спиритический сеанс

Грязно-серая кучка мышей, до невозможности маленьких и причудливо носатых, обнюхивала старые скрипящие половицы, скребла плинтус и прогрызала дырку в обшарпанной и залитой кровью содранных заусенцев и мозолей стене. Их было много, штук двадцать, как насчитал Чонин, а то и больше. Все одинаково неказистые, с короткими обрубленными мышеловками хвостами и глупыми хлопающими глазками. — Твою ж мать, Феликс, нам просто сказали убраться в кабинете литературы, потому что кое-кто, — взгляд Яна скользнул по надутым губам Джисона, прячущего за щекой то ли лезвие, то ли очень кислую конфету, — приперся без сменки и испачкал шкаф. Что мы здесь забыли? — Хан, выкладывай свое добро, — веснушчатый парень заулыбался во все кровные двадцать семь (дело в том, что зубы мудрости еще не вылезли, а вот семерку слева пришлось выбить дверью еще прошлым летом, потому что пульпа очевидно гноилась), — мне нужно узнать очень важную вещь! Школа опустела сразу же после звонка с последнего урока, но за окном уже стояла беспроглядная темень, чьи острые когти легко вонзались в глазницы домов, словно хотели пробраться к самому сердцу. Без того тусклый свет старинных уличных фонарей казался ещё бледнее, а тени — призрачнее. Во дворе школы было тихо, только ветер шевелил сухие осенние ветви деревьев, гонял опавшие и местами перегнившие от постоянных ливней листья, да где-то вдалеке гудел двигатель автомобиля. Чувство, будто весь город вымер, осело в грудной клетке Чонина, а его ведь, наверняка, мама ждет дома с яблочным пирогом и чаем с лимонной цедрой. Он такой не любит, но как отказать? Ли вытащил из рюкзака сложенную в четыре раза картонку, хорошенько потресканную в местах сгиба и слегка потрепанную в уголках. Джисон тем временем вытряхнул толстенную, примерно в пять среднестатистических пальцев (чуть больше ликсовых и чуть меньше чониновых), книгу и глянцево-черные худые свечи. Со стороны они выглядели тонкими длинными сигаретами, которые курят уважающие себя взрослые дамы. — Это еще что? — испуганный Чонин отскочил в сторону, когда к его ногам прикатилась скрюченная куриная лапка с накрашенным черным лаком ногтем-когтем. Мыши активно засеменили, учуяв запах вареной кожицы. — Мыши! — А ты Чонин, но у них это, почему-то, не вызывает отвращения или идиотского писклявого голоса! Это книженция заклинаний джисоновой прабабки. Говорит, ведьмой была. А у меня тут, погляди-ка, — Феликс медленно развернул картоновый квадрат, открывая взору двух пар заинтересованных глаз латинские буквы, — доска Уиджи. — Она не должна быть деревянной или… — Ян брезгливо обошел кучку грызунов, лакомящихся курятиной, ударился тазовой косточкой об острый угол парты, чертыхнулся и, наконец, дошел до друга. — Хотя бы без этикетки «Coupang» на обороте? — Деревянная стоила около пятидесяти семи тысяч, а эта, — оборванный уголок неприятно впился в сонную артерию, — всего десять тысяч вон. Да и какая разница, если для ритуала важнее всего заклинание? Пока парни спорили, Джисон умудрился начертить на паркете достаточно ровный круг голубым мелом, так как другого в классе не нашел, зажечь свечи и проглотить горькую таблетку. Вчера на оккультном форуме Феликс вычитал, что мощный приворот делается с помощью пентаграммы и, соответственно, пяти человек. К сожалению, Ли не силен в построении отношений с окружающими, потому не имеет такого количества друзей, и ужасен в математике: раздвоение личности Джисона приплюсовал к самому Хану, Чонину и себе, и вышло все же пять. Джисон все испортил — дожевал лекарство и тем самым убил половину участников ритуала, поднялся с колен и кивнул Феликсу, у которого все продумано на десять шагов вперед. Не зря веснушки обгорели от экранного излучения старенького ноутбука. — Не мешайтесь только. Я сейчас прочитаю эту молитву, после чего мы уточним пришел ли к нам дьявол. А потом я совершу обряд, — сбитые пальцы аккуратно перебирали желтые от старости страницы книги. Джисон молча наблюдал на священнодействием, таков был побочный эффект от препаратов — состояние овоща при ста градусах цельсия —зато помогали хорошо. Чонин же мысленно проклинал день, случившийся