«Прости меня за категоричность и прямоту, Я проиграл, как актёр, как сценарист,как драматург, Прости за меткость, мои стрелы попадали непременно в цель, Твое сердце приняло каждую отдавая - мне любовь взамен.»
В.Вакуленко 2016
Она опять плачет, содрогаясь всем телом и пытаясь выбраться из его тяжелой хватки. Она опять плачет и ненавидит его почти также сильно как и любит. Она опять плачет, и виноват в ее слезах он и только он. А он опять ненавидит себя за это, да и за многое другое, в чём он перед ней виноват. Он так виноват, Брагин даже не поддержал ее после смерти отца, не знал, а если бы знал, то не стал бы снова вторгаться в ее жизнь, не хотел снова причинять ей боль. Каждый раз когда он был груб и несправедлив к ней, заставляя ее глаза наполняться слезами, ему было так противно от себя и своих действий. Он не мог смотреть на женские слезы, а в особенности на слезы из ярко-голубых нежных глаз его любимой. Поэтому даже сейчас, прижимая ее к себе, он закрыл глаза, но не ослаблял хватку, зная что ей так легче. Выпив пол бутылки коньяка, но оставшись в трезвости, он отключил телефон, забывая о ненавистной жене. Брагин приехал в самое любимое место в его чертовой жизни, он приехал к ней. Олег знал что исправить уже ничего нельзя, но даже не попытаться, нет, он бы так не смог. Марина долго не открывала, настолько долго что когда открыла, расплакалась мгновенно и ушла на кухню в поисках последней таблетки успокоительных. Но Брагин не позволил даже включить основной свет на кухне, и в полумраке притянул к себе. Она пыталась вырваться, говоря всё, что хотела сказать уже давно, говоря самые неприятные, даже грубые вещи, но он только молчал и прижимал её крепче. — Ненавижу, ненавижу тебя, уходи, иди к ней, вали! — кричала она, дрожащим голосом, но уже перестала отстраняться. Ей казалось что если он ее отпустит, она упадет, упадет без шанса подняться вновь. — Тише, тише, моя маленькая, я с тобой. — говорил Брагин, оставляя рваные поцелуи на ее макушке. — Ты с ней, ты с ней, Брагин! — резко отстранившись, обрубила она, с трудом проговаривая эти слова, ведь они задевали её так и незажившие, но глубоко спрятанные раны. — Я одна, ты понимаешь? Я осталась совсем одна! — выкрикнула Нарочинская, взяв его лицо в свои руки и заставив посмотреть прямо в глаза, глаза полные слёз и отчаянья. — Перестань. — прошептал Олег, всматриваясь в зрачки и будто не узнавая их. Они перестали блестеть и светиться голубизной, а покраснели и потухли. В них отражалась и ярко блестела его вина. Он оставил огромный след в её жизни. Он знал это, хоть она и пыталась не подавать виду, но это было так заметно, для него в особенности. И из-за этого он ненавидел себя ещё сильнее, потому что не переставал винить с того дня как они расстались, с того дня как он совершил ошибку. Непоправимую ошибку. — Я не могу так, не могу видеть тебя с ней, я уволюсь. Я уволюсь и ты больше никогда меня не увидишь, Брагин! — злобно выкрикнула она и истерика началась с новой силой. Всё что было внутри неё долгое время, стремительно выходило наружу, не давая скрыть это. Марина вновь уткнулась в его плечо, закрывая болящие от соленых слёз глаза. — Нет. — ответил он, перестав говорить шепотом, зазвучал твердо. Уже он заставлял смотреть ему в глаза, придерживая нежное лицо грубыми руками. — Что нет? — вопросительно посмотрела на него Марина, пытаясь поправить халат, который давно уже не прикрывал всё, что должен был. — Нет, я не смогу больше тебя не видеть, Нарочинская, ты даже не представляешь насколько я тебя люблю! — эти слова сами вырвались из его рта, но были чистой правдой. Не ожидая от себя таких откровений, Брагин резко отпустил её и направился к выходу из квартиры, немного покачиваясь из-за выпитого алкоголя. Марина опустилась на пол и закрыв лицо руками, продолжила рыдать. Он ушел, он сделал это снова, она ожидала этого, но не ожидала что будет так больно. Его слова многое значили, но поступки всегда значат больше, в случае с ним особенно. — Послушай меня — начал он, долго подбирая нужные