вове совершенно не нравится, что теперь из расслабленного и всем довольного Сабуров превратился в сердитого и напряжённого. А ведь у Вовы на него есть определённые планы в эту ночь, и осуществлению этих планов точно не поспособствует напряжение. — Прости, — вздыхает менеджер, принимая вид ребёнка, который души не чает в своём умном и справедливом родителе, — ты же понимаешь, почему из меня это прёт. Из-за тебя. Ну… из-за вас с ним. Ну… — Проехали, — быстро отрезает Нурлан, чтобы насладиться новой затяжкой. А после ещё нескольких снова отставляет бонг и с расслабленной полуулыбкой тянется к коробке, которую принёс Вова, — давай свои конфеты. Менеджер улыбается, радуясь, что комик не задержался в своём недовольстве и готов продолжать вечер в расслабленной и дружелюбной атмосфере. — Ешь хоть все, я тоже не особо к сладкому. — Вова устраивается в кресле так, чтобы ему было удобно смотреть на Нура. — Можно ещё вопрос? Это не то чтобы про вас с Щербаковым, просто… он же был у тебя единственным пока? Поэтому, получается, что про вас, но меня интересуешь только ты, ты знаешь… — Нур еле удерживается, чтобы привычно не закатить глаза от Вовиной нудности. — Короче… Как далеко вы зашли? — М? — Нур поднимает одну бровь и смотрит на Вову, пережёвывая конфету. — В сексе. Я понял, что его у вас толком не было. Блять, пойми меня правильно, дело не в Щербакове и не в том, что я лезу в вашу кровать! Мне просто интересно знать, ну… какой у тебя опыт в этом… Понимаешь? — Понимаю, но раз уж этот опыт касается не только меня одного, то и ты меня пойми. — Хм… Ты смущаешься? — Блять, я не смущаюсь, у меня есть и другие причины не озвучивать тебе, чем я занимаюсь в постели с другим человеком! — ЗанимаЛСЯ? — Да-да, блять, занимался. — Ну просто такая оговорочка, честно говоря… — Вова, третий раз за вечер, блять: не еби мозги! — Да не ебу я, Нурик, не ебу. Вова ласково улыбается, невинно моргая и не сводя с Нура влюблённых глаз, и забирается на кресло с ногами, устраиваясь совсем уютно и походя на доброго домашнего кота, очень любящего своего иногда сердитого хозяина. Они снова молчат, пока Сабуров делает несколько больших глотков воды, оставшейся в бутылке. Шатен с соседнего кресла с наслаждением и уже разыгравшейся фантазией наблюдает за движением его кадыка. Картинки, всплывающие в голове, почему-то придают сил и уверенности, а ещё веры в то, что все эти мечты очень скоро могут стать реальностью. И посмотрим, что скажет тогда этот тупой Щербаков. Нурлан снова расслабленно откидывается на спинку кресла. А Вова, ни разу не отведя от него взгляда, выдаёт очередной вопрос, но говорит уже совершенно другим голосом, тихим и томным: — Он тебе отсасывал? На мгновение в голове Нура возникает образ отсасывающего ему Лёши, и на это в ту же секунду реагирует его член, дёргаясь под тканью спортивных штанов. Незаметно, конечно. — Я руку даю на отсечение, — продолжает Вова, не слишком ожидая ответа, — что ни один натурал не остался бы натуралом, если бы ему отсосал гей. Только не такой гей, который вчера им стал и даже сам этого не понял, а такой, ну… уже опытный… ну не в смысле который блядствует, а в смысле, ну… — Я понял. — Нурик? — М? — У тебя, наверное, просто невероятно охуенный… Нет, прости-прости! — Хватит извиняться за каждое слово! Невероятно охуенный что? Член? — Да… — Да. — Да? — Блять… Сабуров смотрит на Вову, в очередной раз за вечер подавляя своё привычное желание закатить глаза. Привычное в общении с Вовой. Нет, Вова не плохой парень, он и не дурак, и вон какой наблюдательный, и выглядит он привлекательно. Просто немного нудный. Но сейчас многоговорящий взгляд Нурлана почти остался незамеченным, потому что Вова уже сполз со своего кресла и, не резко, но довольно быстро, приблизился к креслу по другую сторону стола. Вова ловко помещается, стоя на коленях перед этим креслом, между широко и расслабленно раздвинутых