шесть лет назад, когда подошел к плачущему Ликсу и протянул ему батончик с курагой. Он такой не любит, но мама заботливо кидает ему в рюкзак каждое утро. Феликс странный, но неплохой парень. Чересчур наивный и слишком влюбленный в старшеклассника. — Satan, oro te, appare te rosto! Veni, Satano! — низкий голос Ли прокатился по кабинету, вдавил мышей с разорванной куриной лапкой во рту в половицы. Он даже не был уверен, правильно ли читает слова, там ли ставит ударения, но на форуме твердили, что у всех все сработало. Значит, получится и у непутевого демонолога. — На-ху-я тебе сатана? — не выдержал Чонин. Пустой взгляд Джисона его раздражал не меньше попыток Феликса прочитать очередное латинское слово. И его удача, что на этом своеобразная молитва закончилась, а то Ли стал мучаться с иностранными буквами по новой. Для Яна все происходящее выглядело абсурдным сборищем самых клишированных действий из типичных фильмов ужасов с призывом нечисти. Не хватало только, чтобы затухли свечи или подул ледяной ветер из кусающихся побелкой стен. Но они не погасли и никто не подул на слабый огонек. Только доски начали тихо и медленно поскрипывать, словно кто-то там, наверху, в темноте, с тоской взирал на неудачников, занимающихся непонятно чем в школе. У Феликса не выходило ровным счетом ничего. Бегунок не сдвинулся ни с места на «доске Уиджи», воздух с ним не разговаривал и даже не щипал за бока, а предметы не падали. Настал черед тяжелой артиллерии — маленький перочинный ножик блеснул в белоснежных руках и оставил за собой алеющую и сочащуюся полоску. Капли тягучие, тяжелые и абсолютно немагические скатывались с лезвия в пламя свечей, подпаливались и сворачивались. Запахло жженым металлом. Феликс, не отводя глаз, наблюдал за липким процессом и думал о том, что все это правда похоже на колдовство. То есть, конечно, он не был убежден в этом до конца, но в том, что нож, который сейчас лежал и истекал красно-бордовой смолой на дешевой картонке с латинскими цифрами и буквами, вдруг стал волшебным, нельзя было сомневаться. А если так, то и остальное — черные тонкие свечи, негазированная вода в бутылке и прочие атрибуты — тоже должны были стать магией. Но не стали. — Ну же! — требовательно крикнул Феликс. — Ты можешь или нет! Я просто хочу знать, нравлюсь ли я долбаному Хван Хенджину! Тишина. Она не предвещала ничего хорошего, и потому люди, собравшиеся в этой комнате, нервно заерзали на своих местах, как будто эта зловещая тишина могла быть той самой рукой судьбы, что сейчас протянется и схватит их за горло. — Да, — после продолжительного молчания, нарушаемого лишь топотом маленьких ножек мышей, что полностью обглодали остатки курицы, послышался негромкий, но уверенный голос, резкий, словно наждачная бумага по стеклу. Феликсу стало до тошноты душно и до потери сознания морозно одновременно. Он чувствовал, как по его телу от шеи до пяток пробегает волна чистого холода. Не того, который обычно вызывают сквозняки, а другого, от которого тело покрывается мурашками, а сердце начинает биться сильнее. Как будто в него впустили холодную пустоту, пожирающую мальчишескую плоть. Чонин сжался до размеров пуговки на рубашке выпавшего из реальности Джисона. — Ч-что… Что это было? — выдохнул Ян, смотря на Феликса широко раскрытыми глазами. По его лицу катились то ли капли пота, то ли слёзы. Он был напуган и растерян, но всё ещё пытался держаться, не показывая своего состояния. — Я… Я не знаю… Это было так быстро… Постой… Как я мог это сделать? Как?! — Моя прабабка реально ведьма… — подытожил Джисон и с ужасом понял, что больше не чувствует ни биения сердца, ни пульса, ни дыхания. В голове грохотала одна-единственная мысль: «Я умер?». Его голова кружилась, он не мог сфокусировать взгляд на чем-то конкретном, перед глазами все плыло и двигалось рывками, — Мне нехорошо, нужно покурить и свалить отсюда. На следующий день Феликс получил пятерку по математике, отчего Чонин перекрестился. Видимо, их импровизированный оккультный кружок натворил что-то крупное и ужасающее. — А у тебя появились суперспособности? — обратился Ли к другу, облокачиваясь на прохладную