Я не люблю танцевать!

Игорь Гром вот уже два месяца как влюблён. Влюблён до дрожи в коленях перед своей «пассией», влюблён до сердечек в глазах. Когда он видит свою любовь, не замечает больше ничего. Любовь идёт к нему в розовом, почти сопливом фильтре и в мечтах говорит что-то наподобие: «Я люблю вас, Игорь!», а на деле же: «Где отчётность, Гром!?» Майор, что кажется с детства не верил в романтику — влюбился. Прям как ребёнок, кажется, по-настоящему и желательно навсегда. Да и ладно если б в Наташку, Машку какую, не-е-ет... Гром влюбился в парня. Конкретного такого парня, скорее даже шкеда. Да и не в абы какого парня, а в самого Петьку Хазина! Того самого с такими выебонами, что Разумовский на него с кулаками лезет, ведь в Питере, по-видимому, должна быть лишь одна истеричка. Впрочем, раньше и была одна, до той поры пока Хазина не взяли и не кинули сюда, в Питер «раскрывать важнейшие дела», на деле из-за того, что он там, в столице, всех достал. Ну, это не официальная версия и Гром её тактично отрицал, но пол их отдела думало именно так. Он всё же наученный батеным опытом, приглашал Хазина «на перекуры», хоть сам никогда в жизни сигареты в зубах не держал, даже еду ему в обед носил, всё, чтобы «Петенька поел, а то худой — кожа, да кости!» В общем, все его попытки позвать того на свидание не увенчались успехом. Скорее с треском провалилась, ведь отшивать Хазин умел, да и за словом в карман не лез, потому Гром на какое-то время просто прописался в этом загадочном месте «на хую». Но вот счастье — питерское солнце освятило его и любезно (за «небольшую» сумму в карман Игната. Как же долго он ржал... Как-никак надо было, чтобы всё было конфиденциально) предоставило информацию о «досуге» его любви. Он узнал о том, что сегодня вечером Хазин будет в танцевальном баре. Как уж этого фрукта туда занесло — никому не ясно, но это факт. И это его шанс! Вот только... Игорь Гром вообще не умеет танцевать. Совершенно. Ноги путаются спустя три секунд звучания музыки и его прекрасное лицо встречается с не менее прекрасным полом. Объяснять такие раны — вдвойне обидно... И он уж тем более не умеет танцевать все эти новомодные, тек-токерские танцы, будь они неладны! Казалось, всё — это конец. Конец не только его любви, но и жизни, ведь как известно — жизни без любви нет, так тогда зачем жить? В депрессии, правда, он провёл не долго. Чуть меньше часа. Спустя час ему, очень эмоционально, позвонил Разумовский, вереща что-то о только что купленном щенке. Похоже, Волков был или в отключке от счастья, или уже просто оглох от крика любимого муженька, потому, так как разделить счастье Сергею было не с кем, он и решил позвонить вечно хмурому Игорю и взбодрить его. Что-ж, получилось — крик птеродактиля, кажется, любого из могилы поднимет, не то, что из депрессии. — Ага, я понял, Серёж... Да, я рад. Нет, крестным я не буду, успокойся. А, это Олег просит, — спустя ещё полчаса разговоров Игорь знал про собаку всё: от породы до дня рождения, планируемого будущего и весёлой старости. Не сказать, что это было скучным, это хотя бы вернуло ему веру в любовь — эти чудики друг друга действительно любят и хрен кто это оспорит. Но вот его любовь... Заводила в депрессию, так сказать. — А это, слушай, Серёж, у меня тут проблема одна... Я одного парня... Ну, это... Короче. Эх, влюбился я по самые помидоры. Если Волков до этого момента всё же не оглох, то после этого крика, который слышал весь Питер, точно стал слышать хуже. Ведь следующие минут десять паровозиком бегали: Разумовский, кричащий о том, что будет «другом невесты» на свадьбе, маленький пёс, пищащий от всеобщего ажиотажа, и Олег, который помнил о том, что пса надо успеть приучить к пелёнки, прежде чем он уляжется и нассыт на кровать. Впрочем, по-другому в их башне дни не проходили. *** — Так, Гром, спокойно! — Да я спокоен! —... Ты в курсе, что даже по кнопкам не попадаешь? — Олег как всегда зерно рациональности в их компашке. И если Гром с Разумовским идут напролом, то Олег, хоть немного, но анализирует ситуацию, прежде чем лезть в неё. Правда, это не касается его отношений с самим Серёжей, Игорь вообще предполагает, что если бы его «аналитический отдел» работал тогда, когда он делал Разумовскому предложение, он