Новый семестр, новые предметы, новые преподаватели – все это уже становилось чем-то привычным, однако не тогда, когда за последние полтора месяца у вас сменилось три практика по психофизиологии, которая должна была заканчиваться дифференцированным зачетом до желанных новогодних «каникул».
Но сегодняшнее «представление» удивило всех, хотя и начиналось все с разборов обычных и знакомых еще с курса анатомии синапсов и различных теорий психофизиологии эмоций, оставшихся в качестве домашнего задания от прошлого, а может быть и позапрошлого преподавателя.
– У настоящего психолога не всегда под рукой сто пятьдесят измерительных приборов и опросных бланков, – Су Шэ прошелся глазами по скучающим невыспавшимся студентам. – Поэтому на наших с вами занятиях… Молодой человек в белом, что вы так усердно ищете в своем ноутбуке? Если пишите курсовую или еще что, то продолжайте за дверьми аудитории, – не услышав ответа, он продолжил – Как вас зовут?
– Лань Ванцзи, – сухо послышалось из-за монитора, от которого глаза студента так и не оторвались.
– Лань Ванцзи, так чем вы занимаетесь?
– Открываю последний конспект с практического занятия, господин Су.
– Хм, – стул прямо перед ним развернули, и преподаватель сел напротив в попытках установить зрительный контакт с молодым человеком. – Как вы себя чувствуете, Ванцзи?
– Нормально.
– Нормально со знаком плюс или со знаком минус? – Су Шэ явно зацепился за бедолагу.
Раздражает.
– Господин Су, какое отношение мои чувства имеют к цели нашего занятия? – отозвался Лань Чжань, не выражая при этом никаких эмоций.
– Если вы хотите, то можете меня послать, я не обижусь, – в ответ тишина. – Я же вижу, что раздражаю вас, Ванцзи, но ваши чувства как раз и имеют самое что ни на есть прямое отношение к нашему занятию.
В аудитории слышались тихие перешептывания. Никто из преподавателей никогда до этого не смел доставать Лань Чжаня – лучшего студента не только группы, но и всего потока, участвующего во множестве конференций и конкурсов, где также входил в тройку лучших из раза в раз, тем более он был племянником заведующего кафедры клинической психологии.
– Попрошу вас выйти в центр, – сказал Су Шэ, закрывая экран ноутбука молодого человека в белом. – Как я уже начал, на наших занятиях мы займемся действенной практикой психологов. Начнем с лабораторной работы: нужно определить лидирующую эмоцию и на основе этого акцентуацию характера.
Лань Ванцзи уже стоял перед всеми, открывшаяся дверь почти сшибла его с ног, однако ни одна мышца не дернулась на его лице. Было очевидно, что опоздавшим являлся никто иной, как Вэй Усянь, который очень кстати пригодился в качестве отвлекающего фактора на последующем этапе работы. Он тихонько занял единственное свободное место, оставшееся возле закрытого ноутбука и начал шуршать своим рюкзаком, в попытках достать нужные канцелярские принадлежности.
Опять разбросал вещи по всей парте. Раздражает.
Сначала Су Шэ отправил к Лань Чжаню толпу девиц, заставляя их пожимать руку и фиксировать изменения, но это оказалась недейственной стратегией – юноша оставался холоднокровным, как и все время до этого. Далее преподаватель заставил закрыть того глаза и представить перед собой милую заклинательницу, кокетничающую с ним – ноль реакции.
– Случай действительно интересный. Тогда попрошу вернуться сюда Вэй Усяня, – тот неохотно поплелся в центр. – Встаньте как можно ближе, не стесняйтесь. Если не сработали способы, используемые раннее, – преподаватель обращался уже к аудитории. – нам остается только испугать его или… соблазнить. Выбор оставляю за вами. Если у вас получится, то я поставлю пятерку за сегодняшнее занятие.
Блядь.
