Сочельник.

Шень Цинцю в последнее время начинал понимать свою мать. Точнее, ту женщину, что являлась матерью Шень Юаня. Не потому, что его жизнь привела к тому, чтобы быть вечно придирающимся родителем с неблагодарными детьми, просто последние события показали, что иногда придираться всё-таки следовало. Он бы тогда не оказался в плачевном положении, когда нужно за день успеть то, на что была отведена неделя. А ведь так у матери и было - она носилась, как угорелая, во время подготовки к каждому празднику. - Почему они не сообщили об этом раньше?! – только развитое в этом мире высокое достоинство удерживало от того, чтобы схватиться за голову и походу растрепать всю тщательно укладываемую причёску (хотя сложившуюся ситуацию уже ничего бы не испортило). Перед ним лежали стопки бумаги, отнюдь не исписанной, как то бывало обычно, а со всевозможными трафаретами, которые следовало вырезать. Ко всему прочему некоторые листы были выкрашены в яркие цвета. - Они сообщили, - Шан Цинхуа, сидящий рядом, совершенно не помогал. Более того, он имел наглость заявиться на Цинцзин без приглашения и теперь уплетал за обе щёки принесённые с собой сладкие пирожки, отчего вырисовывалось ещё большее сходство с каким-нибудь грызуном. По мнению Шень Цинцю, этим грызуном была крыса. - И когда же? – лорд пика Цинцзин уставился на товарища убийственным взглядом, на что тот поёрзал на месте и скорчил страдание на лице, слишком занятый пережёвыванием большого, откушенного ранее куска, чтобы на словах попросить, чтобы на него так не смотрели. - Ну, например, когда ты с Лю Цинге отправился за снежным черепахосаблезубом, - наконец, спустя вечность прожевав, сказал Шан Цинхуа. К тому моменту взгляд Шень Цинцю был снова обращён на бумагу, из которой нужно было вырезать не меньше сотни гирлянд и прочих маленьких украшений. – Или ты был занят Лю Цинге так сильно, что пропустил новость о приближающемся празднике? - О чём ты? – Шень Цинцю перевёл на товарища непонимающий взгляд. Но одновременно с тем внутри зародилось подозрение. - Ну, я не в курсе, что у вас там происходит, - Шан Цинхуа сделал выразительный жест рукой. – Не знаю, как вы далеко зашли в своих отношениях… - Держались за руки? – одна идеальная бровь приподнялась на несколько миллиметров и дёрнулась, выдавая начавшееся подниматься раздражение. Нервы в последнее время и так были не очень, с этим внезапно свалившимся праздником. - А-а-а, ну тогда понятно, почему Лю Цинге ещё не самовоспламенился, - лорд пика Аньдин попытался вальяжно развалиться на подушках. Вальяжная крыса, любящая разглагольствовать. – К тому же я не слышал, чтобы у него было отклонение ци после того раза, когда ты его спас в пещерах, значит до койки вы не дош… - он оборвал свою фразу визгом, резко ныряя вниз и уклоняясь от пущенного в него веера. От второго, запасного веера, хранившегося в рукаве как раз на случай вот таких вот ситуаций (на самом деле на случай утраты первого, но не важно), Шан Цинхуа уже увернуться не смог – тот прилетел ему прямо в лоб, заставив окончательно потерять равновесие, балансирующее на упёртых в пол ладонях, и растянуться под столом. - Если хочешь говорить что-нибудь подобное, то сделай так, чтобы рядом был сам Лю Цинге, - Шень Цинцю с достоинством откинул назад свесившиеся с плеча длинные волосы. – Он точно тебя избавит от желания пороть чушь. - О-о-о, - Шан Цинхуа поднялся со страдальческим стоном, старательно растирая ушибленный лоб. – Ты в курсе, бро, что в сочельник желательно никого не убивать. - О боже, сегодняшний день ещё и сочельником называется, - Шень Цинцю закатил глаза настолько, что, казалось, он мог увидеть собственный мозг (конечно, такое невозможно, но ощущения часто обманчивы). – Грёбаное Рождество, традиция украшать к нему всё бумажными