скорее спрыгнул с башни, ака Флин Райдер, чем позволил этому чудику выйти за себя. Но мужей не выбирают. Ему вообще не то что королева — императрица драмы попалась, но что поделать? Всё полезно, что в рот полезло — Хазин пока не лез, но по словам Серёжи — это исправимо. Игорь, растроенный этой безоговорочной правдой, со злости бросает телефон на барную стойку и тихо материться. Сергей тем временем грозно смотрит на откровенно пофигистичного Олега, после чего неловко улыбается и кладёт руки Игорю на плечи. — И-и-игорь, — тянет Серёжа ласково, вновь доставая кнопочный телефон. — Ну ладно, не получается на сенсорном — не надо. Может... Ему понравится, что ты такой, — заприметив разочарованный взгляд майора, неуверенно продолжает — ...раритетный. Давай повторим план, а? Когда Гром поднимает голову, поправляя кепку и смотря через плечо вглубь бара, Разумовский отходит на пару шагов ближе к мужу, что улучив момент, целует его руки, ни коем образом не смущая Сергея, и начинает, кажется, уже всеми заученный план. — Давай. Значит, я подхожу к нему и... — Да, я подхожу, — подхватывает Игорь, смотря в пол повторяя действия — Здороваюсь, говорю комплимент его... Глазам. — Да, глаза у него какие? — с прищуром, чуть наклонившись, спрашивает Разумовский. — А... Эм, — тут же теряется Гром, словно на экзамене. Смотрит на Волкова — тот проводит рукой под подбородком, ментально и физически, показывая насколько он в заднице. — А!.. Карие, да? —... Да-а, знаешь, говори лучше, что красивые — не прогадаешь, — с милой улыбкой поправил его Сергей и продолжил — Потом вы разговариваете, выпиваете, но немного, может ему не нравятся пьяные. Потом... Потом можете перепихнуться в туалете, но не знаю, Хазин слишком брюзга для этого. — Ты тоже раньше был таким, — смеясь заметил Олег. — Дело в восприятии Разумовский лишь цыкнул, но всё же игриво закусил губу и чуть вильнул бёдрами в сторону мужа. — А танцы?.. — неловко закрываясь от «воркований» кепкой, спросил Гром, почти в панике поглядывая за спину, считая минуты до прихода «своей любви», как нарекли Хазина в этой операции. — А, да, танцы, — наконец отвлёкся Серёжа — А что танцы? За три часа, что ты провёл у нас, ничего не вышло. Только ноги друг другу отдавили... — Простите..., — виновато промычал Гром, вспоминая как ребята учили его танцевать, тем самым отдавив себе все ноги. — Да танцуй ты как умеешь, — вмешался Волков, неожиданно перегнувшись через Серёжу — Здесь же не выпускной и не свадьба, чтобы вальсы танцевать. Двигайся как умеешь. Смеяться никто не будет, поверь, — почти угрожающим тоном добавил мужчина в конце. Нет, семья Разумовских-Волковых всегда походила на... Странную семейку и Игорь знал, что тот же Олег служил, но иногда их садистские замашки пугали. Причём проявлялось это даже, как ему раньше казалось, у божьего одуванчика — Серёжи. В итоге Игорь просто принял для себя, что они либо сидевшие, либо очень любят практиковать БДСМ и согласившись с последним, расслабился. — Ну, а если помешает... Что-то, — продолжал находить отмазки Гром, хватаясь почти за единственно адекватную мысль. — А мы поможем. Никто вам мешать не будет, не волнуйся! Олег, канистра с бензином у нас где? — на полном серьёзе, задумавшись, спросил Разумовский — В багажнике. — так же абсолютно серьёзно ответил Волков. — Эй, ребят, вы давайте не так... «Жёстко и радикально», чтобы на «свадьбе ментов» уголовники не сидели, ладно? — Игорь! Идёт, вот он на входе! — закричал Разумовский, прерывая размышления Грома о правильности ментовской свадьбы. — Так, всё, мы по позициям. Волче, потанцуем? У Грома не то, что земля ушла из под ног, у него ноги ушли из под земли и просто отнялись настолько, что по ощущениям он не мог даже встать. В панике мотал головой из стороны в сторону, замечая как Серый со своим Волком во всю танцуют, а Хазин тем временем, вместо того, чтобы танцевать присел на уши бармену и стал заливать в себя невиданные колличества алкоголя. Что-ж, в Хазине он не прогадал — точно его тип отношений. — А, эм, — «начал» он. Петя, на удивление, тут же обернулся на него. Посмотрел с пару секунд удивлённо: его вытянутое личико выглядело очень красивым, заметил Игорь, но после мальчишка скривился, состряпав такую кислую мину на