ног Сабурова, приближается к комику всем торсом и целует его сразу с языком, кладя одну ладонь ему на грудь. А для Сабурова первая секунда этого пока «одностороннего» поцелуя становится вечностью. Долю этой «вечности» казах справляется с сиюминутно возникшим желанием оттолкнуть приятеля. Следующую долю он прислушивается к ощущениям. Первая ясная мысль, возникающая в его голове, как будто бьёт током: «У Лёши и губы мягче, и запах лучше, и вкус приятнее». И в завершение он делает вывод, что незачем это затягивать, что он дал шанс самому себе «распробовать» этот поцелуй, но пускай это уже прекратится, пожалуйста. Стараясь, чтобы его движения не были слишком резкими и грубыми, Нурлан кладёт ладонь на Вовино плечо и осторожно, но уверенно отодвигает его от себя. А когда Вова отстраняется, чувствует непреодолимое желание вытереть свои губы. Но держится. Но буквально изо всех сил. — Прости! — Выпаливает Вова, не спеша, тем не менее, вернуться в своё кресло или хотя бы отодвинуться. Их члены сейчас находятся в слишком опасной близости, и это, конечно, не ускользает от внимания Нура. Понимая, что Вова всё ещё стоит перед ним на коленях, практически вжимаясь в натянутые между ног штаны Нура своим пахом, Сабуров мягко кивает головой в сторону пустого кресла, давая знак сесть обратно. Менеджер нехотя подчиняется, а у Нурлана появляется свободная секунда, чтобы стереть со своего рта чужую слюну. — Прости, я поторопился, да? — Видно, что Вова растерян и совершенно не знает, как ему себя вести. — Да. На самом деле нет, — Нур вздыхает, не видя смысла откладывать очевидное решение, — скажу прямо, я не думаю, что у нас что-то получится. — Это… это потому что я поцеловал тебя? — Да дело не в этом, конечно. Я правда допускал… Неважно, сейчас я понимаю, что не получится. Мне кажется, лучше сказать это сразу и открыто. Ты правда был честен со мной, я тоже хочу быть честным, а не крутить тебе яйца. — Но что ты понял, прошли всего сутки? Типа… ну… за сутки ты узнал меня и понял? Я что-то не так сделал? — Всё так, Вов, чё ты как маленький? Всё ты нормально сделал, просто… я не хочу. — Блять… Это из-за Щербакова? Или из-за того что я захотел тебе отсосать прямо сейчас? Ну извини, конечно, но меня можно понять, я считаю, я же гей, который дорвался до своей мечты, это не значит, что я отсасываю всем подряд и в любую минуту! — Умоляю, не надо истерик, — Нурлан прячет лицо в ладонях, — я только что накурился на твоих глазах, думаешь, я в том состоянии, чтобы переносить истерики? Нет. — Руки Нура падают на его колени. — Мне и так уже не светит никакого релакса. Вова, мне жаль, но это так, блять. Я не хочу тебя огорчать или расстраивать, но я… ну не хочу я ничего. Что, блять, теперь? — Но ведь я не предлагал тебе прям отношений-отношений… Можно просто иногда спать вместе… Сабуров переводит на менеджера немного удивлённый взгляд и против собственной воли заинтригованно поднимает одну бровь. Подхватывая этот намёк на перемену настроения объекта своих желаний, Вова продолжает: — Со мной точно не будет проблем в распределении ролей! — Хм… — Нур чувствует, как какая-то его «мужская» часть готова отозваться на это предложение, но особого энтузиазма всё равно нет. — Не сегодня. Вова в растерянности не перестаёт кусать нижнюю губу и после каких-то секунд молчания всё-таки спрашивает: — Хочешь, чтобы я ушёл? — Да, уже ночь. — Завтра выезжаем в 9, так что… не опаздывай. Менеджер, больше не глядя на комика, встаёт с кресла и направляется к выходу. Уже когда за ним закрывается дверь, Сабуров слышит прямо за этой дверью голос Вовы и ещё кого-то, кажется, Вани, но недолго. Похоже на то, что Ваня спросил, что Вова делал у Нура, Вова ответил что-то о выдуманном важном вопросе, затем мужчины попрощались и разошлись. Ничего особенного. Но и ничего хорошего. Нурлан считает, что это совсем ни к чему, чтобы кто-то хотя бы что-то знал.