«я думал о тебе»

      «Лаогун, ваш лаопо сам себя не контролирует, поторопись!»       Обращение через «ваш лаопо» и «ваш лаогун» давно стало нормой на съемочной площадке. Все, включая каст и стафф, подшучивали над ними. Забавлялись, нарекая Гун Цзюня с Чжан Чжэханем мужем и женой. Гун Цзюнь считал эти шуточки чем-то за гранью, ведь, очевидно, что они муж и муж. А всё из-за невинного созвучного произношения его фамилии, слишком двусмысленной. Даже Чжан Чжэхань частенько это припоминал, нарочно называя его Лао Гун.       Иногда Гун Цзюнь задумывался, неужели они слишком вжились в дораму? Ведь ему совсем не хотелось, чтобы волшебство её развеялось, стоит прозвучать последнему: «стоп, снято». Чем сильнее живешь ролью, тем сложнее потом падать с обрыва в реальность. После остается лишь неверие и нежелание признавать — волшебство подошло к логическому финалу. Наверно, стоит в полной мере насладиться остатками лета. Пусть оно было душным, жарким и почти невыносимым. Если их истории суждено будет закончиться так, то он возьмет от неё всё.       — Я здесь, — Гун Цзюнь вышел из амбара, возле которого проходила съемка и мягко улыбнулся Чжан Чжэханю. — Зачем ты зовешь меня?       В преддверии финала начали происходить странности, вроде бесконтрольного погружения в жизнь персонажей настолько, что моментами Гун Цзюнь слабо себя контролировал, слишком всерьёз воспринимая чувства Вэнь Кэсина. А ведь впереди было самое страшное — конец, в котором он почти умирает, отдавая жизнь Чжоу Цзышу. Да, по итогу Вэнь Кэсин выживет, они останутся с Чжоу Цзышу на горе, но сильнее отягощали мысли о неизбежном завершении. Им ведь и правда было очень весело этим летом.       Пройдя чуть вперед, Гун Цзюнь развернулся и подошел к Чжан Чжэханю, проверяя, сработало ли. С его лица не сходила мягкая улыбка, которая обычно хорошо влияла на настроение Чжан Чжэханя. Разумеется, это помогло, но режиссер всё равно остался недоволен и объявил пятнадцатиминутный перерыв.       Воспользовавшись моментом, Гун Цзюнь направился к соседнему амбару, кивнув Чжан Чжэханю, чтобы следовал за ним. Все разбрелись в разные стороны, потому никто не обратил внимания на их исчезновение, либо они просто делали вид. Чжан Чжэхань был ещё одной причиной, с которой лучше было бы всё прояснить.       Чжан Чжэхань зашел внутрь и, немного походив из стороны в сторону, уселся на стог сена. Внутри было темно, амбар служил лишь декорацией к площадке и туда особо никто не заглядывал. Свет просачивался между досками, но это не сильно помогало. И даже такая малость не помешала Гун Цзюню восхищаться тем, какой мраморной становилась кожа Чжан Чжэханя в слабых отблесках фонарей.       — Ты как? — Гун Цзюнь подошел ближе и, присев на корточки, взял его за руку, заботливо поглаживая мягкую кожу большими пальцами.       — Они попросили представить смерть того, кого любишь, — Чжан Чжэхань усмехнулся и опустил голову. — Думал не сработает… Я удивлен, получилось слишком хорошо.       — Кого ты представлял? Вэнь Кэсина? — Гун Цзюнь не совсем отдавал себе отчет, задавая этот вопрос. Очень хотелось произнести собственное имя, но в последний момент Вэнь Кэсин опять попал под удар недосказанности.       — В ситуации с Вэнь Кэсином мне больше жаль Чжоу Цзышу, — он как-то странно посмотрел на Гун Цзюня, поднимая взгляд. Сейчас он походил на тот, каким Чжоу Цзышу смотрел во время похорон старцев, словно обещал не говорить. — Было очень глупо умалчивать от него правду. Будто Вэнь Кэсин не знал, что Чжоу Цзышу предпочтет умереть. Хотя всю дораму больше всех ныл о спасении. Довольно бессердечный поступок.       — Будет странно, если я скажу, что Вэнь Кэсин заботился таким способом? — Гун Цзюнь состроил бровки домиком и это всегда работало, ему сразу всё прощали.       — Тоже мне забота, — Чжан Чжэхань цыкнул и убрал руку, легонько щелкнув его по кончику носа. — Жить и умереть вместе, забыл? Иначе говоря, когда они найдут библиотеку, у Вэнь Кэсина не будет ни единой причины осуждать Чжоу Цзышу за желание умереть.       — Эй, эй, — Гун Цзюнь вернул убранную руку в объятия своих ладоней. — Он же хотел всё рассказать. Я думаю, что слова целителя просто сыграли злую шутку. Ты же знаешь, Вэнь Кэсин обязательно бы всем поделился, такой уж он. Привязчивый, зависимый и свиреп в вопросах жизни родственной души. Спасение Чжоу Цзышу для него важнее всех прочих благ.       — Не очень-то убедительно, — Чжан Чжэхань поднялся, утягивая за собой Гун Цзюня. — По итогу Чжоу Цзышу не избрал бы жизнь без Вэнь Кэсина.       — Устроил ему нервотрепку, — Гун Цзюнь недовольно покачал головой, но не удержался и рассмеялся. — И всё же, кого ты представлял?       — Кого попросили, того и представлял, — Чжан Чжэхань положил руки на его плечи, делая вид, что поправляет ханьфу. — А в амбаре лежал кто-то другой, не Вэнь Кэсин.       — Любишь Вэнь Кэсина? — что-то укололо в груди и Гун Цзюнь скривился. Надо же было заревновать к собственному персонажу. Сложно было не признать, хоть они разные, но Вэнь Кэсин определенно интереснее. Не дожидаясь ответа, он отвернулся и принялся невнятно бормотать: — Тогда я во время ритуала признаюсь в любви.       — Ты не сделаешь этого, в сценарии такого нет, — Чжан Чжэхань тщетно пытался развернуть Гун Цзюня к себе и заглянуть в глаза, но от него умело уворачивались, избегая зрительного контакта.       — Будь уверен, сделаю, — Гун Цзюнь решительно вздернул голову. — Одними губами, но сделаю. Вот увидишь.       — Не увижу, — Чжан Чжэхань заулыбался, намекая на то, что он всю сцену будет с закрытыми глазами.       — Значит почувствуешь, — он приложил руку к его груди туда, где находилось сердце. — Здесь.       — А кто это скажет, Вэнь Кэсин или ты?       — Разумеется… Вэнь Кэсин, — только теперь Гун Цзюнь нашел в себе смелость заглянуть в его глаза, но того, что он там обнаружил сложно было ожидать. Чжан Чжэхань, кажется, расстроился. Он поджал губы, а в уголках глаз скопилась влага.       «Я сделал что-то не так?» — Гун Цзюнь встревоженно сделал шаг к нему, но Чэжан Чжэхань отпрянул. Вокруг образовалась давящая тишина, отдававшаяся звоном в ушах, вопреки тому, что туда будто напихали вату. Настроение сменилось с шуточного на неловкое. Они словно вернулись обратно к моменту, когда Чжан Чжэхань отыгрывал роль.       — Хорошо, — Чжан Чжэхань первым нарушил гнетущую паузу. — Пусть так.       Он развернулся, чтобы уйти, но Гун Цзюнь перекрыл дорогу. Попытки обойти тоже ничего не дали. В следующее мгновение он притянул его к себе, свободно удерживая в руках, и поцеловал. Чжан Чжэхань вздрогнул, когда их губы соприкоснулись, а Гун Цзюнь был уверен, что его оттолкнут, но, после секундного сомнения, Чжан Чжэхань ответил. Хоть и не одобрял таких выходок на площадке. Зато за выключенными камерами пожалуйста, сколько угодно. Он прижался к нему, прислоняясь руками к груди и, смяв в ладонях ханьфу, потянул на себя, заставляя сильнее склониться. Его губы двигались до странности жадно. Он кусался и проникал в рот языком, своевольно исследуя его. С каждым разом движения становились всё более откровенными и смелыми.       Где-то сбоку мелькнула тень и это осталось бы незамеченным, если бы не слабое освещение. Быстро отстранившись, Чжан Чжэхань подошел к стене, разглядывая между досками, что там происходит. Их не звали, а значит перерыв не окончен.       — Кто это был? — Чжан Чжэхань повернулся к подошедшему Гун Цзюню.       Гун Цзюню самому хотелось бы знать, кто это был, он или Вэнь Кэсин, однако так и не нашелся с ответом. Он не задумывался о том, чьих чувств было больше. Лишь непреодолимое желание и необходимость целовать Чжан Чжэханя заполонили сознание. Только вот, поцелуй был с привкусом недосказанности. Его просто тянуло к Чжан Чжэханю с неведомой силой и держать чувства становилось немыслимо сложно. Если подумать, когда это началось? Вероятно, очень давно. Гун Цзюню казалось, что он всегда так чувствовал. Дни без Чжан Чжэханя становились скучными и серыми, не хватало его шуток, заигрываний и улыбки, хотелось любоваться им пока не надоест. Да и надоест ли? Они целовались бесчисленное множество раз, шутили на съемках, портили дубли, в которых надо было обниматься, чтобы делать это как можно чаще. Для стаффа всё выглядело как игра. На деле же в своих играх они давно перешли всякие границы.       — Я люблю тебя, — после сказанного, выражение лица Чжан Чжэханя сменилось несколько раз за какую-то долю секунды, пока Гун Цзюнь подходил ближе и, перехватив его за подбородок, чуть приподнял голову, склоняясь для нового поцелуя. — Я люблю тебя.       