своём лице, что с неё, кажется, капала кислота. — Что, товарищ майор? Будете нотации читать о вреде алкоголя? Успокойтесь — рабочий день окончен, — с язвой ответил Хазин и жестом показал бармену обновить коктейль, состоящий из голой водки. — Да нет, — выдавил Гром, озираясь по сторонам, в поисках Разумовских-Волковых, однако те на него либо забили, либо забыли и пустились в откровенный пляс на пол танцпола, не замечая вообще никого. — Так да или нет? — похоже, расспросы Грома вызывали у Хазина какой-то особый садистский припадок, иначе почему он так часто «допрашивал» его. — Да!.. В смысле, что... — забыв суть всего разговора выпалил Игорь, тут же активно замахав руками в знак протеста. Помимо Хазина на него обернулся и бармен, смотря на него явно не по-доброму. — У тебя очень... Красивые глаза. Игорь Гром, судя по взгляду «красивых глаз», вновь приблизился к своей почти постоянной прописке «на хую», но Хазин, почти армейки, выдержал и не послал его. — Кхм, товарищ, а вы можете этому майору больше не наливать? На него дурно влияет, — обратившись к бармену «попросил» Петя, хитро подмигнув. Игорь хоть не был с ним в отношениях, они даже за ручки не держались (только за наручники), но всяко приревновал и внёс бармена в список «похитителя сердца Петеньки Хазина», но пока карандашом. — Да не пил я! — воскликнул он едва не перекрикивая музыку — Хочешь — проверь. — добавил он с явно меньшим энтузиазмом, но всё ещё уверенно. Хазин мягко, господи какие у него мягкие руки, он что кремом их мажет!?, оттолкнул Грома от себя подальше и тихо прыснув помешал трубочкой остатки уже действительно коктейля. — Ну ладно, Гром! Мы не на трассе, чтоб друг другу перегаром дышать. А потом наступила гробовая тишина. Ну, по сути нет, музыка долбила по мозгам конкретно как, вот только их разговор, вместо бурного обсуждения, настигла скука и тоска, прерываемая лишь петеным алкоголизмом и 10 с подряд выпитым коктейлями. А ещё конечно тишине способствовало то, что плана дальше пресловутых «красивых глаз и бесед» просто не было. А на план Б рассчитывать не приходилось, ведь его исполнители давно про него забыли. — А может это, потанцуем? — до последнего Гром не хотел предлагать это. Ведь если у Кощея смерть была в иголке, у Игоря Грома смерть была в танцах. Но он изредка смотрел на танцпол и видя, что там творят Олег с Серёжей, чего греха таить, завидовал. Он уже знал кто займёт как минимум одну кабинку в местном туалете. А он тут — с пьянством Хазина справится не может! Застряли они на первом пункте и не туда, не сюда. — А, да я не умею. Нахрен надо, — опустошая 11 коктейль, житейски протянул Петя, махнув рукой куда-то в сторону танцпола. — Погодь, — остановил Гром. В смысле «не умею»? — Как это «не умею»? Что ты тогда делаешь в танцевальном баре? Мне сказали, что ты зависаешь здесь каждую пятницу! — Гром, куда ты смотришь? Бар тебе что-то говорит? — будто это всем понятный факт, выдал Хазин, вновь скорчив рожу кирпичом — У вас в Питере хрен где найдешь хорошее бухло, а тут оно, моё почтение, — он поднял бокал и вновь подмигнул бармену. Нет, Игорь его статус с карандаша на ручку-то перепишет! — отличное. А по пятницам ещё и скидки. Игорь чувствует, что его наебали. А ещё начинает понимать слова Волкова о том, что здесь не свадьба и не выпускной и что они могли не практиковаться. Эх, получается зря он им ноги отдавил... Обидно даже. — Хотя, стоп, — до Пети, кажется, что-то дошло. Ладно, Игорь понял, Игорь принял — смерть его не в танцах. Его смерть — Петя Хазин! — Кто это тебе про бар сказал и что я тут?.. — он делает секундную паузу, а потом понимает вообще всю суть мироздания — А тебе нахрен это вообще нужно? Ты что, блять, слежку за мной установил!? Только Гром порывается ответить что-то явно нелепое как к нему запоздало подползает спасательная группа и почти плюхается на барную стойку, что-то громко голося. — Виски с колой! Королева танцпола, — подпевая выдаёт Серёжа, уже никого и ничего не стесняясь, в открытую виляя бёдрами перед также заведённым Олегом. — Ой! Петенька, а ты что это здесь? Ой и с Игорем вместе! — «как бы первый раз увидев» говорит Разумовский и забрав свой бокал плюхается на ближайший стул, пиля, хотя скорее оценивая, взглядом Хазина и