Толчок в спину вынудил Вэй Ина пододвинуться вплотную к самому холодному мужчине в мире, случайно (или нет) коснуться кожи его руки. Получить отлично по психофизиологии просто за то, что он вынудит Лань Чжаня показать хоть какую-то эмоцию, звучит очень заманчиво, эта оценка точно пойдет в качестве одного из показателей для получения автомата по данному предмету.
Смотря в ледяные глаза напротив, при этом совершенно не моргая, Вэй Усянь усмехается и поддается вперед, хватает Лань Чжаня за ворот идеально выглаженной рубашки и …
БЛЯДЬ.
… И впивается в его губы, моментально заставляя уши Ванцзи покраснеть. По аудитории проходится тихое «
ууу», которое прерывается лишь тогда, когда Вэй Усяня резко и с силой отталкивают и тот врезается в парту, стоящую позади, а весь из себя холодный Лань Чжань меняется в лице и пропадает за дверью аудитории.
– Неплохо, – заключает Су Шэ через пару секунд, но Усянь уже не слышит его.
***
В глазах двоится, голова кружится, все тело дрожит, покрываясь холодным потом, вода не помогает привести себя в чувства. Пройдясь по собственным губам языком, Ванцзи замирает, погружается в раздумья словно в покрытой ледяной коркой водоем.
Что только что было?
Вэй Ин всегда был жутко надоедлив, он громко разговаривал и смеялся, преследовал, нарушая личное пространство Лань Чжаня, словно тень везде: лекции, практики, внутренний двор, вновь открывшийся кафетерий, университетская библиотека, и что уж говорить о длинном пути к корпусам общежития, в котором, к счастью Усяня и несчастью Ванцзи, их комнаты были соседними.
Сначала это раздражало, заставляло кидать косые осуждающие взгляды на юношу, чтобы тот прекратил, однако, когда Лань Чжань осознал безнадежность плана, эта шумная компания из одного человека стала привычной настолько, что время от времени он сам участвовал в диалоге (и пусть его реплики состояли из одного-двух слов), искал взглядом Вэй Ина в огромных лекционных аудиториях, на которых присутствовал весь поток, или ждал стука в дверь своей комнаты для обсуждения очередного доклада по общей психологии.
На удивление, этот болван, как изначально казалось, стал одним из немногих студентов, которые могли посоревноваться с Ванцзи в уровне знаний. Они помогали друг другу восполнять пробелы в пройденном материале, точнее, помогал именно Лань Чжань, так как Вэй Ин часто пропадал на занятиях из-за
болезней пьянок с его братом – Цзян Чэном, еще одним ужасно громким и взрывным человеком.
Однако, если Усянь появлялся, то он всегда одаривал друга мягкой улыбкой, приносил себе стаканчик кофе и целый термос зеленого чая для Ванцзи, рисовал тому рисуночки на полях тетрадей, иногда дополняя идеальные конспекты милыми комиксами про мини Вэй Ина и Лань Чжаня, последний собирал их в отдельную папочку и прятал в верхнем ящике стола, сам не зная для чего или не желая знать?
Что только что было?
– Л-лань... Лань Чжань, ты здесь? – послышалось возле дверей.
Поворачиваться на звук не требовалось, в зеркале появилась темная фигура, приближавшаяся к спине Ланя.
– Прости, Лань Чжань, я… – Вэй Ин мялся, сжимая в руках край огромной черной толстовки, в которой всегда выглядел маленьким беззащитным комочком, который хотелось забрать и спрятать от всего мира.
– Вэй Ин.
– Прости, я… я не знаю, как так получилось, но твои глаза, – он все еще не смотрел на Ванцзи, хотя тот и успел повернуться в его сторону.
Он никогда не видел Усяня таким… таким разбитым? Картина, представшая перед ним в данным момент, совершенно отличалась от той, которая была парой минутой раннее, когда они смотрели друг другу в глаза перед всеми одногруппниками. Тогда Вэй Ин был уверенным, полным энергии, беззаботно улыбался, заглядывая в самую душу, заставляя сердце выпрыгивать из груди.