каменную стену. Большие перемены явно созданы для перекуров, наверное так считал Джисон, выкинувший уже третий за десять минут дотлевший фильтр, — я лучше всех написал итоговый тест, Хан стал пепельницей на ножках. — Ага, я стал видеть твою идиотскую натуру, — Чонин затоптал бычок носком кроссовка. В них уже холодно ходить, но так моднее. Парень толкает Джисона в плечо, шепчет что-то вроде «Завязывай» и суетливо переминается с ноги на ногу, — идет твой принц. Удачно быть отшитым, братан. Ян под руку увел Хана обратно в запутанные школьные коридоры. Нет, раньше он бы не оставил придурошного друга наедине с одним из самых хорошеньких парней старшей школы. Ликс точно ляпнул бы что-нибудь глупое. Просто Чонин боялся. Вдруг этот «приворот» сработал не совсем так, как хотелось бы Ли. Хван Хенджин, как всегда дьявольски красивый, подплыл к расписанной аэрозольными баллончиками стене. Из ноздрей вышли две ровные дымные струйки и вплелись в черные кончики волос. Феликс почувствовал, как слипаются его легкие и не пропускают больше кислород. Словно он сейчас захлебнется в этом удушливом воздухе, который, казалось, с каждым вздохом становился все гуще и гуще, и никак не мог пролиться дальше трахеи. Старшеклассник сделал шаг к нему и снова выдохнул плотный дым. «Только бы не помутнение рассудка, — думал он, — Не потерять сознание». — Хочешь, я покажу тебе кое-что? — Хенджин, тот парень, о котором мечтал Феликс больше двух лет, тот идеал всех девчонок, буквально вжал хрупкое тело в камень. Хенджин… Он так и не смог заставить себя сказать его имя вслух прямо сейчас, чтобы проверить не сон ли это. Феликс не знал, что хуже: проснуться и осознать, что это было всего лишь сном, или и понять, что он ощущает вкус никотиновых поцелуев на своих губах, чувствует тепло его тела, контрастирующее со льдом школы, запах его терпкого одеколона. Ли проглотил клубок дыма и уставился на Хенджина. Он был на удивление спокоен. Его приоткрытые губы снова оказались на опасно близком расстоянии от веснушек, коснулись уголка рта. Феликс чувствовал, как его сердце колотится о ребра, когда он пытался вдохнуть, чувствовал горький и ненавистный ему вкус никотина и обжигающее дыхание на своих щеках.Это был не сон. Это было реальностью. И это был Хенджин. — Ты нравишься мне, Ли Феликс, —Хенджин, который всегда был для него недостижимой мечтой, который никогда не был бы рядом. Феликс знал это. Они разной масти, совсем не подходят друг другу. В его голове сложились кусочки пазла: приворот сработал. Ли просыпался каждое утро с мыслями, что ему хочется поцеловать эту родинку. Хенджин же пересчитывал каждое пигментное пятнышко (а их сто сорок семь), чтобы ни одно не исчезло с любимого до ломоты в суставах лица. Хван знал, что глаза его Ликси всегда сияют, как звёзды, а волосы всегда будут напоминать о лунном свете. От улыбки будет светиться весь мир, от его поцелуев будут гореть сердца и души обоих, от любого прикосновения теплых пальцев — кружиться голова. Знал и то, что на его руках никогда не будет мозолей, на его теле никогда не будет шрамов и ссадин. А Феликс никогда не устанет целовать его, ведь всегда будет рядом. Не перестанет таскать контейнеры с домашней едой и подкладывать милые записки в пенал. И если что-то пойдет не так, то Феликс придет на помощь. Всегда приходит. — А я наколдовал тебя… — признался Ли потом, на выпускном своего парня. Он долго хранил это в себе, боялся быть осужденным и непонятым. Но Хван только рассмеялся и потрепал блондинистые волосы, — и чего тебе смешно? Твои чувства — фальшивка. — Я сам наколдовался, если ты еще не понял. И пусть думает так, не знает о, казалось, безответной влюбленности в крохотного веснушчатого мальчика, о собственных рамках, которые пришлось сломать и сжечь, и запретах, продиктованных обществом, на подобные чувства. Пусть верит, что получил пятерку не потому, что умный, а потому, что колдун. И пусть не догадывается, что на вопрос вчера ответил ему сам Хенджин, задержавшийся после уроков в кабинете директора и совершенно случайно ставший свидетелем глупой попытки призвать сатану с помощью выдуманного заклинания из ужастика.