слова, а Марина вздрогнула, ведь пару минут назад слышала звук закрывающейся двери. — Я виноват перед тобой, я знаю, но я собираюсь всё исправить, я обещаю, Марин, я обещаю тебе. — сказал он, поочередно убирая руки с заплаканного лица и целуя их, а позже целуя ее. — Какая ты дурочка… — поднимая ее с пола, и крепко обхватывая руками, удерживая над поверхностью, ухмыльнувшись своей наглой, но неповторимой ухмылкой, прошептал около ее уха Брагин. — Сам ты дурак! — протирая глаза и безуспешно пытаясь опуститься на пол, ответила Нарочинская. — Это я знаю. — продолжал ухмыляться Олег, неся самого главного человека в его жизни, в сторону спальни. — Нет, ты не просто дурак, ты самодовольный, эгоистичный, ненадежный, безо… — она резко запнулась, также резко как Брагин кинул ее на кровать, а сам навис сверху, шансы выбраться стали равны нулю. — Я не хотел этого, я не хотел этого с самого начала, с нашего первого раза в ординаторской, потому что знал что полюблю тебя. Черт, я тебя люблю, Нарочинская, хоть ты и вред… — у него не получилось закончить монолог, потому что нежные губы обхватили его с неожиданной страстью. С каждой секундой, поцелуй приобретал стремительность и сопровождался раздеванием друг друга. — Заткнись — единственное что успела прошептать она, прервавшись, но Брагин даже не оставлял ей попытку продолжить, оставляя поцелуи на ее шее и стремительно спускаясь вниз. Он не был обделен страстью, но в тот зимний вечер, эта страсть была особенной, обнажающей его до самого конца. Он устал, он не хотел больше притворяться, не с ней, точно не с его девочкой. Одним резким движением зубов, он разорвал лиф и начал ласкать грудь, оставляя мокрые следы и заставляя ее стонать всё громче, держа его за голову и провально пытаясь сохранять трезвость ума. Это только провоцировало Брагина и заставило дойти до кружевных трусиков. Расправившись и с ними, он на секунду остановился, взглянув на покрасневшую Марину, найдя в ее глазах согласие, Брагин прикоснулся к ее лону губами, стягивая штаны и бросая их на пол. Когда она была близка к пику, он вернулся к ее лицу и резко вошел, ловя стон губами и чувствуя впившиеся ногти на своей спине. Прижавшись к ее лбу, придерживая рукой ее бедро, он нарастил темп и закончили они одновременно. Марина стонала громко, но Брагин ловил ее стоны, грубыми губами, оставляя на ее лице раздражение от щетины и наполняя ее рот сигаретным и алкогольным вкусом. Свалившись рядом, он тяжело дышал, а она прижалась к его груди, закрывая глаза и пытаясь справиться с бесконечным потоком мыслей. Они молчали, долго молчали, в тот момент каждый из них что-то решал для себя. Когда Марина подобрала слова и решилась посмотреть на Брагина, тот уже закрыл глаза, тихо дыша, но немного посапывая носом. Он дышал так когда спал, она уже давно заметила это. Задержав взгляд на его лице, Нарочинская улыбнулась, изучая и замечая новые детали в таком родном Брагине, её докторе Брагине. Оставив сухой поцелуй на его лысой макушке, она тихо встала, хотя и знала что он спит слишком крепко, но всё же не хотев его тревожить и отправилась на балкон, вынимая из его рюкзака пачку сигарет. Нарочинская бросила около двух недель назад, но сейчас именно это было ей необходимо. Сегодня она нарушила наверное все самолично поставленные запреты, курение не было худшим из нарушенных. Через пару дней после их окончательного расставания и увольнения по собственному желанию из лучшей неотложной хирургии города, шёл ливень, под который попала Марина и не выходила из дома около недели, из-за ужасного самочувствия. В тот день она пообещала себе забыть его когда выпадет первый снег, забыть окончательно и бесповоротно. Она и забыла, научилась жить без него, без его дурацких шуток и несносного характера. Она жила без разбросанных носков, грязной посуды в раковине, огромной зубной щетки и вечно мокрого пола в ванной. Без самых непредсказуемых, но интересных историй, без вечных неприятностей, в которых он просто жил, без заботы, радости, адреналина, страсти и любви. Она