гирляндами и теперь ещё сочельник. Хорошо хоть подарки не надо дарить, иначе бы я свалил отсюда куда подальше и вернулся через пару месяцев. Я вообще не помню, чтобы ты упоминал о Рождестве в своём литературном высере. - Попробуй сначала написать тысячу плюс страниц, а потом называй что угодно литературным высером, - обиженно пробурчал лорд пика Аньдин, после ненадолго замялся, прежде чем признаться: - Вообще, это была экстра после двадцатой главы. Ты тогда ещё ко мне не прицепился, и эту экстру я удалил в порыве раздражения, так как не получалась двадцать первая глава. Я думал, что это будет прикольная идея. К тому же тогда как раз Рождество было, и я вдохновился всеми этими гирляндами на улице, ёлками... - И ты… - Сделал так, чтобы в этом мире существовало Рождество. Но без всяких там рождественских гимнов и богослужений. Просто праздник с прикольными украшениями и кучей вкусной еды. А то, что оно раз в двадцать лет тут празднуется... Так я подумал, что типа раз тут бессмертные, то могут и потерпеть до следующего Рождества. - Ты… идиот, - вынес вердикт Шень Цинцю. Впрочем, чему тут удивляться? - Ну спасибо, бро, - Шан Цинхуа надулся и принялся обкусывать новый пирожок. Шень Цинцю тем временем взял в руки ножницы и, покопавшись в листах, вытащил самый простой трафарет в виде флажка. Нужно было начинать с малого. Пытаясь себя подбодрить, лорд пика Цинцзин подумал о том, что ещё легко отделался, потому что ему могла выпасть задача по художественному оформлению праздника. А это было смерти подобно, если бы оставалось на подготовку также часов десять. А так его ученики в промышленных масштабах сделали трафареты гирлянд и в данный момент сосредоточенно плели венки из веток дерева, напоминающее ель, за тем исключением, что цвет иголок был неоново-жёлтым. - Можешь попросить Лю Цинге, - раздражающе чавкая пирожками едва ли не над ухом, предложил Шан Цинхуа, когда Шень Цинцю отложил в сторону очередную вырезанную фигуру. – Я уверен, что он владеет художественным вырезанием ничуть не хуже, чем всевозможными стилями боя. - Пик Байчжань сейчас помогает наловить достаточное количество дичи, - буркнул Шень Цинцю. По его оценке, он вполне мог самостоятельно справиться со своей задачей, да ещё и закончить за пару часов до начала. Конечно, для этого придётся не делать перерывов, но Шень Цинцю не привыкать сидеть столько времени за столом. Тем более бессмертное тело лучше переносило работу в неудобной позе, и спина после этого должна была раскалываться, но не долго и не сильно. - Ладно-ладно. Я бы тебе помог, но ты же знаешь… - Придётся половину трафаретов заново чертить. - Именно, бро. Никогда не думал, что так полезно быть криворуким. - Заткнись уже. Предполагалось, что всякие украшения будут развешиваться непосредственно перед праздником. Всё дело в том, что бумага не обладала достаточной прочностью, чтобы вынести несколько дней на улице в снег. Поэтому Шень Цинцю мог сделать вид, что всё было давно готово, и ему не пришлось в последний момент всё доделывать. Пока он стоял в стороне, отрешённо наблюдая за площадкой, которую подготавливали, как основную для праздника, ученики различных пиков носились туда-сюда и развешивали украшения. Шень Цинцю только временами отвлекался от созерцания падающих с неба снежинок, чтобы положить окончание возникающим среди младших спорам из-за того, куда какую гирлянду повесить. - Шисюн занят приготовлением к празднику, - тихий голос подошедшего сзади заклинателя вернул Шень Цинцю, снова впавшего в оцепенение от наблюдения за окружающим миром, в реальность. - Лю-шиди, - тот мгновенно обернулся. Может, слишком поспешно, но за сегодняшний день уже было достаточно неприятных потрясений, чтобы стремиться к хорошему. Лю Цинге, как и всегда строгий и несокрушимый, остановился