Забрать и спрятать.
Не выдержав натиск одной простой повторяющейся фразы, Лань Чжань преодолел все расстояние между ними в два больших шага, крепко прижимая Усяня к своей груди и гладя того по волосам, собранным в хвост алой лентой – незаменимым атрибутом.
– Все хорошо, – повторял он, успокаивая ни то Вэй Ина, ни то самого себя. – Я рядом.
Парень в его объятьях так и не успокаивался, повторяя из раза в раз «прости» и «я не должен был». И куда же делась его привычная уверенность?
– Вэй Ин. – на рубашке росло пятно от чужих слез. – Посмотри на меня, Вэй Ин.
Лань аккуратно приподнял подбородок, заставляя все же обратить на себя внимание. Серые глаза с фиолетовым оттенком, ставшие уже такими родными, были полны сожалений о содеянном на занятии, однако Усянь не моргал, просто поджал губы и продолжил смотреть, как этого попросил Ванцзи.
Он не умел выражать свои эмоции в большинстве случаев с самого раннего детства, именно поэтому многие считали его ледышкой, не способным на проявление каких-либо чувств, и, возможно, именно это и привлекло внимание преподавателя Су.
– Вэй Ин, – вторил Ванцзи, прижимая к сердцу чужую руку, вызывая непонимающий и одновременно с тем удивленный взгляд.
Действуй. Если не можешь сказать – действуй.
Глубокий вдох не помогает успокоить заходившее ходуном сердце, но обратного пути нет. За долю секунды сократив расстояние между их лицами, Лань Чжань аккуратно касается своими губами чужих, заставляя глаза напротив еще больше расшириться, однако, не получив физического сопротивления, он словно набирается новой порцией уверенности и углубляет едва уловимый поцелуй, проникая в рот Усяня горячим языком, проходясь по ровному ряду зубов, заставляя тело в его руках вздрогнуть.
Обвивая руки вокруг шеи молодого человека в белой рубашке, Вэй Ин прижимается так близко как только может, постепенно тая то от нежности и невесомости касания чужих губ, то от чрезмерного возбуждения и блуждания холодных пальцев вдоль позвоночника, поясницы под тканью толстовки.
– Вэй Ин, – медовые глаза смотрели в душу, заставляя в очередной раз начать плавиться. – Вэй Ин не должен извиняться за это, – последовала череда легких поцелуев по всему лицу, снова задерживаясь на чуть припухших губах. – Между нами не должно быть места для «спасибо» и «прости».
– Лань Чжань.
– Я люблю тебя, Вэй Ин. Мой Вэй Ин.
***
Крепкие, теплые объятья и звонкий смех «самого холодного на свете человека» – Вэй Усянь был готов поспорить, что никто и никогда не видел Лань Чжаня настолько искренним и счастливым.
– Ничего смешного, бесстыдник, нам снова придется ждать нового преподавателя, – фыркнул Вэй, словно они поменялись ролями. – Кто бы мог подумать, что его уволят в первый же день работы за наш с тобой поцелуй?
– Его уволили не из-за этого, Вэй Ин, но верно, какую-то долю к этому действую со стороны деканата мы, точнее ты, точно приложили.
– Твой дядя хорош, не думал, что в его полномочиях выкинуть этого гипномага из универа. О, господин Су еще попросил нас оставить отзыв о его работе… Должен ли я его поблагодарить за такой чудесный подарочек в виде тебя?
– А как же твоя оценка в журнале?
– Лань Чжань, который смотрит на меня с такой ухмылкой, жутко опухшими губами и засосами по всему телу нравится мне куда больше, – Вэй Усянь ухмыльнулся, вновь притягивая любимого для поцелуя и запуская руки под белое домашнее худи.
– Бесстыдник.
– Зато твой.
Неисправимый. Зато мой.