всегда исходила от них при виде или даже упоминании друг друга. Она била через край и спасала, в те моменты, когда шансы на спасение были совсем ничтожны. Любовь делала их уязвимыми перед друг другом, но слишком сильными перед другими. Он подарил ей это чувство и именно его было потерять больнее всего, ведь никто не смог вернуть то, что нагло забрал с собой, оставивший её Олег Брагин. Сделав первую затяжку, дым с привкусом шоколада, приятно обжёг легкие и растворился в открытом окне, смешиваясь с морозным зимним воздухом и сильным снегопадом. Это был не первый снег, но именно благодаря этому снегопаду, Марина осознала что не забывала Брагина никогда. Это просто было невозможно, потому что он являлся частью её самой, а учиться жить без него она не пыталась. Не было и мысли. Прохлада московской зимы, оказалась сильнее её желания курить, сигарета была затушена об прозрачную стоявшую на подоконнике пепельницу. Закрыв окно, она слегка дрожа, попыталась безуспешно повернуться, как мужские руки, нежно укутали её в шерстяное одеяло и собственнически притянули к себе. — Ничего не выйдет, ты же знаешь, Брагин. Нам будет только хуже. Это будет уничтожать нас всё сильнее с каждым разом. Мы не можем друг с другом. — полушепотом говоря эти слова, она противоречила себе и своим чувствам, и неосознанно наносила ему новые раны, своей грустной и пессимистичной прямотой. Обдумав её слова, он немного помолчал, подбирая свои, а после развернул к себе и вновь растворяясь в голубых и стеклянных глазах, начал говорить то, о чем молчал слишком долго. — А если выйдет? Что будет если у нас всё выйдет? — Брагин... — до этого момента она казалась себе стойкой, но с каждой секундой проведенной рядом с ним, она таяла и её израненное сердце, открывалось и тянулась навстречу. Даже сейчас, она смотрела на него стойко, но слезы предательски вырвались наружу. — Я слишком сильно полюбил тебя, чтобы просто отпустить. Мы не можем друг без друга, или я не могу без тебя. Но я отпущу, я обещаю что сделаю это, но только если ты этого правда хочешь. Лучше скажи сейчас, глядя мне в глаза. — это единственное о чем он смел её просить, ведь в тот момент её ответ был единственным, что его волновало. Но Нарочинская лишь молчала, смахивая слезы руками и понимая что всё решится сегодня, прямо сейчас. — Я тебя понял. Прости за всё. — после её молчания, худшие мысли подтвердились и ему надо было оставить, надо было уйти навсегда. Об этом кричал его разум, но сердце не позволяло даже сдвинуться с места. Брагин продолжал обнимать её слишком сильно, хоть она этого и не любила, ведь знал что это в последний раз. Он бережно убирал её слезы на щеках своими колючими поцелуями и просто ненавидел себя за то, чего он лишился по своей глупости. — Брагин, — Марина умела четко и красиво излагать свои мысли, но обнажать себя и свои чувства было тяжело даже для неё, поэтому она смогла продолжить только через какое-то время и произнесла всё на одном дыхании, немного дрожащим полушепотом. —пообещай мне, что ты правда не отпустишь, потому что если сделаешь это, я не справлюсь, я не смогу жить дальше. Я люблю тебя и никогда не переставала любить, пыталась отрицать и скрыть, но не переставала. Я даже папе пообещала что буду с тобой, и далеко не из-за его последнего желания, а из-за тебя. Ты делаешь меня слабой, ты управляешь мной как никто бы не смог и несмотря ни на что я верю тебе, поэтому, сейчас я спрошу еще раз, ты обещаешь мне? — Я обещаю, моя девочка, я обещаю тебе. — прошептал он хрипло и склонил голову, прислонившись к её лбу, закрывая глаза и пытаясь заглушить пульсирующую боль в висках, и сжал её крепче, ведь она была самым ценным сокровищем для доктора Олега Брагина. В Склифе кипела жизнь, врачи снова и снова, изо дня в день спасали жизни разных людей и переживали за каждого как за своего близкого, пока два лучших хирурга стояли в обьятиях друг друга и четко понимали что теперь у них всё будет хорошо. Они больше не позволят никому и даже самим себе, разрушить их счастье, их настоящую любовь.