в двух шагах от лорда пика Цинцзин. Понизившаяся в последние недели температура, казалось, ничуть не волновала его – он был в тех же одеждах, в которых ходил и летом. Но Шень Цинцю достаточно долгое время наблюдал за своим шиди, чтобы сразу заметить, что кончик носа у того немного покраснел, словно на него просто стряхнули с кисти румяна. И не давая себе времени отвлекаться ещё и на вид снежинок, запутавшихся в тёмных волосах, он стремительно сократил между ними расстояние и схватился за края его воротника, чтобы немного поддёрнуть его одеяние вверх, справедливо полагая, что незащищённая от холодного ветра шея была худшим из зол. - Лю-шиди совершенно не бережёт своё здоровье, - пробормотал глава пика Цинцзин. Похоже, после того, как Ло Бинхе начал жить в мире демонов и вдобавок женился на Нин Иньин, забрав её с собой, Шень Цинцю страдал тем, что не мог выплеснуть на кого-то всю копившуюся в нём заботу (да-да, он не был чёрствым сухарём, как иногда говорил Шан Цинхуа), и учеников пика учёных не хватало, всё-таки, как правильный учитель, он старался не слишком выделять кого-либо и, следовательно, не проявлять излишней заботы. - Шисюн зря беспокоится, - уголки губ Лю Цинге немного дёрнулись, словно он не знал, что сделать – улыбнуться или возмутиться подобному. Но в чём он был полностью уверен и стабилен, так это в румянце, моментально начавшем распространяться по его щекам. Вообще, Шень Цинцю, как бы не утверждал братец Самолёт, слепым не был, по крайней мере после того, как выяснилось, что его мучительная смерть от рук лучшего ученика отменяется. И ему бы было капец как некомфортно рядом с краснеющим шиди, если бы они не выяснили для себя раз и навсегда, что происходит. Это был тяжёлый разговор, и Шень Цинцю во время него хотелось просто проораться из-за превышающей все допустимые рамки неловкости. Но он справился. Они справились. По итогу выходило, что отношения между ними установились на отметке «броманс» (ну, Шень Цинцю просто не знал, как по-местному данную хрень обозвать), поскольку ни один из них не понимал прелести сексуальных взаимодействий. Но, как и все нормальные люди, они нуждались в поддержке и заботе, иногда в понимании с полуслова, и почему бы и... да. Так что, Лю Цинге краснел не из-за грёбаного смущения перед объектом своей страсти, а потому что у него была такая странная реакция на любые достаточно близкие взаимодействия с кем бы то не было – а ведь даже с сестрой он держался холодно, так что их и родственниками нельзя было, если бы не внешнее сходство. - Я знаю, что Лю-шиди крепок телом и духом, однако столь вопиющее пренебрежение своим комфортом просто непростительно, потому что сегодня праздник и не нужно пытаться быть неколебимым воином. Можно просто расслабиться, - Шень Цинцю заговорщически улыбнулся. - Этот праздник коснулся каждого человека не хребте, - Лю Цинге слегка нахмурился, не одобряя веселящихся вокруг него. – Мои ученики едва не превратили охоту в детскую игру. - Лю-шиди стоит быть более снисходительным. Говорили ли ему, что в сочельник нельзя заниматься рукоприкладством? А то взгляд Лю-шиди обещает небесную кару его ученикам. - Никогда о подобном не слышал. - О, не стоит переживать. Этому почтенному тоже только сегодня рассказали, - Шень Цинцю ухватился за локоть своего шиди и потянул за собой, легко сдвигая его с места, поскольку лорд пика Байчжань был удивительно покорным, позволяя себя направлять. – Уверен, что можно найти прекрасное объяснение данной традиции. Шень Цинцю очень хотелось, чтобы Шан Цинхуа, где бы он не находился, икалось. Но идея сочельника без насилия явно была отличной – так хотя бы можно было выбить поблажки бедным ученикам с пика Байчжань, а то их лорд, несмотря на целую массу положительных качеств, был просто безжалостен.