Грома вместе. — А вы тут случаем не по заданию? — Какие люди., — недружелюбно тянет Петя, но заметив Волкова всё же чуть тушуется. — Я просто бухаю, а Игорь Гром, как доблестный полиционер, следит за «новичком», за мной — собственной персоной! — Угу... — словно заинтересовано тянет Разумовский, пока Олег за его спиной буквально сыпется от смеха. Гром тоже рад бы сейчас заржать, но с него градом капает холодный пот. — Ну хорошего вечера! А ты, Игорёшь, отдыхай побольше! — он подмигивает Грому, быстро махнув головой в сторону кабинок туалета, намекая. — А мы, Волче, домой пойдём, да? Олег смотрит глазами-сердечками, а после кладёт мужу руку на талию и отвечает: — Идём, Серёж, идём... — Какие они всё же слащавые, — вроде даже без язвы выдаёт Хазин, скорее просто грустно вздыхая. Гром думает, что ему стоит выпить, а то такие качели он не выдержит! Сопьются они, ребята молодые... — А я вот, Петя, как Волков... — невпопад, смотря за ребятами, выдаёт Гром, жестами показывая бармену и ему чего-нибудь плеснуть, не смотря на «мнимый запрет» со стороны Хазина. — В смысле? С оружием играться любишь? — с оттенком смеха спрашивает Петя, чуть пододвигаясь к Грому ближе и ближе.... У Игоря очень сохнет в горле и он уже почти не думает, ведь у Хазина невероятно вкусные, и явно очень дорогие, духи... — Нет. Не с оружием, — нерешительно тянет он. Казалось бы — самый момент для поцелуя. Будь здесь Сергей — орал бы во все колонки о его «шансе», но его тут нет и от того Игорь вновь ссыт и пьёт то, что ему налил бармен. Что-то горькое, чуть бодрящее — то, что нужно. — Ай, да пошло всё нахрен, — говорит Хазин и яростно впивается в его губы, давя на плечи, заставляя чуть прогнуться. У Грома из ушей едва ли не пар валит. Чувств настолько много, что он не обращает внимания на то, что уже сам гладит Хазина по бёдрам в присутствии невозмутимого бармена. Он, похоже, видал и похуже. У Пети очень вкусные губы — вкус вишни на них такой притягательный, что хочется их сгрызть. А ещё они такие мягкие! Не у каждой девчонки такие пухлые и ухоженные губы были как у Хазина! Это ж надо... — Как ты понял!? — стоило Хазину разорвать жаркий поцелуй как Гром встрял с своими вопросами. Надо бы заткнуть его чем-то более весомым, игриво пронеслось у Пети в голове, но он отложил эту мысль на некоторое время. — Пффф, Гром, ты палишься конкретно как. — выдал Петя соскочив со стула, оставив напоследок «символичную» сумму за себя и Грома. — Так ещё и это «Я — как Волков», я что, по твоему, не знаю главную гей-пару Петербурга и её «состав»? Конечно я знаю об их наклонностях! Ну ты и загнул конечно... — Так и, — сдавленно проговорил Игорь, пробираясь с Хазином через толпу — Что скажешь? Они, как и ожидалось, прошли до туалетов и Петя быстро затолкал Грома в последнюю кабинку, напоследок сладко произнеся: — Скажу, что хочу, чтобы ты меня выебал... *** Сергей потянулся на мягких, белых простынях, в своей любимой, огромной по габаритам, кровати. Его настроение было просто прекрасным и ничто не могло его испортить... И не испортило! Серёжа лениво открыл один глаз и шлепнул рукой в сторону, нащупав широкую татарскую грудь, улыбнулся и игриво поцарапал ключицы. — Доброе утро, — перевернувшись на живот и протянув Волкову ладонь, хрипяще проговорил Серёжа, мягко улыбаясь. Олег быстро поймал чужие ладони и мягко поцеловал подушечки пальцев мужа. — Доброе. Я пойду завтрак готовить. Ещё Бусю кормить... — протянул Олег зевая тут же вставая. Серёжа, больше для вида, надул губы, но Волкова отпустил, а сам схватил телефон и открыв его увидел вот такое сообщение: «Серёж! Всё получилось, прикинь! Я вам так благодарен и в таком долгу... Место на свадьбе для вас в первом ряду будет, не переживайте!» — Олег-Олег! Мы с тобой будем друзьями молодожён! — ликовал Серёжа, прыгая на кухне в одной лишь широкой футболке, за которую то и дело кусалась и висла на ней Буся. Олег наконец принял полное умиротворение и с милой улыбкой дожаривал любимые всеми сырники. ... Тем временем на другом конце Питера, проснувшись с утра, парочка оказалась очень голодной, но счастливой. Наконец-то майор смог «свою любовь» перевести в нелепо спящего человека-воробья Петю Хазина, который теперь из Питера уж точно никуда не денется!