Губы Чжан Чжэханя раскрылись то ли в желании, то ли с них норовили слететь слова, но выглядел он удивленным и смущенным одновременно. А потом и вовсе возобладали неверие и неуверенность, но Гун Цзюнь решил, что это поправимо. Ещё один поцелуй обязательно всё исправит, он сможет донести свои чувства. Раз он смог наконец их озвучить, то и донести тоже должен суметь.       В амбар неожиданно завалились гримеры, поэтому Гун Цзюнь быстро отошел на шаг назад. Вероятно, девушки увидели в его взгляде что-то такое, отчего мигом стушевались и начали заикаться.       — Р-режиссер п-просил вас найти, п-простите, — они виновато покосились в сторону выхода.       — Вы нас не нашли, — голос Гун Цзюня прозвучал резко, с нажимом, что вызвало всеобщее удивление.       — Х-хорошо, — девушки мгновенно вылетели обратно на улицу.       — Ты почему людей пугаешь? — Чжан Чжэхань недоуменно развел руками.       — Никакого покоя, — Гун Цзюнь взял его за руку и направился вглубь амбара. В темноте едва ли можно было разглядеть общее убранство, но он нашел место, где сено было удобно свалено высокой кучей. Там можно было спрятаться. Притянув Чжан Чжэханя к себе, он мягко улыбнулся. — Я всё ещё люблю тебя.       — Репетируешь заранее? — Чжан Чжэхань скривил полуулыбку. — Этим можно позже заняться.       — Тогда зачем пошел за мной? Можно было вернуться обратно.       — Хочу понять зачем ты играешь.       — Я не играю, — возразил Гун Цзюнь и, перехватив его за поясницу, привлек к себе. — Я люблю Чжан Чжэханя.       — Вэнь Кэсин, тебе пора выйти, — Чжан Чжэхан пытался увернуться, но получалось плохо. — Играть с чувствами людей невежливо.       — Сказал же, я не играю, — Гун Цзюнь пристально всмотрелся в его глаза. — Ты постоянно хвалишь мою честность и искренность, так почему же сейчас не веришь?       — Это не так, — Чжан Чэхань говорил так, будто слова давались ему с трудом.       — Тогда почему? Неужели всё, что происходит между нами, ты всегда воспринимал, как игру?       — Не в этом дело, — Чжан Чжэхань вздохнул, нерешительно придвинувшись к нему и заглядывая в глаза.       Отыскав что-то в его взгляде, Гун Цзюнь вдруг осознал, что после сказанных слов про Вэнь Кэсина, вероятно, Чжан Чжэхань боялся поверить. Глупо было с самого начала кривить душой. Страх лишиться времени, отведенного лишь для них, сыграл не в его пользу. Он должен был давно признаться в своих чувствах, может, тогда у Чжан Чжэханя не возникло бы сомнений.       — Лаогун любит своего лаопо, — Гун Цзюнь обнял его ещё сильнее, утыкаясь носом в плечо. — Моё признание будет лишь для тебя. Не имеет значения, сейчас или потом, я люблю тебя. Уже давно.       Гун Цзюнь вновь напросился на поцелуй и Чжан Чжэхань ответил более уверенно. Так, будто тоже этого хотел, он обнимал его и притягивал к себе. В этих объятиях можно было раствориться и навсегда потерять покой. И Гун Цзюнь был готов молиться всем богам, только бы это не заканчивалось.       «Парочка женатиков, возвращайтесь на площадку!»       После крика из диктофона Гун Цзюнь едва смог сдержать смех, поэтому отстранился и недовольно нахмурился. Над ними определенно обожали подшучивать, причем делали это так, будто всё в порядке вещей.       — Думаю, они нас съедят, если не вернемся, — Чжан Чжэхань заговорщически прищурился. Хотя, его слова противоречили действиям, ведь он так и не опустил руку Гун Цзюня. Даже когда тот направился к выходу. — Я представлял тебя.       Гун Цзюнь никак не ожидал услышать истинную причину, заставившую Чжан Чжэханя выйти из равновесия. Сердце пропустило тревожный удар, а в глазах потемнело от прилива эмоций.       — Значит… — слова застряли в горле, Гун Цзюнь удивленно посмотрел на него.       — Значит, — Чжан Чжэхань подошел ближе, игривое настроение вернулось, и грусть словно стерли в мгновение. — Лаопо любит лаогуна.       — Знаешь, — Гун Цзюнь решительно обхватил его за плечи. — Пусть катятся со своими съемками, подождут ещё немного.       — Что ты задумал? — Чжан Чжэхань хотел ещё что-то сказать, но не успел. Гун Цзюнь подхватил его на руки и, плюхнувшись в сено, крепко обнял, неистово целуя. Он не думал, что признание сделает его таким счастливым и безрассудным. Это оказалось невообразимо приятно. Хотя, не было ничего, что могло бы затмить тот трепет, с которым они дарили друг другу объятия и поцелуи, из-за которых вернулись на площадку не скоро. Даже возмущения режиссера не смогли испортить настроение. Ведь теперь играть стало проще.